Послевоенное развитие событий в других странах

В то время, когда Германия была связана условиями позорного мирного договора, наши бывшие противники сохраняли полную свободу действий. «Оружие, которое принесло нам победу, находится в состоянии непрерывного развития. Танки и авиация практически с каждым днем становятся все совершеннее» (Генерал Дебене. «Revue des deux Mondes» от 15 сентября 1934 года). Здесь мы вкратце опишем, как отражались технические и тактические новшества на развитии разных типов бронетехники, а также оружия и средств противотанковой обороны. На этой основе мы сможем обсудить будущее указанных типов техники, увидим, чем они отличаются друг от друга, и оценим их роль в построении армии в целом.

Мы проанализируем следующие пункты:

— техническое развитие основных типов бронетехники;

— эволюцию тактических концепций в армиях, обладающих наиболее значительными танковыми силами;

— и, наконец, современное состояние противотанковой обороны. [218]

Технические разработки

Характеристики бронированных транспортных средств должны соответствовать способу их использования. Мы произведем их классификацию и дадим характеристики.

А. Безусловно, наибольшее количество бронетехники должно предназначаться для сражения с обычными вооруженными силами, но в особенности с противотанковым оружием и с бронетехникой противника. Такие машины мы называем танками. Машины, относящиеся к этому классу, подразделяются либо по весу: на легкие, средние или тяжелые, либо (поскольку вес — довольно произвольное и неточное определение) по их вооружению: танки, оснащенные пулеметами, затем легкие, средние и тяжелые танки, оснащенные пушками. Танки должны быть способны передвигаться по пересеченной местности и защищать экипаж при обстреле с близкого расстояния, по крайней мере, от стрелкового оружия, а при обстреле со среднего расстояния — от противотанковых пушек. Танки должны обладать хорошим обзором и иметь возможность вести круговой обстрел, должны легко транспортироваться и развивать скорость, достаточную для выполнения своей задачи.

Б. Бронированные разведывательные автомобили (Panzerspahwagen) используются для разведки и, следовательно, должны быть более быстроходными, чем танки. При этом им необходимо иметь достаточную степень проходимости на пересеченной местности, тем более высокую, если они предназначены для работы в тесном взаимодействии с танковыми частями. Для оперативной разведки, при которой скорость наиболее важна, обычным решением являются колесные [219] машины, имеющие от двух до четырех пар колес с приводом на все колеса (как в Automitrailleuses de decouverte — разведывательных бронеавтомобилях). При тактической разведке чаще необходима способность передвигаться по бездорожью и пересеченной местности, для чего существуют полугусеничные или колесно-гусеничные машины (Raderraupenfahrzeuge, Automitrailleuses de reconnaissance). Разведка боем проводится при непосредственном взаимодействии с боевыми подразделениями, и для нее требуются гусеничные машины повышенной проходимости на пересеченной местности. В. Специальные задачи требуют, соответственно, специализированных машин. Это привело к появлению танков-амфибий для преодоления водных преград, танков связи или штабных машин для передачи сигналов и приказов, а также танковых мостоукладчиков и танков-тральщиков, необходимых для саперов.

Даже с первого взгляда мы можем заметить, насколько усовершенствовалась конструкция танков в 1937 году по сравнению с 1917 годом, — например, сравнив британский танк «Маrk V», использовавшийся в сражении под Амьеном (№ 7), с тяжелым «Виккерс Индепендент» (№ 6) или французский «сен-шамон» (№ 11) — с «Char 3C» (№ 17). Это напоминает подобный же прогресс в военном авиа — и кораблестроении: линии делаются обтекаемее, увеличиваются простота и эксплуатационная надежность, отчего машины становятся более состоятельными технически.

