Глава 4. Финальное напутствие

Теперь Захар собирался ехать в Украину уже не тайно от родителей. Мама, поняв, что если сына не получилось остановить в первый раз, то и в этот не остановишь, сочла наиболее разумным предложить свою помощь. В апреле начиналась продажа льготных авиабилетов из Майского порта в Москву. Такой билет, в отличие от обычного, стоил чисто символические деньги (чуть ли не дешевле, чем плацкарт на поезде, в зависимости от сезона), но покупать его могли или пенсионеры (как бабушка Захара), или люди до 23 лет. Захар как раз попадал во вторую категорию. Вот только загвоздка в том, что льготных было ограниченное количество, а слетать «на халяву» хотели все, и по слухам, люди в очередях буквально убивали друг друга за эти билеты, и отстаивали у кассы по несколько суток подряд. А мамина знакомая, Тамара, работала в крупной авиакомпании. Мама попросила её сразу, как только билеты появятся в продаже, «застолбить» один для Захара.

Это позволило Захару сэкономить много денег и времени. Или неделю трястись в поезде, или через восемь часов уже перемахнуть в столицу. Сам, без мамы Захар даже не стал бы пытаться получить льготный билет, поскольку это было практически нереально. Ведь заранее точно не объявлялось, в какой именно день откроется продажа (каждый год бывало по-разному). Поэтому бюджетникам, желающим приобрести билет, приходилось ежеминутно проверять интернет в ожидании заветного объявления о начале продаж. И как только оно появится, бюджетники со всех ног ринутся в кассы. Захар не питал иллюзии, что ему случайно, из многих тысяч человек, повезёт первым увидеть пресловутое объявление. И тем более – что хватит терпения выстоять в очередях, места в которых занимали за несколько дней, минимум. Мамина же знакомая – сотрудник авиакомпании, и, следовательно, о появлении билетов узнает даже раньше покупателей. И сможет своевременно наложить бронь. А всё, что Захару оставалось сделать – встретиться с ней в холле офиса авиакомпании, оплатить и забрать уже готовые билеты (туда и обратно), оформленные на его имя. С пересечением границы будет сложнее. Самолёты из Москвы в Киев давно не летали, поэтому оставалось по старинке – автобусом. В облёт через Минск слишком далеко и дорого.

Хорошо, что Захар не отказался от маминой помощи, потому что в этот раз, как он узнал, льготные билеты разлетелись даже не в первые дни, а в первые часы после появления. Шансов купить такой билет «по-честному» не было никаких. А Захар не столь одержимый поклонник поездной «романтики», чтобы повторно тратить неделю в поезде на путь от Майского до Москвы.

Февральный тем временем не собирался останавливаться и прекращать свою деятельность, а объявил о намерении регистрировать «Партию прогресса» и дальше идти на выборы в Государственную думу. Проиграть битву – ещё не значит проиграть войну, благо, теперь у Алексея появилась огромная армия сторонников и целая сеть штабов по всей стране… Некоторые из них, конечно, закроются, поскольку после выборов неминуемо упадёт количество пожертвований, но часть продолжит функционировать, и сосредоточит усилия на противодействии коррупции и участии в выборах в региональных масштабах.

Суд над Гордеевым по поводу митинга двадцать восьмого прошёл в закрытом порядке. Настолько закрытом, что на него не позвали даже самого подсудимого. Захар уже постфактум получил на руки постановление, в котором он признавался виновным в нарушении порядка участия в публичном мероприятии и должен был заплатить штраф в десять тысяч рублей. В чём заключался состав его «правонарушения», Гордеев так и не взял в толк. В статье 20.2 ч.5 административного кодекса, по которой его признали виновным, был чётко прописан перечень действий, которые могли быть квалифицированы как правонарушение в связи с данной статьёй. Пребывание на митинге в состоянии опьянения; сокрытие лица маской; употребление нецензурной брани. Ничего из этого Захар не делал. Более того, статья предусматривала административную ответственность за вышеперечисленные действия только на согласованных митингах. Так как митинг 28 января был несогласованным, то априори не мог подпадать под эту статью. Юриспруденция – точная наука, и не любит подтасовок.

Также, согласно позиции Конституционного суда, и организаторы, и участники несогласованного митинга освобождались от ответственности, если во время него от представителей власти не звучало призывов разойтись. Двадцать восьмого января в Майском порту ничего подобного не было, эшники и полиция всё время держались поодаль. И на видеозаписях, которые прилагались к делу в качестве доказательной базы, это должно быть прекрасно видно.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, почему судья не обратила на это внимания. Юрист Каленская запросила материалы дела в суде. Выяснилось, что судья даже не распечатывала диск с видеозаписью. Конверт с ним не содержал следов вскрытия. То есть, приговор был вынесен только на основании рапортов парочки эшников. То, что эшники – заинтересованная сторона никого, конечно, не волновало. Повестку же Захару попросту выслали на неправильный адрес, вместо дома 86в, где он жил – в дом 86. А постановление суда вообще почему-то прислали на бабушкин адрес. В общем, в судебной системе РФ, как и в датском королевстве, всё давно смешалось.

