Опыты Всеволода Королюка: от Молдавии до самых до окраин

Опыты Всеволода Королюка: от Молдавии до самых до окраин

Февраль 9th, 2009 Владимир Марочкин Музыкальный Лексикон

Поделиться:

Первая моя группа была в городе Сороки, где я учился в педучилище. Сороки – это город, который стоит на Днестре. Он примечателен тем, что там есть крепость, в которой был Петр Первый…

Опыт Первый. Молдавия

Первая моя группа была в городе Сороки, где я учился в педучилище. Сороки – это город, который стоит на Днестре. Он примечателен тем, что там есть крепость, в которой был Петр Первый. На бутылке коньяка «Белый аист» нарисована крепость, так это – сорокская крепость. Она небольшая, но красивая.

Сороки – это город с населением 250 тысяч человек. В основном — молодежь, потому что у нас было целых шесть учебных заведений: техникум, медучилище, педучилище, кооперативное училище, училище киномехаников, культпросветучилище. И так как в городе была только одна танцплощадка, там всегда был биток, и если ты туда сразу не зашел, то позже уже невозможно было зайти! А семейные пары чинно прогуливались напротив, смотрели, как молодежь веселится, и слушали музыку. К нам приезжали из Ленинграда топографы, которые местность на карту наносили, молодые ребята, они приезжали раза два в год и были нашими друзьями, так они просто лили нам бальзам на души, говоря: «Да у вас просто Запад!» Ну, действительно: мы же радио западное слушали и делали записи. Радио достаточно чисто шло: и румынское, и «голоса».

Но я постоянно сталкивался с такими ситуациями, когда надо было знать несколько ключевых имен:
«Этого знаешь?»
«Знаю!»
«Тогда проходи!»
Когда я только поступил в училище, то первый год вообще никуда не совался. Учился, занимался, пока не познакомился с человеком, который пригласил меня играть на бас-гитаре в местную группу. И когда я стал играть в этой группе, то сразу почувствовал себя свободней. Но однажды я попался на «комендантский час». Он начинался в 12 часов ночи, когда все уже должны быть дома и не шататься по улицам. А я опоздал. Провожал девчонку и задержался. Застоялись мы с ней… Вот я иду и вижу: валит стена. Вот улица и вдоль нее идет стена из пацанов. Все местные. Меня останавливают и спрашивают:
«Ты кто?»
Отвечаю.
«Откуда?»
«Из педучилища»
«Кого знаешь?»
«Я знаю Лешу Павлова, я с ним в одной группе играю…»
Они сразу: «Ребята, это свой!»
А мне говорят: «Беги быстрей домой! Но лучше не попадайся! Мы-то тебя знаем! Но кто-то, может, и не знает…»

Наша группа назвалась «Супер»: четыре человека, которые играли на танцах. Это был как бы молодежный дубль-состав более знаменитой группы, которая называлась «Днестровские Гитары». Она играла настоящие концерты и свадьбы. Однажды из «Днестровских Гитар» уволился барабанщик и они меня подтянули.

Прослушали меня и сказали: «Добро! Все нормально! А теперь пойдем на свадьбу!»
И мы отправились на свадьбу, где я познакомился и с Сашей Кирницким, будущим басистом группы «Круиз» и его женой Майей.

Там же, на свадьбе я встретил Валеру Гаину. Но его я знал раньше, потому что он учился в городе Сороки, в культпросветучилище. Мы познакомились с ним на танцах. Потом он вернулся к себе в Тирасполь, но вскоре мы встретились в Кишиневе на каком-то фестивале. Гаина и Кирницкий играли в одной группе, причем делали очень интересную музыку, полусимфоническую: у них был большой состав, скрипка, альт, в группе подпевки было шесть человек! Это был 1975 год.