Одновременно с внешним видом улучшается и внутреннее строение. Всевозможные конструкции ходовой части делаются более износоустойчивыми, чем во время последней войны; танки [220] могут использоваться на дорогах с твердым покрытием и благодаря этому практически перестают нуждаться в специальном транспорте для перевозки. Подвеска становится удобнее в эксплуатации: уменьшается ее механическое воздействие на экипаж и обеспечивается более устойчивая опора во время стрельбы. Двигатели становятся более мощными. У британского танка «Маrk V», к примеру, был двигатель мощностью 150 лошадиных сил; современный «Виккерс Индепендент» весит приблизительно столько же, около 32 тонн, но обладает двигателем мощностью 350 лошадиных сил, отчего повысилась как проходимость, так и скорость машины. В перспективе это обеспечивает более гибкое тактическое развертывание бронетанковых войск и расширение зоны их действия до оперативного масштаба — именно из-за ограниченной дальности эффективного огня далеко идущие планы нашего противника в 1918 году потерпели провал. Со времен войны прочность защитной брони выросла во много раз благодаря увеличению толщины, изменению формы корпуса и улучшению качества стали. Вся бронетехника, достойная так называться, стала полностью неуязвимой для стрелкового оружия, а большинство танков, вооруженных пушками, способны также противостоять огню противотанковых пушек меньшего калибра. Танковые войска в соревновании между броней и оружием зашли, по крайней мере, так же далеко, как и военно-морской флот и военно-воздушные силы.

Со времен войны основной упор в вооружении танков делался не столько на увеличение количества оружия, которое танк может взять на борт, сколько на улучшение его качества и приспособляемость его габаритов к малым внутренним [221] объемам танка. Нам стоит лишь сравнить угол обстрела бортового орудия британского танка «Маrk V» (№ 7) и пушки, установленной в передней части танка «сен-шамон» (№ 11) с башенными орудиями «Виккерс Индепендент» (№ 16) и «Char 3C» (№ 17), обеспечивающими угол обстрела 360 градусов, который в действительности и нужен. Системы наведения орудий также значительно улучшились благодаря хорошей оптике.

Видимость все еще не идеальна, но, по крайней мере, она стала лучше, чем была, в связи с обеспечением водителя оптическими приборами и изменением формы смотровой щели для более надежной защиты от проникновения пуль и осколков снарядов. Все это обеспечивает экипажу лучшую защиту от ранений. У большинства танков теперь имеется специальная башня для командира — теперь он не должен заниматься орудием и у него под рукой все необходимое для эффективного управления (особенно в более крупных подразделениях), в частности неограниченный обзор самой машины и всего поля боя на 360 градусов, вне зависимости от того, как ориентирована главная орудийная башня. Чтобы обеспечить командиру необходимый обзор, используются подвижные щитки; в меньших танках, не имеющих командирской башни, вместо них служат перископы.

Связь между членами экипажа танка обеспечивается при помощи сигнальных огней, разговорных трубок, внутренних телефонов и других устройств. Для внешней коммуникации почти все командные танки оснащены радиопередатчиками и приемниками, в то время как на остальных современных танках имеются радиоприемники; ротные командиры времен мировой войны, [222] торопливо бегущие или едущие верхом впереди своих танков, остались в прошлом. Продолжается совершенствование радиоаппаратуры, которая приносит огромную пользу при руководстве крупными танковыми подразделениями и при передвижении их в глубину для выполнения боевых задач.

Точно так же совершенствуются и боевые машины разведки (БМР). В последней войне шасси обычно имели по две неподвижных оси, в основном с приводом только на заднюю ось; шины были из сплошной резины, и общий вес машины часто приближался к предельной нагрузке, которую шасси было способно выдержать. БМР этого типа могли быть использованы только на дорогах с твердым покрытием и, таким образом, были чрезвычайно уязвимы при преодолении препятствий. Это был их фундаментальный недостаток, означавший, что они не могли как следует выполнять всевозможные разведывательные задачи, которые на них возлагались, и это делало их, по существу, бесполезными на полях сражений Западного фронта. Мы столкнулись с ними, когда французы сдерживали германское наступление на Шмен-де-Дам и когда англичане 9 августа послали их в бой при Амьене. Немцы их вообще не использовали.