– Но ничего, – сказала мама, которая ещё не потеряла веру в правосудие. – Надо обжаловать во все высшие инстанции, вплоть до Верховного суда. Но штраф, скорее всего, платить-таки придётся. – Или потеряла? – Обычная практика по подобным делам не в нашу пользу, хотя есть редкие исключения, – добавила она.

Захар перед самым отъездом приехал погостить у родителей в загородном доме, и они «присели на дорожку» пообщаться.

– Эта судья, по сути, совершила государственное прес-туп-ле-ни-е, – сказал Марк Анатольевич, изучая листочек с постановлением, который он держал в руках. – Измену. За твой проступок… да это даже «проступком» язык не поворачивается назвать… у тебя теперь будет административная судимость, а это уже пятнышко на репутации на всю жизнь, пусть небольшое, но нестираемое. – Отец в поисках поддержки посмотрел на мать, и та согласно покивала. – Только потому, что судья даже не потрудилась разобраться и вникнуть в ситуацию, а просто с потолка написала какую-то левую бумажку.

– По всем политическим делам выносят обвинительные приговоры, – пожал плечами Захар. – А на судей идёт сильное давление сверху.

– Ты знаешь, я сейчас читаю «Воскресение» Льва Толстого, – сказал папа. – Не читал, кстати?

– Нет, – покачал головой Захар.

– Там как раз затрагивается тема судов. Так вот, могу сказать, что со времён Льва Толстого ничего не поменялось, ни-че-го. И когда Клыков «поёт дифирамбы» Толстому и называет его великим русским писателем – он даже не понимает, что в системе мировоззрения Толстого сам находится где-то на уровне животного, даже ниже. Соответственно с теми низменными потребностями, которыми он и его окружение руководствуются – пожрать, построить роскошный дворец, и на этом всё, а что там станет с Россией после их ухода, хоть даже чёрная дыра на её месте разверзнется – им начхать, вежливо говоря. Поэтому и разоряют страну с таким азартом.

– Да уж, неутешительный расклад получается.

– Когда с наших, и моих лично, налогов создавали Госгвардию, все говорили, что цель бороться с терроризмом. И никто не мог подумать, что через пару лет бравые «гвардейцы» будут бить дубинками на улицах наших детей. Или эти «эшники»… тоже мне, клоуны… которые якобы ловят экстремистов… Экстремизм – это когда призывают поджигать церкви. Или убивать неправоверных. А контора центр «Э» по факту превратилась в политический сыск, похожий был при царе. Занимаются не реальными экстремистами, а преследованием всех потенциально инакомыслящих. Да и не только. У меня знакомый есть, бывший фээсбэшник, помнишь, я тебе рассказывал?

– Это у которого свой левый вертолёт?

– Да, мы в охотничьем клубе познакомились. Так вот, я с ним недавно виделся, и он обмолвился, что ездил к начальнику местного отделения эшников Кандидатову. Знаешь, зачем? У знакомого есть свой магазин в Артёмске. И вот кто-то написал рядом на стене «Клыков – вор». Эшникам за это прилетело по шапке, что, мол, не справляются со своей работой, и сказали найти виновных. Они сели в уазик и поехали в Артёмск. И продавцов, которые в том магазине работали, забрали, повезли в отдел, а знакомый ездил их вызволять.

– За что продавцов-то?

– Так в том-то и дело! Ситуация достигла такого градуса абсурда, что им уже не важно, кого хватать, лишь бы назначить виноватого. Причём знакомый говорит, что перекинулся парой слов с Кандидатовым, начальником эшников, когда вытаскивал своих, и тот тоже жалуется, что у него куча проблем, зарплату задерживают, семью не хватает прокормить. То есть даже самые преданные режиму люди в нашей стране не живут хорошо, шикуют только те, кто на самом верху. Но ничего, недолго им осталось…

– Я что-то в последнее время в этом сомневаюсь.

– На митинг двадцать восьмого у нас в городе вышло сколько человек?

– Ну, версии различаются, сначала собралось немного людей, потом, по ходу шествия, присоединялось всё больше… В промежутке от тысячи до двух, где-то. Не меньше тысячи точно.

