Мировоззрение как фактор управления инновационными технологиями

Мировоззрение представляется основополагающим фактором в управлении инновационными технологиями. С позиций управления инновационными технологиями мировоззрение имеет два основных аспекта:  это фактор, свойственный субъекту управления, а значит определяющий направленность, приоритетность и эффективность управления; это важнейший фактор, на формирование которого направлено управление в исследуемой сфере. В общем случае различия во взглядах и деятельности управленцев с более продвинутым, широким мировоззрением, и с более приземленным, узким мировоззрением иллюстрирует Таблица 1.

Таблица 1

Различия во взглядах и деятельности управленцев с более продвинутым, широким мировоззрением, и с более приземленным, узким мировоззрением

Более приземленное, узкое мировоззрение означает не только снижение эффективности управления, но и зачастую оказывается несовместимым с управлением в сфере инновационных технологий.

Большую роль в управлении инновационными технологиями играет корпоративная культура на уровне предприятия, организации; национальные традиции, преобладающая общественная культура – на макроуровне, в масштабах государства. Широко распространены сравнения и даже в определенном смысле противопоставления западного и восточного (японского) менеджмента, значительно меньше внимания уделяется их сравнению с характеристиками отечественного менеджмента. Отечественные подходы к менеджменту отражены в работах: «Эмпириомонизм», «Тектология», «Наука об общественном сознании» А.А, Богданова, а также в «Науке побеждать» А.В. Суворова и «Отношение философии к кибернетике как искусству управления народом» Б. Трентовского.

Западная модель менеджмента исследуется в работах «Принципы научного управления» Ф. Тейлора, «Двенадцать принципов производительности» Г. Эмерсона и «Основные черты промышленной администрации» А. Файоля. Результаты сопоставления отечественной и западной моделей менеджмента представлены в Таблице 2.[35]

Таблица 2

Сравнительные характеристики отечественного и западного менеджмента

«…Патологический индивидуализм русских или советских людей (социологическими исследованиями доказано, что русские – значительно большие индивидуалисты, чем считающиеся эталоном в этом отношении американцы) из встроенного дестабилизатора любой системы при переходе на сетевой принцип становятся средством повышения ее эффективности…» Д., С.103

«Значительный технологический задел, синтез совершенно новых, казавшихся ранее невозможными технологий,… был создан в России в самые, какзалось бы, не подходящие для этого 90-е годы – время всеобщего развала и распада, массовой деградации.» Д., С. 102

Удивительно то, что в 90-е годы прекращение финансирования и связанное с этим разрушение научной бюрократии привело не только к общему разрушению научного потенциала, но и, как это произошло в 20-е годы, к совершенно неожиданному синтезу новых знаний, подстегнутому разрушением ведомственных границ и части преград, связанных с секретностью. Очень многие из этих наработок ушли в развитые страны и легли в основу их технологического рывка. Однако многие остались и были в целом успешно доработаны разнообразными коммерческими структурами, понявшими, что продавать продукт технологии значительно лучше, чем саму технологию.

За счет просто другой, чем во всем мире, математики и психиатрии, очень хорошей физики и программирования, а также широкомасштабных исследований «пограничных» сфер, регулярно высмеиваемых мировой официальной наукой,… оказалось возможным разработать:

- технологии компьютерных войн (в сегодняшних условиях это абсолютное оружие сдерживания, более дешевое и эффективное, чем ядерное, и «чистое», не обладающее ужасными последствиями)…;

- технологии изменения физических свойств материалов и беспроводной передачи энергии, позволяющие качественно изменить всю структуру отечественной экономики;

- технологии стимулирования сознания, позволяющие резко повысить производительность интеллектуального труда».[36]

«…Новая формация людей, желающих получить все сразу и без усилий, оказалась главным агентом неожиданного перехода от производительной к спекулятивно-перераспределительной ростовщической экономике. Ибо спекулятивное распределительство позволяет добиваться быстрого, не требующего повседневных самоограничений, процветания. Но это такой тип процветания, который покупается обнищанием других….

Сегодня мир западного модерна вступил в постреформационную эпоху: место самодисциплинированного аскета-накопителя, инвестора и партнера занимают воскрешенные типы пирата и авантюриста, ростовщика и менялы, рэкетира и обманщика. Такая до мозга костей секуляризрованная душа не способна жить отложенным счастьем, сберегать и откладывать на будущее и довольствоваться законной прибылью в 5 – 6 %. Ее нельзя подвигнуть на социально-конструктивную активность привычными способами стимулирования, укладывающимися в цивилизованный порядок, в правила игры с положительной суммой. Этой муравьиной работе она предпочтет либо безделье, либо авантюры, сулящие мгновенный прибыток.

У цивилизации, столкнувшейся с вызовом этого гедонистического типа, остаются только два выхода: либо подвергнуть его новому духовному самоочищению в горниле новой религиозной реформации, либо найти внешнее поприще его хищничеству, отдав ему на откуп незащищенный пространства побежденных в холодных гражданских и мировых войнах…».[37]

«Ценность России для человечества – не в богатстве ее недр, теряющем значение по мере развития информационных технологий. Залогом конкурентоспособности становится особость, а главным фактором рыночной эффективности – культура. Ценность России все больше заключается в оригинальном взгляде на мир, в нестандартном мироощущении, в интеллекте. С учетом этого ее место в мировом разделении труда – «фабрика мозгов», конвейер по производству самого дефицитного и самого ценного человеческого сырья: творцов и революционеров, способных к генерированию принципиально новых идей…».[38]