Миссионерская проповедь Павла

Из Малой Азии в Европу

После того как Павел отделился от антиохийской общины, он перестал ограничивать себя той территорией в Сирии и на юге Малой Азии, на которой эта община оказывала влияние, но действовал самостоятельно на более широком пространстве. Деяния Апостолов приводят данные о населенных пунктах, посещенных Павлом в ходе его деятельности, творчески украшая при этом различные сцены повествования. Сначала названы Дервия и Листра, а также Икония (Деян 16:1-2). Затем Павел со своим спутником Тимофеем прошел через Фригию и Галатиийскую страну (16:6). Поскольку, согласно рассказу Деяний, они не были допущены Святым Духом проповедовать Слово в Асийской провинции, они вскоре последовали далее на север (16:6-8). Кажется странным, что Павел не посетил сначала Эфес, важнейший город Малой Азии, а прошел через внутреннюю часть страны. Ни в Деяниях Апостолов, ни в посланиях Павла не дано объяснения этому решению, за исключением упомянутого указания на определяющее руководство через Святого Духа. Поскольку о размышлениях Павла ничего не говорится, апостол вполне мог руководствоваться пророческим указанием, выраженным в предостерегающих голосах из общины, так что он решил избежать опасностей и потому не повернул к побережью.

В то время как Деяния Апостолов не приводят никаких сведений после упоминания Галатии, из письма, которое Павел позднее отправил общинам Галатии, становится ясным, что он должен был некоторое время оставаться там по причине тяжелой болезни (Гал 4:13). Его проповедь Евангелия вызвала сочувственный отклик. Люди приняли Павла как посланца Божьего и даже как Самого Иисуса Христа, несмотря на его телесную немощь (ст. 14). Ибо они поняли, что было важно для этого проповедника — в качестве посланника своего Господа свидетельствовать о распятом и воскресшем Христе, именем Которого спасается весь мир. Длительная остановка, которая не была запланирована заранее, привела к неожиданному результату: в Галатии возникли христианские общины. После краткого времени своей деятельности там апостол продолжал сохранять связь с ними.

На вопрос, где в Малой Азии следует искать Галатию, до сих пор не было дано однозначного ответа. Название «галаты» связывается с народом, пришедшим из Галлии и долгое время находившемся в странствиях. В конце концов в III в. до Р.Х. он осел в центральной Малой Азии и там попал под сильное влияние эллинистической культуры. После смерти последнего царя галатов Аминты (25 г. до P. X.) его страна стала частью Римской империи. Римляне объединили Галатию с Писидией, Изаврией, Ликаонией, Фригией, Пафлагонией и Понтом в одну провинцию, простиравшуюся от юго-запада до северо-востока, занимавшую около трети Малой Азии и сокращенно называемую Галатией.

Когда речь идет о Галатии, то может подразумеваться либо населенная галатами местность, либо более обширная римская провинция. К последней принадлежали также расположенные на юге Малой Азии населенные пункты, которые Павел посещал, совершая поездки из Антиохии (Деян 13-14). Возникшие там общины состояли прежде всего из иудеохристиан. В Послании к Галатам Павел упоминает, что он уже дважды посещал общины в Галатии (4:13). Если искать адресатов послания на юге Малой Азии, т.е. в провинции Галатия, то послание апостола, видимо, было написано сравнительно рано. Поскольку текст предполагает определенные знания Ветхого Завета и его толкования, адресатов послания можно представить себе людьми, которые ранее принадлежали к синагоге и научились там обращению с Писанием.

В отличие от этой так называемой южногалатийской гипотезы, в так называемой северогалатийской теории высказывается предположение, что общины, которым было адресовано послание, находились в области Галатии. Поскольку апостол обращается к своим адресатам: «о вы, несмысленные Галаты» (Гал 3:1), их с трудом можно представить себе на юге провинции, где население никак не связывало себя с народом галатов. Кроме того, Павел неоднократно прямо обращается к своим читателям как к язычникам, прежде не знавшим Бога, служившим идолам, которые в действительности не боги (4:8) и которыми были порабощены вещественные начала этого мира (4:9). Поэтому есть все основания полагать, что Павел написал свое послание общинам, основанным им в сердце Малой Азии. После своего первого пребывания, когда он принес язычникам-галатам Евангелие, Павел посетил их во второй раз (4:13; Деян 8:23). Однако затем в общинах появились люди, критически настроенные против миссии Павла и упрекавшие его в том, что он не раскрыл юным христианам полноту истины, умолчав, что им надлежит подчиниться Закону Израилеву и следовать его заповедям. Защита Павлом в связи с этим своей проповеди Евангелия и соответствующая критическая интерпретация Закона составляют содержание Послания к Галатам (см. ниже с. 202-206).

