Глава 44. Очарование. Часть вторая.

 

Куриное крылышко, зажатое Лань Цзинъи в зубах, плюхнулось обратно в миску, забрызгав соусом его белоснежный воротничок.

 

В голове Вэй Усяня билась одна-единственная мысль: «протрезвев, Лань Ванцзи больше никогда не сможет смотреть людям в глаза».

 

Цзинь Лин недоумевающе спросил:

- Зачем он связал тебя?..

 

Вэй Усянь ответил:

- Чтобы показать вам нестандартный способ применения лобной ленты Ордена Гусу Лань.

 

Лань Сычжуй проговорил:

- Какой такой нестандартный способ…

 

Вэй Усянь объяснил:

- Если вы вдруг когда-нибудь наткнетесь на действительно подозрительного мертвеца и посчитаете, что его нужно доставить в Орден для дальнейшего изучения, то вы всегда можете воспользоваться своей повязкой и в таком виде отвести его в Облачные Глубины.

 

Лань Цзинъи выпалил:

- Но разве так можно?! Ведь наша лобная лента…

 

Лань Сычжуй запихал выпавшее куриное крылышко обратно ему в рот:

- А, теперь понятно! Я даже не догадывался о столь полезном способе!

 

Не обращая ни малейшего внимания на странные взгляды, провожающие их, Лань Ванцзи повел Вэй Усяня по лестнице, ведущей на второй этаж.

 

Войдя в комнату, он развернулся, закрыл за ними двери, запер их на засов и, наконец, придвинул к входу деревянный стол, словно твердо вознамерился преградить путь воображаемому супостату, притаившемуся во тьме. Спокойно наблюдая за суетливыми хлопотами Лань Ванцзи, Вэй Усянь спросил:

- Ты собрался меня здесь убить?

 

В их комнате находилась расписная ширма, разделяющая пространство на две примерно равные половины. В одной ее части стоял большой стол и несколько стульев для приема пищи и бесед в непринужденной обстановке, а в другой находилась предназначенная для отдыха длинная кровать-тахта со свисающими с потолка портьерами. Лань Ванцзи оттащил Вэй Усяня за ширму и с силой пихнул на кровать.

Голова Вэй Усяня слегка ударилась о деревянное изголовье тахты, и он непроизвольно ойкнул, подумав: «Он, что, опять укладывает меня спать? Еще же не девять!»

 

Услышав его восклицание, Лань Ванцзи грациозно приподнял полы своих белоснежных одежд и со всем достоинством опустился на кровать, а затем протянул руку и принялся ощупывать голову Вэй Усяня. Несмотря на то, что на лице Лань Ванцзи не отражалось ровным счетом ничего, ладонь его двигалась очень нежно и осторожно, словно он спрашивал: «Больно?»

 

Чувствуя на себе его блуждающую руку, Вэй Усянь скривил губы и захныкал:

- Больно! Мне таааак больно!

 

Его непрерывные причитания и болезненные стоны, наконец, возымели эффект: сквозь бесстрастную маску Лань Ванцзи пробились некие намеки на жалость. Он еще более ласково и мягко похлопал Вэй Усяня по плечу, будто пытаясь утешить. Тогда Вэй Усянь поднес свои связанные запястья к его глазам:

- Может, уже отпустишь меня? Ханьгуан-цзюнь, ты связал меня столь туго, что мои руки едва ли не кровоточат. Я ужасно страдаю! Сними же ленту и отпусти меня! Хорошо?

 

Лань Ванцзи тут же закрыл ему рот рукой.

 

Вэй Усянь:

- Мнн мффф мннн ммм мфн мнннн?!

- Сначала ты решил понимать лишь то, что тебе хочется, а теперь, когда притвориться, будто не соображаешь, о чем я говорю, никак нельзя, ты придумал просто лишить меня возможности сказать то, что не желаешь слышать?!

 

Как грубо!

 

Вэй Усянь подумал: «Раз уж на то пошло, то дальше пеняй лишь на себя».

 

Лань Ванцзи вплотную прижимал свою руку ко рту Вэй Усяня, и тот, слегка разомкнув губы, быстро пробежался кончиком языка по его ладони.

 

Несмотря на то, что движение это было подобно стрекозе, коснувшейсяповерхности воды[158], Лань Ванцзи мгновенно отдернул руку, словно ее опалило пламя.

