Глава 3. Вернуть доверие Селены.

 

 

Нетрудно представить как я чувствовал себя в отделении полиции Сан-Антонио, наполненном грязью, кровью и звуками ударов, когда по радио  услышал песню "Пойдем со мной". Как будто Селена смотрела на меня. Заслышав звук ее нежного и чувственного голоса, я опустил голову; я стыдился ситуации, в которой оказался.

Неужели я теряю любимую женщину, которую только что обрел? Возможно, я ее не достоин. И может быть наше будущее закончилось, так и не начавшись.

В ожидании, когда что полиция заведет на меня карту, я думал о коротком и счастливом периоде, проведенном с Селеной и спрашивал себя, как я мог оказаться в этой ситуации. Все шло так хорошо.

В первые месяцы 1991 года, между гастролями и работой над песнями, которые вошли в наш последний альбом "Entre a mi Mundo", мы с Селеной сблизились как никогда прежде.  Она больше чем раньше занималась продвижением группы, однако оставалась жизнерадостной и энергичной. Ее дуэт с Альваро Торресом "Buenos Amigos" стал первым грандиозным хитом. В это же время компания звукозаписи Capitol EMI намеревалась представить нас в Мексике.

Несмотря на напряженный график, мы продолжали видеться, скрываясь в ресторанах, кинотеатрах или любом другом месте, где могли оставаться вместе, уверенные, что Авраам не узнает.

К тому времени, я уже знал о Селене очень много: она ненавидела делать зарядку, за исключением нерегулярных пробежек, и уж точно ее нельзя было назвать девушкой, которая встает рано утром, чтобы пойти в спортивный зал. При небольшом числе друзей, она питала искреннюю любовь и преданность к членам семьи – особенно к сестре Сюзет, и маленькой двоюродной сестре Присцилле, которая училась в промежуточном классе между начальной и средней школой. Ей нравилось читать книги и журналы, а также ходить за покупками.

Селена, как и все ее родные принадлежала к религиозному течению Свидетели Иеговы. Они редко разговаривали на тему религии со мной и с другими людьми. Меня воспитали в католической вере, но к моменту взросления, я отверг все, чему меня учили. Я почти ничего не знал о Свидетелях, но считал, что это одно из основополагающих направлений. Иногда Селена и ее семья вели разговоры о религии в автобусе и я понял, что они пользовались той же Библией, чьи законы мне пытались привить в детстве, и усваивали ее уроки гораздо лучше меня. Они жили в соответствии с глубоко укоренившимися ценностями. Это заставило меня начать размышлять о Боге и о значении веры в нашей жизни.

Больше всего меня привлекало в Селене чувство сострадания. Она относилась с состраданием к друзьям, членам семьи, поклонникам – особенно к тем, кто испытывал жизненные трудности, связанные с болезнью или бедностью, к женщинам в кризисном положении, детям и животным.

Помню, как однажды, когда мы с Селеной вместе ехали на машине, она сбила голубя. Мы не слишком разгонялись, просто ехали, включив радио на полную громкость, и подпевали звучавшей песне, когда стая голубей у дороги поднялась в воздух.

Один из них оказался медленнее других. Он полетел прямо перед нами и ударился о стекло, когда мы его настигли. Лобовое стекло ударило его по хвосту и, затем, птица улетела. Могу поспорить, что на секунду заметил выражение изумления на физиономии голубя, когда он пытался ускользнуть от нас.

Птица не была ранена, но Селена свернула на обочину дороги и, не переставая, плакала. Она была в отчаянии.

- Я сшибла птичку, - лепетала она, всхлипывая, - я ее убила.

- Конечно, нет, - успокаивал я ее. А затем наклонился и обнял, прижимая к себе, пока она плакала. – Я видел, как она улетела. С ней все хорошо. Ты ударила ее совсем чуть-чуть.

Селена выпрямилась и вытерла слезы.

- Правда? Ты думаешь, с ней все будет хорошо?

- Да, конечно, - ответил я.

Мы оба увидели слабый след на ветровом стекле. Я знал, что он не от птицы, но Селена заставила меня вытереть стекло, прежде чем продолжать путь.

- Я просто не могу выносить, если причиняю кому-то вред, - объяснила она мне.

Поскольку я оставался членом группы, Авраам позволял мне проводить время с Селеной, не задавая вопросов. Я был уверен, Авраам считает, что она под защитой одного из членов нашей большой "семьи", когда находится со мной. 

Тем не менее, каждый раз я чувствовал все большее неудобство оттого, что обманываю человека, который мне доверяет. Я сам проявлял заботу по отношению к нему, однако со времени той счастливой поездки в Мексику, мы с Селеной обманывали его. И теперь я находился под арестом и, возможно, должен был отсидеть какое-то время в тюрьме, еще раз доказывая Аврааму, что не достоин его дочери – прежде чем он узнает, что наши отношения в самом разгаре.

Стоя в полицейской камере, я спрашивал себя разрушит ли мое безответственное и глупое поведение этой ночью доверие единственной женщины, которая смогла сломать мою оборону и показать, что такое настоящая любовь – и таким образом уничтожить малейшую надежду получить одобрение ее отца.

Вечер начинался довольно неплохо. Я с двоюродным братом и другом находился в баре в Сан-Антонио, когда позвонил еще один мой товарищ и предложил встретиться с ним в другом месте.

И мы поехали по шоссе в старой машине моей мамы. Я вел со скоростью, примерно, сто двадцать километров в час, превышая допустимую норму. Однако дороги в Техасе прямые и широкие и этой ночью на шоссе было спокойно. Мы ехали разговаривая и слушая музыку, когда я увидел, в зеркало заднего обзора, полицейский патруль с включенными фарами. Патрульная машина была так далеко от нас, что я никогда бы не подумал, что меня могут увидеть. Когда я свернул с шоссе 90 на запад, полиция поехала за мной. Машина приближалась очень быстро. Вдруг я увидел две патрульные машины, которые направлялись в мою сторону. Они встали поперек шоссе, преградив мне путь. Двери открылись, и полицейские вышли из машин направляя на нас оружие.

Я резко затормозил и остановился на обочине. Мой друг на заднем сиденье замер от ужаса. Двоюродный брат, который сидел рядом со мной стал кричать и ругаться. Один из полицейских приблизился к машине, одним махом открыл дверцу и схватил его за волосы. Затем выволок  наружу и вместе с другим полицейским, уложил его на землю.

Я не знал, что мне делать; шесть полицейских против нас троих. Они были вооружены в отличие от нас. Друг оставался на месте, не пытаясь что-либо предпринять, я же потерял рассудок. Брат часто защищал меня, когда мы были детьми, а то, что происходило точно было незаконно.

Мы пытались сопротивляться, но проиграли. Через пару минут нас в наручниках вели к патрульным машинам. Моего друга отпустили.

- Лучше беги, - сказал ему один из офицеров, - И даже не оглядывайся.

Мой друг выбежал на шоссе. В полицейской машине я пытался успокоить брата, который бранился и пинал сиденье.

Нас доставили в полицейский участок и записали данные. Мы были в синяках в разорванной и грязной одежде. С любой точки зрения, все выглядело плохо. В полицию сообщили, что патруль ехал за нами с включенными мигалками и мы их видели, но поехали быстрее, пытаясь скрыться. На самом деле все произошло не так, но я понимал, что будет слишком сложно оправдаться. Что значило мое слово против них.

Поэтому я стоял в одном ряду с другими преступниками в отгороженном просторном помещении, где меня сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Я не мог думать ни о ком, кроме Селены, которая прилагала столько сил, чтобы сделать типа с фотографии человеком, который будет способствовать процветанию семейного музыкального бизнеса – порядочным, всегда опрятным, любезным, профессионалом своего дела, в то время как я совершил поступок, способный запятнать безупречную репутацию семьи Кинтанилья.

"Спасибо Господу, никто не знает", - подумал я.

Песни Селены уже постоянно звучали на радио в Техасе, она успела стать обладательницей  несколько премий. Кроме того, ее образ "хорошей девочки" помог ей стать лицом компании Coca-Cola. Если бы о моем деле стало известно, положение могло осложниться, как для Селены, так и для группы.

Пока я стоял с опущенной головой, слушая сильный и чувственный голос Селены, наполнявший комнату, один из полицейских узнал меня, возможно по песне, которая звучала в тот момент. Кроме того, я всюду выделялся среди остальных; мало кто носит прическу в виде конского хвоста.

Охранник отвел меня в сторону и спросил:

- Что случилось? Что ты здесь делаешь?

Когда я рассказал, что случилось, он помог мне. Благодаря ему я сделал звонок и избежал заведения уголовного дела. Затем он сказал, куда отогнали мою машину.

Выходя из полицейского участка, я думал только, как рассказать Селене. Я сразу же позвонил ей, зная, что она, возможно, пыталась меня найти и не смогла.

К моему облегчению, Селена отнеслась спокойно. Она упрекнула, что я употреблял алкоголь и вел машину в нетрезвом состоянии, но мое положение она также понимала и решила, что действия полиции оказались чрезмерны.

Я решил подождать и лично рассказать все Аврааму. Когда я поднялся в автобус, отправляясь на очередные гастроли, то обратился к нему:

- Послушай, Авраам. Мне нужно с тобой поговорить. Недавно у меня были проблемы и я хочу, чтобы ты узнал от меня, а не от других.

Я совершенно искренне рассказал ему обо всем, хотя испытывал страх. Если говорить о последствиях происшествия, то, в назначенный день, я должен буду присутствовать в суде, а наказание, возможно, ограничится условным сроком и выполнением общественных работ.

Реакция Авраама оказалась гораздо мягче, чем я предполагал. Он только кивнул головой и сказал:

- Крис, я уверен, все будет хорошо. Но тебе следует быть осторожным. Мы не хотим, чтобы ты сам себе навредил. Кроме того, у группы хорошие перспективы на будущее, вряд ли ты захочешь все потерять.

А затем он, что называется, крепко обнял меня. Обнимал Авраам по-особенному. Он распахивал руки так широко, как мог и тебе не оставалось ничего другого, как сделать шаг навстречу. В его объятиях я почувствовал себя как никогда плохо. Я был счастлив, что он простил меня и в то же время меня удручало, что я продолжаю скрывать от него отношения с Селеной.

 

Мы с Селеной встречались при любом удобном случае. Это означало, что я проводил много времени в Корпус и, при этом, Селене не приходилось врать, если не считать того, о чем она умалчивала. Она говорила, что собирается по делам, а затем забирала меня, и мы ехали в отель, где и занимались теми самыми делами. Я чувствовал дрожь в теле, когда мы выезжали на ее авто, так как нам мог встретиться кто-то из знакомых. Корпус Кристи небольшой город и известность Селены, как певицы, продолжала расти.

"Мне плевать, что кто-то нас увидит", - говорила Селена, беря меня за руку или заключая в объятия, даже на публике, в то время как я боязливо оглядывался назад.

Однажды утром Селена поняла, какому риску мы себя подвергаем.

Я остановился в отеле, расположенном по другую сторону моста, ведущего от центра города к набережной. Я решил, что мы будем в большей безопасности там, где меня и семью Кинтанилья разделяют тонны воды. Селена, как всегда, отправилась искать меня.

Когда мы собирались выходить из номера, она сделала это первой с выражением умиротворения на лице. Она одна из тех людей, кому нравится рисковать. Я задержался на несколько минут, пока аккуратно укладывал в сумку солнечные очки, бумажник и чековую книжку. Внезапно в комнату влетела Селена и одним движением заперла дверь.

- Не может быть, - кричала она, - Я забыла, что моя тетя работает здесь. Я думаю, она видела, как я выходила из комнаты.