Из Галатии Павел отправился далее на север и, миновав Мисию, достиг Троады (Деян 16:8) — места, в котором возникла община, важная для продолжения его миссии (2 Кор 2:12; Деян 20:5-6). Оттуда Павел позднее переправился в Европу. Деяния Апостолов подчеркивают значение этого переезда, рассказывая о том, как ночью во сне Павлу явился муж, пришедший из Македонии и просивший: «Приди в Македонию и помоги нам» (16:9). Павел тотчас последовал этому зову как божественному указанию, ибо он удостоверился в том, что Бог призвал его в Македонию для проповеди Евангелия (16:10).

Быстрота, с которой Павел в различных местах основывал общины, развивавшиеся в дальнейшем своими силами, указывает на то, что он стремился следовать плану, который Павел должен был осуществить как посланник Евангелия. Предоставленное ему время он рассматривает как краткое (1 Кор 7:29), поскольку вместе с первыми христианами он ожидал, что этот мир будет существовать недолго, пока не придет Господь и не наступит последний день. Поэтому необходимо было использовать оставшееся время и проповедовать Евангелие всему миру, вплоть до Рима и до концов вселенной. После того как удастся развить общину настолько, что она оказывается в состоянии исполнять свою задачу и без помощи апостола, он может отправляться дальше и устраивать новую общину в следующем месте.

Первой остановкой Павла в Европе были Филиппы — римская колония, в которой жило не так много иудеев. Согласно Деяниям, в городе существовал только небольшой молитвенный дом, расположенный на реке за городом (16:13). Там Павел обратился сначала к нескольким женщинам, среди которых быта принадлежавшая к числу «боящихся Бога» женщина по имени Лидия, и проповедовали им Благую весть о Христе. Неиудеи, прежде всего женщины, во многих местах входили в круг людей, связанных с синагогой, и сама собой напрашивалась идея начать миссионерскую работу среди них. Маленькая община, которую Павлу удалось первой основать в Македонии, осталась сердечно связанной с ним и стремилась со своей стороны позднее поддерживать его материально. Хотя это противоречило его основному принципу не принимать приношений, но вместо того жить трудом своих рук, Павел чувствовал настолько тесную внутреннюю связь с филиппийцами, что был готов принимать от них подарки (Флп 4:14-18).

Пребывание в Филиппах не могло продолжаться долго. Очень скоро апостол столкнулся с трудностями. Фессалоникийцам он пишет о страданиях и поношениях, испытанных им в Филиппах (1 Фес 2:2). Деяния Апостолов приводят длинный рассказ о том, как Павел и Сила были арестованы и чудесным образом освобождены. Под впечатлением от этих событий надзиратель тюрьмы стал христианином и крестился вместе со своим домом (Деян 16:25-34). Известие о том, что Павел и Сила были римскими гражданами, вызвали у представителей города, ответственных за гонения на них, такой ужас, что их просили оставить город (Деян 16:35-40).

Следующей остановкой была Фессалоника, большой торговый город и столица римской провинции Македония. Здесь быстро удалось собрать общину. Согласно рассказу Деяний, Павел сначала пришел в синагогу, где три субботы подряд проповедовал на основе Писания, «доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть от мертвых, и что Сей Христос есть Иисус» (Деян 17:2-3). В то время как некоторые из слушателей уверовали, со стороны иудеев поднялась волна активного возмущения, так что Павел не мог долго оставаться там (Деян 17:1-10).

Первое Послание к Фессалоникийцам, написанное несколько позже во время пребывания Павла в Коринфе (вероятно, в 50 г.), показывает, как проходила там деятельность Павла. Он напоминает общине, что его проповедь Евангелия происходила не только в слове, но и в силе и в Святом Духе и с большой убедительностью (1:5). Вследствие этого он был хорошо принят, и проповедь его не была тщетной (2:1). Однако апостол еще раз был вынужден подчеркнуть, что его труд не может быть сравним с деятельностью различных бродячих проповедников, знакомых эллинистическому миру, и был совершенно другого рода. Такие люди путешествовали повсюду, выступая с увлекательными докладами, которые могли касаться популярной философии, и стремились привлечь внимание слушателей при помощи разнообразных трюков, чтобы по возможности выманить у них денежные подарки. Апостол констатирует, что он, в отличие от подобных людей, пришел с совершенно бескорыстными намерениями, жил трудом собственных рук, не был никому в тягость и его поведение было безупречным (2:9-10). Он был исполнен благодарности Богу за то, что эти люди приняли слово проповеди не как человеческое, но (чем оно и является поистине) как слово Божье, которое действует в них (2:12-13). Что апостол был вынужден покинуть Фессалонику по причине противостояния со стороны синагоги, вытекает как из Деяний Апостолов, так и из слов Первого Послания к Фессалоникийцам (2:14-17).

Поскольку прощание с общиной было вынужденным, апостол продолжал чувствовать внутреннюю ответственность за нее. Его желанию еще раз посетить христиан Фессалоники не суждено было исполниться: «...но воспрепятствовал нам сатана» (2:18). Поэтому, чтобы получить достоверные известия о ней, он отправил к ним из Афин своего сотрудника Тимофея. Последний снова присоединился к апостолу в Коринфе с добрыми вестями о вере и любви общины (3:1-13).

В послании упоминается, что из Фессалоники Павел отправился далее в Афины (3:1). Он пробыл там очень недолго, и его деятельность не имела большого успеха в этом городе. Хотя автор Деяний и использует удобный случай, чтобы рассказать об эффектном выступлении апостола на Ареопаге (Деян 17:16-34, см. ниже с. 116-117), однако в завершение он говорит лишь о нескольких уверовавших. До основания общины дело, очевидно, не дошло. Поэтому неудивительно, что Павел вскоре отправился в Коринф — «в немощи и в страхе и в великом трепете» (1 Кор 2:3). Здесь ему суждено было основать общину, деятельность которой широко распространилась на всю Ахаию.

Коринф был в 146 г. до P. X. разрушен римлянами, стремившимися избавиться от могущественного конкурента их экономической мощи. Однако сто лет спустя Цезарь приказал восстановить город из руин. Став в 29 г. до P. X. столицей сенаторской провинции Ахаия и резиденцией проконсула, Коринф, благодаря своему выгодному географическому расположению, опять быстро вырос в своем значении. Судоходство и торговля приводили в его гавань многих чужестранцев, и вместе с ними в городе распространялись жажда развлечений и распутный образ жизни.

Сообщение Деяний о начале христианской общины Коринфа отличается краткостью. Павел, прибывший из Афин в Коринф, сначала поселяется у супружеской пары, Акилы и Прискиллы, вынужденных покинуть Рим из-за «эдикта об иудеях» императора Клавдия (см. выше с. 47), и находит с их помощью работу по изготовлению палаток (18:2-3). Каждую субботу он учит в синагоге (ст. 4). Сила и Тимофей снова присоединяются к нему (ст. 5). Из-за проповеди Христа здесь также возникает конфликт с иудеями, так что Павел вынужден покинуть синагогу и обратиться к язычникам (ст. 6). Павла принимают в доме прозелита Тита Иуста (ст. 7). В качестве особенного успеха деятельности апостола говорится о том, что начальник синагоги Крисп стал христианином (Деян 8; ср. 1 Кор 1:14). Уверовали и крестились также и многие из коринфян. Однако после того как иудеи напали на Павла и привели его на суд проконсула Галлиона, ему пришлось покинуть Коринф (ст. 12-18). Он сел на корабль в Кенхрее, внешней гавани города, и через Эфес прибыл в Кесарию.

Этот краткий рассказ подтверждается и дополняется данными Первого Послания к Коринфянам. Павел основал общину (3:6; 4:15), благовествуя коринфянам так, как он сам принял содержание общехристианской проповеди (15:1-5). Выражение: «разве вы не знаете?» в тексте послания неоднократно намекает на полученное общиной наставление (3:16; 5:6; 6:2-3; 6:9; 6:15-16, 19 и т.п.). Члены общины в большинстве своем принадлежали к низшим слоям общества (1:26-28). Среди них встречались как рабы (7:21; 12:13), так и отдельные богатые люди (11:21-22). Состав общины своим разнообразием отражал картину всего города.

