Понятие, сущность и тактика допроса

Как известно, одним из основных способов получения доказательств в ходе расследования преступлений является допрос лиц, обладающих информацией, имеющей значение для полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств по делу. По общему мнению исследователей, допрос является наиболее сложным следственным действием в силу специфического характера общения допрашивающего и допрашиваемого. Сущность же допроса как самостоятельного следственного действия на первый взгляд достаточно проста, она состоит в получении и фиксации в установленном процессуальном порядке, в результате взаимного общения допрашивающего и допрашиваемого, информации о фактах и обстоятельствах, имеющих значение для установления истины и правильного разрешения дела. При этом, полнота, достоверность и объективность сведений, сообщенных в ходе допроса, определяет его эффективность[1].

История допроса в России берет начало с указов царя Алексея Михайловича (1649) и императора Петра I (1702-1712 гг.) о «доведении» доноса, т.е. об упоре в работе с подозреваемым не только на получение признательных показаний, но и их подтверждение в ходе других допросов.

Забегая вперед, отметим, что история отечественной юриспруденции знает лишь краткие периоды, в течение которых центр тяжести был перенесен с получения «признательных» показаний на поиск иных доказательств по делу. Таким было время судебной реформы Александра II, начавшейся в 1861 году, когда за это боролись такие ученые и юристы-практики, как В.Д. Спасович, Г.С. Фельдштейн, Л.Е. Владимиров, Д. Тальберг, Н.С. Таганцев, Н.Д. Сергеевский[2].

В Древней Руси же  методы ведения следствия не отличались большим разнообразием, имея своей основой осмотр и допрос, сочетавшиеся с "... испытанием на дыбе, огнем и железом, лишением пищи и воды". Лишь в 1805 году вышло... в свет первое в России пособие, содержащее общие правила и тактические приемы расследования преступлений, - "Зерцало правосудия", где названо несколько направлений отыскания истины: "от лица", "от причины", "от дела" (т.е. происшествия), "от места", "от способа", "от орудий", "от времени" и др. В первой половине XIX в. интерес к следственной деятельности возрос... В частности, заслуживают упоминания "Опыт краткого руководства для произведения следствий" (1833) Н.Орлова и "Указания для производства судебных следствий" (1849) Н.Калайдовича"[3]. Однако реальный прогресс в анализе и систематизации методов собирания доказательств, приемов расследования и сыска связывается с судебной реформой 1864 года и в частности с работой А.А.Квачевского "Об уголовном преследовании, дознании, предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 г."[4]. Прогресс наметился, но результаты его сказались только в начале XX века, поскольку в теории уголовного процесса и криминалистики, а также в практике предварительного расследования преступлений формирование новых, производных от осмотра и допроса, следственных действий по собиранию доказательств не было завершено.

В истории послереволюционных представлений о допросе можно выделить несколько периодов: I период продолжался с 1917 по 1929 год (до конца НЭПа). Это был период становления тактики допроса, характеризующийся значительным вниманием к показаниям свидетеля и обвиняемого. Необходимо отметить, что это внимание к показаниям свидетеля и обвиняемого в большой степени было обусловлено серьезными успехами отечественной науки дореволюционной и данного периода в области психологии человека. Достаточно вспомнить имена Бехтерева, Павлова, Сеченова, Ухтомского, Лурии, Узнадзе, Выготского и др[5].

Второй период в развитии теории допроса охватывает время с 1929 до начала 50-х годов. Это время характеризуется застоем в теории, отрывом от исследований в других дисциплинах. За исключением некоторых связанных с допросами разработок военных лет, ничего нового в эти годы создано не было. Уже к началу тридцатых все разработки предыдущего десятилетия отправляются в архив. Вышинский начинает разрабатывать свою теорию о «признании - царице доказательств», которая на долгие годы станет господствующей в отечественной криминалистике. Помимо снижения доказательственного интереса криминалистов к психологической составляющей допроса, имело место и обратное снижение интереса психологов к криминалистике. С середины тридцатых в ходе допроса, пытки и другие (например, медикаментозные) способы воздействия на волю вновь занимают главенствующее место[6]. Таким образом, в качестве задачи получение правдивых показаний не ставилось. В связи с этим теория и практика допроса того времени в современных условиях не применима. Нельзя не отметить, что в 40-х годах были созданы узкоспециальные труды связанные с расследованием преступлений военного периода.

