Реформы и социальные конфликты

 

       Одним из направлений реформы хозяйственного механизма в конце 80-х гг. стало расширение самостоятельности государственных предприятий. Права администрации существенно расширились, ответственность же осталась прежней. Одним из результатов этого стала разработка предприятиями собственных положений о премировании, предусматривавших рост размеров премий, особенно руководителям и специалистам. Так, в экспедиции “Печоруглеразведки” был установлен размер премий для рабочих основных участков в размере 20% от тарифной ставки, рабочим вспомогательных участков - 30%, аппарату управления - 75% (Архив ОВУ, ф.1675, оп.1,т.1,л.185). В условиях официальной кампании за углубление социальной справедливости, начатой руководством КПСС во главе с ее Генеральным секретарем М.Горбачевым, такие следствия реформ вносили на шахты дополнительный источник конфликтов.

       В конце 80-х годов почти повсеместный опережающий рост зарплаты по отношению к росту производительности труда стал одним из симптомов надвигающегося экономического кризиса. 19 января 1989 г. Совет Министров СССР, учитывая этот симптом и чрезвычайную обстановку в денежном обращении страны принял постановление N50, в котором обязал министерства и ведомства страны обеспечить поквартальный контроль за расходованием денежных средств на оплату труда в строгом соответствии с утвержденным нормативным соотношением между ростом зарплаты и производительности труда. Банкам было предоставлено право не выдавать предприятиям средства на оплату труда сверх сумм, вытекающих из плановых нормативных соотношений. Госплан, Министерство финансов также ввели новый порядок контроля, суть которого сводилась к тому, что сверхнормативная часть фонда зарплаты не должна выдаваться.

       По объединению “Воркутауголь” по установленной норме на 1% роста производительности труда должен был приходиться рост зарплаты в 0,9895%. В реальности в все было очень далеко от нормативных требований: в первом квартале 1989 года производительность составила 98,5% по отношению к предшествующему периоду, а зарплата - 109,3%. При таком опережении роста зарплаты, как отмечалось на совещании у генерального директора, если не принять мер, то за первое полугодие многие предприятия просто не смогут получить июльскую зарплату. По первому кварталу переплата составила 1 млн. руб. Только за счет финансового маневра (часть выплат была перенесена на апрель) не произошло задержки выплаты зарплаты предприятиям, допустившим нарушение нормативного соотношения темпов роста зарплаты и производительности труда. В шести структурных единицах были проведены выплаты средств, которые по новым правилам выплачивать было нельзя: на “Северной” - 180 тыс. руб., на “Хальмер-Ю” - 49 тыс., на молочном заводе - 34,4 тыс. руб. и т.д. Всего переплаты составили 548,3 тыс. руб.

       Табл.: Рост среднемесячной зарплаты на угледобывающих предприятиях ОВУ

Подразделения ОВУ	1 квартал 1988 г.	1 квартал 1989 г.	Соотношение темпов роста зарплаты и производительности труда в 1 квартале 1989 г.
“Северная”	664,7	684,3	1,1510
“Южная”	543,7	559,6	1,1422
“Воркутинская”	656,1	728,3	1,0027
“Аяч-Яга”	834,1	799,4	1,2329
“Хальмер-Ю”	640,8	663,9	1,0736
Все угольн. предприятия	589,1	643,2	1,1109

(ОВУ, ф.1675, оп.1,т.1,л.187).

 

       Таким образом, реформа хозяйственного механизма, направленная на повышение эффективности производства, в начале 1989 года подвела угольные шахты Воркуты к конфликтной ситуации. Выход из нее мог быть двоякий: либо рабочие соглашаются не получать то, что в соответствии с существующими нормами они заработали, либо государство отступает от своего курса и отпускает маховик скрытой инфляции, обеспечивая рост зарплаты не увязанный с ростом производительности труда, что было чревато еще большей пустотой и без того почти пустых магазинных полок.

 

 

“ИЗ ИСКРЫ ВОЗГОРИТСЯ ПЛАМЯ...”    

 

В конце 1980-х гг. много факторов работало на формирование предгрозовой атмосферы. Грядущая буря еще не просматривалась, однако для взрыва метана в шахте не нужны предчувствия. Нужна концентрация горючего газа и искра. А искры стали лететь все чаще...     

В январе 1989 г. на воркутинской шахте "Промышленная" коллективу не выплатили 160 тыс. руб. Произошло это из-за того, что было нарушено нормативное соотношение между ростом производительности труда и заработной платы. Так, возник узел социальных противоречий. Однако руководство шахты разъяснило рабочим, что это их деньги, но выплатить их нельзя. Им было предложено два варианта: либо перечислить деньги в фонд социального развития на строительство жилья или детского сада, либо повысить производительность труда и тогда получить эти деньги. Коллектив удалось успокоить и убедить принять один из вариантов. В феврале 1989 г. производительность труда выросла, и рабочие получили часть заработанных ими денег. Однако становилось все труднее столь полюбовно разрешать подобные конфликты.