Послевоенные усовершенствования самым непосредственным образом были связаны с ходовыми качествами, и особенно с маневренностью на пересеченной местности. Было испробовано несколько вариантов: двухосный привод, введение третьей и, позднее, четвертой осей (№ 30) с соответствующими приводами, подвижные полуоси и пуленепробиваемые пневматические шины. Во многих моделях рулевое управление paспpoстранялось [223] на все колеса, а тяжелые БМР были оснащены дополнительным приводом руля на задние колеса. Запасные колеса были прикреплены на вращающихся креплениях к неподвижной оси, что помогало обезопасить корпус на неровной почве. Дополнительные гусеницы (№ 30) служили для преодоления препятствий и движения по мягкой почве. Преимущество, которое давала возможность передвигаться как на колесах, так и на гусеницах, породило колесно-гусеничные боевые машины (Raderraupenpanzer), и под конец стоит упомянуть полугусеничные «гермафродиты», особенно французские, в которых задние колеса были заменены гусеницами, в то время как сохранялся привод руля на передние колеса.

Справедливо будет признать, что разнообразные усовершенствования шасси боевых машин разведки были сделаны очень вовремя, в тот самый момент, когда возникла нужда в оперативной, тактической разведке и разведке боем; но развитие еще далеко не завершено. В том, что касается подвески, эти машины проделали ту же эволюцию, что и их близкие родственники, танки, с той разницей, что бронезащита в основном уступила место увеличению скорости и запаса хода и особенное внимание было уделено сигнальному оборудованию.

Естественно, техническое совершенствование боевых машин разведки происходило в тесной и взаимовыгодной связи с совершенствованием грузовых транспортных средств всех видов. Уже во время мировой войны грузовой транспорт играл важную роль при транспортировке штабов, боевых частей и служб тылового обеспечения.

Послевоенный период охарактеризовался феноменально широким, частичным или полным, распространением [224] механизированного транспорта среди всех родов войск. Это был процесс механизации армии. Первыми, кого он коснулся, стали представители высшего командования. Разве мыслимо в наши дни представить себе генерала, восседающего верхом на лошади, не говоря уж о командире дивизии? Офицеры, испытавшие на себе преимущества механизированного транспорта, несомненно, отнеслись к нему очень благосклонно. Следующим шагом была механизация сигнальных и связных подразделений, значительной части тяжелой артиллерии, саперов и почти всех служб тыла. Затем пришло время моторизованных пулеметных и пехотных подразделений и транспортных частей армейского уровня, которые были способны перевозить все виды войск и оборудования.

Заключительным этапом стало распространение нового уровня мобильности одновременно на все виды вооружения, и прежде всего механизация того рода войск, который в своем прежнем виде не был в состоянии отвечать требованиям современной войны, а именно кавалерии.

Наиболее решительно этот процесс прошел в Англии, где подверглась механизации вся кавалерия, за исключением немногих полков, которые были сохранены в структуре пехотных дивизий для целей разведки. Как было объявлено в прессе в декабре 1935 года, кавалерия должна была быть механизирована, потому что кавалерийским дивизиям недоставало той скорости, радиуса действия и ударной силы, которые требовались в современной войне. Французы оказались гораздо более медлительны, и из их 5 кавалерийских дивизий 2 были механизированы полностью, а остальные — на две трети. В отличие от них русские все еще содержали огромную [225] кавалерию, несмотря на широкое распространение механизации в их армии.

Особенно срочно необходимо было механизировать вспомогательные подразделения, предназначенные для совместной работы с боевыми машинами разведки и танковыми подразделениями. Это привело к возникновению моторизованных экспериментальных пехотных бригад, легкой механизированной артиллерии и саперов в Англии, Dragons portes (солдаты мотопехоты), легкой артиллерии и саперов во Франции, а также подобных им частей в России и прочих странах.

Последним толчком стало восстановление германской военной мощи, которое поставило другие державы перед необходимостью создания механизированной противотанковой обороны.

Тактическое развитие

Существует великое множество мнений о том, какими должны быть бронетанковые силы, поэтому едва ли кого-то удивит, что они вызвали к жизни огромное разнообразие боевых и транспортных машин и, в плане организации, бронированных боевых подразделений и механизированных сил всех видов. На основании всего этого материала мы должны попытаться воссоздать картину развития механизированной армии в будущем. Это чрезвычайно волнующий процесс, и мы проследим его соответственно для трех армий, которые наиболее повлияли на прогресс вооруженных сил в Европе, а именно британской, французской и русской.