Третий период в истории допроса приходится на период, названный «оттепелью», когда упор был сделан на «доказательственное познание». Не случайно уже в УПК, вступившем в действие 1 января 1961 года, содержится специальная норма, указывающая на то, что признание обвиняемым собственной вины не может быть положено в основу доказательства его виновности. «Признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу» (ст.77 УПК РСФСР). В тот период в свет вышел ряд трудов, связанных с теорией допроса, изучением личности обвиняемого и учете ее особенностей. Большой вклад в формирование и дальнейшее совершенствование тактических и психологических основ допроса внесли такие ученые, как А.Н. Васильев, А.В. Дулов, Г.Г. Доспулов, Л.М. Карнеева, И. Кертэс, В.С.Комарков, П.Д. Нестеренко, С.С. Ордынский, Н.И. Порубов, А.Р. Ратинов, С.Я. Розенблит, А.Б. Соловьев, Л.Б. Филонов, М.Л. Якуб и др.

Благодаря их исследованиям значительно расширилась научно-теоретическая база допроса, сформировались его теоретические основы, повысилась научная обоснованность рекомендаций прикладного характера[7].

Проводя анализ литературы, в которой освещается содержание допроса, можно считать, что не все составляющие элементы допроса исследованы достаточно полно. Рассмотрим такие элементы как сущность и цели допроса. Как нам кажется, данные элементы имеют не только теоретическое, но и практическое значение.

Развитие уголовно-процессуального законодательства, путем принятия норм регламентирующих новые следственные действия по собиранию доказательств, в значительной степени определяется разработанностью тактико-криминалистических рекомендаций по их производству. Можно сослаться на ст. 194; 205 УПК РФ, регламентирующих проверку показаний на месте и допрос эксперта в новом уголовно-процессуальном законодательстве. Криминалистическая тактика этих следственных действий давно разработана на уровне учебников криминалистики[8].

Сущность, в известном смысле, - это содержание, а задачи конкретизируют это содержание. Можно сказать, что сущность и задачи находятся в определенной взаимосвязи, но в то же время являются относительно самостоятельными образованьями, что предполагает возможность их раздельного исследования.

А.Н. Васильев и Л.М. Карнеева высказывают мнение о том, что сущность допроса заключается «в получении следователем от допрашиваемого сведений о расследуемом преступлении, его обстоятельствах и участниках, и по другим вопросам, имеющим отношение к делу, с занесением этих сведений в протокол с точным соблюдением всех установленных уголовно-процессуальным законом правил»[9].

Аналогичную точку зрения высказывают такие ученые как, С.П.Ефимчев, Н.И. Кулагин и А.Е. Ямпольский, они определяют сущность допроса как «получение следователем от допрашиваемого сведений о событии преступления, лицах его совершивших, характере и размерах причиненного преступлением ущерба, причинах, вызвавших преступное деяние, а также условиях, способствовавших его совершению»[10]. 

В приведенных точках зрения сущность допроса сводится по существу к «получению сведений от допрашиваемого». Данные определения сущности допроса представляются небесспорными.

Высказывания по поводу сущности допроса можно отнести к перечню обстоятельств, характеризующих событие преступления, на основании которых следователь должен стремиться получить исчерпывающую информацию от допрашиваемого. Вопросы, связанные с событием преступления, лицами его совершившими, характером и размером причиненного преступлением ущерба, причинами, вызвавшими преступное деяние и условиями, способствовавшими к его совершению, выясняются не только посредством допроса. Ответы на данные вопросы следователь, начинает искать, уже с осмотра места происшествия, при обыске и т. д., можно сказать, при производстве любого следственного действия. Естественно, обстоятельства совершенного преступления являются важным основополагающим фактором в процессе предварительного расследования, но они в лучшем случае, могут составить лишь предмет допроса, совокупность вопросов, на которые следователю предстоит получить ответы или сведения от допрашиваемого. Предмет допроса несовершеннолетнего обвиняемого может быть расширен, и охватывать более широкий круг обстоятельств, способствующих установлению истины по делу, получению новых доказательств[11].