 

Вэй Усянь глубоко вдохнул и выдохнул. Но едва он почувствовал, что вновь вернул себе контроль над ситуацией, как вдруг увидел, что Лань Ванцзи, сидя на кровати, отвернулся от него, подтянул колени к груди и крепко, словно баюкая, стиснул у сердца руку, только что облизанную Вэй Усянем, а затем замер без движения.

 

Вэй Усянь спросил:

- Ты чего? Что такое?

 

Лань Ванцзи выглядел так, словно его тело осквернил какой-то жуткий распутник, начисто лишив всякого желания существовать на этой грешной земле. Окажись здесь незнакомые с произошедшим люди - и они наверняка бы подумали, что Вэй Усянь и впрямь сотворил с ним нечто ужасное.

 

Заметив его поверженный вид, Вэй Усянь поинтересовался:

- Что, не понравилось? Ну ты сам виноват – сам начал нахальничать и применять силу, а потом и вовсе запретил мне говорить. Ладно, идем сюда, я вытру твою ладонь.

 

Он связанными руками потянулся к плечу Лань Ванцзи, но тот увернулся от его прикосновения. Вэй Усянь же, увидев вблизи, как он, старательно обнимая колени, угнездился в уголке кровати, вновь ощутил жгучее желание поозорничать.

 

Проползя по лежанке на коленях, он добрался до лица Лань Ванцзи, усмехнулся и самым зловещим тоном, на который он только был способен, произнес:

- Страшно?

 

Лань Ванцзи тут же подскочил на ноги, будто и в самом деле испугался, и, по-прежнему держась к Вэй Усяню спиной, встал от него на приличном расстоянии.

 

Вэй Усянь, наконец-то, вошел во вкус.

 

Он ухмыльнулся, вальяжно поднимаясь с кровати:

- Ну чего ты прячешься? У меня связаны руки, и то я не боюсь, так чего же опасаться тебе? Давай же, идем, идем сюда.

 

Он подкрался к Лань Ванцзи, сияя радушной улыбкой, однако в душе его роились отнюдь не добрые мыслишки. Лань Ванцзи ринулся бежать, но, едва миновав расписную ширму, врезался в стол, которым сам же забаррикадировался. Вэй Усянь, погнавшись за ним, обогнул перегородку, и Лань Ванцзи припустился в противоположную от него сторону. Мужчины успели намотать семь или восемь кругов вокруг ширмы, прежде чем Вэй Усянь, с большим удовольствием преследовавший Лань Ванцзи, внезапно очнулся и сообразил, что происходит: «Что я делаю? Играю в догонялки? Что в этом забавного? Я совсем головой тронулся? С Лань Чжанем все ясно – он пьян, но почему я играю вместе с ним?»

 

Заметив, что его салка встала как вкопанная, Лань Ванцзи тоже остановился.

 

Из-за ширмы показалась половина его изящного светлокожего лица – Лань Ванцзи принялся тихонько подсматривать за Вэй Усянем.

Тот внимательно изучил его: Лань Ванцзи выглядел все так же чопорно и благопристойно, словно тот шестилетка, которого Вэй Усянь только что гонял вокруг ширмы, был совсем другим человеком.

 

Он спросил:

- Хочешь еще?

 

Лань Ванцзи с бесстрастным лицом кивнул.

 

Вэй Усянь изо всех сил постарался сдержать смех.

 

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, ой мамочки, хмельной Лань Чжань хочет, чтобы с ним играли в догонялки, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

 

Хохот, с которым он боролся, накатывал на него гигантскими волнами, грозящими заслонить небо и накрыть землю. Вэй Усянь с огромным трудом заставил себя не взорваться в истерике и, трясясь всем телом, подумал: «Ордены, подобные Ордену Гусу Лань, запрещают шум, запрещают беготню и суетливость, запрещают даже смеяться без повода! Должно быть, Лань Чжань за все детство так ни разу и не побесился, как следует. Ай-ай-ай, вот бедняжка... Но, как бы там ни было, завтра наутро он ничего не вспомнит, поэтому я с чистой совестью могу поиграть с ним».

 

С этими мыслями Вэй Усянь резко рванул к Лань Ванцзи, приблизившись к нему на пару шагов и сделав вид, будто вот-вот схватит его. Тот сломя голову бросился прочь. Вэй Усянь со всем усердием погнал его вокруг ширмы, представив, будто играет с ребенком:

- Беги, беги, беги скорее, или я тебя поймаю! А поймав, опять оближу тебя! Ага, страшно, страшно?

 

Своей угрозой он надеялся напугать Лань Ванцзи, но тот вдруг внезапно возник из-за противоположной стороны ширмы, появившись на пути Вэй Усяня, и мужчины врезались друг в друга.

 

Вэй Усянь и так намеревался схватить его, но чуть позже. Он точно никак не ожидал, что Лань Ванцзи сам бросится ему в руки, и на мгновение остолбенел, даже забыв засалить его. Видя, что Вэй Усянь не двигался с места, Лань Ванцзи поднял его связанные руки и обхватил ими свою шею, словно добровольно поймав себя в ловушку, из которой невозможно сбежать:

- Поймал.

 

Вэй Усянь удивился:

- Хм? Ага, поймал…

 

Лань Ванцзи на некоторое время застыл, будто в предвкушении чего-то, что никак не происходило, а затем вновь повторил свою фразу. На этот раз он делал ударение на каждом слоге, поторапливая или даже понукая, словно терпение его подходило к концу, а возбуждение брало верх над ним:

- Пой-мал.

 

Вэй Усянь ответил:

- Ну да. Поймал.

 

Поймал. А дальше что?

 

Как он выразился? Что он пообещал сделать, если поймает его?

 

Не может быть…

 

Вэй Усянь сказал:

- Так не считается. Ты сам мне попался.

 

Не успел он закончить предложение, как лицо Лань Ванцзи помрачнело, придав ему совершенно несчастный вид.

 

Вэй Усянь подумал: «Не может быть. Хмельной Лань Чжань любит не только играть в догонялки, но и наслаждается тем, что его облизывает другой человек?»

 

Он хотел убрать связанные запястья с шеи Лань Ванцзи, но тот опередил его, потянувшись к плечам Вэй Усяня и придавив его руки своими, не позволяя мужчине вырваться. Заметив, как крепко кисть Лань Ванцзи прижалась к его ключице, Вэй Усянь на секунду задумался, затем медленно склонил голову, почти коснувшись щекой его пальцев. В следующее мгновение губы Вэй Усяня невесомо пролетели над тыльной стороной ладони Лань Ванцзи, словно поцелуй, замерший на середине пути, а кончик языка легко скользнул по нефритовой коже.

 

Легко. Очень легко.

 

Лань Ванцзи вздрогнул и молниеносно отдернул свои руки, а следом убрал с шеи руки Вэй Усяня. Ситуация повторилась в точности до запятой: он опять отскочил в сторону, и, повернувшись лицом к стене, молча прижал к сердцу облизанную кисть, словно баюкая ее.

 

Вэй Усянь задумался: «Так он хочет этого, или все же боится? Или и то, и другое сразу?»

 

Пока он размышлял над этой загадкой, Лань Ванцзи развернулся, и лицо его уже приняло свойственный ему спокойный вид:

- Еще.

 

Вэй Усянь спросил:

- Еще? Что еще?

 

Лань Ванцзи вновь спрятался за расписной ширмой и подглянул за Вэй Усянем, высунув из-за деревянных створок лишь половину лица.

 

Желания его стали ясны как день: еще – я убегаю, а ты догоняешь.

 

На мгновение потеряв дар речи, Вэй Усянь все же исполнил просьбу Лань Ванцзи и побежал за ним вокруг ширмы. Однако, на этот раз, тот сделал всего два или три круга, а затем развернулся и вновь врезался в Вэй Усяня.

 

Тот спросил:

- Ты ведь и впрямь делаешь это нарочно?

 

И снова Лань Ванцзи поднял руки Вэй Усяня, обхватил ими свою шею и, будто не понимая значение обращенной к нему фразы, приготовился к повторному исполнению обещанного.

 

Вэй Усянь подумал: «Неужели я позволю Лань Чжаню веселиться в одиночку? Ну уж нет. Завтра он все равно не вспомнит ничего из того, что я с ним делаю сейчас. Надо повеселиться, как следует».

 

По-прежнему держа свои руки на шее Лань Ванцзи, Вэй Усянь отвел его на кровать и спросил:

- Тебе же это нравится, да? Не пытайся опять отвернуться и отвечай. Тебе нравится или нет? Если да, то нет никакой нужды всякий раз носиться кругами. Я могу вдоволь порадовать тебя.

 

С этими словами он потянул на себя руку Лань Ванцзи, наклонился и поцеловал ее между двумя длинными, тонкими пальцами.

 

Лань Ванцзи попытался отдернуть руку, но Вэй Усянь вцепился в нее мертвой хваткой, не оставляя ни малейшего шанса вырваться на свободу.

 

Затем губы Вэй Усяня прижались к четко очерченным костяшкам пальцев Лань Ванцзи. Дыхание его, невесомее крыла бабочки, запорхало по тыльной стороне ладони мужчины. Через мгновение он вновь поцеловал его.

