III . Как решаются сходные дела и как должно было выглядеть решение по делу «Ладоги»?

       Из анализа нескольких аналогичных комментируемому дел можно сделать следующие выводы:

1. Степень вовлечённости в структуру деятельности должника признаётся достаточной для привлечения к субсидиарной ответственности в случае, если два участника должника создают юридическое лицо-клон, в котором сами являются участниками[24].

Но при этом презумпция вины участника с 50% долей не является определяющей, поскольку факт наступления банкротства по вине КДЛ подтверждается комплексом таких действий как заключение рисковых сделок, повлекших, в том числе, привлечение должника к налоговой ответственности, неисполнение обязательств в рамках договорных правоотношений с контрагентами, создание другого общества и перевод в это общество работников должника, принятие мер по изменению места нахождения должника после начала проведения выездной налоговой проверки, то есть создание кризисной ситуации, перешедшей в стадию объективного банкротства.

2. Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам[25].

       3. Факты аффилированности должника с «сестринской» компанией не влекут безусловной субсидиарной ответственности единственного акционера «сестринской» компании (конечного бенефициара). Основанием для привлечения к такой ответственности являются прямые либо косвенные доказательства получения выгоды или прибыли бенефициаром за счет деятельности фактически контролируемого им лица при одновременном неисполнении последним обязательств перед кредиторами[26].

       4. Два участника должника, имеющие по 50% долей участия, являющиеся участниками также тех юридических лиц, с которыми должник осуществлял финансовые операции, не даёт оснований для привлечения их к субсидиарной ответственности по требованиям налогового органа, поскольку не было доказано наличие реального контроля двух участников или совершение ими действий в ущерб должнику[27].

Таким образом, исходя из тех фактов, которые перечислил в своём решении Верховный Суд в деле «Ладога», нельзя сделать вывод о том, что г-н Гарбар действительно своим действием или бездействием привёл должника к банкротству.

Во-первых, статус Грабара как генерального директора холдинга был утрачен ещё в 2010 году, а схемы, связанные с налоговыми правонарушениями путём создания фирм-однодневок и искажения бухгалтерской отчётности, производились в юридическом лице, подконтрольном г-ну Купоросову, а не г-ну Грабару. Более того, схема уклонения от налоговых обязательств была реализована в 2010-2011 годах, вывод денежных средств – в 2012-2013 годах, а перевод бизнеса на вновь созданное юридическое лицо – в 2014 году.

       Учитывая тот факт, что «Ладога» была признана банкротом 27.02.2015, весьма странно, что суд позволил ФНС ссылаться на те обстоятельства, которые имели место задолго до банкротства «Ладоги», а именно за пределами трёхлетней глубины проверки КДЛ (п. 1 ст. 61.10 Закона о банкротстве).

Во-вторых, представляется, что субсидиарная ответственность предполагает намерение лица причинить вред кредиторам, то есть злой умысел. При этом под влиянием КДЛ должен быть причинён не просто имущественный вред, а именно вред, влекущий банкротство[28]. Если доказательств недостаточно для доказывания такого умысла, и они свидетельствуют лишь о неосторожности (недолжной осмотрительности и внимательности) лица, то возможно использование иного института – гражданско-правовой ответственности по ст. 53.1 ГК РФ.

В практике можно встретить попытки разграничения данных виды ответственности, которые вытекают из п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 53, в котором ВС РФ указал на необходимость оценки существенности негативного воздействия КДЛ. Суды указывают, что нужно устанавливать степень вовлеченности лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в процесс управления должником[29], а также следующее[30]:

«…суд … самостоятельно квалифицирует предъявленное требование [о привлечении КДЛ к ответственности]. При недоказанности оснований привлечения к субсидиарной ответственности, но доказанности противоправного поведения контролирующего лица, влекущего иную ответственность, в том числе установленную статьей 53.1 …, суд принимает решение о возмещении таким контролирующим лицом убытков. Соответствующий подход приведен также в определении Верховного Суда Российской Федерации от 25.02.2019 № 308-ЭС17-1634(5)».