 

Группа «Кордиал» путешествует по просторам Советского Союза

А потом Валера приехал ко мне в город Сороки, а это достаточно далеко по молдавским понятиям. Это – север Молдавии. Мы пару раз поиграли на танцах, нам понравилось, и он меня пригласил в Тирасполь. Я приехал в Тирасполь, прослушался на флейте и вокалистом в группу «Кордиал» (что по-молдавски значит «Сердечность», «Сердечные отношения»). Они играли очень красивую музыку, у них были огромные, красивые афиши, а руководителем у них был Марат Кавалерчик, очень интересный человек и необычный музыкант. После этого мы разошлись каждый по своим норам ждать условного сигнала. Условный сигнал – это либо телефонный звонок, либо телеграмма. После чего мы собираемся и уезжаем на Север заколачивать бабки…

Опыт Второй. Сургут

Условного сигнала я ждал месяц и уже подзабыл об этом, думал, что, наверное, все кончилось. Но потом мне говорят: Сева, тебе звонили! А на второй день пришла телеграмма. Короче, собрал я манатки и поехал в Тирасполь. На следующий день из Тирасполя мы поехали в Кишинев, где сели на самолет и улетели в «рок-сити» город Сургут. Это был 1976 год. Это было что-то страшное! Там были такие районы, куда не надо было соваться ни ночью, ни днем. А я сунулся – и понял, почему туда не советовали соваться. Потому что тебя сразу же нам улице останавливают, задают пару вопросов, после чего бьют, валят на землю и раздевают.

Сначала спросили: «Кто ты?» и «Кого здесь знаешь?»
Отвечаю: «Музыкант»
«Ха-ха! А этого знаешь?»
«Знаю!»
«А где играешь?»
«В ДК «Строитель»
«Ну, ладно! — сказал парень, который, видимо, был за старшего. — Этого надо отпустить, потому что в ДК Строитель играют молдаване. Они хорошо играют!»
Уважали! Прошел там чудом. А так всех валят. Там свободные поселения и, видно, они дети заключенных. Дети «химии».

А потом нам запретили играть в ДК «Строитель». Я думаю, что потому, что там начался вал, туда собирался весь город, и люди набивались, как в бочку селедки. Играли мы то, что играли в Молдавии: Deep Purple, Creedence… Но для Сургута это было будущее! Они вообще такого не знали! Мы все играли на танцах, мы знали ритмы, под которые танцуется, и все это было уже проверено. Мы знали, как надо играть, чтобы люди хотели танцевать, поэтому весь город собирался на танцы! Сначала мы играли один день – воскресенье. Потом нас попросили играть два дня, так как народ прется, а это – нормальные денежки. Потом: «Давайте три дня!» И мы играли три дня: в среду, субботу и воскресенье. А потом начались вышибания стекол, разборки-мордоборки, и я думаю, что отменили именно из-за этого. Но очень долго еще люди ходили и спрашивали: будут танцы или нет?

Александр Монин выступает на танцах в Сургуте

А параллельно нам в ДК «Нефтяник» на танцах играла группа Саши Монина. Но когда мы приехали и стали играть, у них народ стал уходить. Они в основном играли популярные эстрадные песни типа «Алешкиной любви» или «Унижаться, любя, не хочу и не буду» (Монин очень красиво пел эту песню), а мы пели фирму… И за три дня у них на танцах стало пусто. Все ушли к нам! Я захожу к ним, а Монин сидит за барабанами и поет какой-то мягкий блюз, а на танцплощадке у них – максимум 15 человек.

Нам тоже приходилось петь на русском языке, а так как я был не только флейтистом и саксофонистом, но и лидер-певцом, то мне это доставляло некоторые неудобства. У меня все-таки гундосый голос, хотя его можно назвать и бархатными, и глуховатым. А тут я услышал голос, просто искрящийся светом. И главное у Монина был правильный русский язык. Это сейчас я молдавский уже забыл, а в то время русский еще не был для меня родным. Я старался петь на русском языке правильно, а он не старался, у него это получалось естественно. И я прочувствовал, что будет только лучше, если петь будет Монин. И я убедил Марата, что его надо брать. Я пригласил Монина, наш руководитель послушал его и дал добро.

Монин вошел в программу, и мы отправились от треста «Сургутнефтегазпром» обслуживать вахты. Нас туда, километров за пятьсот от Сургута, доставляли на вертолете. А там – болота! Идешь с клавишными – проваливаешься по колено. А когда провалился, то стоишь и думаешь: вот еще немножко и пойду дальше. И быстрей переступаешь ногой. До сих пор помню эти ощущения.

