Бабуля помахала ей рукой, унизанной перстнями. «Кокетка старая» - подумала Полина.  В мыслях она не очень церемонилась со старшими. Все они зануды порядочные. Но, что поделаешь, их надо уважать.

Море открылось с верхних ступеней лестницы, ведущей к пляжу. Полина всегда тут на минуту замирала от восторга. Вокруг диковинные, райские растения – пальмы, магнолии, бананы, кипарисы, лавр, кусты неведомые небывалой красоты, клумбы в цветах.… А внизу – море! И это самое прекрасное, что может быть. Дух захватывает от его красоты и величия….

 Но тут её восторженный внутренний монолог прервали самым грубым образом. Какой-то человек очень высокого роста, с пышной гривой волос, слегка напоминающий внешне не то кота, не то певца Филиппа Конкорова, взбегая вверх по лестнице, больно толкнул её плечом. Он сделал это не нарочно, разумеется, но от этого было не легче. Девушка даже пошатнулась. И тут увидела у своих ног некий предмет, явно выпавший из кармана незнакомца – ей вспомнилось, что на бегу он доставал платок из кармана своих белых брюк. Полина подняла странный кулон на шнурке и окликнула растеряху, но того уже и след простыл. Она повернула назад и какое-то время искала его в толпе, но не найдя, бросила находку в сумку и сбежала по ступенькам вниз, торопясь поплавать. Было уже почти пять вечера, самое время освежиться.

 Никто на свете не любил моря так, как Полина. Она была в этом уверена, потому что от счастья почти сознание теряла, погружаясь в воду. Вода ли это? Некая субстанция. Что-то волшебное, до такой степени родное и любимое, что слёзы счастья всякий раз наворачивались на глаза. Полина ныряла и там, в глубине, открывала глаза. В разные стороны били лучи солнца. Они пронизывали яркую голубизну морской воды. Девушка доплывала до поваленных бетонных блоков, покрытых зеленью мха и водорослей, садилась на них и смотрела вниз. Там к блокам подплывали рыбки, тычась в мягкий мох. Если сидеть неподвижно – рыбки будут и к тебе подплывать. Смешные. Трогательные.

 Вдали на берегу – пляжные зонты и отдыхающие на лежаках, а то  и просто на камушках. Кто-то бродит по берегу, собирает ракушки. У самой кромки барахтаются ребятишки. Стоит ровный гул, но слышнее всего всё же море. Даже без шторма. Плеск волн непрерывный и ровный. И таким же ровным и непрерывным становится ощущение счастья в душе.

Полина вдоволь наплавалась, переоделась и, поднявшись по ступеням, остановилась, чтобы ещё раз с возвышения увидеть – какое оно огромное, это сказочное море. Она смотрела, затаив дыхание, а мимо шли – вниз по лестнице, вверх – люди. Нескончаемый поток весёлых, шумных, в праздничном настроении людей.

 Какой-то знакомый запах пробудил её к действительности. Ну, да, от него, от этого растеряхи, похожего на кота и на Конкорова, и в прошлый раз вот так же пахло – ароматом восточных благовоний. Он лишь скользнул по ней взглядом и устремился прочь. И снова она не успела его окликнуть. Но на этот раз Полина за ним откровенно погналась. Ведь он явно искал потерянную вещь – шарил глазами по плиточному тротуару.

 - Эй, вы! – крикнула Полина.

 Но куда там! Люди шумят, музыка из окон всех пляжных кафе гремит! Её голос потонул в звуковой вакханалии.

Незнакомец скрылся за углом. Полина рванулась туда – он сбежал вниз по лестнице на набережную реки Сочи. Полина почти его настигла, но он скрылся в здании, стилизованном под старину. А, может, впрямь старинном. Графья с князьями, может статься, строили здесь себе хоромы и в 19 веке.

На стене здания виднелась блестящая латунная табличка с надписью замысловатой вязью: «Лондонская школа оккультных наук. Европейский центр синергетической гериатрии. Международная Академия синергетической геронтологии. Ассоциация негосударственных образовательных регионов России. Профессиональная психотерапевтическая лига. Международная профессиональная медицинская ассоциация специалистов народной медицины, психологов и целителей».

 - Ну, ничего себе! – воскликнула Полина, - и всё это – в одном флаконе.

 Она потянула на себя тяжёлую, массивную дверь и вошла внутрь. Наверх вели мраморные ступени, покрытые ковровыми дорожками. Мраморный холл, украшенный скульптурами, медальонами с вензелями по стенам и странной загадочной символикой  ограничился коридором с множеством дверей. Заглянув в первую, Полина увидела… настоящую театральную сцену и огромнейший зрительный зал в богатом убранстве – ну, ни больше, ни меньше,  миланский Ла-Скала.

