Сексуальное воспитание в еврейской семье

 

Одной из особенностей еврейского образа жизни и еврейского воспитания является довольно раннее посвящение детей в тайны взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Сказки о том, что детей находят в капусте или покупают в магазине, не могли произвести впечатления даже на пятилетнего еврейского мальчика. Едва приступив к изучению Торы, он уже знал, что у Адама и Евы появились дети после того, как «Адам познал Еву, жену свою». И точно таким же образом – через познание мужчины женщиной – возникали дети у других героев Торы, включая праотцов еврейского народа.

Еще меньше в подобные сказки могли поверить еврейские девочки, которым в прошлом лет с шести приходилось оказывать акушерке помощь во время родов матери.

Сексуальное просвещение еврейского подростка достигало своего пика в 12–13 лет – в возрасте, когда интерес к вопросам секса особенно велик. Именно к этому времени в религиозных еврейских школах начинали по обыкновению изучать главы из Талмуда, описывающие весь возможный спектр сексуальных переживаний и отношений. Заодно и указывалось, какие из них полагаются разрешенными, какие – нежелательными, а какие – запретными.

Вот что пишет по этому поводу Герман Вук в своей книге «Это Бог мой»:

 

«Любовная страсть – это далеко не главная тема Писания, в котором говорится о многих куда более важных вещах. Но когда вспышка страсти становится причиной значительных событий, ТАНАХ рисует эту страсть, не стыдясь подробностей. В мое время в изданиях ТАНАХа, предназначенных для школьников, такие отрывки – часто довольно длинные – приводились только на иврите, а спасительная колонка английского перевода оставалась девственно чистой [37]. Но это лишь подстегивало наше мальчишеское любопытство, и в результате на таких страницах мы гораздо ревностнее изучали ивритский текст, что куда больше способствовало усвоению иврита, нежели чтение сотен других страниц, снабженных английским переводом».

 

Любопытная деталь. Великий просветитель Жан-Жак Руссо живо интересовался вопросами сексуального воспитания подростков у разных народов. Он находил идеальной еврейскую систему – систему знакомства с тайнами интимных отношений между мужчиной и женщиной посредством Торы и Талмуда. Идеальной потому, что она, как он утверждает в своем «Эмиле», «обо всем там говорится простодушно», то есть эта система одновременно сочетала в себе и открытость, и целомудренность, и естественность выражений.

С раннего детства маленькие обитатели еврейского дома прекрасно знали, что происходит за закрытыми дверьми спальни между их родителями.

Еврейские дети сызмальства усваивали, что им запрещено входить в эту спальню без осторожного стука в любое время дня и – уж тем более – ночи.

Именно потому так трагедийно выписана в пьесе Исаака Бабеля «Закат» сцена, в которой Беня Крик входит в родительскую спальню.

«Ночью, ночью ты вошел!» – как заведенный, повторяет во время этой сцены Мендель Крик, совершенно не вслушиваясь в то, что ему говорит сын. Ибо слова уже в данном случае не важны. Если Беня осмелился без стука войти ночью в спальню родителей, значит, рухнули сами основы еврейского дома, произошла трагедия поистине вселенского масштаба.

Выдавая комплименты сексуальному еврейскому воспитанию, Руссо не случайно подчеркнул, что оно строится на диалектическом единстве двух противоположностей – откровенности и целомудрии.

Открытость, откровенность сексуального еврейского воспитания позволяла евреям во все времена открыто, вслух обсуждать те или иные сексуальные проблемы, о которых у европейских народов принято либо молчать, либо говорить полушепотом, находясь наедине с врачом. Именно эта воспитываемая с детства способность, не стесняясь, обсуждать то, что является естественной частью человеческой жизни, нередко отпугивала европейцев от евреев, порождала слухи о якобы их особой похотливости, развращенности и т. д.

Но в том-то и дело, что откровенность сочеталась с постоянным, с самого раннего детства привитием скромности, стыдливости и целомудрия.

Мы уже писали, что в еврейских семьях было принято с раннего детства внушать мальчику отвращение к онанизму; его приучали не трогать руками свой член без особой нужды.