Н.И. Порубов, определил сущность допроса, как «получение от допрашиваемого информации при помощи приемов, разработанных криминалистической тактикой на основе следственной и судебной практики»[12]. В данном случае исключен перечень обстоятельств, характеризующих преступление в отличие от ранее рассматриваемых точек зрения, и заменен на понятие «информация». В данном определении, предпринята попытка, каким-то образом выразить тактическую направленность допроса. Данное понятие хотя и усиливает именно тактический характер допроса, однако не настолько четко, чтобы понять, каким образом достигается «получение информации от допрашиваемого», хотя при этом и подчеркивается роль тактических приемов. И как нам кажется, именно это обстоятельство побудило Н.И. Порубова, в более поздней своей работе, пересмотреть данную им ранее трактовку сущности допроса.

В новом определении, Н.И. Порубов, определил сущность допроса как «...востребование от допрашиваемого показаний при помощи приемов, разработанных на основе следственной и судебной практики криминалистической тактикой»[13]. На наш взгляд, главная отличительная особенность этого определения состоит в том, что в нем предпринята попытка показать, каким образом следователю следует получать показания от допрашиваемого, а именно путем «востребования».

Рассматривая высказывания ученых по поводу сущности допроса, можно выявить рост или переход сущности допроса от «получения сведений» к тому, как следует получать эти сведения.

Г.Г. Доспулов высказывает отличную от ранее рассмотренных точку зрения о сущности допроса. По его мнению, сущность допроса это «взаимодействие следователя с допрашиваемым, которое направлено на то, чтобы получить информацию в соответствии с целью допроса»[14]. Из данного определения видно, что сущностью допроса является взаимодействие. Необходимо согласиться с Г.Г. Доспуловым в том, что между субъектами допроса действительно осуществляется взаимодействие.

Взаимодействие, как нам кажется, носит всеобщий и определенно направленный характер и вполне естественно, что оно имеет место и в допросе. Взаимодействие является тем свойством, которое необходимо для допроса, поскольку без взаимодействия следователя и допрашиваемого нет и самого допроса.

В процессе своей деятельности, а именно в расследовании преступлений, следователь взаимодействует со многими субъектами. В основе такого взаимодействия лежит функциональная зависимость сторон, определяемая их законными правами и обязанностями. Однако взаимодействие, как сущность допроса, не привносит ясности, это слишком широкое, абстрактное выражение сущности допроса.

По мнению А.В. Дулова, сущность допроса состоит в психическом воздействии[15], т. е. рассматривается узкий подход, специально исследуется лишь один из аспектов, а именно психологический аспект. Как свидетельствует анализ литературы, воздействие присуще не только психологическому аспекту, оно также обнаруживается и в правовом (уголовно-процессуальном), и в тактическом аспектах. Например, разъяснение прав и обязанностей подозреваемому и обвиняемому - это есть определенное воздействие[16].

Правовой аспект допроса, имеющий определяющее значение для всех иных аспектов, не только не исключает, а даже предполагает оказание психологического воздействия на допрашиваемого. Что касается психологического воздействия на тактическом уровне или аспекте, то здесь мнение ученых единодушно связывается с правомерностью оказания психологического воздействия на допрашиваемого. Итак, психологическое воздействие, относимое А.В. Дуловым только к психологическому аспекту, имеет более широкие границы. Оно обнаруживается и в правовом, и в тактическом аспектах допроса. Воздействие, следовательно, имеет место при допросе любого лица независимо от его процессуального положения. Но больше всего психологическое воздействие обычно применяется к допросу подозреваемого и обвиняемого. Наш уголовный процесс в качестве основной формы воздействия. Следует согласиться с мнением А.Р. Ратинова, полагающего что «воздействие следователя на психику участвующих в деле лиц, является одним из основных элементов следственной тактики»[17].

Сказанное отнюдь не превращает следователя в моралиста-проповедника, который действует лишь увещеванием и уговорами (вряд ли, например, целесообразно доказывать вору-рецидивисту, что воровать грешно). Следователь обычно не только убеждает, но и переубеждает человека, а это задача более сложная и обширная, выполнимая в процессе расследования лишь отчасти, в тех пределах, которые необходимы для установления истины по делу[18].