Съездили мы на несколько вахт, и потом приехала в Сургут группа Юрия Антонова «Магистраль». Но, правда, уже без Антонова. Мы послушали: ребята молодые, играют прикольно. Мы к ним — знакомиться. И договорились поиграть ночью сейшн. Они говорят: «Мы уезжаем, но вы ждите от нас вестей». И через месяц нам приходит вызов из Амурской филармонии. Мы собираем манатки и валим, но не в Амурскую филармонию, а в Москву, потому что база этой группы была в Москве.
Помню, что в Москве было очень тепло и очень красиво…

Опыт Третий. БАМ

«Кордиал» продолжал жить в наших сердцах. А мы тем временем приехали в Москву, где начали репетировать новую программу. Стали нас посещать разные модные композиторы Добрынин и Кретюк (они тогда ходили вместе), Мигуля и Рычков, Саульский и Лора Квинт. Стали они наперебой предлагать свою музыку. Ну, выбрали мы кое-что из того, что они принесли.

Потом директору надоело пичкать нас бабками и платить за гостиницу, и он скомандовал: «А ну, приезжайте домой, в Благовещенск!» Но в Благовещенске мы зависаем еще на три месяца – продолжаем готовить программу. Короче говоря, всех это в конечном итоге достало, и нас пинком отправили на БАМ. Работать! Зарабатывать деньги! В декабре мы выехали из Благовещенска и через всю Сибирь, через все сибирские холода чесали до самой Москвы, куда приехали только в апреле. Зато заработали деньги! По тем временам там можно было заработать хорошие деньги. На энтузиазме и на количестве концертов.

Во время концертов на БАМе нам, бывало, кричали: «Эй, молдаване! Спойте что-нибудь на молдавском!» Мы смотрим друг на друга: «Ну что? Давай им споем?» И поем пару песен на молдавском языке. Людям нравилось, но только какой может быть восторг, если они сидели в зале при минусовой температуре, в тулупах и медвежьих шапках. Только пару было больше, да чаще сердце начинало биться. А если человек чаще дышит, то ему теплее становится.

Опыты Всеволода Королюка: от Молдавии до самых до окраин

Февраль 9th, 2009 Владимир Марочкин Музыкальный Лексикон

Поделиться:

Первая моя группа была в городе Сороки, где я учился в педучилище. Сороки – это город, который стоит на Днестре. Он примечателен тем, что там есть крепость, в которой был Петр Первый…

Опыт Первый. Молдавия

Первая моя группа была в городе Сороки, где я учился в педучилище. Сороки – это город, который стоит на Днестре. Он примечателен тем, что там есть крепость, в которой был Петр Первый. На бутылке коньяка «Белый аист» нарисована крепость, так это – сорокская крепость. Она небольшая, но красивая.

Сороки – это город с населением 250 тысяч человек. В основном — молодежь, потому что у нас было целых шесть учебных заведений: техникум, медучилище, педучилище, кооперативное училище, училище киномехаников, культпросветучилище. И так как в городе была только одна танцплощадка, там всегда был биток, и если ты туда сразу не зашел, то позже уже невозможно было зайти! А семейные пары чинно прогуливались напротив, смотрели, как молодежь веселится, и слушали музыку. К нам приезжали из Ленинграда топографы, которые местность на карту наносили, молодые ребята, они приезжали раза два в год и были нашими друзьями, так они просто лили нам бальзам на души, говоря: «Да у вас просто Запад!» Ну, действительно: мы же радио западное слушали и делали записи. Радио достаточно чисто шло: и румынское, и «голоса».