Точно так же в ребенке воспитывали стыдливость, считающуюся у евреев положительным качеством; ему внушали, что оголять свое тело он может только в присутствии самых близких людей – отца и матери (и то – во время купания). А в будущем, говорили мальчику, ты сможешь обнажаться в присутствии своей жены. Все остальное – мерзко и постыдно. Еврейские мальчики воспитывались и воспитываются в таком духе и в наши дни, что порождало немало проблем с ними в пионерских лагерях, а затем во время призыва в армию. Как вспоминают многие бывшие офицеры Советской армии, одной из немалых проблем с попавшими в нее евреями было то, что они наотрез отказывались мыться вместе со своими товарищами в общей бане и всеми силами искали способ уединиться для купания. Причем, многие из них уже были необрезанными, то есть дело заключалось не в том, что они стыдились своего обрезанного фаллоса – они просто стыдились, вот и все.

В ЦАХАЛе – Армии Обороны Израиля – эта особенность еврейских юношей учитывается. И на всех армейских базах душевые оборудованы отдельными, запирающимися кабинками. Лишь в чрезвычайной ситуации, в полевых условиях командир израильского подразделения может объявить «общее купание». Но и в этом случае ему предписывается «щадить чувства и уважать достоинство своих подчиненных».

Эта же стеснительность отчасти является или, точнее, являлась причиной нераспространенности среди евреев супружеских измен: еврею трудно было преодолеть психологический барьер и раздеться перед женщиной, не являющейся его законной супругой.

Воспитание целомудренности у мальчиков заключалось во внушении с раннего возраста уже упоминавшегося нами фундаментального еврейского принципа о том, что интимная близость является высшим проявлением любви и разрешена только в браке. А до брака (как впрочем, и после него) еврей должен смотреть на всех еврейских девушек как на чьих-то потенциальных жен и невест и относиться к ним с соответствующей осторожностью и уважением. Во многих трудах раввинов на эту тему подчеркивается, что еврей в отношениях с девушками должен руководствоваться принципом «не делай ближнему того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». То есть, постоянно спрашивать себя: хотел бы он, чтобы таким же образом, как он намерен даже в мыслях поступить с еврейской девушкой, поступили с его сестрой.

Еврейская классическая литература, особенно ее морализаторского периода, пришедшегося на вторую половину XIX века, изобилует подобными нравоучениями и примерами: герой одного из романов Шалома Аша, к примеру, отталкивает вешающуюся ему на шею девушку, напоминая ей о том, что она должна выйти замуж и подарить свою непорочность мужу. В другом романе этого же автора мать, напутствуя отправляющегося на войну сына, напоминает ему о том, что он должен к каждой еврейской девушке относиться так, как хотел бы, чтобы относились к его невесте.

Уже в новейшей еврейской литературе можно найти немало примеров того, каким образом подобное воспитание играло сдерживающую роль для молодых евреев.

В романе одного современного русскоязычного еврейского писателя герой рассказывает, как он и его товарищи-евреи долго встречались с еврейскими девушками, не решаясь пойти дальше поцелуев. «Ларчик открывается просто»: они относились к своим сокурсницам-еврейкам как к святым, принимая за должное, что если между ними что-то и произойдет, то после этого они обязаны на них жениться. В то же самое время, пишет автор, эти сокурсницы, будучи весьма раскованными современными девицами, успели переспать со всеми нееврейскими парнями их факультета.

Сексуальное классическое воспитание еврейской девушки было еще строже: с детства ей напоминали о том, что главным ее достоинством является скромность, скромность и еще раз скромность. Ее приучали к красивой, но предельно строгой – «скромной» одежде, скрывающей почти все части ее тела, ей внушали, что она должна делать все, чтобы не привлекать к себе мужского внимания, то есть не заговаривать первой даже со своими сверстниками-мальчиками. С двенадцати лет еврейской девочке запрещали петь в присутствии мужчин, мотивируя это тем, что ее голос может вызвать у последних «греховные желания». Правда, при этом еврейская девочка знала, что никто не принудит ее выйти замуж за человека, который ей не нравится. А на примере матери видела, что, несмотря на то, что удел женщины – угождать мужу, именно женщина – «царица» в доме, и голос ее зачастую оказывается решающим во всех важных для семьи вопросах.

И все же воспитывали еврейских девочек в довольно «суровых условиях». Не исключено, что именно эти довольно жесткие рамки воспитания, существовавшие на протяжении многих столетий, и привели к тому, что еврейки в XIX веке возглавили борьбу за женскую эмансипацию и во многих странах стали лидерами феминистских движений.

 

 

Глава 8. Развод

 

Одним из революционных изменений, произведенных Торой в жизни человечества, стало введение ею института развода, позволяющего разлюбившим друг друга супругам расторгнуть свои отношения. Однако при этом еврейские законоучители всегда подчеркивали, что право развестись рассматривается как возможность, которой нужно пользоваться лишь в крайнем случае. То есть тогда, когда возникают обстоятельства, не позволяющие продолжать совместную жизнь.