Вскоре после основания общины в Коринф прибыл Аполлос, иудеохристианин родом из Александрии (Деян 18:24), и проповедовал там. Павел признает его деятельность: «Я насадил, Аполлос поливал» (1 Кор 3:6), т.е. он продолжил труд апостола. Поэтому Павел поддерживает высказанную коринфянами просьбу о том, чтобы Аполлос пришел к ним снова (16:12). Упоминается и миссионерская деятельность Петра, однако в связи с ней ничего не говорится о Коринфе (9:5). Павел может претендовать на то, что он, как мудрый строитель, положил фундамент, на котором строят другие, но каждый должен внимательно следить за тем, как он строит. Ибо «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (3:11). Общий труд многих сотрудников и служителей общины должен вести к росту Божьего строения, чему должны содействовать все, поскольку община — это храм Божий (3:16). Поэтому апостол предостерегает: «Если кто погубит храм Божий, того погубит Бог, ибо храм Божий свят» (ст. 17).

Апостол постоянно беспокоится о том, что разнообразные влияния извне и различные идеи, появляющиеся внутри общины, могут отдалить ее от твердого фундамента, на котором она была основана вначале. Поэтому при помощи интенсивной пере писки, которую он ведет с общиной в следующие годы (см. ниже с. 130-135), и регулярных посещений он старается поддерживать связь с ней и повлиять на то, чтобы община достойно выполнила возложенное на нее поручение. Апостол напоминает общине, что она должна сохранить богатство, дарованное ей в учении и познании (1:5), и верить, что Бог, призвавший ее, сохранит ее до конца (1:8).

 

2. Обращение и вера

Как выглядела миссионерская проповедь, произнесенная апостолом при основании общины, можно достаточно хорошо установить с помощью Первого Послания к Фессалоникийцам. Павел пишет юной общине, чтобы укрепить ее в недавно приобретенной ею вере. При этом он напоминает ей о начале и говорит о своей проповеди и об ответе, данном на нее. И когда при этом упоминается, «как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному» (1 Фес 1:9), то данная формулировка полностью соответствует содержанию иудейской миссионерской проповеди, обращенной к язычникам в эллинистическом мире. Необходимо было разъяснить, что необходимо поклоняться не идолам, в действительности не имеющим жизни, но единому Богу, живому и истинному. Однако если они обращаются от заблуждений и безумия их прежней жизни к вере в истинного Бога, то тем самым совершают шаг из тьмы в свет и обращение от мира смерти к истинной жизни.

Христианское благовествование переняло подобные утверждения иудейских миссионеров и существенно расширило их. Иудейская проповедь постоянно подчеркивала серьезность предстоящего суда и тем самым указывала на ответственность слушателей, поскольку каждый человек должен будет дать Богу отчет о своей жизни. Подобная проповедь, говорящая о последнем времени, получила новое звучание в христианстве, которое внесло в нее центральное содержание Евангелия: обращение совершилось для того, чтобы «ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес 1:10). Воскресший из мертвых Христос явится на грядущем суде, чтобы вступиться за своих и спасти их от вечного проклятия. Таким образом, призыв к обращению отделяется от требования подчиниться Закону, однако получает особое значение благодаря указанию на скорый суд Божий и известию о пришествии Христовом. Тот, кто обращается и верует во Христа, будет спасен Им и унаследует вечную жизнь.

Как показывает это изложение, апостол Павел как миссионер использовал формулировки, возникшие в раннехристианской эллинистической проповеди, и разъяснял их значение своим слушателям. Его благовестие было воспринято некоторыми иудеями и многими прозелитами, «боящимися Бога», и язычниками, ставшими членами новых общин. Зачастую переход от иудаизма диаспоры в христианскую общину происходил без ощущения резкого разрыва. Поскольку Закон в иудейской диаспоре в значительной степени воспринимался и истолковывался с точки зрения этики и соответствующего ей ответственного поведения. Точно так же, согласно христианским представлениям, воля Божья, которой должен служить Его народ, определяла нравственное поведение.

Язычники, еще не связанные с синагогой, должны были произвести кардинальную перемену в своей жизни. Им предстояло навсегда расстаться со своим дохристианским прошлым, избегать любого соприкосновения с идолослужением и привести всю свою жизнь в согласие с заповедями Божьими. После того как они становились христианами, сила их веры наполняла их надеждой, не знакомой их синкретичному окружению. Став адептом мистерий или участвуя в овеянных тайной культовых действиях, человек не мог избежать суровой реальности смерти. Поэтому Павел и подчеркивает, что у христиан нет повода «скорбеть, как прочие, не имеющие надежды» (1 Фес 4:13). Напротив, они могут быть уверены в том, что избраны Богом (1 Фес 1:4), призваны в Божье Царство и славу (2:12). Их сердца должны укрепляться в этой уверенности и быть непорочными «во святости перед Богом, Отцем нашим, когда придет наш Господь Иисус со всеми святыми» (3:13).