В начале 1989 г. на 7-м добычном участке на шахте "Юнь-Яга" испортились отношения начальника участка и рабочих. Начальник, выйдя на пенсию, стал, по мнению рабочих, мало уделять внимания своим обязанностям, перестал беспокоиться о поддержании зарплаты рабочих, кроме того, все чаще им допускалась грубость по отношению к ним. Переполнила чашу терпения машина, которую с легкой руки начальника распределили в нарушение правил: один рабочий, когда подошла его очередь, отказался покупать машину; по действовавшим правилам, машина должна была достаться следующему очереднику, однако она была продана председателю Совета трудового коллектива шахты. Возмущенные рабочие участка потребовали от руководства участка заменить начальника. Председатель цехкома попытался вступиться за него, но его тут же переизбрали. И директор был вынужден согласиться с требованием коллектива.

 

                              

УВЕРТЮРА “СЕВЕРНОЙ”

 

Настоящей увертюрой шахтерского движения стала забастовка на шахте “Северная” весной 1989 г. Правда, в то время никому в голову не приходило, что это именно увертюра массового движения, а не случайный и локальный конфликт.      

В 1988 г. шахта "Северная" перешла на хозрасчет. В декабре 1988 г. план шахты был выполнен на 100 процентов. В то же время некоторые добычные участки план перевыполнили. Эта ситуация повторилась в январе и феврале. За перевыполнение была положена премия по результатам работы шахты в целом. Шахта же не могла отгружать уголь, так как не было для этого вагонов. Кроме того, себестоимость добытой тонны составляла 48 рублей, а продажная стоимость - 12 рублей. Поэтому в соответствии с новыми условиями хозяйствования, 13 коллективам выплатили деньги, исходя из стопроцентного выполнения плана, несмотря на его фактическое перевыполнение. Поэтому выплачиваемая зарплата была меньше ожидавшейся на 40-50 рублей (на сумму премий) (Труд.1989.10.03).

       Тогда ее руководство решило выйти из положения, используя внутренние резервы: были снижены расценки на добытый уголь. (Соц.индустрия. 1989.10.03). Начальник девятого участка В.В.Муренко так охарактеризовал нововведение: “ Нормы выработки невыполнимы. Их составляли те, кто сидит в кабинете. Участок хромает, а ведь он дает третью часть шахтной угледобычи”. (“Красное знамя. 1989. 10.03).

       Девятый участок на "Северной" был в особом положении: в течение полутора месяцев он должен был готовить себе лаву. При выполнении норм эта работа оплачивалась, исходя из среднего заработка предшествующего периода. В декабре-феврале средний заработок упал в силу того, что им не была выплачена заработанная за перевыполнение плана премия. Таким образом, одно ущемление прав рабочих влекло за собой другое.

       Коллектив участка обратился в Совет трудового коллектива шахты с просьбой принять во внимание их сложное положение и выплатить полную зарплату. Однако СТК отказал, сославшись на отсутствие средств. Тогда представители участка пошли в горком партии. Там поручили разобраться в конфликте техническому директору объединения А.Субботину и директору по экономике А.Цурупе.

       На 1 марта на шахте назначили собрание для принятия окончательного решения по требованиям 9-го участка. Рабочие были оповещены об этом. В этот день из больницы вышел директор шахты Н.Тищенко, болевший в течение полутора месяцев. Он попросил перенести собрание на 2 марта, чтобы иметь время лично во всем разобраться. По согласованию с начальником участка собрание перенесли на 15 часов 2 марта.

2 марта 1989 г. рабочие 9-го участка, взяв с собой усиленный паек (“тормозки”) и дав телеграмму в Центральный Комитет КПСС с извещением о начале забастовки, спустились в шахту. Одним из организаторов забастовки был Н.Кисляков - парторг участка. На этом же участке работал и типичный представитель советской рабочей аристократии Ю.П.Бронников - Герой Социалистического труда, член бюро обкома партии. Правда, он участия в забастовке не принял.

       Рабочие девятого участка сформулировали свои требования, которые были переданы вверх по инстанции и вывешены на листе ватмана в вестибюле шахты. Они включали следующие позиции:

1. Произвести выплату действительной зарплаты за декабрь 1988 г. и январь-февраль 1989 г.

2. Установить твердые расценки на добытый уголь. Решить вопрос о выплате за работу в вечерние и ночные часы. Переход из лавы в лаву оплачивать по среднему заработку.

3. Пересмотреть норму выработки, так как она завышена.

4. Произвести выплату разницы действительной стоимости лавы 512-с и фактически выплаченной зарплаты.

