Наблюдения за лесными обитателями

 

Время проходило очень весело, и юные переселенцы чувствовали себя прекрасно. Они мало‑помалу научились преодолевать мелкие неудобства лесной жизни и перестали бояться их. Непосредственное знакомство с лесными особенностями, а главное, с лесными обитателями, очень интересовало их.

Однажды Ян сидел на берегу пруда и увидел интересную сцену из борьбы за существование. На поверхность воды выплыла небольшая рыбка и поймала водяную муху. В это время в воздухе парил поджидавший добычу зимородок. Заметив рыбку, он быстро опустился, схватил ее, взлетел с ней на ближайшее дерево и, усевшись на ветке, приготовился было проглотить добычу, как вдруг откуда ни возьмись появился ястреб. Хищник бросился на зимородка, вцепился в него когтями и потащил его на берег, где, вероятно, и растерзал бы, если бы в этот момент из норы на берегу не выскочило длинное коричневое животное и не кинулось на ястреба.

События тут же приняли другой оборот. Ястреб ринулся налево от пруда, а зимородок – направо, к пруду; рыбка упала обратно в воду, а выдра (это была она) с растерянным видом осталась на берегу. Трагическая сцена окончилась так комично, что Ян невольно расхохотался.

Через несколько дней Яну удалось познакомиться с проделками мускусных крыс. Однажды он с Сэмом осматривал «книгу посетителей», как вдруг по совершенно пересохшему руслу речки хлынула вода.

– Это еще откуда?! – воскликнул Сэм, с недоумением глядя в сторону запруды.

– Должно быть, образовалась течь в плотине, – ответил Ян. – Пойдем скорее, взглянем.

Мальчики со всех ног побежали к запруде и увидели, что догадка Яна подтвердилась. В одном конце плотины действительно зияло отверстие, проделанное мускусными крысами. Мальчики тотчас же сбегали за лопатами и энергично принялись за работу. Заделать отверстие оказалось не так легко, но юные работники приложили все старания, и им удалось исправить повреждение и остановить течь.

Когда Калебу сообщили о проделке мускусных крыс, он сказал:

– Теперь вы понимаете, почему бобры так преследуют мускусных крыс? Они хорошо знают, что крысы портят их плотины!

Ян устроил себе несколько наблюдательных пунктов, из которых следил за лесными обитателями. Сидя в каком‑нибудь укромном местечке, Ян срисовывал все, что попадалось ему на глаза. Он видел, как маленькая белочка пробежала чуть не по его ногам и с испугом отскочила в сторону, когда заметила свою неосторожность. Он видел, как коричневый пушистый зверек осторожно выскочил из‑под зеленых листьев куста, одним прыжком перемахнул через лужу, остановился на противоположном берегу и уселся на прогалинке, насторожив длинные уши. Ян узнал кролика и, пользуясь тем, что тот сидел несколько минут совершенно неподвижно, успел зарисовать его.

Мальчик уже давно закончил свой рисунок, а кролик все еще оставался на прежнем месте. Но теперь он уже не сидел неподвижно, а быстро поворачивал мордочку во все стороны. Вглядевшись, юный наблюдатель заметил, что зверек ощипывает верхушки сочной травы. Но вот он, закусив пучком клевера, прыгнул в сторону и свернулся клубком на солнышке, вечерние лучи которого уже слабо согревали землю.

Ян поднялся, собрал свои рисовальные принадлежности и хотел удалиться, как вдруг заметил, что к кролику осторожно пробирается какой‑то другой зверек. Когда его осветили лучи заходившего солнца, мальчик по острой мордочке, торчавшим ушам и пышному хвосту догадался, что это лисица.

Чем ближе подходила она к кролику, тем осторожнее становились ее движения. Каждый шаг хищницы приближал ее к жертве. Ян хотел было уже крикнуть, чтобы спугнуть зверьков и этим положить конец охоте, но решил посмотреть, чем она закончится.

Между тем хищница продолжала подкрадываться и находилась уже совсем близко от жертвы.

В двух шагах от добычи лисица вдруг присела на задние лапы, потом прыгнула на спавшего кролика. Не успел Ян броситься на помощь погибающему, по его мнению, кролику, как произошло нечто такое, чего юный наблюдатель никак не мог предвидеть.