– Вообще-то нет. У меня с того времени, как я служил на флоте, глаз хорошо намётан. Там бывали ситуации, когда нужно было навскидку быстро прикинуть, сколько человек собралось на плацу… Поэтому я до сих пор могу определить визуально приблизительную численность толпы. Так вот, вас тогда около площади собралось четыре-пять тысяч человек.

– А ты что, там был?!

– В самой толпе нет. Но мы с мамой в тот день вышли просто прогуляться по центру. И видели из холла торгцентра напротив площади, как вы проходили мимо.

– Интересное совпадение, – сказал Захар. – Я вас не заметил. Да и вообще думал, что вы дома остались.

– Но суть не в этом, – сказал папа. – Смотри, несмотря на запугивания, несогласование, профилактические беседы со студентами, несмотря на слабое информационное освещение, на возможные штрафы и даже жёсткий разгон – всё равно вышли несколько тысяч человек. Для нашего города это не так уж и мало. По всей стране набралось гораздо больше. А ведь Клыков даже ещё не успел переизбраться. Что тогда будет твориться во время его четвёртого срока?..

– Кстати, Захар, мы тут с папой посоветовались, – сказала мама, переключаясь на другую тему, – и решили, что ты можешь получить высшее образование за границей. И мы готовы платить за твоё обучение, если, конечно, вуз будет нам по карману. Выбирай любую страну – Польша, Венгрия, Латвия, Финляндия, может быть, даже Германия…

– Ого! – удивился Захар. – Помнится, в конце одиннадцатого класса, когда я спрашивал про такую возможность, ты отказалась наотрез.

– Каждый человек может со временем поменять свою точку зрения, – примирительно сказала мама.

– Ну, у меня есть весомая причина учиться за границей: в России человека легко могут отчислить за его политические взгляды, или лишить стипендии, если он учился на бюджете. Прецеденты были.

– Вот поэтому мы с папой и предлагаем тебе рассмотреть другие страны, – заметила мама. – Ведь высшее образование на самом деле сильно влияет на то, как тебя воспринимают в обществе. К сожалению, у нас такое консервативное и предвзятое общество в России, которое к словам олуха Мединского, формально имеющего высшее образование, прислушивается больше, чем к словам какого-нибудь оппозиционера без высшего образования, будь он хоть семи пядей во лбу. Поэтому задумайся, какой вес будет иметь твоё мнение, даже трижды правильное, если ты продавец обуви Гена Букин, и какой – если ты, к примеру, доктор наук. Слышал что-нибудь про «особое мнение» судьи Арановского?

– Не-а.

– В Конституционном суде решение принимается большинством судей. Но если кто-то не согласен, он может написать своё особое мнение, которое в обязательном порядке прикрепляется к материалам дела. И вот этот судья Арановский практически по каждому политическому делу пишет такое мнение, причём довольно конструктивно и обоснованно. В частности, одно из дел касалось недопуска на выборы, обстоятельства напоминали ситуацию с Февральным, только в меньших масштабах. Кандидат выдвигался не в президенты. Поищи в интернете.

– Ладно.

– К слову, Ярику, твоему знакомому, я нашёл подработку, – сказал Марк Анатольевич. – Он теперь убирает у нас офис раз в неделю, я ему плачу.

– Классно, – воодушевился Захар. – Я рад, что вы нашли общий язык.

– Очень неординарный парень... если бы не знал, никогда не предположил по его виду, что это он пишет посты для вашего паблика в интернете.

Папа, хоть и не был зарегистрирован «Вконтакте», группу штаба Феврального в Майском порту иногда почитывал из любопытства (благо, возможность просматривать посты существовала и без непосредственной авторизации), после того, как Захар один раз скинул ему ссылку.

– …А насчёт этого, – папа смял бумажку с судебным постановлением и бросил её в урну, – сильно не парься. Вообще, интересное дело вы делаете, я имею в виду, с ребятами из штаба. Только тебе нужно оценивать риски. На первый раз дали штраф десять тысяч, но дальше суммы пойдут крупнее, в сотни тысяч, а там и до уголовки недалеко. Подумай, стоит ли в это ввязываться? В нашей стране, чтобы бороться с властью, нужно либо иметь очень крупные финансовые возможности и связи, тогда тебя сложнее достать, или быть на всю голову отчаянным человеком, которому нечего терять. Одна гениальная книга может изменить больше, чем тысяча митингов. Когда человек наедине с книгой сидит в кресле, у него более спокойное восприятие, есть время остановиться и всё обдумать. Хотя когда с ним споришь в жизни, ему может показаться, что ты давишь, и он начнёт лезть в бутылку…

– Возможно, в чём-то ты прав.