5. Сократить управленческий аппарат шахты в связи с постановлением Совета Министров СССР на 40%.

6. Участок N9 выражает свое недоверие директору и экономической службе шахты в связи с технической безграмотностью и несоответствием занимаемой должности и требует их перевыборов.

       На листе ватмана от руки был приписан и седьмой пункт: “Ликвидировать аппарат объединения “Воркутауголь” на 100%”. (Красное знамя. 1989. 10.03). Рабочие, поддерживавшие эти требования, подписывались тут же под ними. Во время забастовки были сформулированы и другие требования: "Отменить действующее постановление Совета Министров о соотношении между ростом заработной платы и производительности труда", "Предоставить шахтам подлинную юридическую и экономическую самостоятельность", "Отчислять 20% заработанной сверх плана прибыли для распоряжения СТК", "Передать углесбытовые организации предприятиям", "Ликвидировать объединение "Воркутауголь" (ф.2216,оп.57,д.18, л.6).

       Таким образом, локальный производственный конфликт из-за рутинного сбоя в системе заработной платы, с одной стороны, был объективно тесно завязан на макроэкономические процессы, а с другой – недовольные рабочие, борясь за устранение мелкой локальной несправедливости, вышли на исходный вопрос всех русских революций: «Кто виноват?» На этапе увертюры шахтерского движения таковым оказался аппарат шахты и объединения.

       Руководство шахты, города было, конечно, напугано: забастовки тогда были известны лишь понаслышке. Для локализации конфликта в бастующей лаве были отключены телефоны, прервана связь с шахтерским поселком. Однако, несмотря на принятые меры, число участников конфликта расширялось. Под землю по очереди спустились все остальные четыре смены участка. В результате к утру третьего марта в шахте находилось уже 107 чел. На втором этаже быткомбината 3 марта собрались жены бастующих с детьми (Труд. 1989. 10.03).

       3 марта в шахту к бастующим спустились генеральный директор объединения “Воркутауголь» и первый секретарь Воркутинского горкома КПСС В.Г.Курских. Они пытались уговорить рабочих прекратить забастовку, обещая решить поставленные проблемы, но им уже не верили и требовали более высокого начальства.

       В Воркуту 4 марта вылетел Министр угольной промышленности СССР М.И.Щадов со своими заместителями, председатель ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности М.А.Сребный, секретарь ЦК профсоюза А.Ф.Чеботарев, команда из Коми обкома КПССС во главе с первым секретарем обкома В.И.Мельниковым. Событие рассматривалось уже как экстраординарное. Так, заместитель министра угольной промышленности СССР А.К.Беликов в интервью корреспонденту газеты “Труд” сказал: О забастовке “узнал сразу же, второго марта. Я был тогда в Новокузнецке. Прибыл в Москву и вместе с министром четвертого марта мы вылетели в Воркуту. Приземлились ночью и сразу же вместе с руководителями обкома партии - на шахту. Спустились под землю, говорили с шахтерами, предлагали им подняться и спокойно все обсудить наверху. Но люди уже были взвинчены и не хотели, не получив конкретные ответы, покидать шахту. Ну что делать, в пять утра приехали в гостиницу, час поспали - и снова в шахту”. (Труд. 1989. 10.03).

       Не видя перспектив победы, 107 бастующих шахтеров 4 марта в 11 часов 55 мин. объявили голодовку. Появились признаки поддержки и на других участках - там отказались работать еще 58 человек. (Труд. 1989. 10.03).

       Пятого марта в 10 часов утра в актовом зале административно-бытового корпуса шахты “Северная” планировалась встреча работников с министром М.Щадовым. Однако бастующие отказались подняться и лишь направили к министру своих представителей. Тогда встречу решили перенести на более позднее время. Но в вестибюле уже собралось много людей: шахтеры других участков, жены бастующих, их дети, корреспонденты и т.п. Были здесь и активисты воркутинской “Солидарности”. Поскольку встреча была перенесена, то руководство шахты решило провести митинг с участием представителей министерства, обкома и горкома КПСС, видимо, надеясь склонить общественное мнение в сторону осуждения бастующих.

       Но тут случилось непредвиденное: пятеро активистов «Солидарности» перехватили инициативу и организованный руководством митинг перерос в митинг солидарности с бастующими шахтерами 9-го участка. Выступавшие предлагали расширить требования бастующих, включив в них проблемы массовой безработицы среди женщин, нехватки благоустроенного жилья и мест в детских дошкольных учреждениях, манипуляции с зарплатой, преследования за критику с использованием “Устава о дисциплине” и т.д. Кроме того, сообщалось о готовности шахтеров с других шахт поддержать “Северную”. Слушатели встречали боевые выступления громким одобрением. В момент окончания митинга в центр вестибюля с мегафоном вышел начальник Воркутинского горотдела внутренних дел полковник милиции Т. и потребовал, чтобы выступающие активисты покинули здание, угрожая в противном случае привлечь их к ответственности за хулиганство.