В своей миссионерской проповеди апостол ссылается на древнехристианское исповедание, кратко напоминая о том, что «мы веруем, что Иисус умер и воскрес» (1 Фес 4:14). Решающее значение для христианской веры имеет то, какой смысл данное высказывание имеет для жизни христиан. Павел поясняет в связи с этим: если такова христианская вера, то из нее следует, что «Бог и тех, кто почил, через Иисуса Христа приведет с Ним» (там же). Здесь Павел приводит толкование своего исповедания: Христос умер и воскрес — для нас. Верующий в Него знает, что он приобщен к спасительному событию, о котором говорит вера. Таким образом, исповедание не просто напоминает о значительном событии прошлого, но одновременно с этим постоянно говорит о его действенности — в настоящем и в будущем. Христос, Которого Его последователи почитают как Господа, не оставит их ни в жизни, ни в смерти. Поэтому Благая весть о Христе передается слушателям так, что любое сообщение об Иисусе оказывается одновременно сообщением о верующих в Него. Ее содержание осознается через согласное понимание, что Христос умер и воскрес ради нас и ради нашего спасения (Conzelmann).

Истинность этих слов не может быть ни доказана при помощи исторических исследований, ни сведена к тому, что пасхальная вера возникла в результате видений учеников Иисуса, пребывавших в трауре по Иисусу и испытывавших чувство вины по отношению к Нему (Ludemanri). Истина пасхальной вести воспринимается только верой, которая приняла в себя животворящую силу утешительного слова и полагается на то, что Бог однажды и навсегда совершил через распятого и пробужденного от смерти Иисуса из Назарета.

Наставительное обобщение этой древнейшей христианской проповеди приводит апостол Павел и при изложении содержания благовестил, проповеданного им при основании общины Коринфа: Христос умер за наши грехи, по Писанию, и был погребен — Христос воскрес в третий день, по Писанию, и явился Кифе, потом Двенадцати (1 Кор 15:ЗЬ-5; см. выше с. 35). Коринфяне приняли эту весть, и они должны оставаться верными ей — «иначе вы пришли к вере напрасно» (1 Кор 15:2). Таким образом, и здесь речь идет о том, чтобы сделать необходимые выводы из принятой веры.

Как эти высказывания, так и краткая цитата из Первого Послания к Фессалоникийцам называют смерть и воскресение Иисуса Христа в качестве центрального содержания христианского исповедания. В начале стоит не имя Иисуса из Назарета, а титул «Христос». Согласно своему первоначальному смыслу он обозначает помазанника, которого Бог избрал на царскую должность и наделил властью. Но как могло случиться, что Мессия не выступил с блеском и славой, а пожертвовал своей жизнью на кресте? Чтобы разъяснить это утверждение, христианское благовестие с самого начала ссылалось на писания Ветхого Завета. В связи с высказываниями о крестной смерти Иисуса некоторые отрывки Ветхого Завета приводятся чаще, чем другие: псалмы 21, 30 и 68 и прежде всего гимн о страдающем рабе Господнем из 53-й главы книги пророка Исайи: «Он был изранен за грехи наши и поражен за беззакония наши. Наказание было возложено на него, дабы нам иметь мир, и ранами Его мы исцелились» (Ис 53:5). Однако эти слова воспринимались как послание всего Писания, скрытый смысл которого раскрывается лишь в благовестии Христовом. Точно так же и утверждение, что воскресение Христово произошло на третий день (т. е. после небольшого срока) в согласии с Писанием, связывается не только с тем или иным пассажем из Ветхого Завета, как например, с Ос 6:2: «Господь оживит нас через два дня и в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его», но и здесь все Писание от начала до конца объявляется свидетельством воскресения Христова.

Христос умер за наши грехи. В этих словах высказано то, что исповедует вера, глядя на крест Христов. Решающее высказывание сформулировано ясно: наши грехи, вызванная нашей виной отдаленность от Бога служат причиной того, что Христос должен был пострадать и умереть. Он вступил в пропасть, которая отделяет людей от Бога как истока их жизни и которую они не в состоянии уничтожить. Однако Он сделал это, чтобы освободить нас от греха и вернуть свободу. Древнехристианское благовестие всегда говорит о спасительном значении креста Иисуса в связи с Его воскресением. Ибо только в их тесной связи можно ясно понять смерть и воскресение Иисуса. Так как Он был воскрешен из мертвых, Его смерть обладает властью давать спасение. «А если Христос не воскрес, — говорит Павел коринфянам, — то вера ваша тщетна, а вы еще во грехах ваших» (1 Кор 15:17).

Страстная Пятница без Пасхи была бы только концом пути Иисуса, но не спасением и жизнью. Однако об Иисусе из Назарета благовествовали как о Христа не вопреки Его страдальческой смерти — Его исповедовали Мессией именно благодаря Его смерти и воскресению на третий день. Древнейшее христианское благовестие не дает никаких указаний на подробности произошедшего, а только называет это неслыханное событие как таковое: Христос воскрес согласно Писанию, он явился Кифе и Двенадцати. Они были взяты на служение как Его свидетели, и вместе с ними позднее Павел. Их проповедь стоит у истоков церкви: там, где смерть и гроб, казалось, поставили окончательную точку, Бог неожиданно сказал последнее слово и отдал победу жизни.

Быть христианином, как подчеркивает Павел вместе с древнехристианской проповедью, означает поэтому — пребывать в вере в распятого и воскресшего Христа, совершенно по-новому направляя всю свою жизнь. Апостол напоминает общине Фессалоники о том, как он когда-то сообщил ей связанное с призванием этическое обязательство: «Ибо воля Божья есть освящение ваше» (1 Фес 4:3). При этом понятие «освящение» не означает, как можно было бы подумать, особого нравственного состояния, к высоте которого следует стремиться. Скорее значение этого слова определяется его библейским употреблением. «Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш», — сказано в Лев 19:2. Свято то, что посвящено Богу и тем самым изъято из мирского употребления. Крещенный во имя Христово, согласно древнехристианскому пониманию, освящен, и это означает: передан во владение Бога, чтобы отныне всеми своими поступками и жизнью чтить и хвалить Его (1 Кор 6:11 и др.). Члены общины зачастую называются святыми или к ним так обращаются, поскольку тем самым указывается на определенность их жизни, основанную на милосердии Божьем и показывающую направление их нравственному поведению. Ибо Бог призвал их к святости (1 Фес 4:7). Но этим призванием нельзя пренебрегать, потому что иначе мы пренебрегли бы не людьми, но Богом, Который дает верующим в Него Святого Духа (там же, ст. 8).

Таким образом, как свидетельствует Первое Послание к Фессалоникийцам, миссионерская проповедь всегда сопровождалась этическими наставлениями, в которых говорилось о нравственной жизни и соответствующем ей поведении (ср. ниже с. 245-259). Поэтому Павел призывает общину к тому, чтобы она стремилась достичь в своей жизни еще большего совершенства. Ибо она уже получила от него самого наставление в том, как «заповедано жить» (1 Фес 4.Т1). Как отец своих детей, убеждал он каждого из них вести жизнь, достойную Бога, призвавшего их в Свое царство и славу (2:11-12). «Ибо, — как говорит апостол, — вы знаете, какие мы дали вам заповеди от Господа Иисуса» (4:2). За этими принципиальными указаниями следует ряд отдельных увещеваний, которые затем вновь усиливаются напоминанием, «как мы заповедовали вам, чтобы вы поступали благоприлично перед теми, кто вне (общины)» (ст. 11-12).

 

3. Риторическое оформление

В общественной жизни эллинистическо-римской Античности риторике придавалось большое значение. Образованным мог считаться лишь тот, кто научился убедительно выражать свои знания и эрудицию. Он должен был уметь так пользоваться искусством речи, чтобы его взгляды находили признание. Шла ли речь о публичных выступлениях или ведении споров, о защите или обвинении в суде, о праздничном событии или изложении философских идей — всегда было важно не только владеть содержанием предметов дискуссии, но и преподносить их таким образом, чтобы заставить слушателей согласиться с говорящим. Поэтому частью обучения молодых людей было посещение риторской школы, в которой они обучались правилам хорошей речи и учились применять их на практике, чтобы уметь искусно выступать в поддержку своего дела как в профессиональной жизни, так и в политических дискуссиях.

Во время философских рассуждений критически настроенная публика также следила за тем, умеет ли говорящий убедительно излагать свои мысли, думать о возможных возражениях, парировать их и завоевывать благосклонное внимание аудитории. Учителя, преподававшие общую жизненную мудрость как помощь для правильного поведения в повседневной жизни, переходили из одного населенного пункта в другой и старались собрать вокруг себя на оживленных площадях толпу слушателей, которым они рассказывали о том, какие уроки для жизни можно извлечь из размышлений философов. Они показывали людям, в чем они ранее ошибались или поступили неправильно, чтобы подтолкнуть их к размышлениям. Они учили людей конкретной морали, в соответствии с нормами которой они должны были привести свою жизнь в порядок. Такое учение находило выражение не в сложных мыслительных конструкциях, а в живом диалоге, чтобы заставить и самого простого слушателя следовать за ходом мыслей говорившего и убедить его в логичности собственной аргументации.

Произнесение подобных наставлений (по-гречески диатриба) проходило чаще всего в попеременном представлении двух точек зрения, одной против другой, чтобы затем на основе их сопоставления сделать неопровержимые заключения. Такая форма популярно-философского диалога, отражающего устную речь, засвидетельствована в учении Эпиктета (ок. 50-138 г. по P. X.), где часто задавались вопросы, на которые непосредственно следовали ответы: «А когда кто-то спросил, как можно убедиться в том, что каждое его действие видно богу, он сказал: "Не считаешь ли ты, что все связано воедино?" — "Считаю", — сказал тот. — "А не считаешь ли ты, что земные явления находятся в определенном взаимоотношении с небесными?" — "Считаю", — сказал тот. — "В самом деле, отчего растения с таким постоянством, как по приказанию бога, когда он скажет им цвести, цветут, когда скажет давать ростки, дают ростки, когда плодоносить, плодоносят..." и т.д» (Беседы I 14, 1-3). В состоящей из вопросов и ответов беседе, выдающимся примером чему некогда послужили диалоги Сократа, стремились найти решение спорной проблемы и по этому пути прийти к познанию истины, действительной для всех.

Маловероятно, что Павел когда-либо соприкасался с эллинистической риторской школой. В его посланиях не содержится никаких оснований для такого предположения. Однако поскольку он с юности занимался изучением Писания и отеческих преданий (см. выше с. 7-13), из наставлений в синагоге и дебатов, которые велись во время школьного обучения в ней, он смог научиться тому, как следует убедительно преподносить свои мысли. Эллинистическая синагога переняла вместе с греческим языком и некоторые формы его искусного использования. Во время богослужения и занятий она могла предоставить образованным членам общины много возможностей для сопровождаемого убедительными аргументами толкования Писания и нравственных поучений.

Характерным свидетельством того, как греческая популярная философия сочеталась с наследием связанного с Законом иудейского благочестия, выступает Четвертая Маккавейская книга (Klauck). Она возникла, вероятно, в близкое к Рождеству Христову время в иудейской диаспоре — в Александрии, Сирии или в Малой Азии. Как говорит автор в начале своего повествования, он хотел бы вести речь таким же образом, как это принято делать в синагогах. В первых же предложениях он обозначает тему своих рассуждений: доказательство того, что разум должен господствовать над чувствами. Он представляет свой замысел со словами: «По-настоящему философскую речь я хочу произнести в связи с вопросом, господствует ли благочестивый разум над инстинктами. Поэтому я могу по праву дать вам совет со вниманием относиться к философии» (4 Макк 1:1). Тем самым определяется тема, которую слушателям необходимо обдумать, и при этом доказывается, что иудаизм означает истинную философию, указывающую путь к добродетели. Однако автор прекрасно сознает, что против подобной философской аргументации могут быть также выдвинуты возражения. Он тотчас сам называет их, чтобы опровергнуть несколькими доводами: «Как же получается, могли бы возразить некоторые, что разум, если он господствует над инстинктами, не управляет забыванием и незнанием? То, что они хотят этим сказать, есть нечто смехотворное. Ибо разум господствует не над своими собственными инстинктами, но над теми, которые враждебны праведности, мужественности, рассудительности и проницательности, однако и над ними не так, чтобы истребить их, а так, чтобы не поддаваться им» (там же, ст. 5-6).