По нашему мнению, психологическое воздействие не исключается и при допросе свидетелей и потерпевших, хотя оно при этом выражено не так ярко и поэтому менее очевидно. При допросе данной категории лиц одни из них, нередко умышленно, скрывают или искажают обстоятельства события либо вообще отказываются от дачи показаний. Однако, это именно те случаи, когда необходимость оказания психологического воздействия не вызывает сомнения и оно действительно осуществляется следователем на тактическом и психологическом уровнях, как и при допросе подозреваемого и обвиняемого. Вместе с тем, при допросе свидетелей и потерпевших, стремящихся к возможно полному освещению события преступления, у следователя, тем не менее, всегда возникает необходимость задать дополнительные, уточняющие вопросы для того, чтобы убедиться в точности и полноте показаний[19].

Нередко перед следователями возникает необходимость оказать помощь свидетелям и потерпевшим в припоминании забытого. Для этой цели теорией и практикой криминалистики разработан комплекс тактических приемов, применение которых способствует восстановлению в памяти забытых фактов. К их числу относятся: предъявление схем, фотоснимков, участие в некоторых следственных действиях и т. п.[20]

 В результате их применения у допрашиваемого активизируются ассоциативные связи, способствующие припоминанию забытых фактов. Однако, при этом необходимо подчеркнуть, что ассоциативные связи возникают не сами по себе, а только под влиянием тактических приемов, только под влиянием воздействия, исходящего от следователя. Постановка вопроса - это уже само по себе есть оказание воздействия, поскольку память, мышление, внимание начинают работать в заданном направлении.

Психологическое воздействие имеет место, таким образом, при допросе различных категорий допрашиваемых. Другое дело, что оно будет существенно различаться по характеру и целям. В одних случаях оно может быть направлено на оказание помощи в целях более полного и точного воспроизведения показаний, в других - на изменение негативной психологической установки лиц, отказывающихся от дачи показаний или дающих ложные показания. В зависимости от этого и определяется направленность допроса, характер и целевое назначение используемых при допросе тактических приемов[21].

На наш взгляд, психологическое воздействие выступает как общий признак допроса, оно связывает воедино правовой, тактический и психологический аспекты данного следственного действия, концентрируя и отражая скрытые от непосредственного наблюдения внутренние, сущностные процессы допроса, как целостного образования. Только под влиянием воздействия возможно изменение направленности мыслительных процессов, их упорядоченность, полное и точное освещение того или иного события, наконец, регуляция поведения допрашиваемого в целом.

На основании вышеизложенного мы полагаем, что сущность допроса состоит в психологическом воздействии на допрашиваемого, независимо от его процессуального положения, при использовании тактических приемов с целью получения исчерпывающих и достоверных показаний[22].

Можно выделить две цели допроса: 1) получить новую, ранее не известную информацию и 2) подтвердить или опровергнуть имеющуюся, но еще не проверенную и посему не могущую считаться достоверной информацию[23]. Цомартов В.Н. видит следующие тактические задачи (т.е. и цели допроса одновременно): формирование психологического контакта с допрашиваемым; криминалистический анализ показаний; оказание помощи лицам, дающим показанию с целью восстановления забытого и правильного воспроизведения воспринятого; преодоление позиции, направленной на дачу ложных показаний, и принятие мер к получению правдивых показаний[24].

Существуют две разновидности целей допроса: цели закона и цели тактики. Цели закона определены в УПК РФ. Цели тактики в целом такие же. Общие цели (с правовой точки зрения) – цели закона в соответствии с принципом диалектики находят свое выражение в целях частных – целях тактики и конкретизируются в них. В силу того, что тактические цели конкретизируют требования закона, первые приобретают множество дополнительных, промежуточных и вспомогательных целей: установление следователем психологического контакта с лицом, оказание помощи добросовестному, но забывчивому или неверно воспринимающему отдельные стороны реальности допрашиваемому, изобличение во лжи и т.п. Можно подумать, что целями тактики являются сами тактические приемы, ввиду сходства целей с названиями приемов. Однако это не так. Дело в том, что указанные приемы получили свое название в зависимости от тактических целей, которые преследуют[25].