       Активисты группы “Солидарность” действительно вскоре были привлечены к ответственности за хулиганство. Председатель Воркутинского городского народного суда С.М.Иванцов в интервью корреспонденту городской газеты разъяснил свою позицию так:

-... Нет в городе группы “Солидарность”, а есть люди, которые под этим громким лозунгом сеют среди горожан нездоровую атмосферу подозрительности и некомпетентности. Любая общественная организация считается образованной лишь после регистрации в исполкоме городского Совета... 5 марта во время известных событий на “Северной” представители мнимой “Солидарности” пришли в административный корпус шахты и из хулиганских побуждений мешали недостойными выкриками через мегафон проведению нарядов, оказали неповиновение представителям шахты, попытавшимся удалить этих людей из помещения. За совершение мелкого хулиганства Бойчук был привлечен к административному аресту на 5 суток, Приступа - на 6 суток. Сеничкин и Гуридов привлечены к административной ответственности в виде штрафа” (Заполярье. 1989. 18.03). Позже на 5 суток был арестован и С.Масалович. Лишь через год Верховный суд Коми АССР отменил решение Воркутинского городского суда.

       В тот же день, 5 марта, в 15 часов в актовом зале административно-бытового корпуса шахты состоялась встреча ее работников с министром М.И.Щадовым и первым секретарем Коми обкома КПСС В.Мельниковым. Министр пообещал вернуть недоплаченную зарплату. Другие требования остались неудовлетворенными. И 5 марта забастовка закончилась.

       Причины забастовки в соответствии с советской традицией были списаны на местные недоработки. Соответственно распределились и наказания: генеральному директору объединения и первому секретарю горкома КПСС по партийной линии “указали на слабый контроль”, директору шахты “Северная” Н.Тищенко объявили партийный выговор с занесением в учетную карточку и решением коллегии Министерства угольной промышленности СССР освободили от занимаемой должности, секретарю парткома шахты объявили партийный выговор “с занесением”, а затем и переизбрали, председателю шахткома также объявили партийный выговор “с занесением” и переизбрали (Молодежь Севера. 1989. 7.04). Правда, на пленуме Воркутинского горкома партии прозвучали и иные мнения. Один из членов горкома партии сказал об этом так: "Нет цены, нет рынка - какой хозрасчет? Забастовка произошла от хозрасчета. Шахта "Северная" первая перешла на хозрасчет и села в лужу" (Комсомольская правда. 3.11.89). Генеральный директор объединения "Воркутауголь", анализируя причины этого конфликта, признал, что он мог возникнуть лишь в условиях перехода на хозрасчет. Формально, по его мнению, отказ девятому участку был правомерен. Однако "ошибка наших работников состояла в том, что разбираясь в конфликте, они не почувствовали остроты ситуации, напряженности атмосферы на предприятии ". Поэтому в порядке исключения премию можно было выплатить, нарушая принципы хозрасчета, из резерва объединения. Однако в целом глубина происшедшего конфликта еще никем толком не осознавалась.

       Конфликт на “Северной” имел определенный резонанс на предприятиях республики. Так, с 13 по 15 марта бастовали водители автотранспортного цеха вышкомонтажной конторы Усинской нефтеразведочной экспедиции, грузчики Усинского объединения “Коминефть”, водители управления механизации строительства треста “Ухтагражданстрой”, высказывали готовность присоединиться к воркутинцам горняки участка N2 интинской шахты “Капитальная”. Местные партийные органы эти события объяснили просто: они были спровоцированы статьей собственного корреспондента газеты “Красное знамя” Л.А.Воробей, рассказавшей о забастовке в Воркуте (Красное знамя. 1989. 10.03). Ее выводы не совпали с выводами комиссии. Автора обвиняли в искажении фактов и излишне эмоциональном освещении событий. В связи с этим заведующий отделом агитации и пропаганды Воркутинского горкома КПСС направил докладную записку на имя первого секретаря Коми обкома КПСС В.Мельникова, предлагая принять меры к корреспонденту газеты.

       Вопросы, поднятые во время забастовки на “Северной” носили общегородской характер. И 24 марта 1989 г. Госплан РСФСР совместно с Министерством угольной промышленности СССР рассмотрели по просьбе Воркутинского горкома КПСС перечень первоочередных мер социально-экономического развития Воркуты. Однако в итоговом решении отмечалось, что “принятие специального решения правительства РСФСР по социально-экономическому развитию Воркуты Госплан РСФСР считает нецелесообразным”.

                       

ПАРТКОМЫ: