Глава 18. Профессор Гермиона Снейп

 

 

Весь август Гермиона готовилась к началу учебного года, взявшись за дело с присущими ей ответственностью и обстоятельностью. Она составляла планы уроков, стараясь не только придерживаться школьной программы, но и добавляя в них что–то свое, подбирая рецепты интересных зелий. В отличие от Северуса, который всегда смотрел на своих студентов свысока, считая большинство из них бездарями и тупицами, Гермиона была полна энтузиазма. Ей хотелось привить маленькими волшебникам любовь к своему предмету, заинтересовать их, увлечь, показать им всю прелесть тонкой и сложной науки приготовления зелий. Снейп только скептически хмыкал, наблюдая с каким рвением его жена взялась за свою новую работу. Впрочем, он охотно сопровождал ее, когда она отправлялась в Диагон аллею, чтобы пополнить запасы ингредиентов. После первой же поездки Гермиона поняла, какого незаменимого помощника она приобрела в лице мужа. Северус щедро делился с ней своим практическим опытом. Он прекрасно знал, как отличить хорошие ингредиенты от некачественных, тогда как Гермиона совершенно не замечала разницы. Ни один из продавцов не смог бы одурачить его и всучить что–то негодное. Зельевар терпеливо объяснял Гермионе, на что следует обращать внимание, как распознать неправильно подготовленные ингредиенты, рассказывал, каким продавцам можно доверять, а с какими лучше держать ухо востро. Занимаясь зельями почти всю свою сознательную жизнь и испытывая к этому занятию настоящую страсть, страсть ученого, Северус привык все делать идеально и всегда придирчиво походил к выбору компонентов и оборудования для приготовления своих зелий. В его кладовых всегда содержались только отборные ингредиенты и безукоризненно сваренные зелья. Досконально разбираясь в своем деле, теперь он учил и Гермиону подмечать каждую мелочь, каждую деталь, заостряя ее внимание на тонкостях, которые большинство людей были не в состоянии увидеть.

Гермиона с удовольствием стала принимать участие в его экспериментах, впитывая его знания и опыт, как губка, ловя каждое слово, запоминая каждое действие. Северус, в свою очередь, неустанно объяснял, поправлял, иногда сердито фыркал, иногда посмеивался и язвил, но без злости и презрения, присутствовавших обычно на его уроках. Эти совместные занятия доставляли обоим огромное удовольствие, позволяя им тонко чувствовать и понимать друг друга, иногда обходясь вовсе без слов, при помощи лишь взглядов и жестов.

Теперь Гермиона отчетливо осознала, что все, усвоенное ею на уроках зелий за семь лет обучения, лишь малая толика огромного багажа знаний, которым владел Северус. Девушка восхищалась им и прежде, но, узнав его лучше, она могла сказать, что он настоящий мастер своего дела. Мастер с большой буквы. Понимание этого факта и радовало ее, и вносило легкую грусть из–за боязни разочаровать его. Сомнения и страхи с каждым днем усиливались, заставляя гриффиндорку опасаться, что она не справится со своей новой работой. Однажды вечером, после очередного успешно завершенного эксперимента у нее вдруг вырвалось:

– Я испытываю какой–то комплекс неполноценности…

– О чем ты? – удивился Северус, обнимая ее.

– После тебя и Слагхорна я, наверное, покажусь студентам на редкость бездарным преподавателем.

– Глупости, – возмутился Снейп, – ты забываешь, что у меня просто было больше времени. А начинал я в твоем возрасте и знал не намного больше тебя.

– Но все–таки, – неуверенно пролепетала Гермиона, – я очень волнуюсь…

– Ты справишься, – он нежно поцеловал ее, – поверь. Не давай им запугать себя. Ты умнее и опытнее, чем они, знаешь гораздо больше них. Держи дистанцию. Поначалу будет трудновато, но потом привыкнешь.

– Неужели тебе тоже было трудно? – рассмеялась волшебница, – Я просто не могу себе это представить.

– Немного, – признался он, зарываясь руками в ее волосы, и тут же ухмыльнулся, – только не вздумай никому рассказывать, а то подорвешь мой имидж самого ужасного профессора Хогвартса.

Гермиона снова рассмеялась и прижалась к нему.

– С тобой мне ничего не страшно, – прошептала она.

– В крайнем случае, позовешь меня на помощь, – довольно промурлыкал он, – я наведу порядок.

– Не сомневаюсь.

Намучившись в школьные годы на совместных занятиях со слизеринцами, Гермиона твердо решила исправить ситуацию. Раньше ей приходилось лишь удивляться, кто и, главное, с какой целью придумал сводить на уроках вместе студентов враждующих факультетов. Теперь же, оказавшись в роли преподавателя, она не собиралась мириться с этой нелепостью. Отправившись к МакГонагалл, она с таким жаром отстаивала свою идею, что директор, и сама прекрасно осознававшая все неприятные моменты этих сдвоенных уроков, уступила и позволила перекроить расписание. Теперь гриффиндорцы должны были заниматься с хаффлпаффцами, а слизеринцы с равенкловцами. Гермиона убедила Минерву, что это будет оптимальное сочетание, которое позволит организовать работу на уроках наилучшим образом. Разумеется, это не касалось старшекурсников, поскольку на всех четырех факультетах набиралось не слишком много студентов, изучающих зелья на уровне ТРИТОН. Гермиона решила последовать примеру Слагхорна и позволить посещать свои уроки всем, кто сдал СОВ с оценкой не хуже "выше ожидаемого".

– Зря, – скептически заметил Северус, – лишняя головная боль. Поверь мне, лучше бы ты взяла только тех, кто сдал на "превосходно". С ними легче работать.

– Северус, я не могу загубить ребятам будущее, только ради того, чтобы мне было "легче работать".

– Совершенно напрасно.

– Гарри не смог бы стать аврором, если бы Слагхорн не позволил ему изучать зелья.

– А он пустил ему пыль в глаза, бессовестно пользуясь моим учебником, – хмыкнул Снейп.

– Нечего было разбрасывать свои учебники, где попало, – огрызнулась Гермиона, – И, кстати, твои заклинания нам жизнь спасли, между прочим. Если бы не твой Levicorpus, мы бы так и не достали чашу Хаффлпафф.

– Ну, что ж, хоть какая–то польза от изучения зельеварения великим Поттером, – насмешливо протянул он.

– Вообще–то, Гарри сдал ТРИТОН по зельям на "превосходно".

– В самом деле, удивительно, – Северус изогнул бровь, – должно быть, научился читать твои мысли…

– Северус!

– Да, дорогая? – в черных глазах плясали бесенята.

– Тебе нравится меня злить?

– Давно догадалась?

– Ну знаешь ли…

– Знаю, любимая, знаю, – Северус притянул жену к себе, нежно целуя ее в губы.

 

***

 

Весь день первого сентября Гермиона была как на иголках, ожидая прибытия учеников в школу. Ближе к вечеру волнение ее достигло такой степени, что Северус, как всегда абсолютно спокойный и непоколебимый, заставил ее принять успокаивающее зелье.

Сидя за преподавательским столом, девушка наблюдала, как Большой зал заполняется студентами. Многие старшекурсники, взглянув на профессоров, узнавали ее и удивленно перешептывались. Конечно, после выпускного вечера и, особенно, после статьи в "Пророке" многие знали, что она вышла замуж за Снейпа, но о ее назначении на должность профессора в Хогвартсе было известно очень немногим.

Гермиона и Северус, сидевшие с разных сторон от директорского кресла, обменивались редкими взглядами, и по выражению его лица гриффиндорка понимала, что он старается подбодрить ее, но все равно с трудом справлялась со своим волнением. МакГонагалл, закончив церемонию распределения, заняла свое место и обратилась к студентам с традиционной приветственной речью.

– А теперь позвольте представить вам наших новых преподавателей, – услышала Гермиона голос директора и вся напряглась.

– Профессор трансфигурации Элеонора Недвуд, – продолжила МакГонагалл.

Сидевшая рядом с Гермионой пожилая волшебница слегка улыбнулась и кивнула.

– И профессор зелий Гермиона Снейп, которая также занимает должность декана Гриффиндора.

Окончание фразы потонуло в аплодисментах и одобрительном гуле голосов, которыми взорвался гриффиндорский стол. Такая бурная реакция со стороны родного факультета привела к тому, что Гермиона, наконец, расслабилась и с веселой непринужденной улыбкой наклонила голову в знак приветствия.

 

***

 

Первый учебный день, вопреки всем опасениям Гермионы, сложился для нее весьма удачно. В этот день у нее были уроки лишь у младшекурсников. Едва начался первый урок, она забыла обо всех своих страхах и сомнениях. Ее увлеченность предметом оказалась настолько заразительна, что глаза юных волшебников очень быстро загорелись неподдельным интересом. В отличие от Северуса, она не позволяла себе язвительных комментариев и обидных фраз, ограничиваясь лишь мягкими подсказками, когда кто–то из учеников допускал ошибки в процессе приготовления зелий. Никаких проблем с дисциплиной не возникло, и за целый день она не сняла ни одного балла, но зато наградила нескольких учеников, в числе которых оказались и слизеринцы. К вечеру по школе расползлись слухи, суть которых сводилась к тому, что "новый профессор Снейп гораздо лучше старого профессора Снейпа".

– Я слышал, вы слишком мягко обращаетесь со студентами, миссис Снейп, – насмешливо произнес Северус, щекоча своим дыханием ее шею.

Гермиона сидела в кресле около камина, а Северус нависал над ней, опираясь руками на подлокотники.

– Откуда такая недостоверная информация, профессор? – улыбнулась волшебница, обнимая его за шею и притягивая к себе, – У меня просто очень старательные студенты.

– Да ну? – усмехнулся он, слегка касаясь ее губ, – Неужели ни одного котла не взорвали?

– Представь себе, – самодовольно отозвалась Гермиона, – И хватит уже говорить о котлах. Займитесь лучше своими прямыми обязанностями, мистер Снейп.

– Даже так? – выдохнул Северус ей в рот и тут же ответил на ее поцелуй.

– Именно, – ее пальцы торопливо расстегивали пуговицы на его рубашке.

– Тогда в спальню, – тихо рассмеявшись, он потянул ее за руку, заставляя подняться.

 

***

 

Впрочем, следующий день оказался не таким приятным. Очевидно, ее мягкость была ошибочно истолкована, как неспособность держать класс в повиновении. Урок у семикурсников прошел довольно напряженно. Гриффиндорцы, видевшие в ней кроме профессора зелий еще и своего декана, явно симпатизировали ей. Но с остальными общение сложилось весьма непросто. Студенты Хаффлпаффа и Равенкло косились на нее недоверчиво, словно опасаясь, в состоянии ли она преподавать, а слизеринцы так и вовсе, награждая ее презрительными взглядами и перекидываясь оскорбительными фразами, откровенно пытались сорвать урок. Несмотря на то, что студентов змеиного факультета было всего трое, за десять минут они довели Гермиону до белого каления, и все закончилось снятыми баллами. Всю оставшуюся часть урока напряжение буквально висело в воздухе, а Гермиона с трудом удерживала себя в руках. Сейчас она понимала Северуса как никогда, и ей тоже безумно захотелось заставить студентов ходить по струнке. В конце занятия она задала огромное домашнее задание и с мстительным удовольствием заметила, как вытянулись их лица.

К вечеру волшебница чувствовала себя уставшей и совершенно разбитой. После ужина, не дожидаясь Северуса, занятого беседой с МакГонагалл, она поспешила в подземелья и, быстро раздевшись, скользнула в душ, желая расслабиться и смыть с себя накопившееся за день напряжение. Закрыв глаза, она с наслаждением подставляла свое тело под теплые мягкие струи. Нежные руки Мастера Зелий опустились на ее плечи, заставив Гермиону вздрогнуть от неожиданности.

– Северус… – выдохнула она.

Он прижался к ее спине, и его ладони заскользили по ее коже.

– Тяжелый выдался день, миссис Снейп? – прошелестел зельевар.

– Да, – Гермиона снова прикрыла глаза и откинула голову назад.

Гермиона чувствовала, как его руки мягко намыливают ее, покрывая кожу пышной, душистой пеной. Ладони Северуса переместились на ее грудь, продолжая так же неспешно и ласково скользить по ее коже.

– Могу я полюбопытствовать, – промурлыкал он, слегка сжав ее грудь, – в чем причина твоей сегодняшней суровости?

– Суровости? – удивленно переспросила Гермиона, полностью сосредоточившаяся на его ласках.

– Тридцать баллов со Слизерина, – напомнил Северус, поглаживая ее живот.

– Ах, это, – она усмехнулась, – поверь, они это заслужили.

– И все же, хотелось бы знать, в чем провинились мои подопечные, – он коснулся губами ее шеи.

– Непочтительное отношение к преподавателю, – пожала плечами девушка, – и пренебрежение предметом.

– И сразу тридцать баллов? – не унимался Северус, – Хотите побороться за титул Ужаса Хогвартса, миссис Снейп?

Гермиона повернулась к нему и обняла мужа за талию.

– Они пытались сорвать урок, – стала объяснять она, – Я предупредила их, что в этом году их ждут ТРИТОНы и им предстоит большой объем работы. В ответ я услышала, что для того, чтобы получить высший балл на экзамене, достаточно переспать со своим профессором зелий.

Северус, ласкавший губами грудь своей жены, резко выпрямился и посмотрел ей в лицо. Черные глаза полыхнули гневом.

– Я была слишком сурова? – уточнила Гермиона, – Ты считаешь, что тридцать баллов чрезмерное наказание?

– Я бы снял пятьдесят, – процедил он, – Кто это сказал?

– Господи, ну какая разница?

– Кто. Это. Сказал? – повторил Снейп, – Я должен знать, Гермиона.

– Я не хочу, чтобы это выглядело так, словно я бегаю жаловаться мужу из–за собственной несостоятельности. Я справлюсь сама.

– Во–первых, не мужу, а декану нахамившего студента. Во–вторых, мне совсем не нравится, чтобы мой факультет терял баллы по вине какого–то идиота. И, в–третьих, если бы это был подопечный Флитвика или Спраут, неужели бы ты не пожаловалась?

– Наверное, пожаловалась бы, – согласилась волшебница, прижимаясь к нему, – но…

– Гермиона, – он обхватил ладонями ее лицо, заглядывая в глаза, – просто скажи мне. Не нужно этих игр в благородство.

– Ты ведь все равно не отстанешь?

– Конечно, – усмехнулся Северус.

– Маркус Энсфилд.

– Что ж, – в глазах его промелькнул недобрый огонек, – я разберусь. А теперь, иди–ка сюда, – он прильнул к ее губам.

 

***

 

Больше они не возвращались к этому разговору, и Гермиона уже было подумала, что Северус отказался от своей затеи и решил ничего не предпринимать. Первая неделя учебного года выдалась довольно тяжелой. Гермиона всеми силами старалась удержать студентов в узде. Уроки у шестого курса оказались такими же сложными и напряженными, как и у седьмого. Старшекурсники выматывали ее настолько, что на остальных уроках она почти отдыхала, избавляясь от необходимости каждую секунду вступать в противоборство с определенно ненавидевшими ее слизеринцами. Внешне она выглядела абсолютно спокойной и безразличной к их выходкам, но это показная невозмутимость стоила ей титанических усилий. После того, как ученики покидали класс, гриффиндорка без сил опускалась на стул, несколько минут приходя в себя.

Наступила суббота. Гермиона, сидя за столом в кабинете Северуса, проверяла пергаменты с домашними заданиями. Зельевар наводил порядок в одном из своих шкафов, позвякивая склянками. Раздался осторожный стук в дверь. Гермиона подняла голову и вопросительно взглянула на мужа. Северус, ни слова не говоря, подошел к двери и распахнул ее. В дверном проеме показалась невысокая коренастая фигура Маркуса Энсфилда. В темно–карих глазах, смотревших на Мастера Зелий из–под густых черных бровей, промелькнул испуг. Самоуверенное выражение, которое Гермиона уже привыкла наблюдать на своих уроках, исчезло с его скуластого лица.

– Профессор Снейп, вы хотели меня видеть? – пробормотал слизеринец, – Мне передали вашу записку…

– Разумеется, хотел, – сухо отозвался Северус, – следуйте за мной, мистер Энсфилд.

Дверь за ними захлопнулась. Гермионе пришло в голову, что Северус в этот момент походил на грозовую тучу и Энсфилду не позавидуешь.

Снейп вел своего студента прямиком в класс зельеварения. Энсфилд молча шел за своим деканом, не решаясь ни о чем спрашивать.

– Присаживайтесь, мистер Энсфилд, – профессор указал ему на первую парту, а сам прошел к преподавательскому столу.

Слизеринец сел и выжидательно посмотрел на Мастера Зелий. Северус наградил его пронизывающим взглядом, выдерживая паузу. Энсфилд принадлежал к древнему колдовскому роду и, как и большинство слизеринцев, гордился своей чистокровностью. Каким–то образом его семья ухитрилась остаться в стороне от событий минувшей войны, не поддержав ни одну из сторон. Такая удачная, истинно слизеринская, позиция поставила Маркуса в довольно выгодное положение. Никто не посмел бы упрекнуть его в приверженности Темному Лорду, он мог позволить себе держаться независимо и высокомерно, не имея ни малейшего отношения ни к побежденным, ни к победителям. Воспитанный в лучших традициях чистокровных семей, юноша кичился своим происхождением, с глубоким презрением посматривая на всех маглорожденных. Снейп неплохо знал этого студента и не мог не признать, что парень довольно умен и в чем–то даже талантлив. Но выпад против Гермионы он не мог оставить безнаказанным.

– Мистер Энсфилд, – вкрадчиво начал Северус, – мне стало известно, что за шесть лет обучения у вас сложилось весьма странное представление о таком сложном и тонком предмете, как приготовление зелий. Я даже слышал, – черная бровь поползла вверх, а тихий голос просто сочился ядом, – что вы открыли новый способ сдавать экзамены…

– Профессор, это была просто глупая шутка…

– Закройте рот, Энсфилд, – отрезал Снейп, – и не открывайте его, пока я вам не скажу. Как я уже сказал, у вас сложилось странное представление о предмете. С сожалением должен признать, – шелковым голосом продолжил Северус, – что в этом досадном недоразумении есть моя вина. Я учил вас зельям три года, а именно в начале обучения закладываются основы, которые позволяют студенту успешно продвигаться дальше. Похоже, тут мы столкнулись с проблемой. Основы не были заложены достаточно хорошо. Я намерен исправить это упущение.

Снейп взмахнул палочкой, и на стол перед побледневшим Энсфилдом опустились несколько листков пергамента, чернильница и перо.

– Перед вами контрольные вопросы по всему курсу зелий за шесть лет. Я даю вам время до обеда. Можете приступать.

– Но, профессор, я… – слизеринец запнулся, – я же не готовился.

– Вот и прекрасно, – зельевар хищно ухмыльнулся, – так я сразу увижу все имеющиеся пробелы в ваших знаниях и буду знать, над чем вам следует поработать в следующую субботу.

Довольный собой, профессор наложил специальные ограничивающие чары, чтобы Энсфилд не мог перемещаться по классу в его отсутствие, и вышел.

Гермиона все еще занималась проверкой домашних заданий, когда он вернулся в кабинет.

– Надеюсь, ты не превратил беднягу во что–нибудь ужасное? – насмешливо поинтересовалась она при виде удовлетворенной улыбки на его лице.

– А вам бы этого очень хотелось, миссис Снейп, не так ли? – наклонившись, он поцеловал ее в губы.

– Да нет, – улыбнулась Гермиона, – просто зная твою мстительную слизеринскую натуру…

– Что за вздорное мнение о моей натуре? – буркнул Северус, обнимая ее за плечи.

– Я просто слишком хорошо тебя знаю.

Вернувшись перед обедом в класс зельеварения, Северус застал Энсфилда, склонившимся над пергаментом и даже вспотевшим от напряжения.

– Время вышло, – сухо объявил Снейп и взмахнул палочкой.

Пергаменты сложились в стопку и полетели прямиком в его вытянутую руку. Чернильница и перо исчезли.

– Можете идти обедать, но потом вернетесь сюда, вас ожидает чистка котлов.

Энсфилд со вздохом поднялся и поплелся к выходу. Всем студентам в Хогвартсе давным–давно было известно, что спорить с профессором Снейпом бесполезно.

Пока слизеринец усердно драил котлы без применения магии, Северус проверял его работу, оставляя, по своему обыкновению, язвительные комментарии на полях. Закончив проверку, зельевар предоставил Энсфилду еще пару часов, чтобы он смог должным образом продемонстрировать свое старание. Юноша уже едва держался на ногах от усталости, когда Мастер Зелий, наконец, объявил с присущей ему язвительностью:

– На сегодня достаточно, мистер Энсфилд. Заберите свой гениальный труд, у вас будет неделя, чтобы поработать над ошибками. Я жду вас в следующую субботу в десять утра, в моем кабинете.

У слизеринца уже не осталось сил, чтобы ответить. Он лишь молча кивнул и, забрав пергаменты, направился к выходу из класса. Ласковый голос Снейпа настиг его уже в дверях.

– И да, мистер Энсфилд. Вам запрещено посещать Хогсмид до конца семестра.

 

***

 

Глубоко вдохнув, Гермиона решительно открыла дверь и вошла в класс зельеварения, где ее уже ожидали шестикурсники. Собрав всю свою волю в кулак, волшебница прошла к преподавательскому столу и повернулась к классу. Как обычно, на лицах слизеринцев застыло презрительно–насмешливое выражение. Остальные студенты за прошедший с начала семестра месяц все больше проникались уважением к новому декану Гриффиндора и вели себя на ее уроках вполне достойно.

– Добрый день, класс, – поприветствовала она учеников, – Сегодня мы с вами…

– Простите, профессор Снейп, – перебил ее Реджинальд Кроудент, капитан слизеринской команды по квиддичу, губы его растянулись в высокомерной, холодной улыбке.

"Начинается" – подумала Гермиона, взглянув в красивое, холеное лицо слизеринца, обрамленное вьющимися черными волосами.

– Я забыл свой учебник, – лениво сообщил Кроудент, развалившись на стуле.

Остальные слизеринцы довольно заулыбались, предвкушая развлечение. Красавчик, несомненно, был лидером среди своих сверстников, и все его поступки находили неизменное одобрение в глазах товарищей.

– Неужели? – поинтересовалась Гермиона, подходя к парте Кроудента, – В таком случае, десять баллов со Слизерина за вашу неготовность к уроку, – она сделала небольшую паузу и добавила, – А сейчас покиньте класс, мистер Кроудент.

– Что? – слизеринец взглянул на нее с удивлением.

– Вы плохо слышите, мистер Кроудент? Вы забываете ваш учебник уже третий раз подряд. Если вы не в состоянии уяснить даже такую простую вещь, как то, что на занятия вы должны приносить учебник, то, боюсь, изучение зелий окажется непосильным для вашего разума.

– Вы не можете меня выгнать, – возмутился Кроудент.

– В самом деле? – осведомилась волшебница, – Не испытывайте мое терпение, мистер Кроудент, и выйдите вон. И кстати, еще десять баллов со Слизерина за препирательство с преподавателем.

Юноша покраснел от злости, затем наклонился к своей сумке, извлек из нее злополучный учебник и, с раздражением бросив его на парту, презрительно произнес:

– Я ошибся, профессор. Оказывается, я взял учебник.

– Десять баллов со Слизерина за то, что отняли у меня время, – ледяным тоном сообщила Гермиона, – и вон из класса!

– С какой стати?! – возразил Кроудент, яростно сжимая кулаки, – Я готов к уроку, если вы не заметили.

– Это не имеет ни малейшего значения, – отрезала девушка, – Десять баллов за неподчинение и еще десять за неподобающее обращение к преподавателю. Потрудитесь избавить нас от своего присутствия.

Кроудент продолжал сидеть на своем месте, делая вид, что слова Гермионы к нему не относятся.

– Я жду, мистер Кроудент.

– Я никуда не пойду, – с вызовом заявил слизеринец, – Я пришел на урок и вы обязаны меня учить, нравится вам это или нет… профессор, – последнее слово он произнес с издевкой.

– Не вам рассуждать о моих обязанностях, – заметила Гермиона, доставая палочку, – Еще десять баллов со Слизерина за хамство и неделя отработок с Филчем. И если вы сию секунду не уберетесь из класса, не сомневайтесь, я вышвырну вас отсюда, – волшебница нацелила свою палочку ему в грудь.

Она посмотрела в его перекошенное от ненависти лицо и добавила:

– Хорошенько подумайте, прежде чем снова открыть рот, мистер Кроудент. Обещаю вам – еще одно слово и я сниму пятьдесят баллов со Слизерина. Полагаю, в ваши планы не входит лишить ваш факультет всех набранных баллов?

Кроудент поднялся, молча затолкал свои вещи в сумку и вышел из класса, хлопнув на прощанье дверью.

"Шестьдесят баллов?! Ну ты даешь, Гермиона. Что–то скажет Северус…" – Гермиона тряхнула головой, стараясь избавиться от мыслей о предстоящем неприятном разговоре с мужем. В том, что разговор будет неприятным, она ни капли не сомневалась. Потеря баллов Слизерином всегда выводила Снейпа из себя, он становился раздражительным и грубым. Усилием воли волшебница отодвинула эту проблему на задний план и заставила себя вернуться к уроку. Они и так потеряли слишком много времени из–за выходки Кроудента, и нужно было наверстывать упущенное.

 

***

 

За ужином, поймав тяжелый взгляд Северуса, Гермиона поняла, что он уже знает. Она вздохнула и попыталась улыбнуться ему. Улыбка получилась вымученной. Снейп сжал губы в линию и отвел глаза. Аппетит у Гермионы пропал окончательно. Кое–как покончив с ужином, она поднялась из–за стола и направилась в подземелья. Северус нагнал ее уже у дверей кабинет. Вместе они вошли в кабинет, зельевар запер дверь, уселся в кресло и внимательно посмотрел ей в глаза. Несколько минут прошли в тягостном молчании. Он просто смотрел на нее, и в этом взгляде было больше недовольства и обвинения, чем в любой самой пламенной речи. Так умел смотреть только Снейп и люди под этим тяжелым, колючим взглядом терялись, нервничали и чувствовали себя абсолютно беспомощными. Не выдержав гнетущей тишины, наполненной недоверием и злостью, Гермиона подошла к нему и робко произнесла:

– Северус…

– Что на этот раз? – холодно поинтересовался он.

– Поддержка дисциплины в классе, – пожала плечами гриффиндорка, уязвленная его отношением.

– С трудом себе представляю ситуацию, когда для поддержки дисциплины требуется снимать столько баллов, – процедил Мастер Зелий.

– Значит, это была именно та ситуация, – огрызнулась Гермиона и тихо добавила, – они ненавидят меня, Северус, и…

– Если бы я снимал баллы со студентов за то, что они меня ненавидят, то все факультеты кроме Слизерина давно лишились бы всех своих баллов, – перебил он.

– Тебя боятся, – возразила девушка.

– Понятно, – с презрением протянул Снейп, – значит, хочешь добиться того, чтобы тебя тоже боялись?

– Вовсе нет, – возмутилась волшебница, – Дело совсем не в этом…

– Ну так в чем же? Объясни мне, – глаза его сверкнули от бешенства.

– Почему я должна все время оправдываться, словно школьница? – вспыхнула Гермиона, – Я – профессор и вправе решать кого, за что и как именно наказывать.

– А–а–а, ну да, ну да, – с издевкой выплюнул Северус, – вы же у нас профессор, как я мог позабыть, – голос наполнился ядом, – Это, очевидно, ваша новая находка – компенсировать недостаток профессионализма снятыми со студентов баллами.

Гермиона побледнела и уставилась на мужа, не в силах вымолвить ни слова. Глаза наполнились слезами и она до крови закусила губу, чтобы не разреветься перед ним. Снейп поднялся и, окинув ее насмешливым взглядом, произнес:

– Что, молчите? Знаменитой хогвартской Всезнайке нечего ответить? Или вас так шокирует правда? Подумайте на досуге, может найдете другой способ самоутверждения.

Он резко развернулся и вышел из кабинета. Несколько мгновений Гермиона стояла в оцепенении, пораженная его словами, так больно жалящими.

– Слизеринец! – выкрикнула она в сердцах, обращаясь к закрытой двери, – Чертов слизеринец!

Под руку подвернулась стеклянная колба, и девушка с размаху запустила ею в дверь. Послышался звон разбитого стекла, во все стороны брызнули осколки. Она опустилась на стул и, обхватив голову руками, дала, наконец, волю слезам. Может Северус прав? И она действительно никчемный и неумелый преподаватель? Раньше он ее поддерживал и уверял, что она справится со всеми трудностями. А теперь, когда эти трудности появились, он просто втоптал ее в грязь и ушел. Может, ему надоело с ней возиться и утешать, и он, наконец, сказал то, что думал? Горькую, неприятную, но все–таки правду? Что ж, раз так… Гермиона вытерла слезы, достала лист пергамента и принялась писать заявление об уходе. Закончив, она прочитала написанное заявление и снова заплакала. Потом представила, как появится с этим заявлением в кабинете директора, и что на это скажет и что подумает о ней МакГонагалл. Что она просто жалкая трусиха, которая предпочла сбежать и спрятаться, едва столкнулась с проблемами? В какое положение она поставит Минерву? Учебный год только начался, директор рассчитывает на нее, доверяет, а она собирается просто бросить все? И кто она будет после этого? Разве это по–гриффиндорски? Гермиона снова прочитала свое заявление и, стиснув зубы, решительно разорвала его на кусочки. Она встала, подошла к камину и, швырнув в него клочки пергамента, наблюдала, как жадные языки пламени быстро пожирают ее глупое, скоропалительное решение. Пусть. Пусть она неумелая, неопытная, но она научится, она будет стараться изо всех сил, она просто не имеет права подводить МакГонагалл. Вздохнув, волшебница вышла из кабинета и направилась в класс зельеварения, намереваясь провести вечер за проверкой образцов зелий, сваренных сегодня третьекурсниками.

 

***

 

Едва Северус отошел от кабинета на несколько шагов, как услышал возмущенный, полный обиды крик Гермионы и звон бьющегося стекла. Скрипнув зубами, он зашагал дальше. Но чем больше он удалялся от кабинета, тем тяжелее становилось у него на сердце. Он выплеснул свою злость на Гермиону, но прав ли он был? Возможно, у нее действительно не было другого выхода, кроме как снять эти несчастные баллы? Кому, как ни ему, было известно, насколько невыносимыми могут быть студенты, если очень постараются? А он не дал ей даже ничего рассказать, сразу же накинулся на нее с обвинениями и язвительными комментариями. И эта унизительная тирада, которой он разразился в конце! Какой болью наполнились ее карие глаза, всегда такие нежные и смотревшие на него с любовью и доверием… Идиот! Чертов идиот! Он ведь совершенно так не думал. Ему прекрасно было известно, что Гермиона старается изо всех сил, тщательно готовится к каждому уроку, волнуется и переживает, когда у студентов что–то не получается. И как щедро она начисляет баллы ученикам, действительно прилежно занимающимся. И никогда не делает при этом различий между факультетами. Сколько раз он видел счастливые, улыбающиеся мордашки слизеринцев–младшекурсников, заработавших на уроке зелий похвалу своего профессора или получивших баллы за хороший ответ или домашнее задание или еще за что–то. Он вдруг остановился как вкопанный, осознав, что студенты младших курсов любили уроки зелий. ЛЮБИЛИ. И это целиком и полностью заслуга Гермионы. Его уроки никто и никогда не любил, это было немыслимо. Гермиона каждый урок старалась сделать интересным и увлекательным. Перед тем как дать ученикам задание сварить какое–либо зелье, она отвлекалась на несколько минут, рассказывая им что–нибудь забавное или поучительное об этом зелье. Это могла быть история зелья, коротенькое повествование о том, кто, когда и при каких обстоятельствах изобрел его и впервые сварил. Или какой–нибудь любопытный случай применения или загадочное происшествие с ним. Но всегда это было нечто, вызывавшее неизменный интерес и повышенное внимание со стороны учеников. Эти короткие отступления казались легкими и непринужденными во время урока, и только Северус знал, сколько Гермионе приходилось работать, чтобы сделать их таковыми. Сколько сил она тратит, чтобы найти нужную информацию, а потом придумывает, как подать ее студентам наиболее привлекательным образом. Перед мысленным взором промелькнул образ Гермионы, склонившей голову над книгами, покусывающей перо и заправляющей за ухо прядь непослушных волос. И ведь ему прекрасно было известно, как Гермиона боялась, что не справится, переживала, сможет ли она быть хорошим преподавателем. И вот сейчас, вместо поддержки и одобрения, она получила такой удар от любимого человека. Удар в спину, иначе и не назовешь его поступок. На душе стало совсем противно, сердце стиснуло стальным обручем. Как он только посмел ее обидеть? Наверняка, ее поступку существует достойное объяснение. Гермионе вовсе не свойственны мстительность и злобность. Раз она так поступила, значит, на то были веские причины. Нужно немедленно вернуться и извиниться. Немедленно. Бежать к ней и надеяться, что его милая девочка снова поймет и простит. Северус уже собрался повернуть обратно, как обнаружил, что, погрузившись в свои размышления, добрался до выхода из замка. Его осенила идея. Почти бегом он спустился с крыльца и направился к теплицам. Открыв дверь цветочной теплицы, он столкнулся со Спраут. Он надеялся, что никого не встретит здесь, и слегка растерялся от неожиданности.

– Э… Помона, добрый вечер, – промямлил зельевар, не зная как объяснить свое появление здесь.

– Ты что–то хотел, Северус? – профессор гербологии улыбнулась ему.

– Нет… то есть да… мне нужны цветы… особенные, самые лучшие, необыкновенные… чтобы… чтобы… – он замолчал.

– Хм… кажется, я догадываюсь… – ответила Спраут с понимающей улыбкой, – нужно загладить свою вину, не так ли?

– Да, – выдавил Снейп, уставившись в пол. Он чувствовал себя до крайности неловко.

– У меня есть то, что тебе нужно, – сообщила Спраут, сделав вид, что не замечает его смущения, – Пойдем.

Они углублялись все дальше и дальше, минуя заросли разнообразных диковинных цветов. У Снейпа уже рябило в глазах от царившей вокруг пестроты, и немного кружилась голова от смешения самых разнообразных запахов, когда Спраут, наконец, остановилась у непримечательного на вид куста с некрупными белыми розами.

– Вот то, что ты ищешь, – объявила Помона и, наклонившись, срезала один цветок.

– Это? – удивился Северус, недоверчиво разглядывая невзрачный цветок, – Ты не поняла, Помона. Мне нужно нечто, способное произвести впечатление…

– Поверь мне, – рассмеялась Спраут, – ЭТО произведет впечатление. Возьми его, – она протянула ему розу.

Снейп взял цветок за длинный тонкий стебель, стараясь не уколоться о мелкие острые шипы, которыми он был покрыт, и вдруг почувствовал удивительное мягкое тепло, пробежавшее через кончики пальцев, заполнившее все тело и проникшее в самое сердце.

– Что это? – с изумлением спросил он.

– Этот сорт называется "Песня любви", – пояснила Спраут, – это действительно особенный цветок. Попробуй понюхать его.

Северус поднес цветок к своему длинному носу и вдохнул. Произошло что–то странное. Все окружавшее его разнообразие запахов вдруг исчезло, и он ощущал лишь нежный, тонкий аромат этой маленькой белой розы. Цветок, словно откликаясь, немного развернул свои лепестки, на которых блестели крохотные капельки росы. Зельевар удивился, как это еще мгновение назад мог считать этот цветок невзрачным. Эта роза была совершенным, прекрасным творением, самым восхитительным цветком, который он когда–либо видел.

– Когда "Песню любви" дарит любящий человек своему любимому, эффект усиливается многократно, – послышался голос Спраут, – И она очень долго не завянет.

– Спасибо, Помона, – поблагодарил Северус, отрываясь от цветка и пряча его под мантией, – Это действительно то, что нужно.

Он поспешил к выходу.

– Удачи, Северус, – крикнула ему вслед волшебница.

Снейп торопился. Очень торопился, почти бежал. Стремительно пересек холл и свернул на лестницу, ведущую в подземелья. Преодолел последние ступеньки, коридор, поворот, еще поворот. Стоп. Послышались чьи–то голоса. Северус, почти неосознанно, подчиняясь какому–то внутреннему порыву, применил дезиллюминационное заклинание и вжался стену. Через секунду из–за поворота показалась группка слизеринцев–шестикурсников, направлявшихся в свою гостиную. Высок