Из сказанного видно, что, несмотря на то, что тактические цели вытекают из целей закона, первые относятся ко вторым как род к виду. Это соответствует принятому в правовых науках принципу диалектики. Допросу как социальному взаимодействию присущи социальные явления: корыстные побуждения, ложное чувство товарищества, родственные отношения, и другие, объективирующие такую закономерность допроса как противодействие следствию. Участник допроса может руководствоваться как общественными, так и личными, в том числе криминальными интересами к антиобщественным формам удовлетворения потребностей или групповыми интересами. Проявление наибольшей тактической мобильности на допросе требует противодействие организованной преступности, применяющей тактику запугивания, подкупа, устранения свидетелей и работников правоохранительных органов[26].

Необходимо разграничить понятия допроса, использующиеся в уголовном процессе и в криминалистике. Как процессуальное понятие допрос является доказательством и одновременно вербальным следственным действием, в котором необходимая следствию информация сообщается допрашиваемым устно, следователь обязан правильно записать и оформить данные показания.

Криминалистическое понятие допроса несравнимо шире понятия, достаточного для целей уголовного процесса. Для криминалистики допрос является не только вербальным следственным действием.

Допрос как криминалистическая категория является формой реализации уголовно-процессуального закона и, следовательно, совокупностью социальных отношений, опосредованных правовой формой, связанных с достижением истины по делу и, как правило, локальных, промежуточных целей расследования преступления. Отличие понимания категории допроса в уголовно-процессуальном аспекте и криминалистике состоит в том, что процессуальная наука разрабатывает понятие и правила проведения, а криминалистика тактические приемы - с точки зрения реализации процессуальной формы допроса[27].

  Термин "тактика" образован от греческого слова taktika, или tasso - обозначающего наведение порядка, упорядочение, построение. Первоначально тактикой называли искусство подготовки и ведения боя, как части военной стратегии. Позднее термин стал употребляться в более широком смысле слова, как совокупность средств, приемов и методов достижения намеченной цели деятельности[28]. Как раздел науки криминалистики, тактика выделилась в 1959 году, что стало результатом "...широких дискуссий и специальных научных исследований", в которых особую роль в свое время сыграли работы СП. Митричева, А.Н. Васильева, А.И. Винберга, Р.С. Белкина, И.М. Лузгина, Г.Г. Зуйкова, В.Е.Коноваловой и других авторов[29]. Как часть науки, тактика - "это система научных положений и разрабатываемых на их основе рекомендаций по организации и планированию предварительного и судебного следствия, определению линии поведения лиц, осуществляющих судебное исследование, и приемов проведения отдельных процессуальных действий..." [30] В последнее время определение дополняется целью "... преодоления реального или опосредованного противодействия со стороны субъектов, имеющих иные интересы..." [31] Сущность тактики допроса составляют "...способы установления с допрашиваемым психологического контакта, нейтрализации его негативного настроения.., оказания на него психического воздействия с целью получить полные и достоверные показания"[32].

Под тактикой отдельного следственного действия, по мнению А.Н. Васильева, следует понимать выбор и применение того или иного приема действия, разработанного "...на основе данных специальных наук (главным образом логики, психологии, научной организации труда), а также обобщения следственной практики, для применения логических методов познания в специфических условиях расследования..." преступлений, а также для формирования психологии отношений следователя с иными участниками процесса и организации планомерного расследования по делу[33]. В учебной литературе центральным понятием криминалистической тактики считается понятие "тактический прием"[34]. Вопрос о сущности тактического приема напрямую связан с решением вопроса о соотношении понятия приема и метода. В криминалистической литературе высказывается точка зрения, что метод, определяясь объектом познания, на который направлена деятельность человека, отображает закономерности познания, тогда как прием по своей гносеологической сущности является элементом метода как пути познания. Специфика тактических приемов заключается в том, что они выступают в качестве способов практической деятельности, направленных на фактическую реализацию содержания соответствующих методов посредством совершения определенных действий, избираемых с учетом конкретно складывающихся ситуаций[35].