– Сынок, мы с мамой на тумбочку в прихожей положим деньги, тысяч тридцать, это на поездку. Думаю, у тебя совсем немного осталось.

– Спасибо, но мне и так хватит.

– Если не захочешь, не возьмёшь, но мы положим, на всякий случай. Желаем тебе удачно съездить, хорошо отдохнуть у Сергея и вернуться целым и невредимым!..

Захар задумался. С одной стороны, у него действительно было маловато денег для поездки (а ведь по возвращении надо же ещё и жить на что-то до первой зарплаты!..). С другой, быть нахлебником не хотелось. Гордеев решил посоветоваться с Сергеем Вольным, к которому ехал в гости. Он назвал сумму, которая была в наличии, и спросил, стоит ли дополнительно брать деньги. «Захар, не глупи, – ответил Сергей. – Того, что у тебя на данный момент есть, хватит в лучшем случае на билеты и оплату штрафа». Хотя Захар не всегда прислушивался к более взрослым советчикам, но вынужден был признать резонность того, что говорит Сергей.

Интересно, что Захару выписали штраф только за 28 января, а производство по тому случаю, когда их с Германом задержали перед митингом и ночь продержали в участке, «заглохло». Неудивительно, хоть листовки и были запрещённые, доказательств распространения никаких, если только в подъезде, на выходе из которого их приняли, не установлена камера (что сильно вряд ли). Теоретически, Захар и Герман могли зайти в подъезд просто погреться, и тут увидеть лежащие на полу, кем-то оставленные листовки. Взяли посмотреть, а тут на выходе менты. Состава преступления нет. А вот начни Герман давать признательные показания, что листовки предварительно напечатаны ими и взяты с собой в целях распространения… От этого уже можно было отталкиваться. Так что не всегда «чистосердечное признание» является смягчающим обстоятельством, иногда – наоборот, может сильно ухудшить положение. Всё зависит от конкретной ситуации…

Глава 5. Граница

Такси в аэропорт Захар чуть не проспал. Увидев, что будильник прозвенел сорок минут назад, он подскочил, как ошпаренный, и принялся носиться по квартире. Даже не успев удивиться, хотя повод был – Гордеев отродясь никогда не просыпал. Разве что в школу, но туда его заставляли ходить, а вот такого, чтобы Захар проспал что-то приятное или жизненно значимое, как, например, поездка на отдых за границу, раньше не случалось…

Кое-как собравшись и оставив квартиру в слегка перевёрнутом состоянии, Захар выбежал на улицу и сел в такси. За ожидание двадцать минут пришлось добавить водителю «чаевых». Но к счастью, дороги были пустыми, да и в аэропорт Захар выезжал на два часа раньше, так что на посадку он, конечно, не опоздал. В этот раз, учтя предыдущий опыт, он поехал налегке, с одним рюкзачком, чтобы не мотаться по Москве с отягощающей поклажей, да и багаж в аэропорту по прибытию всегда было получать очень долго.

Путешествие по воздуху пролетело быстро и незаметно. Каких-то восемь-девять часов в кресле эконом-класса по сравнению с шестью с половиной сутками в плацкарте – ничто. Захар абсолютно весь полёт провёл в наушниках, наверное, удивляя соседей, как можно столько часов подряд слушать музыку. Обычно он в самолётах читал книги, смотрел кино, или, в более раннем возрасте, рубился в простенькие игры на компе, встроенном в спинку впереди стоящего сиденья. Но в этот раз ему не хотелось ни читать, ни следить за изображением, ни вообще выполнять какую-либо мыслительную работу, а просто хотелось абстрагироваться от тяжёлых и выматывающих событий последних дней и месяцев. Так что Захар, закрыв глаза, слушал на бесконечном повторе альбом Боба Дилана «Slow Train Coming». «Shine your light, shine your light on me…» – жизнеутверждающим голосом пел Дилан.

В Москве Захар решил наведаться в штаб Феврального. Наверное, глупо, что он только сейчас решил это сделать, хотя за последний год несколько раз приезжал в Москву. Но в жизни он был очень нерешительным и стеснительным человеком (если дело не касалось агитации), и ни к кому не набивался в друзья. А сейчас решил всё же явиться, разведать обстановку, попробовать объяснить ситуацию с Георгием, Зубровым и Даней, которая произошла в Майском порту. Чтобы уже окончательно закрыть для себя этот гештальт. Конечно, он несколько опоздал с объяснениями, и они уже ни на что существенно не повлияют.

Однако по адресу, указанному на гугл-картах, штаба больше не оказалось. Захару сказали, что Февральный буквально несколько дней назад переехал по новому адресу. А в помещении сейчас какие-то люди делали ремонт. Причём на стене зала до сих пор осталась надпись «Февральный-2018», но самого штаба больше не было. Ну что ж, символично.

