Правовое государство с оговоркой

Советское правоведение принципиально не признавало понятия "правовое государство". В фундаментальном четырехтомном труде "Марксистско-ленинская общая теория государства и права" говорилось: "Вопрос о соотношении политической власти, государства, с одной стороны, и буржуазного права - с другой, пользуется неизменным вниманием буржуазной науки. Основная концепция данной проблемы сводится к так называемому "правовому государству", или "господству права" над государством (кроме нее имеют хождение и некоторые "этатистские" теории примата государства над правом).

Мысль о том, что право, понимаемое или как надклассовая норма долженствования, или как абстрактная всеобщая справедливость, или как "естественные" права человека, господствует над государством, над политической властью, связывает и ограничивает ее, в существе своем есть прикрытие классовой диктатуры".

Такой подход для советской юридической науки к категории правового государства был естествен. Ведь марксистская доктрина определяет не только государство как "машину для подавления одного класса другим", но и право как "волю господствующего класса, возведенную в закон".

Начатая М.Горбачевым либерализация коммунистического режима, известная как "перестройка", не могла не сказаться и на юридической мысли. То, что у многих ученых-юристов находилось под спудом, те сомнения, которые они не могли высказывать, не рискуя потерять работу и даже свободу, при ослаблении идеологических пут стало вырываться наружу. В разных юридических образовательных и научных институтах многие ученые открыто заговорили о неравнозначности понятий "закон" и "право", о том, что только в правовом государстве могут быть реально защищены права человека.

Эти веяния не могли не проникнуть в идеологические структуры центральных органов КПСС. Больше того, из аппарата ЦК КПСС в научные учреждения, прежде всего в Институт государства и права Академии наук СССР ², приходили поручения, фактически имевшие смысл "заказа на свежие идеи".

С одной стороны, это был зондаж состояния умов научной интеллигенции, а с другой - показатель того, что руководство партии (оно же руководство страны) испытывает интеллектуальный голод. Конечно, и в идеологическом аппарате ЦК КПСС были люди, мыслившие гораздо прогрессивнее, чем в среднем масса партийных чиновников, но и им требовалась интеллектуально-идейная подпитка (что, кстати, нормально для любой политической системы).

Итак, идея правового государства постепенно просочилась в партийный аппарат. Этот процесс можно датировать примерно 1987-1988 годами. Однако в классическом виде данная идея не могла быть принята в то время. К началу 1988 года "прорабы перестройки" еще не мыслили категориями радикальной смены общественного и государственного строя ³. Максимум (хотя и это казалось в тот период радикальным), что они позволяли себе, - заявлять о "социализме с человеческим лицом", т.е. о модернизации в рамках коммунистической системы.

Поэтому неудивительно, что XIX Всесоюзная партийная конференция КПСС, сыгравшая большую роль в либерализации режима, провозгласила курс на построение лишь социалистического правового государства: "Конференция, - говорилось в ее резолюции, - считает делом принципиальной важности формирование социалистического правового государства как полностью соответствующей социализму формы организации политической власти".

Конечно, можно сказать, что прилагательное "социалистическое" меняет саму суть понятия "правовое государство". Так же как в корне меняет суть понятие демократии, когда соединяется с прилагательным "социалистическая" (согласно доктрине В. Ленина о существовании лишь классовой демократии). Но здесь был все-таки другой случай.

Во-первых, коммунистическое руководство таким образом отказывалось от взгляда на правовое государство как на категорию, полностью враждебную коммунистической теории. Такая ревизия ортодоксального понятийного аппарата была идеологическим сигналом партийным функционерам КПСС по всей стране.

Во-вторых, в отличие от категории "демократия", более или менее известной массам, термин "правовое государство" входил тогда лишь в элитарный словарь. Поэтому его введение в более широкий оборот, даже в сочетании со словом "социалистическое", выглядело в глазах людей как значительный поворот, если не в политике, то во всяком случае в настроениях правящей верхушки.

Общая логика процесса либерализации, охватившего постепенно все сферы жизни - от духовной до экономической, - обусловила и общественное отношение к понятию правового государства. Оно быстро стало популярным. К этому времени (примерно 1989-1992 годы) относится наибольшее число публицистических выступлений видных российских юристов, разъясняющих смысл данного понятия. И эти разъяснения соответствовали уже классическим представлениям о правовом государстве.

"Связано правом" или "связано с правом"?

В Юридической энциклопедии (1997 год) дается такая дефиниция: "Правовое государство - тип государства, в котором функционирует режим конституционного правления, существует развитая и непротиворечивая правовая система и эффективная судебная власть, при одновременном наличии реального разделения властей с их эффективным взаимодействием и взаимным контролем, с развитым социальным контролем политики и власти" [Юридическая... 1997, с. 343]. С этим определением можно было бы поспорить. Например, сказав, что многие из названных в нем признаков характеризуют, скорее, систему демократии, нежели собственно правовое государство. Однако понятия "демократия" и "правовое государство" настолько тесно связаны друг с другом, что в целях нашего краткого анализа можно пренебречь соображениями теоретической точности.

В определенном смысле советская критика теории правового государства сослужила добрую службу. В приведенной в начале статьи цитате как раз и содержится суть правового государства как господства права над государством. Другое дело, что само право в этом случае не может рассматриваться как просто совокупность законов и иных юридических нормативных актов (так называемое позитивное право). Право в правовом государстве рассматривается как существующая еще до формального закона естественная ценность, вобравшая в себя некую аксиоматику, на которой зиждется современная цивилизация.

Заметим, что именно такая суть правового государства оказывается зачастую непонятной для многих, в том числе и для политиков. В связи с этим приведу показательный эпизод. Когда готовился текст одного из публичных выступлений Президента России Б. Ельцина, его первоначальный вариант включал слова о том, что государство должно быть связано правом. Вскоре от президента его помощникам пришел правленый текст, в котором фраза была исправлена на "государство должно быть связано с правом". Нетрудно понять, что этот предлог "с" в корне изменял смысл определения. Но именно так (т.е. вместе с предлогом) многие и воспринимают правовое государство. Например, в газете "Труд" было опубликовано письмо читателя, в котором он утверждал, что "любое государство - всегда "правовое", даже рабовладельческое, ибо право представляет собой систему общеобязательных социальных норм, охраняемых силой государства". Не стоило бы приводить это мнение, не будь оно весьма распространенным.

Вообще это отдельная серьезная проблема: понимают ли люди (и как, и насколько точно), в чем смысл правового государства. И делает ли что-то власть для того, чтобы народ в этом разобрался (хотя бы потому, что данная категория конституционная). Разумеется, у демократического государства не должно быть специальной идеологической функции и специализирующихся на ней институтов. Но власть обладает и иными возможностями для просвещения народа (через официальные программные документы, поддержку негосударственных программ правового просвещения, в том числе телевизионных и т.п.). И уж во всяком случае развитию идеи правового государства вредят политические лозунги, исходящие из уст высших должностных лиц и фактически противоречащих смыслу правового государства. К таким относится, например, "диктатура закона". И дело тут не только в неприменимости самого слова "диктатура" к правовой государственности, но и в том, что сам закон, к чьей "диктатуре" происходит апелляция, может оказаться неправовым. Другими словами, невольно возрождается ошибочное понимание права как совокупности правил, исходящих от власти.

Обозначив некоторые исходные позиции, можно попытаться обрисовать развитие постсоветской российской государственности через призму проблемы правового государства.