В I веке до н. э. между двумя ведущими школами еврейских мудрецов – Шамая и Гилеля – возник принципиальный спор о том, какие причины могут быть оправданы для развода.

Ученики Шамая считали, что причиной для развода может стать лишь легкомысленное поведение жены, заставляющее мужа подозревать ее в измене. А вот ученики Гилеля утверждали, что оправданием для развода может стать любое недовольство мужа – тем, как его супруга ведет домашнее хозяйство или готовит пищу.

Однако и те, и другие подчеркивали, что семья священна, и нужно сделать все для того, чтобы ее сохранить.

«Если мужчина разводится с первой женой, даже жертвенник в Храме плачет», – говорит по этому поводу Талмуд.

А мидраш на книгу Торы «Ваикра» приводит историю с раби Меиром, показывающую, насколько важен был с точки зрения мудрецов мир между супругами:

 

«Однажды в канун субботы, вечером, одна женщина до того заслушалась проповеди раби Меира, что вернулась домой, когда лампады уже успели догореть.

– Ты где это была так поздно? – спрашивает муж.

– Слушала проповедь раби Меира.

Муж, человек, склонный к грубым шуткам, крикнул ей:

– Пусть будет, что угодно, но ты не переступишь моего порога прежде чем не пойдешь и не плюнешь в лицо этому проповеднику.

И выгнал ее из дому.

Прошла неделя, другая, третья. Говорят ей соседки:

– Ты все еще с мужем в ссоре? Соберись, пойдем с нами к проповеднику.

Раби Меиру уже было известно об этом случае, и, когда женщины пришли, он вышел к ним с повязкой на глазу и спросил:

– Не умеет ли кто из вас ячмень на глазу заговорить?

Соседки и говорят тихонько той женщине:

– Иди-ка ты, пошепчи и сплюнь ему на больной глаз – муж и помирится с тобой.

Женщина направилась, было, к раби Меиру, но, подойдя поближе, оробела.

– Учитель, – созналась она, – это неправда, я заговорить глаз не умею.

– Ничего, не беда, дочь моя, – успокоил ее раби Меир. – Ты только плюнь мне в лицо семь раз– – и я вылечусь.

Женщина так и сделала.

– А теперь, – сказал раби Меир, – иди к своему мужу и скажи: «Ты приказал плюнуть раз, а я целых семь раз плюнула».

– Раби! – взволновались ученики. – Пристойно ли ученому так унижать себя?

– Никакого тут унижения для меня нет! – ответил раби Меир. – Упрочение мира между мужем и женой сам Бог считает великим и святым делом».

 

Поэтому не удивительно, что и в древности, и в Средние века случаи разводов в еврейских общинах были единичны, еврейская семья всегда считалась особенно прочной. Да и сегодня раввинатские суды в Израиле, в ведении которых находится развод еврейских супружеских пар, делают обычно все возможное, чтобы сохранить семью, подчас намеренно и совершенно неоправданно затягивая процедуру развода и подталкивая супругов к примирению.

Вот как рассказывает об этом З. Мешков в антологии «Беседы о недельных главах Торы»:

 

«При разборе очередного дела о разводе в тель-авивском раввинатском суде возникла проблема. Супруги настаивали на том, чтобы все нажитое ими за время совместной жизни было поделено поровну. В том числе и дети. Числом одиннадцать. Увидев, что никто из супругов не соглашается взять меньшую долю, раввин… придумал оригинальный выход из положения.

– Отложите развод на год. За это время у вас родится еще один ребенок – и вы сможете поделить детей поровну.

Супруги приняли совет раввина, но через год в суд не явились. Раввин, улыбаясь, набрал номер телефона.

– Я полагаю, что вы помирились и можно закрыть дело? – сказал он поднявшему трубку мужу.

– Не совсем, но мы так и не можем поделить детей.

– Что, ваша жена не родила?

– В том-то и дело, что родила – двойню!».