Опровергнув названные возражения, автор вновь обращается к более подробному определению своего замысла и продолжает: «На некоторых разнообразных примерах отовсюду я мог бы теперь показать вам, что разум полностью господствует над инстинктами. Полагаю, что лучше всего я могу доказать это исходя из храбрости тех, кто ради добродетели претерпели смерть: Елеазара, семи братьев и их матери. Ведь тем, что они ни во что не ставили страдания вплоть до смерти, они показали, что разум обладает властью над инстинктами» (ст. 7-9). С помощью такого философского введения автор наделяет историческое воспоминание о мучениках маккавейского времени особым статусом и показывает значение, которое их страдания имеют для современной жизненной ориентации иудейской общины. Поскольку, согласно общепринятым правилам риторики, для обоснования абстрактных аргументов следовало приводить избранные примеры из истории, также и здесь размышление о великих деяниях прошлого служит для того, чтобы представить иудаизм как истинную философию, в которой идеалы добродетели и стойкости не только проповедуются, но и претворяются в жизнь.

Вопрос о том, какую риторическую форму Павел придавал своим проповедям, можно решить на основе анализа рассуждений в его посланиях — из них можно заключить о предположительной форме его устной проповеди (Classen). В некоторых отрывках апостолу приходится защищаться от обвинений, высказанных его противниками. При этом он использует манеру речи, к которой прибегал защитник в суде. Так, в Послании к Галатам апостол стремится укрепить связь со своими читателями, а также противопоставить критике своих противников независимость проповедуемого им Евангелия и вывести из Писания убедительные аргументы для своего свободного от Закона благовестия. Разработанная с учетом риторических правил композиция послания должна найти признание его читателей (Betz). Похожим образом в 10-13-й главах Второго Послания к Коринфянам предпринимается критическое рассмотрение упреков, предъявленных Павлу. При этом Павел прибегает к помощи риторических приемов, которые делают текст в некотором отношении похожим на защитительную речь.

В других посланиях основное внимание уделяется не отражению аргументов противников, а положительному представлению центрального содержания учения, так что рассуждения в Послании к Римлянам можно с формальной точки зрения сравнить с эпидиктической речью, в которой выдвигаемые аргументы излагаются как можно более убедительным образом (Wuellner). Ибо речь идет о том, чтобы разъяснить читателям и слушателям, что учение апостола соответствует содержанию Евангелия и удовлетворяет исповеданию всех христиан. Послания Павла написаны таким образом, что они должны были читаться на богослужениях, чтобы быть принятыми всей общиной и получить от нее в качестве подтверждения ответ «аминь» (1 Кор 14:16).

В противоположность распространенной высокой оценке риторики, апостол иногда с резкой критикой отзывается о мудрости мира сего, которая на самом деле оказывается безумием (1 Кор 1:18-25). Он решительно подчеркивает, что сам проповедовал не с помощью риторических искусств, но в явлении духа и силы (1 Кор 2:4). Он принципиально отмежевывался от учителей, зарабатывающих своими докладами, и поэтому не использовал заискивающей речи и не говорил ради получения выгоды (1 Фес 2:5). Павел соглашался с обвинением, что он неискусен в слове (2 Кор 11:6), и терпеливо сносил упреки, когда ему говорили, что во время своего визита он выглядел слабо, а его речь произвела на некоторых жалкое впечатление (2 Кор 10:10). Однако эту слабость апостол связывает со слабостью Христовой, присущей как посланию, которое необходимо доставить, так и посланнику, который должен это сделать. Поэтому он неприкрыто говорит о жестокой действительности, к которой направлено слово о кресте, и ради истины предпочитает критические отзывы ложной похвале. Только силой, действующей в Духе Божьем, стремился Павел свидетельствовать об истине Евангелия, чтобы вера основывалась не на выдуманной людьми мудрости, но исключительно на Иисусе Христе.

Хотя Павел и выступал резко критически против мудрости мира сего и соответствующих ей речевых форм, это не мешало ему использовать стилистические средства, которые предоставляли распространенные языковые обороты и так называемая диатриба. Так, он может называть своих читателей по имени (Гал 3:1) или обращаться к ним как к братьям-христианам (Рим 7:1, 4; 8:12; 10:1, 25 и т.д.), чтобы привлечь их внимание. Или же он обращается к их способности суждения, призывая их самих принять решение на основе имеющегося у них христианского знания. Зачастую изложение ведется в несколько облегченной форме последовательно следующих друг за другом вопросов, кратких ответов, встречных вопросов и новых ответов, как например, в Рим 3:1-8 или 3:27-31: «Итак, где же похвала? — Исключена. — Каким законом? Законом дел?— Нет, но законом веры. [...] Или Бог — Бог иудеев только? Но Он ли Бог и язычников? — Да, конечно, и язычников. Потому что один Бог, Который оправдает иудеев по вере и язычников через веру» (ст. 27 и 29-30).

Часто апостол начинает новое рассуждение с помощью риторического