 

Лань Ванцзи никак не мог отнять своей руки, как ни старался, и все, что ему оставалось, – это сжать в тугой кулак ее пальцы.

 

Вэй Усянь слегка закатал его рукав, обнажив бледное запястье, и спустя секунду мягко коснулся его губами.

 

После поцелуя он не поднял головы, а лишь взглянул на Лань Ванцзи снизу вверх:

- Тебе хватит?

 

Лань Ванцзи сжал губы в тонкую ниточку, отказываясь произнести хоть слово. Вэй Усянь вернулся на свое место, и неспешным тоном спросил:

- Говори. Ты жег для меня ритуальные деньги?

 

Ответа, однако, не последовало. Вэй Усянь рассмеялся в голос, а затем прильнул к Лань Ванцзи и сквозь одежду поцеловал мужчину туда, где билось его сердце:

- Если не ответишь, я остановлюсь. Говори. Как ты узнал, что это я?

 

Лань Ванцзи закрыл глаза. Губы его дрогнули, словно он был на волосок от признания.

 

Но Вэй Усянь вдруг уставился на эти мягкие, бледно-алые губы, и, словно поддавшись овладевшему им наваждению, поднялся и поцеловал их.

 

Художник Minoru Joeling

 

Затем он провел по ним языком, будто одного поцелуя оказалось недостаточно.

 

Оба мужчины широко распахнули глаза.

 

Художник Minoru Joeling

 

В следующее мгновение Лань Ванцзи внезапно занес свою руку для удара. Вэй Усянь резко очнулся и осознал, что он только что натворил. Капли холодного пота выступили у него на лбу, и, испугавшись, что Лань Ванцзи сейчас прихлопнет его на месте, словно муху, он стремительно скатился на пол. Обернувшись, Вэй Усянь увидел, как Лань Ванцзи всей пятерней шлепнул себя по лбу и без сознания рухнул на кровать.

 

Двое мужчин замерли в уединенной комнатке постоялого двора: один лежал на кровати, а второй сидел на полу. Порыв ночного ветра ворвался сквозь открытые окна, обдав Вэй Усяня прохладой. Голова его, наконец, прояснилась.

 

Он поднялся на ноги, отодвинул стол туда, где он находился изначально, и опустился рядом.

 

Вэй Усянь немного посидел, бессмысленно впившись взглядом в одну точку, а затем принялся зубами развязывать узлы на лобной ленте. Через некоторое время он, ценой немалых усилий, смог-таки успешно размотать всю шишковатую цепочку.

 

Освободив руки, Вэй Усянь решил немного успокоиться и отойти от потрясения, плеснув в чашу пару глотков вина. Он одним махом опрокинул емкость себе в рот, но не ощутил на языке ни единой капли алкоголя. Тогда Вэй Усянь с удивлением опустил взгляд и понял, что держит в руке сухую чашу. Он вспомнил, что уже успел прикончить целый сосуд, но обнаружил это лишь сейчас, несмотря на то, что он пытался налить вина оттуда, где оно давно отсутствовало.

 

Вэй Усянь опустил на стол пустую чашу и подумал: «Хватит пить. На сегодня мне и так достаточно».

 

Он повернул голову и за расписной ширмой увидел Лань Ванцзи, безмятежно покоившегося на кровати. Вэй Усянь подумал: «Я и впрямь перебрал. Лань Чжань столь благонравный, столь правильный человек. И пусть он пьян, и пусть наутро он ничего не вспомнит, я все равно не должен был настолько далеко заходить в своих безобразиях… Это слишком неуважительно по отношению к нему».

 

Вспомнив, как «далеко» он зашел с Лань Ванцзи в своих безобразиях, Вэй Усянь невольно прикоснулся к губам кончиками пальцев.

С большим трудом разгладив лобную ленту, Вэй Усянь подошел к кровати и положил ее подле подушки, едва удержавшись, чтобы не посмотреть на Лань Ванцзи. Следом он опустился на корточки, снял со спящего сапоги и установил их так, как предписывают правила Ордена Гусу Лань.

 

Покончив с хлопотами, Вэй Усянь вновь опустился на пол и прислонился к кровати. Мысли в его голове бежали беспорядочным потоком, но одна четко вырисовывалась на общем фоне:

 

Больше не уговаривать Лань Ванцзи выпить. Если, захмелев, он со всеми ведет себя подобным образом, то ничего хорошего ждать не стоит.