 

Иерусалимский раввин по делам выходцев из СССР–СНГ рав Иегуда Гордон рассказывает о том, как один из выдающихся раввинов нашего времени, духовный лидер русскоязычных религиозных евреев в Израиле конца XIX – начала ХХ века рав Ицхак Зильбер однажды помирил пришедшую в суд разводиться пару. Он внимательно выслушал показания жены, вылившей на своего мужа потоки грязи и обвинившей его во всех смертных грехах, а затем попросил дать ему время подумать. Спустя несколько дней рав Зильбер вместе с равом Гордоном явились в дом к этой семье, причем сам Гордон не знал, для чего рав Зильбер затеял этот визит. Дверь открыл муж, и рав Ицхак Зильбер с порога накинулся на него с кулаками, крича во весь голос: «Мерзавец! Негодяй! Все, что говорила твоя жена – это правда!». Растерявшемуся супругу не оставалось ничего другого, как только пытаться увернуться от все новых и новых ударов – поднять руку на раввина он не смел. И тут заголосила женщина: «Что вы делаете?! Не смейте его трогать! По какому праву?! А ну вон из нашего дома!».

Несмотря на то, что рава Зильбера едва ли не с позором выставили за порог этого дома, он выглядел чрезвычайно довольным. Спустя несколько дней женщина пришла домой к раву Зильберу просить прощения – дескать, она погорячилась, но и рав несколько перешел границы…

– А как складываются ваши отношения с мужем? – спросил рав Зильбер.

– Да мы в тот самый вечер и помирились – сразу после того, как вы ушли, – отмахнулась женщина. – Он вовсе не такой плохой, как вы о нем думаете. Скорее, наоборот!

– А я о нем никогда ничего такого и не думал, – с улыбкой ответил рав Зильбер.

И только тут до женщины дошел смысл преподанного ей раввином урока, и она уже от всей души произнесла:

– Спасибо вам за все, рав Зильбер! Огромное спасибо!

 

Анализируя процедуру развода в иудаизме, можно понять, какую огромную роль отводит еврейская религия интимным отношениям между мужем и женой. Если, скажем, такие причины, как семейная ссора, несходство характеров и т. п. раввинский суд может счесть необязательным для развода, то невозможность осуществления интимных отношений или неудовлетворенность ими одного из супругов считается причиной более чем основательной.

Например, мужчина может заявить в суде, что его жена часто отказывает ему в близости, из-за чего он испытывает постоянную сексуальную неудовлетворенность.

Мужчина также может сказать, что после появления у нее того или иного физического дефекта она стала ему неприятной в сексуальном плане – и суд признает развод законным, не говоря уже о тех случаях, когда сексуальная жизнь с женщиной вообще невозможна. Такое решение, к примеру, принял недавно иерусалимский раввинатский суд для пары, в которой супруга страдала редким анатомическим отклонением, что делало для нее половой акт крайне болезненным, в связи с чем за два года супружества межу ней и мужем было всего 2–3 интимные близости. Однако, признав требование мужа о разводе справедливым, суд одновременно оговорил, что он должен выплатить своей жене огромную денежную компенсацию «за потерю ею девственности».

Формально, по Торе, право предоставлять развод имеет только муж: сам развод вступает в силу, когда он подписывает написанное специальным письмом «разводное письмо» – «гет» – и вручает ей жене при свидетелях.

Однако Галаха оговаривает конкретные случаи, когда муж обязан предоставить развод своей жене. А если отказывается, то его следует принудить к этому либо путем лишения свободы, либо избиением палками до тех пор, пока он не согласится дать своей жене «разводное письмо».

В современном Израиле раввинатский суд, разумеется, палками никого не наказывает, но имеет право отправить супруга в тюрьму за упорствование в отказе подписать разводное письмо. Тем не менее, сегодня в Израиле проживает свыше 100 женщин, которые требуют развода от своих мужей, а те по разным причинам отказываются им его дать. Эта проблема не раз поднималась в Кнессете (израильском парламенте) и в обществе местными феминистскими организациями. «Отказницы» даже провели несколько громких демонстраций в Иерусалиме и в Тель-Авиве, требуя раввинов применить к их супругам самые серьезные меры внушения и принудить их дать им развод.

Среди причин, по которым муж обязан предоставить жене «гет» по ее требованию, называются не только случаи грубого и насильственного обращения с женой, но и причины чисто сексуального порядка – например, если мужчина оказывается калекой с поврежденными половыми органами или импотентом, который не в состоянии удовлетворить свою жену. Впрочем, даже дурной запах от мужа, который мешал женщине во время интимной близости, считался достаточным поводом для развода.

Мужчина, согласно существующим традиционным правилам, признается импотентом тогда, если, по словам жены, не имел с ней супружеских отношений больше шести месяцев.

Кстати, если христианин в период Средневековья мог доказать, что он не импотент, совершив публичный половой акт с проституткой, то для евреев такой способ был категорически неприемлем, и судьям приходилось верить женщине на слово.