После войны англичане отозвали войска и сократили численность своей армии. Они отправили [226] в переплавку или распродали большую часть своих боевых машин и сохранили только новейшие типы — в качестве пособий для тренировок и как экспериментальную базу разработок для современной армии.

Эволюцию британских танковых сил определили следующие принципы. Армия нужна англичанам в первую очередь для защиты их империи. Если, однако, в континентальной Европе разразится крупномасштабная война, лучшее, что может быть предложено в помощь союзникам, — это небольшая, но высокоманевренная армия, обладающая большой ударной и наступательной мощью. Это принесет больше пользы, чем отправка конвенционных дивизий пехоты или кавалерии, учитывая, что у британских союзников их и так достаточно. Речь шла о том, чтобы создать такой вид вооруженных сил, который демонстрировал бы высокий уровень промышленного развития англичан, а именно полностью моторизованную и механизированную армию, которая могла бы передвигаться с большой скоростью и наносить эффективные удары. Такая современная армия, пусть даже небольшая, может представлять собой важное, даже решающее, пополнение для сил союзника. В этой новой армии танковые силы сыграли бы существенную роль, и именно поэтому особое внимание было уделено их развитию. Среди всего прочего, они, в отличие от сражений прошлой войны, должны были бы иметь дело с мощной противотанковой обороной.

Поскольку предсказать исход состязания между оружием и броней представлялось невозможным и была вероятность, что противотанковое оружие может выиграть, основные усилия и послевоенных разработках англичане направили [227] не столько на укрепление брони, сколько на другие характеристики — компактность и подвижность танка, эффективность средств управления и контроля и возможность нанести внезапный массированный удар в решающей точке. Имелась надежда, что скорость передвижения, использование особенностей местности и дымовые завесы уменьшат опасность, исходящую от противотанковой обороны, и дадут возможность провести атаку более успешно. Отсюда последовало неизбежное заключение, что танковая атака должна осуществляться отдельно от пехотной, если не изначально и полностью, то, по крайней мере, на самом раннем этапе совместной атаки. Утверждалось еще и то, что если танки из соображений собственной безопасности должны быть рано или поздно отделены от пехоты, то лучше возвести это в метод и принять его тактические последствия, какими бы они ни были.

Каковы же преимущества независимых действий танков и использования их возросшей скорости и запаса хода? Удачная атака завершилась 6ы стремительной победой, которая имела бы значительные результаты в ширину и в глубину; резервы противника и, что наиболее важно, моторизованные или даже бронетанковые подразделения поспели бы к месту действия слишком поздно. Это было решением проблемы, до сих пор трудноразрешимой, а именно: как закрепить успех. Прорыв и преследование противника вновь стали бы реально возможными, и военные действия в таком случае приняли бы характер маневренной войны. Бронетанковые части приобрели бы не только локальное тактическое значение на поле боя, но их влияние распространилось бы и на оперативную сферу театра военных действий в целом. [228]

В чем, с другой стороны, состояли неудобства разделения танков и пехоты? Если бы 6ронетанковые части слишком опередили другие войска, танки, возможно, и смогли бы захватить значительную территорию, но они были бы не способны ее удержать. Кроме того, лишенные поддержки танки могут оказаться не в состоянии справиться с нестандартными оборонительными сооружениями на пересеченной местности В свою очередь, пехота без непосредственной и постоянной поддержки танков может оказаться в невыгодном положении, и ее задача станет невыполнимой либо, в лучшем случае, для ее достижения потребуется недопустимо дорогая цена.

Чтобы преодолеть первое из этих затруднений, то, которое касается отсутствия поддержки, поборники механизации — генералы Фуллер, Мартель, Лиддел Харт и другие — предлагали усилить танковые части пехотой и артиллерией, установленной на выделенных для этой цели бронемашинах, а также механизированными саперными частями и подразделениями вспомогательных служб, служб связи и служб тылового обеспечения.

Эти соображения привели к появлению руководства, опубликованного в 1924 году под заголовком «Временное руководство по подготовке танков и бронемашин, часть 2», а также к созданию в том же году экспериментальной механизированной бригады. Это формирование было составлено из танков, механизированной пехоты и артиллерии и организовано как группа рекогносцировки, в которую входили 1 рота легких танков; 2 роты боевых машин разведки; основная группа, состоящая из 1 батальона средних танков, 1 отряда моторизованной полевой артиллерии [229] с тягачами, 1 легкой батареи на самоходных лафетах, 1 пулеметного батальона, 1 саперной роты и 1 роты связи. В 1928 году бригада получила название бронированного соединения. Этo соединение представляло собой экспериментальное, первое в истории полностью современное тактическое формирование, в котором использовались только двигатели внутреннего сгорания и не было ни единой лошади. Предполагалось обеспечить взаимодействие обычных войск с бронетанковыми силами, и решение состояло в полной моторизации старых частей — в действительности полной механизации некоторых из них, — что дало бы им возможность следовать за танками с соответствующей скоростью как на марше, так и на поле боя, по крайней мере, насколько это позволяли действия врага. Вышеупомянутое руководство определило место, которое должны занять танки в новой армии, и обеспечило полную свободу их развития в будущем. Однако складывается впечатление, что техническое совершенствование в то время шло не в ногу с развитием концепции, по крайней мере, если судить по тем затруднениям, которые выявились на учениях. В результате возникла негативная реакция на разработку танков, и именно это стало главной проблемой.

В 1929 году по инициативе Генштаба были сформированы две экспериментальные пехотные бригады. Они состояли из батальона легких танков, минометной роты и 3 батальонов пехоты, которые обычно передвигались пешим ходом, но при необходимости могли транспортироваться на грузовиках. Другими словами, механизированные войска и пехота были объединены в формирование довольно малых размеров. Ряд учений в последующие годы выявил недостатки этого, в [230] особенности то, что танки, будучи привязаны к пехоте, расплачивались потерей скорости.

В 1932 году бронетанковые войска прошли испытание на учениях. Год 1934-й стал свидетелем создания бронетанкового формирования, которое впервые было усилено личным составом других родов войск, чтобы обеспечить следующий состав танковой бригады: 1 легкий и 3 смешанных батальона; 1 6ронеразведывательный отряд в составе 3 рот; 4 батареи легкой артиллерии; 2 зенитные батареи; 1 рота связи, 1 саперная и 1 рота медицинской службы, а также службы тылового обеспечения. Командование этой частью было поручено генералу, который имел мало опыта в работе с танками и который продемонстрировал определенную нехватку уверенности при исполнении своих обязанностей. Как в сценарии, так и при руководстве маневрами возникли затруднения. Операция предполагала рейд по тылам неприятельской армии. Для этого требовалось осуществить длительный переход, который войска своевременно проделали и прибыли в тыл неприятеля, где, однако, так и не сумели нанести сколько-нибудь значительный удар. Командование просто слишком осторожничало; в результате в области тактического управления бронетанковыми войсками мало чему удалось научиться и еще меньше — тому, как командовать ими в реальном бою. Тем не менее дело двигалось в нужном направлении — судя по тому, что вслед за этим в декабре 1935 года вся британская кавалерия была объединена с танковой бригадой в «механизированную мобильную дивизию», за исключением полков, которым предназначалась роль дивизионных разведывательных отрядов. Хотя ради следования традиции названия старых кавалерийских полков [231] были сохранены, решение это ознаменовало полную трансформацию кавалерийских войск в бронетанковые. Эта революция затронула не только британскую регулярную армию в Англии, но распространилась и на войска, находящиеся на зарубежных территориях, в особенности в Египте.

«Механизированная мобильная дивизия» включила в себя 2 механизированные кавалерийские бригады, каждая из которых состоит из 1 полка боевых машин разведки, 1 моторизованного кавалерийского (стрелкового) полка и 1 полка легкиx танков кавалерии, а также уже имеющуюся танковую бригаду из 4 батальонов, и к ним соответствующее число артиллерийских батарей и вспомогательных служб. В результате основная масса танковых сил, входящих в британские экспедиционные войска, была объединена в формирование, обладающее четкой структурой и способное действовать оперативно. Вдобавок англичане, очевидно, планировали создание дополнительных танковых батальонов, которые находились бы под контролем отдельных армий и главной задачей которых являлось бы взаимодействие с пехотой. Сейчас, когда пишутся эти строки, 2 подобных батальона уже существуют. Согласно самым последним данным, англичане планируют довести численность своих бронетанковых войск до полных 14 батальонов.

Подводя итоги, скажем, что послевоенное развитие событий в Англии показывает, что большая часть танковых сил, включая бывшие кавалерийские полки, сосредоточена в составе оперативного формирования под объединенным командованием; кроме того, мы можем отметить намерение создать дополнительные танковые части под армейским командованием для [232] взаимодействия с пехотой. Если классифицировать бывшие кавалерийские полки как батальоны (что соответствует их боевой мощи), получится, что механизированная мобильная дивизия состоит из 2 разведывательных батальонов, 3 легких и 2 смешанных танковых батальонов и 2 стрелковых батальонов, а также артиллерии и вспомогательных служб. Основным вооружением дивизии, безусловно, являются бронетанковые силы.

Сами танковые части мы можем разделить на легкие разведывательные батальоны, оснащенные, естественно, машинами разведки, и боевые батальоны, состоящие из легких танков или смешанные. В легких батальонах каждая рота включает в себя по 17 легких танков и 2–3 танка непосредственной поддержки; в смешанных батальонах роты содержат по 6 средних и 7 легких танков и по 2 или 3 танка непосредственной поддержки.

Соединение легких танков, средних танков и танков непосредственной поддержки в пределах одной роты гарантирует высокоманевренное ведение боя, причем бронированная самоходная артиллерия ведет непрерывный огонь во время атаки и обеспечивает огневую поддержку легких и средних танков, когда они вступают в ближний бой. Танковая атака, таким образом, становится независимой от поддержки со стороны традиционной артиллерии, которая способна следовать за наступающими танками только до тех пор, пока артиллеристы могут наблюдать за их продвижением. Судя по тому, как организованы британские бронетанковые войска, можно сделать вывод, что англичане намереваются вверить своим танкам задачу по продвижению глубоко во вражеский тыл и таким образом даже самым [233] мелким подразделениям создать условия для значительной свободы действий.

Французы избрали путь во всех отношениях отличный от британского. В 1918 году они были избавлены от непосредственной угрозы со стороны их восточных соседей, однако сохранили высокую численность вооружений, в которой видели потенциальное средство насильственного проведения своей политической линии среди беззащитных бывших врагов. Одним из последствий стало то, что их тактика и оперативные цели в значительной степени определялись большим количеством снаряжения, сохранившегося с 1918 года, и его техническими характеристиками. Таким образом, французские бронетанковые войска сохранили в качестве основного вида танков легкий «рено» (№ 10) — медленную, с малым запасом хода машину, которая была предназначена в основном для непосредственного взаимодействия с пехотой. Однако потенциальный противник был слаб и фактически не способен противостоять танкам, а потому тактические представления французов, казалось, обещали победу в приемлемо короткий срок.

Единственным непосредственным недостатком был тот факт, что «рено» обладал лишь ограниченной способностью преодолевать подъемы, препятствия и водные преграды и, следовательно, не подходил для атаки на сложной, пересеченной местности. В такой ситуации для убедительной победы нужны были не столько скоростные танки с широким спектром действия, сколько большие, тяжелые танки, соответствующие этим специфическим техническим требованиям. Вероятно, поэтому в конце войны французы получили много тяжелых британских танков «Маrk V» и продолжили разработку новых [234] типов тяжелых танков, предложенных Эстьеном во время войны. Вес этих машин вырос с 50 до 69, а затем с 74 до 92 тонн. «Char D» мог взбираться под углом 45 градусов, преодолевать препятствия до 3 метров в высоту, пересекать рвы до 6 метров в ширину и двигаться вброд на глубине 3,5 метра — эти их характеристики должны быть приняты в расчет при работе над любым фортификационным сооружением, предназначенным для защиты от танков. Едва ли нужно говорить, что этим бронированным чудовищам французы присвоили название «оборонительного оружия». Когда на Женевской конференции по разоружению было выдвинуто предложение запретить все виды наступательного оружия, французы предложили причислять к таковому только тяжелые танки весом более 92 тонн.

Пока французы имели дело с беззащитной Германией, они могли быть достаточно уверены в том, какую форму должна принимать их собственная наступательная тактика. В последней войне большинство пехотных атак были подавлены оборонительным огнем пулеметов, но теперь с пулеметами справились бы легкие танки, а за ними немедленно последовала бы массированная атака пехоты. Сильно укрепленные оборонительные позиции были бы взяты тяжелыми танками прорыва, которые проделали бы бреши для проникновения.

Вскоре, однако, стало ясно, что основную угрозу для частей прорыва представляют собой моторизованные резервы и что, таким образом, для закрепления первоначального успеха требовались моторизованные наступательные части. Нехватка личного состава в послевоенные годы исключала создание полностью новых формирований и указывала взамен на необходимость частичной [235] или полной трансформации тех войск, которые были наименее способны отвечать требованиям современной войны в смысле эффективности и ударной мощи, а именно кавалерии. Приблизительно в 1923 году французы начали эксперименты по преобразованию своей кавалерии в моторизованную и современную боевую силу. Этот процесс развивался в нескольких направлениях, не все из которых нам будет легко проследить.

Оперативная или глубокая разведка явно была за пределами возможностей конных разведчиков. Выходом было использование многоколесных бронированных разведывательных автомобилей, которые производились на фирме «Берли». Эти бронированные автомобили также подходили и для тактической разведки, или разведки ближнего действия; в этом случае их задние колеса заменялись гусеницами, что повышало проходимость. К таким полугусеничным машинам, или «гермафродитам», относятся Citroen-Kegresse и Panhard-Kegresse (№ 28), являющиеся особым этапом в развитии французских бронемашин. Они также использовались для перевозки моторизованной пехоты — Dragons portes, — которая предназначалась для поддержки бронемашин.

После периода эволюции, который продолжался несколько лет, в 1932 году французские эксперименты наконец породили новую кавалерийскую дивизию (тип 32), которая состояла из 2 кавалерийских и 2 моторизованных бригад в добавление к подразделениям боевых машин разведки. Насколько мы можем установить, дивизия этого типа состоит из:

— штаба дивизии с отделением аэрофотосъемки при нем; [236]

— 2 кавалерийских бригад в составе 2 полков каждая, включающих по 1 штабному дивизиону, по 4 кавалерийских эскадрона, по 1 пулеметному дивизиону и 1 дивизиону поддержки;

— 1 моторизованной бригады в составе 1 танкового полка и 1 полка, состоящего из 3 батальонов Dragons portes;

— 1 артиллерийского полка, состоящего из 2 легких и 1 тяжелого батальона;

— саперов, служб связи, средств противотанковой обороны и вспомогательных служб.

Вышеупомянутый танковый полк составлен из моторизованного разведывательного подразделения, включающего мотоциклы и 12 бронированных машин разведки, и бронетанкового подразделения из 20 разведывательных автомашин и 24 танков разведки, что дает общее соотношение боевых и разведывательных машин 24:32 Дивизия насчитывает 13 тысяч человек, 4 тысяч лошадей, 1550 единиц моторизованного транспорта и 800 мотоциклов.

Структура кавалерийской дивизии была испытана в ходе учений, проводившихся несколько лет, и на крупномасштабных маневрах. Boпреки всем заверениям поклонников «благородной лошади», оказалось, что сочетание животного и двигателя приносит на войне больше вреда, чем пользы. Если моторизованные части двигались впереди остальных войск, они захватывали территорию, которую теоретически можно было бы с огромной выгодой использовать для атаки и установления раннего контакта с противником; но затем им приходилось долго — зачастую слишком долго — ожидать подхода верховых бригад, и, прежде чем это происходило, драгоценная территория оказывалась снова отдана противнику, зачастую с большими потерями ценного [237] снаряжения. Многие офицеры заключили, что преимущества машин должны быть использованы в полной мере, и неоднократно настаивали, что моторизация всей дивизии принесет гораздо больший эффект. Можно было связать лошадь и двигатель более непосредственным способом, если посылать вперед кавалерийские бригады, а моторизованные бригады удерживать в резерве до тех пор, пока не будет определен центр сражения и бригада сможет вступить в бой. На практике эта процедура оказалась слишком сложной из-за того, что моторизованным бригадам часто приходилось преодолевать короткие расстояния, а кавалерийские части могли делать то же самое с большей эффективностью. Вдобавок скорость движения всей дивизии была привязана к скорости лошадей.

Вот почему уже в 1933 году французы начали эксперименты, которые увенчались созданием Division legere mechanique — легкой механизированной дивизии. Мы не знаем в точности, как она организована, однако в общих чертах она состоит из следующих элементов:

— дивизионные штабы со вспомогательными частями и авиаотрядами;

— 1 разведывательный бронетанковый полк;

— 1 боевая танковая бригада;

— 1 бригада моторизованных драгун;

— 1 артиллерийский полк из 2 легких батальонов и 1 тяжелого батальона;

— саперы, связисты и личный состав тыловой службы.

В общей сложности дивизия насчитывает около 13 тысяч человек и 3500 единиц техники (включая тысячу мотоциклов), а также около 250 танков, из которых приблизительно 90 предназначены для боя, а остальные — для тактической [238] и глубокой разведки. Для сравнения, в кавалерийской дивизии (тип 32) имеется 56 танков, из которых для боя предназначены 24.

Сама кавалерийская дивизия подверглась детальной проверке, в результате чего вторая кавалерийская дивизия (тип 32) была преобразована в полностью моторизованную дивизию, а за ней в 1937 году последовала и третья дивизия.

Мы видели достаточно, чтобы понять, что дивизионный штат машин разведки очень велик по отношению к боевым машинам. Справедливо будет заключить, что Division legere mechanique предназначена преимущественно для разведывательных заданий и не годится для серьезного боя — дисбаланс, который является следствием происхождения дивизии, бывшей вначале кавалерийской. Сколько еще продлится такое положение дел — вопрос открытый, но слабость такой схемы уже замечена, как это видно из речи военного министра Даладье, объявившего, что в 1937 году Франция намеревается проводить испытания с тяжелой танковой дивизией — другими словами, дивизией, пригодной для наступательных действий. Даладье пояснял свою позицию в следующих высказываниях:

«В добавление к народной армии — армии мобилизованной — разве мы не нуждаемся в профессиональной армии или в специальных частях — танковых дивизиях, составленных исключительно из солдат долгосрочной службы? Некоторые рассматривают это формирование как войска, способные на немедленные действия, как ударную силу. Другие приветствуют его как возможность сократить срок действующей призывной службы или же по всем изложенным причинам сразу». [239]

«Но главным образом нам всем необходима скорость и ударная сила».

«С этой трибуны уже упоминалось о том, как в 1933 году, заручившись согласием Верховного командования, я создал первую Division legere mechanique. Вторая уже в процессе формирования, за ними последует и третья.

Все три дивизии будут состоять из всесторонне обученных людей, и в их полном распоряжении будут все необходимые средства транспорта».

«Я убежден, что легкие дивизии должны быть пополнены большим количеством тяжелых дивизий. В конце наступающего лета [1937 года] мы возьмемся за проведение многочисленных и очень важных испытаний».

«Нам нужна гораздо более специализированная армия. Мы должны иметь различные виды дивизий для различных задач. Во всех этих важнейших вопросах я нахожусь в полном согласии с Верховным командованием, которое так же, как и я, полно решимости обеспечить французскую армию всем, что могут предложить современные технологии» (France Militaire, № 16, 565–566).

Почти во всех армиях придерживаются убеждения, что оперативная разведка должна проводиться кавалерийскими дивизиями или их наследницами, легкими механизированными дивизиями. Но не является ли такая концепция устаревшей или даже попросту неправильной? Первоначально кавалерийские дивизии вовсе не предназначались для разведки. Когда Наполеон I, их творец, создавал дивизии кирасир, драгун и легкой кавалерии, он предназначал кирасир [240] и драгун исключительно для боевых действий, и только легкие дивизии — в основном для оперативной разведки.

В XIX столетии европейская кавалерия предназначалась, организовывалась и обучалась для того, чтобы решать исход битвы, — цель, которой редко удавалось достигнуть, так как вскоре появились винтовки, заряжаемые с казенной части, которые лишили кавалерию возможности выигрывать битвы с помощью «холодной стали». В кампаниях 1866-го и 1870–1871 годов кавалерия в области оперативной разведки достигла очень не