Захар смотался на Красную площадь. С момента его последнего визита туда ничего заметно не изменилось. Ну, площадь и площадь. Сильно долго бродить времени у него не было, и Захар, перекусив, скорее поехал в огромный книжный супермаркет «Библио-Глобус». Там он считал своим долгом побывать, потому что боялся, что больше не приедет в Москву (а на обратном пути из Украины он поедет поездом, и между вокзалом и аэропортом останется не очень большой интервал времени). Когда Гордеев вернётся в Майский порт, и устроится на обычную работу, будет жить «от-зарплаты-до-зарплаты», возможности куда-то вырваться может просто больше не представиться. В обозримом будущем точно вряд ли. Москва слишком далеко, цены в ней дорогие. Так что напоследок надо было обязательно побывать в своём любимом месте.

Побывал – теперь можно и отправляться на автовокзал. (На этот раз другой, не тот, что в октябре, но приблизительно на том же расстоянии от центра.)

Захар всё рассчитал. Со станции метро «Площадь Революции» он сел на зелёную ветку и проехал одну остановку до «Третьяковской». Здесь он перешёл на оранжевую ветку, сел в поезд и успокоился. Времени у него оставалось навалом, больше полутора часов. Захар запомнил, что ему ехать без пересадок до «Тёплого стана» (там был автовокзал), десятого по счёту, и мысленно считал, сколько раз остановится поезд. Названия других станций его не интересовали.

И вдруг на седьмой или восьмой станции, но уж точно не десятой, предупреждение: «Поезд дальше не идёт!» И все пассажиры выходят. Но как так?! Захар не мог обсчитаться! Да и название станции не «Тёплый стан», а какое-то «Новокосино»…

Спокойно, главное не нервничать. Захар достал карту метро, и оказалось, что он сейчас находится на конечной станции жёлтой линии. Но такого просто не могло быть! Захар точно помнил, что садился на оранжевую ветку. Ничего не оставалось, кроме как ехать в обратном направлении, на «Третьяковскую». На которой как раз пересекались жёлтая и оранжевая линии (так что, по факту, существовали две соседние одноимённые станции). Вот только, с учётом обратной дороги, время начинает поджимать…

Наконец, вернувшись на развилочную «Третьяковскую», Захар выскочил из вагона и бросился к переходу на, как ему казалось, оранжевую ветку… И как только он, олух, смог перепутать жёлтую с оранжевой! Географический кретинизм, да, но не дальтонизм же. Захар пробежал через переход, увидел две платформы. Над одной, что была напротив выхода – табличка с названиями «Китай-город», «Проспект Мира», «Рижская»… Это оранжевая линия, но только направление обратное от автовокзала. Значит, Захару нужна противоположная платформа, то есть та, что ближе к выходу… К ней он и бросился, тем более, что поезд уже стоял и как раз собирался отходить. Захар заскочил внутрь за мгновение до того, как двери захлопнулись, и было перевёл дух.

Однако тут его опять ждал неприятный сюрприз. Когда приёмник объявил следующую станцию, Захар не поверил своим ушам. Получалось, что он опять ехал по жёлтой ветке, в том же ложном направлении, в сторону клятого «Новокосино»! Гордеев вытаращился на карту. Но ведь он, перед тем как заскочить в поезд, ЧЁТКО видел над противоположной платформой названия станций оранжевой линии. Может, он и географический кретин, но не даун же, в конце концов! Захар в ярости скомкал карту метро, бросил на пол и растоптал её ногой. Вид у него сейчас был такой недружелюбный, что остальные пассажиры даже поглядывать на него боялись.

Вынужденно проехав одну станцию, Захар опять поехал назад. Приехав, он подбежал к стоявшему в зале станции служителю метрополитена. Без его помощи Захар бы не разобрался. Тот спросил, на какую станцию надо добраться Захару, и просто указал на нужную платформу. Только тогда до Гордеева дошло. В этом одном зале по одной стороне проходила жёлтая ветка, а по другой – оранжевая. А в дублирующем зале, соответственно, шли поезда в противоположных направлениях обоих веток. Обычно, если две линии пересекались и две станции носили одно и то же название, в первом зале курсировали поезда первой линии (в противоположных направлениях), а во втором зале – второй. Захар привык, что если с одной стороны станции висит табличка с названиями станций противоположного требуемому направлению, то пассажиру по умолчанию нужно садиться в поезд с противолежащей стороны. Поэтому Захар два раза умудрился прыгнуть не в тот поезд. Путаницы добавляло то, что жёлтая и оранжевая ветки очень похожи по цвету, и в спешке можно было и не различить.