 В зале сидел тот самый незнакомец.  Перед ним стоял столик с включённой настольной лампой, располагавшийся по центральному проходу в середине зала.

 - Так, начали, - крикнул он в микрофон, - отсматриваем грим, костюмы. Художник по костюмам, гримёр – за кулисами?

- Так точно! – крикнул ему в ответ по трансляции молодой задорный голос.

 - Кто сегодня помреж – Таня, Света?

- Лариса! – прозвенел тот же голосок.

- Ну, ладно, Лариса, следи, чтобы актёры не опаздывали.

 Он похлопал в ладоши.

- Начали, начали, нечего тянуть кота за хвост!

 Занавес раздвинулся, на сцене появился двойник незнакомца.

 - Это кто у нас? – спросил сидящий за столом.

 - Филипп Конкоров! - возвестил всё тот же звонкий голос.

 А двойник обиженно протянул:

- Ваш двойник, между прочим.

- Тройник, - буркнул незнакомец, - я похож на Конкорова, как ёж на задницу бегемота.

 - Похожи, Радий Аполлонович, похожи, - защебетал по трансляции голосок помрежа Ларисы.

 - Молчать! – рявкнул Аполлонович, затем обратился к актёру:

 - Какая сверхзадача у тебя?

 - Заменить настоящего Конкорова так, чтобы никто не почувствовал подмены.

- Как с вокалом?

- Так под «фанеру» же… - неуверенно начал двойник.

 - Никакой фанеры! – буквально зарычал в микрофон Радий Аполлонович.

 Полина, прятавшаяся за портьерой, даже вздрогнула от неожиданности. И показалось ей, что вместо пышной шевелюры у него на голове встала дыбом шерсть какого-то неведомого зверя.

 Радий же Аполлонович  продолжал рычать, срывая голос и переходя уже на хрип:

 - Всех уволю! Уроды! Придурки! Ничтожества! Ублюдки! Я тебе дам фанеру, идиот! Я тебе такую фанеру залеплю в лоб – мама родная не узнает!

 Двойник на сцене съёжился, скукожился и стал потихоньку продвигаться к кулисе.

- Стоп! – сказал вдруг очень тихо странный режиссёр, - я всё вижу. Стой, где стоишь. Ответь мне – что будешь делать, воплотившись в Конкорова?

- Н-ну… Дочь рожу.

 - Дурак. Ты должен женщин ненавидеть. По мордАм бить. Тебя Галла обидела – и ты теперь всех женщин ненавидишь. Усёк?

- Усёк, - кивнул двойник.

 - Ну и ступай, голубчик, убирайся.

 Двойник тотчас же испарился. На его месте появился довольно странный человек неопределённого возраста – худощавый, высокого роста и, кроме того, в туфлях на платформе, отчего зрительно казался ещё более худощавым и вытянутым кверху. Тонкие ноги его плотно обтягивали блестящие красные брюки, а на красном же пиджаке без сорочки виднелся огромных размеров жёлтый бант, крепившийся у ворота.

 - А это что ещё за чучело? – возмутился режиссёр.

 - Я не чучело, - пробормотал вновь прибывший, - я Эргей Зверев.

- Ты?! Кто?!

- Эргей, - ещё тише пробормотал несчастный, - Зверев.

- Если ты Зверев, то я – фараон египетский.

 

 Артист вдруг сделал кислое лицо и заныл:

 - А почему мне дали роль Зверева?  

- А какую же роль тебе дать? – передразнил его режиссёр с точно такой же интонацией.

- Конкорова.

- Не дорос до Конкорова.

- Я женщин бить умею по мордАм. Вот так! И вот так!

 Тут он показал, как именно.

 - А ещё я умею на розовую кофточку кричать.

- А петь?

- Ну…

- Нет, ты спой! Спой, светик, не стыдись.

 Артист запел.

 - Стоп! – крикнул режиссёр, - именно так поёт твой замечательный, любимый Эрик.

- Да надоело мне всё время ругаться матом! Язык уже весь почернел. Не даёте Конкорова – дайте хоть Галлу Ругачёву сыграть!

 - А пол изменишь?

 - Да!

- Ну и дурак. Иди, вкачай побольше геля в губы – они у тебя слишком тонкие – и повторяй всё время: «звезда в шоке»! Пошёл!

 - И материться?

 - Обязательно!

 Артист зарыдал в голос и удалился за кулисы. А режиссёр пробормотал: «ф-фу» и вытащил из кармана платок.