- Какая тетя? – спросил я испуганно.

- Жена брата моего отца. У нас будут проблемы, если она видела.

У меня вырвался смешок.

- Посмотри на себя, - сказал я шутливо, - Сеньорита "Мне все равно и я спокойна"

- Замолчи, - бросила она, разозлившись, - Это серьезно, Крис. Если она нас увидит, начнется безумие.

Мы подождали немного, а затем выбирались из отеля подобно героям фильма "Миссия невыполнима"

- Думаю, будет лучше вычеркнуть это место из моего списка, - сказал я ей, когда мы уже ехали по шоссе.

Иногда мы с Селеной встречались, когда я приезжал в Корпус, чтобы поработать над песнями вместе с Эй Би. Мне нравилось работать с ее братом. Временами мы не сходились во мнениях, но он всегда предоставлял мне большую свободу, как гитаристу, и мне доставляло удовольствие развивать свой собственный стиль. Он много говорил, я – слушал, возможно, поэтому мы хорошо понимали друг друга. Он всегда четко излагал свое мнение, я оказывался менее настойчив. Кто знает? Как бы там не было, наши отношения переросли в крепкую дружбу.

Так же как и я Эй Би хотел стать рок-музыкантом. Его карьера рокера была задушена на корню, когда Авраам настоял на создании семейной группы, чтобы исполнять техано. Эй Би ничего не оставалось, как играть песни других композиторов, которые ему не нравились. Наконец он стал сочинять и записывать свои песни, и даже получать премии, как композитор.

Селена искала любой повод подшутить над Эй Би, особенно когда мы с ним работали над какой-нибудь песней. Она приходила к нему домой, подходила ко мне сзади, обнимала и целовала, когда я играл на гитаре.

- Слушайте ребята, - говорил Эй Би, - У меня на глазах? Ну и бесстыдство.

 

Спустя некоторое время после встречи с полицией в Сан-Антонио, я впутался в другую историю, что, возможно, заставило семью задаться вопросом, что Селена во мне нашла, и приблизило ее  решение  прекратить наши отношения, когда ее терпение наконец иссякло.

Мы работали над песнями, которые должны были войти в новый альбом "Entre a mi Mundo" в студии Сан-Антонио и ребята из группы расположились в местном отеле. Я жил у себя дома, но после сеанса записи пошел в отель, чтобы отметить событие вместе со всеми. Было слишком поздно возвращаться домой, поэтому я нашел номер, где остановились двое парней из команды сопровождения, которые работали с нами во время гастролей, и мы все вместе пили, не зная меры.

В какой-то момент парни затеяли драку, и вскоре я оказался среди них. Я как будто  помешался; например, мы не собирались ломать дверь, но кто-то из нас снес ее с петель. Кроме того, мы оставили пару выбоин в стене, когда один из парней перебросил меня через плечо, и я ударился о стену ногами.

Так как я был слишком пьян, то даже не осознавал, что происходит. Потом пришел мой друг, вытащил меня из отеля и доставил домой.

Джо, наш клавишник,  тем вечером развлекался в другом месте. Позднее он рассказывал, как вернулся в номер, лег на кровать и почувствовал, что лежит на осколках стекла, разбросанных по покрывалу. "Что это?". Но к тому моменту те двое дебоширов уже крепко спали на соседней кровати. Поэтому он стряхнул стекло и лег спать. Проснувшись, он увидел стоящую рядом с кроватью женщину, которая проверяла список инвентаря на стене.

Джо приподнялся, окинул взглядом комнату, воскликнул: «Дьяволы» – и со всех ног бросился бежать. Он спрятался в одной из комнат, предчувствуя реакцию Авраама, когда тот узнает, во что превратился гостиничный номер.

Я так ничего бы и не вспомнил, если бы Селена не зашла ко мне около полудня. Я шел к двери, шатаясь, и полусонный и открыл замок, услышав громкий стук и голос, который громко звал меня по имени.  

Селена даже не захотела зайти за порог. Она разъяренная осталась стоять в дверях и сказала мне все, чего я заслуживал. Еще она добавила, что те двое парней из команды сопровождения уже уволены. Она не знала как Авраам и Эй Би поступят со мной. Но ей это было не важно.

- Хватит! – закричала она – Все кончено! Я не хочу оставаться с таким, как ты. Не могу поверить! Как ты мог так напиться и допустить то, что случилось?

Я не знал, что сказать в свою защиту. Я только слушал и смотрел на любимую девушку, которая уходит из моей жизни из-за того, что я совершил что-то ужасное.

"Что за черт, - думал я, - Селена права. Я не достоин ее".

 

Я тревожно ждал звонка Авраама или Эй Би так как не сомневался, что меня уволят, и чувствовал себя противно не только из-за своей глупости, которая привела к разрыву с Селеной, сколько из-за почти законченного альбома. По мнению Авраама, его выход должен стать решающим шагом для развития нашей карьеры в Мексике и остальной части Латинской Америки. Selena y Los Dinos продолжат гастроли, а я останусь за бортом.

По мере того, как время шло, а мне никто не звонил, я начинал нервничать все больше. Что случилось? Возможно, те двое парней взяли всю вину на себя и вовсе не упоминали обо мне? Я решил, что было бы неправильно убегать от гнева Авраама. Я знал, что должен рассказать правду, попросить прощения и попытаться искупить свою вину. Это самое меньшее, что я мог сделать для семьи Кинтанилья.

Наконец я сел в машину и поехал в студию. Я знал, что найду там Авраама. Он был в монтажной  вместе со звукоинженером, наблюдая, как Селена записывала партию вокала. Она проигнорировала мой приход. Я подошел к Аврааму не зная, уволит ли он меня сразу или позволит закончить работу над диском, прежде чем уйти. Я рассказал обо всем, что произошло в отеле прошлой ночью, ничего не скрывая.

- Я сожалею, - сказал я, - Это больше никогда не повторится. Я позволил ситуации выйти из-под контроля. И не препятствовал этому. Не знаю, что еще сказать, но прошу прощения и хочу оплатить все убытки.

К удивлению, Авраам принял мои извинения. Он знал, что я говорю правду. Затем он обнял меня и снова успокоил:

- Все будет хорошо, Крис.

Я покраснел от стыда. Почему Авраам уволил тех других парней, а мне дал еще один шанс? В то время мне было приятно думать, что он относится ко мне как к сыну. Во всяком случае, я снова чувствовал себя почти парализованным от чувства вины за то, что обманываю его. Я был честен с человеком, которого уважал, но не во всем.

С другой стороны, наши с Селеной отношения закончились. Да разве это важно? Я пришел к мысли, что для Селены, возможно, так будет лучше.

Авраам попросил меня об услуге:

- Ты пока останешься здесь?

Я подумал о Селене, которая находилась в студии, и согласился.

- Да, ненадолго.

- Хорошо. Позаботься о ней, - сказал Авраам и вышел.

- Позабочусь.

Селена закончила петь, и зашла в монтажную. Я стоял за спиной Реда. Теперь она встала рядом со мной, коснулась моей руки и спросила:

- Что происходит?

- Ничего, - ответил я, чувствуя, как она щекочет мою ладонь, - приходил просить прощения у твоего отца, рассказал ему обо всем.

- И что дальше?

- Все хорошо.

- Ты остаешься в группе?

- Да.

Она сразу же обняла меня и прижалась всем телом.

- Минуточку, - я засмеялся, - Я думал, мы больше не будем вместе.

- Замолчи, - ответила она.

- Нет.

Я заглянул ей в глаза.

- Я серьезно. Мне следует попросить прощения и у тебя. – И рассказал ей о намерении заплатить за ущерб, а потом добавил: Я надеюсь, ты не очень меня стыдишься. Я никогда не хотел намеренно причинить тебе боль. Не хочу потерять тебя.

Она крепко обняла меня.

- Я здесь. Ты никогда меня не потеряешь.

Мы долго стояли, обнявшись, не обращая внимания на звукоинженера, который находился с нами в студии и делал вид, что ничего не видит и не слышит.

 

 

Постепенно я стал говорить о Селене с некоторыми из близких друзей, а также сообщил родителям, о нашем приезде. Я знал, что они меня поддержат, но это был первый раз, когда я вел Селену знакомиться с мамой и отчимом, и она очень нервничала. Этим вечером Селена должна была выступать в Сан-Антонио, поэтому оделась для концерта в очаровательный красный костюм, а ее тщательно расчесанные волосы струились по плечам.

- Хочу выглядеть безупречно, когда познакомлюсь с твоей мамой, - робко призналась она.

Встреча Селены с моей мамой прошла хорошо, потом я сообщил Сел, что маме она понравилась. Но даже после моих заверений она сказала:

- Перед знакомством с ней я нервничала больше чем перед концертом.

После того вечера, Селена часто гостила в доме моей мамы, приезжая в Сан-Антонио. Теперь у нее был для этого предлог, так как отыскала в городе магазины, где продавались кожаные вещи, украшения, бисер и многое другое – то,  что она использовала при изготовлении своих ремней и одежды для членов группы. На фотографиях того времени можно видеть огромные пряжки на ремнях Селены, усыпанные камнями, которые она обычно носила.

Когда мы находились в Сан-Антонио, Селена говорила членам семьи, что идет за покупками, и мы вдвоем шли в кино или в кафе. В этом городе мы не боялись, что нас узнают, хотя я все еще был начеку. Селена хотела прогуливаться, обнимая меня за талию, но я говорил: "Послушай, я бы очень хотел открыто выражать мои чувства к тебе, но пока ты не уверена, что Авраам готов узнать о нас, лучше быть осторожными".

Иногда Селена оставалась со мной в доме моей мамы. С ней она чувствовала себя гораздо спокойнее, чем с кем-либо, возможно потому, что в такие моменты находилась далеко от всего, что ее тревожило. К тому же мама воспринимала нас как пару. Селена, обычно, садилась на качели во дворе и раскачивалась, болтая с мамой. Ей также нравилось прогуливаться с ней по тихим улицам города, так как  там ее никто не узнавал.

Еще ей нравилось наблюдать, чем занимается отчим на кухне. Однажды он принес огромный кусок мяса на кости. Пока мы разговаривали, она внимательно смотрела на отчима: ее восхищало, как он срезает с кости мясо для приготовления гисо. Ее приводили в восторг домашние мелочи, поскольку многие годы она провела на гастролях с семьей.

- Куда вы денете кость? – спросила она.

- Сварю суп, - ответил мой отчим.

- В самом деле? Можно сварить суп из кости? – ее лицо выражало удивление.

На следующий вечер, когда моей маме пришло в голову пройтись, Селена спросила, может ли она дойти до угла разувшись. Мама удивилась, но ответила согласием.

- Но...зачем тебе это?

- Хочу чувствовать ступнями тепло асфальта, - сказала Селена – Мне никогда не удавалось походить босиком.

В другой день,  я вместе с отчимом мыл машину во дворе. Селена с мамой только что вернулись из магазина с покупками, когда, внезапно, появился фургончик с мороженым. Селена выбежала взволнованная:

- Хочешь мороженого, Крис? Мы сходим туда?

Я засмеялся и сказал, что непременно пойдем. Селена поспешно направилась в сторону фургона, напомнив мне те прекрасные моменты из детства, которые были вполне обычными для меня, но Селене не пришлось их пережить. Она пожертвовала детством, чтобы заниматься музыкой и ездить на гастроли с семьей. 

Селена никогда не жаловалась, но ей не дано было пережить большие и маленькие радости беззаботного детства, как большинству из нас. Иногда я не знал, как вести себя с ней. Я радовался, что могу дать ей хотя бы смутное представление о том, как живут обычные люди. Теперь, оглядываясь в прошлое, я жалею, что не делал этого чаще.