Если бы не дефицит времени, Захар бы ещё и поблагодарил судьбу за такой любопытный опыт. Но сейчас он, непрерывно глядя на часы, вслух обсыпал нелестными словами тех, кто проектировал этот участок метро. Что, если он опоздает на автобус?.. Придётся искать какую-то гостиницу, покупать новый билет. А если на ближайшие дни билетов уже не осталось? На «Тёплый стан» Захар приехал настолько ВПРИТЫК, что каждая секунда была на счету. Он побежал по эскалатору наверх. Оказавшись на улице, не сразу сориентировался, куда бежать. Подбежал к какой-то кассе. Не то. Ему сказали, что нужные ему автобусы на противоположной стороне улицы. Ринулся через широкополосную дорогу, хотя никакой «зебры» не было, и неподалёку стояла машина ДПС, так что он сильно рисковал, если те решат его оштрафовать. Но повезло, «гайцы» не принципиальные оказались, не погнались. (Хотя учитывая, с какой скоростью драпал Захар, ещё не факт, что угнались бы.)

В автобус Захар примчался буквально в последние две-три минуты перед отправлением. Невероятно, но почти сразу нашёл нужный среди десятков других рейсов. Чудом успел, если бы на каком-то отрезке пути его что-то задержало, пусть даже самую малость – остался бы в Москве, без вариантов.

Сев на своё место, Захар ещё долго восстанавливал дыхание. Автобус приступил к движению, и Гордеев легкомысленно решил, что теперь вроде можно расслабиться. Он помнил, что в прошлый раз границу преодолели без проблем, и надеялся, что так же будет и в этот. Единственный минус – к границе подъезжали ночью, причём в самое неудобное время, и выспаться толком не получалось ни перед ней, ни после.

Российскую границу, как и раньше, прошли без проблем, а вот украинскую… Пассажиров с паспортом РФ на этот раз было несколько, всех их попросили выйти наружу из автобуса и по очереди проверяли документы. У прочих, помимо Захара, целью поездки была «работа». Захар же, как и в первый раз, сказал, что он едет к другу и предъявил приглашение.

Чем-то он не понравился пограничнику. Тот стал придираться к тому, что приглашение выписано не родственником, хотя в правилах такого требования не было.

– Ещё раз спрашиваю – цель поездки какая?!

– Я же говорю, в гости, – повторил Захар.

– Да? А мне кажется, ты едешь дестабилизировать ситуацию в украинском обществе, – сурово сказал пограничник. – Сейчас выпишу тебе отказ – и повертайся назад!

Захар стал чуть ли не упрашивать пропустить его. Рассказал, что едет к другу, с которым познакомился по интернету, он писатель, пишет книги, вытащил из рюкзака книгу Сергея, которую брал с собой почитать, и на обратной стороне которой был портрет автора с краткой биографией. Нашёл в телефоне фотографию с Сергеем из предыдущей поездки, уверял, что уже был в Украине в октябре прошлого года. Показал военный билет, где было написано, что он не годен для службы в армии. Упомянул, что добирался к границе аж из самого Майского порта. Пограничник, видимо, был в курсе, где это, и ему стало жалко «разворачивать» человека, который проделал такой долгий путь.

– Ладно, так и быть, проезжай, – сказал «страж порога», – но вот это, – он потряс бумажкой с приглашением, – я оставлю себе. Как доказательство. Чтобы, если ты что-то потом натворишь, я мог хоть что-то предъявить в своё оправдание.

По закону, естественно, не имели права ничего забирать. Но Захар понимал, что он сейчас не в лучшем положении, чтобы «качать права».

Дальше пограничник стал брать у Захара отпечатки пальцев. Так как дело было на морозе (Гордеев сам продрог до костей), прибор работал с перебоями. Даже с третьей попытки он выдал ошибку.

– Если сейчас не получится, поедешь обратно, – на полном серьёзе сказал пограничник, изрядно раздражённый.

К счастью, с четвёртого раза вышло. Но на этом мучения не окончились. Погранец поставил печать пропуска на загранпаспорте Захара, но вскоре всех пассажиров вывели из автобуса, завели в помещение и стали проводить личный досмотр вещей. Не как в аэропорту, на специальной ленте, а вручную, открывая каждую сумку. У тех, у кого был украинский паспорт, смотрели для галочки, а россиян досматривали капитально, с особой тщательностью.

К счастью, Захару скрывать было нечего. Таможенник заставил его достать почти всё, что лежало в рюкзаке, пока там не осталось одно только нижнее бельё. Досмотрщик отодвинул его рукой, убедившись, что под ним, на дне, ничего запрещённого нет. И не могло быть. Захар уложил вещи на место и вернулся в автобус.