На наш взгляд нет существенных различий между тактическим приемом и тактико-криминалистическим методом, так как при такой трактовке они лишь отличаются объемом содержания и предполагают способ действия в конкретной ситуации. В криминалистической литературе имеются различные определения тактического приема, что позволяет выделить ряд направлений, которые отражают понятие тактического приема по-своему.

Согласно первому из этих направлений тактический прием представляет собой наиболее целесообразную линию поведения следователя. Это направление представлено такими учеными-криминалистами, как Н.А. Селиванов, который утверждает, что «приемы следственной тактики - это линия поведения следователя, его действия (кроме технических), последовательность и условия их выполнения, наиболее целесообразные в определенной ситуации, обеспечивающие максимальную результативность расследования и выяснения истины по делу»[36].

С.П. Митричев под тактическим приемом понимал законное и наиболее целесообразное в данных условиях действие или поведение лица, производящего расследование, обеспечивающее достижение эффективных результатов при проведении того или иного процессуального действия[37].

Представляется, что тактический прием намечает линию поведения, помогает концентрации умственной деятельности следователя в необходимых основных направлениях. Действует же, осуществляет «наиболее целесообразную линию поведения» на основе тактических приемов следователь как субъект уголовно-процессуальной деятельности. Поэтому трактовка тактического приема как «линии поведения следователя» представляется неточной.

Другое направление рассматривает тактический прием как научную рекомендацию. Это направление представляют такие ученые-криминалисты, как А.Н. Васильев, В.И. Комиссаров, И.Е. Быховский и др.

Так, А.Н. Васильев считает, что тактический прием - это рекомендация, разработанная на основе специальных наук (главным образом логики, психологии, НОТ), а также обобщения следственной практики для применения логических методов познания в специфических условиях расследования, формирования психологии отношений следователя с участниками следственных действий, организации планомерного расследования в целом, успешного собирания доказательств в рамках уголовно-процессуальных норм[38].

В.И. Комиссаров дает такое определение: «Тактический прием - это научно обоснованная рекомендация о наиболее оптимальном поведении следователя, разработанная с учетом типичных ситуаций производства следственных действий в целях создания эффективных условий подготовки, организации выявления, собирания и оценки доказательственной информации»[39].

Нам представляется неправильным рассмотрение тактического приема и тактической рекомендации как синонимов.

Представляется, что не каждый тактический прием представляет собой научную рекомендацию. Значительное число тактических приемов своим происхождением обязаны практике и вовсе не является результатом научных изысканий, хотя все тактические приемы проходят научную апробацию. Тактическая рекомендация по объему шире понятия тактический прием. Тактическая рекомендация представляет собой совет, то есть указывает в общем виде, что надо делать, тактический же прием - есть способ достижения цели, он свидетельствует о том, как это надо сделать. Таким образом, тактическая рекомендация более обширна по способу предложения наиболее эффективных действий.

Как представляется, цели применения тактических приемов условно можно подразделить следующим образом: а) общая, б) главная, в) непосредственная. Общей целью разработки и применения всех тактических приемов следует признать установление объективной истины по делу. Но, как известно, общая цель может быть достигнута лишь посредством следственных действий. Каждое из следственных действий само имеет свою конкретную цель. Задачи, поставленные перед отдельными следственными действиями, являются, как справедливо отметил А.Н. Гусаков, «своего рода ступеньками в достижении... общей цели»[40]. Поскольку задачи уголовного судопроизводства в целом достигаются в расследовании главным образом путем следственных действий, то для тактических приемов главной целью следует признать способствование достижению задач, поставленных перед отдельными следственными действиями. В частности, при допросе главной целью можно считать получение правдивых и достоверных показаний.

Поэтому, следует согласиться с тем, что «цели тактических приемов определяются видом расследуемого преступления, стадией расследования, стадией производства следственного действия, а также целями следственных действий»[41].

Таким образом, допрос является одним из следственных действий, применяемых в уголовном судопроизводстве. Он состоит в получении следователем при расследовании уголовного дела устных сведений (показаний) об обстоятельствах преступления от допрашиваемого лица подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, которые заносятся в протокол и являются значимыми для данного уголовного дела.

Сущность допроса состоит в психологическом воздействии на допрашиваемого, независимо от его процессуального положения, при использовании тактических приемов с целью получения исчерпывающих и достоверных показаний.