Но я постоянно сталкивался с такими ситуациями, когда надо было знать несколько ключевых имен:
«Этого знаешь?»
«Знаю!»
«Тогда проходи!»
Когда я только поступил в училище, то первый год вообще никуда не совался. Учился, занимался, пока не познакомился с человеком, который пригласил меня играть на бас-гитаре в местную группу. И когда я стал играть в этой группе, то сразу почувствовал себя свободней. Но однажды я попался на «комендантский час». Он начинался в 12 часов ночи, когда все уже должны быть дома и не шататься по улицам. А я опоздал. Провожал девчонку и задержался. Застоялись мы с ней… Вот я иду и вижу: валит стена. Вот улица и вдоль нее идет стена из пацанов. Все местные. Меня останавливают и спрашивают:
«Ты кто?»
Отвечаю.
«Откуда?»
«Из педучилища»
«Кого знаешь?»
«Я знаю Лешу Павлова, я с ним в одной группе играю…»
Они сразу: «Ребята, это свой!»
А мне говорят: «Беги быстрей домой! Но лучше не попадайся! Мы-то тебя знаем! Но кто-то, может, и не знает…»

Наша группа назвалась «Супер»: четыре человека, которые играли на танцах. Это был как бы молодежный дубль-состав более знаменитой группы, которая называлась «Днестровские Гитары». Она играла настоящие концерты и свадьбы. Однажды из «Днестровских Гитар» уволился барабанщик и они меня подтянули.

Прослушали меня и сказали: «Добро! Все нормально! А теперь пойдем на свадьбу!»
И мы отправились на свадьбу, где я познакомился и с Сашей Кирницким, будущим басистом группы «Круиз» и его женой Майей.

Там же, на свадьбе я встретил Валеру Гаину. Но его я знал раньше, потому что он учился в городе Сороки, в культпросветучилище. Мы познакомились с ним на танцах. Потом он вернулся к себе в Тирасполь, но вскоре мы встретились в Кишиневе на каком-то фестивале. Гаина и Кирницкий играли в одной группе, причем делали очень интересную музыку, полусимфоническую: у них был большой состав, скрипка, альт, в группе подпевки было шесть человек! Это был 1975 год.

 

Группа «Кордиал» путешествует по просторам Советского Союза

А потом Валера приехал ко мне в город Сороки, а это достаточно далеко по молдавским понятиям. Это – север Молдавии. Мы пару раз поиграли на танцах, нам понравилось, и он меня пригласил в Тирасполь. Я приехал в Тирасполь, прослушался на флейте и вокалистом в группу «Кордиал» (что по-молдавски значит «Сердечность», «Сердечные отношения»). Они играли очень красивую музыку, у них были огромные, красивые афиши, а руководителем у них был Марат Кавалерчик, очень интересный человек и необычный музыкант. После этого мы разошлись каждый по своим норам ждать условного сигнала. Условный сигнал – это либо телефонный звонок, либо телеграмма. После чего мы собираемся и уезжаем на Север заколачивать бабки…

Опыт Второй. Сургут

Условного сигнала я ждал месяц и уже подзабыл об этом, думал, что, наверное, все кончилось. Но потом мне говорят: Сева, тебе звонили! А на второй день пришла телеграмма. Короче, собрал я манатки и поехал в Тирасполь. На следующий день из Тирасполя мы поехали в Кишинев, где сели на самолет и улетели в «рок-сити» город Сургут. Это был 1976 год. Это было что-то страшное! Там были такие районы, куда не надо было соваться ни ночью, ни днем. А я сунулся – и понял, почему туда не советовали соваться. Потому что тебя сразу же нам улице останавливают, задают пару вопросов, после чего бьют, валят на землю и раздевают.

Сначала спросили: «Кто ты?» и «Кого здесь знаешь?»
Отвечаю: «Музыкант»
«Ха-ха! А этого знаешь?»
«Знаю!»
«А где играешь?»
«В ДК «Строитель»
«Ну, ладно! — сказал парень, который, видимо, был за старшего. — Этого надо отпустить, потому что в ДК Строитель играют молдаване. Они хорошо играют!»
Уважали! Прошел там чудом. А так всех валят. Там свободные поселения и, видно, они дети заключенных. Дети «химии».

А потом нам запретили играть в ДК «Строитель». Я думаю, что потому, что там начался вал, туда собирался весь город, и люди набивались, как в бочку селедки. Играли мы то, что играли в Молдавии: Deep Purple, Creedence… Но для Сургута это было будущее! Они вообще такого не знали! Мы все играли на танцах, мы знали ритмы, под которые танцуется, и все это было уже проверено. Мы знали, как надо играть, чтобы люди хотели танцевать, поэтому весь город собирался на танцы! Сначала мы играли один день – воскресенье. Потом нас попросили играть два дня, так как народ прется, а это – нормальные денежки. Потом: «Давайте три дня!» И мы играли три дня: в среду, субботу и воскресенье. А потом начались вышибания стекол, разборки-мордоборки, и я думаю, что отменили именно из-за этого. Но очень долго еще люди ходили и спрашивали: будут танцы или нет?