Да и ситуация, когда интимные отношения с мужем просто неприятны жене и вызывают у нее отвращение, тоже признается вполне уважительной и дающей законный повод для требования женщиной развода. Именно такое дело рассматривалось в одном из раввинатских судов Израиля в 2005 году, когда вполне светская и раскрепощенная еврейка подала на развод на том основании, что муж требует от нее, чтобы она занималась с ним анальным и оральным сексом, что ей крайне неприятно и вызывает у нее отвращение. Муж же в ответ заявлял, что требует от жены всего лишь выполнения супружеских обязанностей. По его словам, еще до вступления в брак они договорились, что будущая жена станет выполнять все его сексуальные фантазии.

– И эта устная договоренность не менее важна, чем письменная, – сказал ответчик.

Женщина призналась, что такая договоренность действительно имела место.

– Но, господин судья, – воскликнула она. – Я тогда не представляла, до каких уродливых форм может дойти сексуальная фантазия мужа!

Оскорбленный супруг в свою очередь согласился дать развод только в том случае, если его жена будет признана нарушительницей устного договора и в связи с этим не получит ничего из совместно нажитого имущества. Однако раввины отклонили все эти доводы супруга, посчитав, что в данном споре правда, однозначно, на стороне женщины. Ответчика обязали дать развод с разделом имущества поровну.

Уже упоминавшийся нами великий еврейский ученый, мыслитель и раввин Рамбам (Маймонид) писал в связи с этим:

 

«Если женщина говорит: „Мой муж отвратителен мне, и я отказываюсь с ним жить“, мужчина должен написать ей разводное письмо, потому что жена не может быть приравнена к пленнице, которая лишена права поступать в соответствии со своими желаниями…»

 

Кстати, именно Рамбам и предложил избиение палками в качестве наказания для мужей, отказывающихся предоставить своим женам развод.

В то же время еврейские законы о разводе построены так, чтобы предупредить двух любящих людей от слишком поспешного совершения такого шага и, одновременно, дать им возможность исправить роковую ошибку.

Так, при разводе им напоминают, что с момента выдачи и получения «гета» им запрещено вступать друг с другом в интимные отношения и вообще жить под одной крышей.

В то же время, если они, разойдясь, поняли, что не могут существовать друг без друга, то им разрешается вступить в повторный брак. Но только в том случае, если женщина после развода не вступила в брак с другим мужчиной или даже просто была с ним близка. Если это произошло, она, согласно Галахе, становится окончательно «запретна» для своего бывшего мужа, и, увы, уже никакое осознание ими ошибки не может быть никак исправлено. Коэнам, потомкам первосвященника Аарона, вообще запрещено снова жениться на своей бывшей жене, даже если у той после развода не было ни одного мужчины.

На протяжении столетий официальное существование в иудаизме института развода давало евреям немалое преимущество по сравнению с христианами, у которых, как известно, развод был запрещен или сопряжен с неимоверными трудностями.

Сегодня в Израиле, где этот институт в целом следует древней еврейской традиции, супружеской паре развестись куда труднее, чем на Западе. Тем не менее, в Израиле ежегодно распадается около трети от общего числа заключенных супружеских союзов, что воспринимается соблюдающими традиции евреями как свидетельство глубокого кризиса, который переживает в современном еврейском обществе институт семьи.

Завершая разговор о разводе, нельзя не вспомнить и проблемы «агунот» – еврейских соломенных вдов. Особую остроту эта тема приобрела в начале ХХ века, когда сотни и сотни евреев попросту бросали своих жен и детей, чтобы, порвав с религиозным миром, вести светский образ жизни. Так как официальный «гет» той или иной брошенной женой получен не был, то она продолжала считаться замужней женщиной. И, стало быть, иудаизм запрещал ей вступать в брак и сожительствовать с другим мужчиной – до тех пор, пока муж не пришлет ей «разводное письмо» или не будут получены достоверные сведения о его смерти.

Понимая всю ненормальность ситуации, при которой все еще молодая женщина не может создать семью и жить нормальной сексуальной жизнью, раввины тратили подчас немало времени и сил для того, чтобы разыскать пропавшего без вести мужа и уговорить его подписать «гет», или, если мужа найти не удавалось, – попытаться доказать факт его смерти.

В древности, чтобы, в случае пропажи без вести, его жена не стала «агуной», уходя на войну, евреи давали своим женам развод с тем, чтобы вступить с ними в повторный брак после своего благополучного возвращения домой. Сохранение супружеской верности в данном случае приобретало принципиальное значение – если в то время, пока муж воевал, у женщины появлялся любовник, она уже не могла соединиться со своим мужем.