На границе их держали очень долго, и всё это время он опасался, что пограничники передумают, не разрешат ему ехать. Но вот кордон остался позади. Захар испытал огромное облегчение, когда автобус мчался сквозь ночь уже по территории Украины. Было неприятное чувство, что его оклеветали, заставили извиваться и оправдываться, но об этом сейчас лучше забыть. Главное, что всё же прошёл, ПРОСКОЧИЛ…

«А ведь ещё в 2013 году в Украину можно было въехать по обычному российскому паспорту, даже не загран, – подумал Захар. – Но война всё изменила, и воздвиглось много новых барьеров, как формальных, вроде обязательного приглашения, так и психологических, в сознании людей… Скорей бы она уже закончилась, эта несчастная война».

Глава 6. Весь мир – театр

 

 

По пути домой с вокзала Сергей, выслушав рассказ Захара об инциденте на границе, пришёл в ярость. Захар никогда раньше не видел его в таком состоянии.

– Ненавижу лицемерных тварей, – сказал Сергей, – которые на словах вроде бы радеют за Украину, украинский язык и всё такое, но при этом сами создают препятствия для установления дружественных отношений с теми россиянами, которые не желают зла их стране.

Когда они пришли в его дом, Сергей немного подуспокоился и сказал Захару:

– Я хочу тебя познакомить с одной интересной девушкой. Она примерно твоя ровесница, на несколько лет старше тебя. Я сам с ней недавно стал общаться, как-то раз она пришла на собрание литературного клуба, которое я вёл в центральной библиотеке.

– Ух ты! Любопытно. А у неё есть парень?

– Есть, но он ей не очень подходит. Он сам-то человек неплохой, но для Яны... как бы это сказать, немного приземлённый, и думает только о том, как дожить до завтрашнего дня. А она девушка утончённая, незаурядная, пробует заниматься творчеством и стремится к саморазвитию, как ты. Так что я хочу, чтобы ты её у него отбил. Тут уж включай всё своё обаяние.

– Моё обаяние? – с лёгким неверием в голосе спросил Захар, но тут же исправился: – Да. Хорошо. Я обаятельный, как... корова на роликах!!

Захар прошёл в кабинет Сергея (который в предыдущий визит служил Гордееву пристанищем), и старший из друзей стал звонить загадочной незнакомке Яне. Та, услышав про то, что приехал Захар, сказала, что сейчас мигом отпросится с работы и прилетит к ним. Начало Захару уже нравилось.

– Ты любишь Свет? – это был первый вопрос, который Яна задала Захару.

– Ну... не знаю... – замялся Захар.

Он залюбовался Яной и не сразу сообразил, что ответить. Её глаза были такими голубыми, как вид на Землю из космоса во время Всемирного Потопа.

– А я очень люблю, – охотно рассказала девушка. – В кромешной темноте мне становится не по себе, например, ночью, когда погасает освещение. Я даже стараюсь в тёмное время суток не проходить мимо зеркал, в них тоже есть что-то пугающее... – Она подёрнула плечами. – Вау, какая интересная вещь! – Яна взяла какую-то продолговатую оранжевую штуку с полки в кабинете, на которую были свалены всякие сувениры и безделушки.

– Нравится? – добродушно спросил Сергей. – Это восковая лампа. Её Зоя пару лет назад на рынке случайно увидела по дешёвке...

Сергей продемонстрировал, как лампа включается, и восторгу девушки не было предела.

– Кстати, Яна, по совету Зои, ходит на курсы обучения массажу, – как бы между делом заметил Сергей. – А вот ей и удобный случай потренироваться. Яна, покажи Захару, как ты умеешь делать массаж. Захар, ты же, наверное, устал с дороги, для релаксации не повредит?

Захар уселся на стул, девушка подошла к нему сзади и начала массировать плечи.

– Какие приятные руки, – сказал Захар.

Потом зашёл разговор о том, откуда Захар приехал и чем планирует заниматься здесь, в Николаеве, и конечно, нельзя было не вспомнить про то, что тут живут родственники папы Гордеева. В прошлый раз, в октябре, Захар не рискнул идти к дяде и его семье, чтобы те не сдали «туриста» родителям. В этот раз мама с папой уже знали, куда он собирается, и причин не зайти к дяде не было.

А у Сергея были давние счёты с тётушкой Захара, женой дяди. Дело в том, что когда он в прошлый раз пришёл передать привет дяде от Захара, тот сначала испугался, подумав, что пришли из КГБ, а потом расслабился и гостеприимно Сергея принял. Но тут появилась тётя и стала чуть ли не насильно, в хамской форме его выпроваживать, не взирая на протесты самого дяди. То ли Сергей так ей не приглянулся, то ли просто у неё было плохое настроение. В любом случае, у безвинно пострадавшего Сергея остался после такого «приёма» неприятный осадок.