Александр Монин выступает на танцах в Сургуте

А параллельно нам в ДК «Нефтяник» на танцах играла группа Саши Монина. Но когда мы приехали и стали играть, у них народ стал уходить. Они в основном играли популярные эстрадные песни типа «Алешкиной любви» или «Унижаться, любя, не хочу и не буду» (Монин очень красиво пел эту песню), а мы пели фирму… И за три дня у них на танцах стало пусто. Все ушли к нам! Я захожу к ним, а Монин сидит за барабанами и поет какой-то мягкий блюз, а на танцплощадке у них – максимум 15 человек.

Нам тоже приходилось петь на русском языке, а так как я был не только флейтистом и саксофонистом, но и лидер-певцом, то мне это доставляло некоторые неудобства. У меня все-таки гундосый голос, хотя его можно назвать и бархатными, и глуховатым. А тут я услышал голос, просто искрящийся светом. И главное у Монина был правильный русский язык. Это сейчас я молдавский уже забыл, а в то время русский еще не был для меня родным. Я старался петь на русском языке правильно, а он не старался, у него это получалось естественно. И я прочувствовал, что будет только лучше, если петь будет Монин. И я убедил Марата, что его надо брать. Я пригласил Монина, наш руководитель послушал его и дал добро.

Монин вошел в программу, и мы отправились от треста «Сургутнефтегазпром» обслуживать вахты. Нас туда, километров за пятьсот от Сургута, доставляли на вертолете. А там – болота! Идешь с клавишными – проваливаешься по колено. А когда провалился, то стоишь и думаешь: вот еще немножко и пойду дальше. И быстрей переступаешь ногой. До сих пор помню эти ощущения.

Съездили мы на несколько вахт, и потом приехала в Сургут группа Юрия Антонова «Магистраль». Но, правда, уже без Антонова. Мы послушали: ребята молодые, играют прикольно. Мы к ним — знакомиться. И договорились поиграть ночью сейшн. Они говорят: «Мы уезжаем, но вы ждите от нас вестей». И через месяц нам приходит вызов из Амурской филармонии. Мы собираем манатки и валим, но не в Амурскую филармонию, а в Москву, потому что база этой группы была в Москве.
Помню, что в Москве было очень тепло и очень красиво…

Опыт Третий. БАМ

«Кордиал» продолжал жить в наших сердцах. А мы тем временем приехали в Москву, где начали репетировать новую программу. Стали нас посещать разные модные композиторы Добрынин и Кретюк (они тогда ходили вместе), Мигуля и Рычков, Саульский и Лора Квинт. Стали они наперебой предлагать свою музыку. Ну, выбрали мы кое-что из того, что они принесли.

Потом директору надоело пичкать нас бабками и платить за гостиницу, и он скомандовал: «А ну, приезжайте домой, в Благовещенск!» Но в Благовещенске мы зависаем еще на три месяца – продолжаем готовить программу. Короче говоря, всех это в конечном итоге достало, и нас пинком отправили на БАМ. Работать! Зарабатывать деньги! В декабре мы выехали из Благовещенска и через всю Сибирь, через все сибирские холода чесали до самой Москвы, куда приехали только в апреле. Зато заработали деньги! По тем временам там можно было заработать хорошие деньги. На энтузиазме и на количестве концертов.

Во время концертов на БАМе нам, бывало, кричали: «Эй, молдаване! Спойте что-нибудь на молдавском!» Мы смотрим друг на друга: «Ну что? Давай им споем?» И поем пару песен на молдавском языке. Людям нравилось, но только какой может быть восторг, если они сидели в зале при минусовой температуре, в тулупах и медвежьих шапках. Только пару было больше, да чаще сердце начинало биться. А если человек чаще дышит, то ему теплее становится.