– Так вот, у меня есть план, как «отомстить» этой тётушке, – сказал Сергей. – Захар придёт к ним с дядей в гости как будто бы вместе со своей девушкой. Мало того, что у тёти будет шок от того, что племянничек приехал фиг знает откуда и внезапно свалился ей на голову, так он ещё за считанные дни пребывания в городе успел и девушку себе где-то найти!..

Захар недоумённо посмотрел на Сергея.

– Яна, как думаешь, ты могла бы сыграть роль девушки Захара? – Сергей заговорщицки подмигнул Гордееву. – Это всего на один день.

– Ну-у... – Яна оценивающе посмотрела на Захара. – Наверное, да. Если это нужно для реализации вашего плана.

– Замётано! – обрадовался Сергей. – Вот будет весело взглянуть на реакцию этой тётушки. Я бы сам дорого отдал, чтобы посмотреть, да только мне второй раз туда дорога заказана, по её милости.

Зоя, жена Сергея, пока с работы ещё не вернулась, поэтому они пили чай втроём. Сергей предложил прогуляться вместе до его дачи, чтобы покормить Ласку. Так звали другую собаку Сергея и Зои (вторую после Графа), доставшуюся им по наследству от Серёжиного старшего брата. После отъезда брата Ласка стала сильно тосковать по нему, постепенно отбилась от рук, стала злой, и теперь лаяла на всех незнакомых людей, её имя с учётом характера звучало как оксюморон, поэтому Сергей с Зоей стали держать «Ласю» на даче, подальше от городской жизни.

Покормив собаку, Сергей под каким-то предлогом задержался на даче и отправил Яну с Захаром обратно одних, дав им ключи от дома. Они шли вдвоём по колее, петлявшей через зелёную лужайку.

– Сергей мне часто повторяет, что все мужчины делятся на два типа, – разоткровенничалась Яна, поскольку Захар явно вызывал у неё расположение. – Это случайные попутчики и истинные Напарники. Так вот, встречаясь с Артуром, я с каждым днём всё больше вижу в нём именно попутчика, а не напарника... Но надеюсь, когда-нибудь всё же получится отыскать надёжного напарника, с которым мы будем как одно целое против всего мира.

Захар взял её за руку.

Они отклонились от курса и пошли назад немного не той дорогой, которой шли на дачу. Забрели в небольшой подлесок. Будь Захар как Даня, он бы попытался «воспользоваться положением». Но Гордеев пока не решался сделать следующий шаг.

Апрель в здешних южных краях был гораздо более тёплым и солнечным, чем в тех широтах, откуда приехал Захар. Небо было по-летнему бездонно-синим.

– За что я люблю апрель, – сказал Захар, – так это за то, что именно в этом месяце Гагарин впервые полетел в космос!

– А я люблю, – подхватила Яна, – за то, что в апреле появляется редиска. Обожаю редиску!

На следующий день Захар вместе с Яной и её парнем отправились на экскурсию по местам древних захоронений киммерийцев, которую вела женщина, отрекомендованная Сергеем как лучший экскурсовод Николаева. Артур показался Захару в целом адекватным парнем, но каким-то безвольным, что ли. Захар слушал экскурсовода с очень заинтересованным видом, чем произвёл хорошее впечатление на Яну.

После экскурсии мнения насчёт дальнейших планов разделились. Парень Яны предлагал пойти в кебаб, так как проголодался. Девушка же не очень одобряла эту идею, и вообще собиралась в ближайшем будущем перейти на вегетарианство. Захар, который исповедовал вегетарианство, переманил её на свою сторону, убедив не идти в кебаб, а отправиться гулять дальше. Но Артур обиделся на них и пошёл своей дорогой. Зато они остались наедине, и могли говорить более искренне.

Весной улицы буквально преобразились, и показались Захару совсем не такими унылыми, как осенью! Николаев был очень «зелёным» городом, повсюду усажен деревьями, некоторые из них, например, абрикосы, сейчас прелестно цвели.

Наконец, настал черёд идти к родственникам. Захар с Яной подошли к подъезду, и Гордеев позвонил в домофон. В динамике раздался дядин голос: «Кто там?» После того, как Захар произнёс своё имя, последовала примерно десятисекундная удивлённая пауза. Потом дверь, наконец, открылась.

– А вот и мы! – изображая несказанную радость, воскликнул Захар, когда они с Яной поднялись по лестнице к порогу дядиной ква