Лишь только лисица сделала прыжок, кролик отпрыгнул в сторону и стрелой пронесся перед носом своего врага. Лисица, опустившись на траву, снова прыгнула за жертвой, но кролик повторил свой скачок в противоположном направлении. Через несколько мгновений преследуемый уже добрался до леса и скрылся в чаще, а хищница с разочарованным видом побрела в другую сторону в поисках более подходящего ужина.

Ян с облегчением вздохнул и вернулся в лагерь, очень довольный, что ему удалось разгадать еще одну лесную тайну.

 

Глава 13

Условные знаки индейцев

 

– Вы обещали нам рассказать кое‑что об индейских условных знаках, мистер Кларк, – напомнил Ян, когда Калеб пришел к ним как‑то вечерком и они все сидели возле типи. – Что это за знаки?

– След мокасина, вид дыма, метка на дереве, согнутая ветка, куча камней – все это индейские знаки, – ответил старик, посасывая свою неизменную трубку. – Каждый из этих знаков что‑нибудь означает, и индейцы читают по ним, как мы по книге. Например, один дым означает «здесь привал», два дыма – «тревога» или «я заблудился», три – «хорошие вести».

– А четыре?

– Это редко бывает. Но вообще четыре дыма означают что‑нибудь очень важное, например, «великий совет».

– А что означают камни?

– Один камень, положенный на другой, означает «вот здесь наш путь». Небольшой камень, положенный слева от этих двух, означает «отсюда мы повернули налево», а положенный справа – «отсюда мы повернули направо». Три камня, положенные один на другой, означают «осторожнее, берегитесь». А целая груда камней означает «мы здесь стояли: один из наших заболел».

– А как поступают индейцы там, где нет камней, например в лесу или в поле? – продолжал расспрашивать Ян.

– В лесу они оставляют знаки на деревьях и кустах, а в поле – на траве…

Вскоре у мальчиков был целый свод индейских знаков.

Ян попытался устроить дымовой сигнал, но, к глубокому огорчению мальчика, дыма не было видно из‑за деревьев даже на сотню шагов. Пришлось опять обратиться за советом к Калебу.

– А ты сначала разведи обычный костер, а потом подбрасывай в него разных гнилушек и травы, – улыбнулся старик.

Мальчик поспешил последовать этому совету. Лишь только трава зашипела на огне, вверх поднялся высокий извилистый столб дыма.

– Такой дым с какого‑нибудь высокого места виден издалека, – заметил Калеб.

Ян отбежал подальше, забрался на небольшой бугор и с удовольствием убедился в правоте слов старика.

Когда все снова собрались возле типи, Ян обратился к Калебу с новым вопросом:

– Мистер Кларк, а вам приходилось когда‑нибудь потерять дорогу?

– Разумеется, и не раз, – отвечал старик. – Каждый может заблудиться в незнакомых местах, особенно в лесу.

– Даже индеец?

– Конечно. Ведь он тоже человек… Это со всяким может случиться. Только бывалый человек найдет дорогу, а новичок может потеряться и погибнуть.

– А что вы делали, когда вам случалось заблудиться?

– Смотря по обстоятельствам. Если я знал, что недалеко от меня находятся мои спутники, то разводил два дымовых костра. А когда я был совсем один и при мне не было компаса, то находил дорогу по солнцу или по звездам… Разумеется, если стояла хорошая погода; в дурную это невозможно. В последнем случае я прибегал к другим способам.

– К каким же?

– Находил нужное направление по мху на древесных стволах и утесах, а также и по самим деревьям. Известно, что мох всегда растет на северной стороне дерева или утеса, а самые большие ветви находятся на южной стороне дерева; там же бывают и самые густые побеги… Впрочем, это относится только к тем деревьям, которые растут на открытых местах…

– А правда, что есть растения, которые могут служить компасом? – продолжал Ян.

– Правда. Например, степной золотарник. Если вынести это растение на открытый воздух, его головка повернется к северу. Но в густом лесу она или останется неподвижной или склонится, куда попало… Вот еще несколько указаний, как находить дорогу. Если вам попадется тропинка, протоптанная дикими животными, смело идите по ней: она наверняка приведет вас к воде. Не ошибитесь только направлением: идите непременно в ту сторону, где она протоптана виднее, а где она постепенно делается незаметнее, туда не ходите. Лошадь или собака всегда приведут вас к какому‑нибудь жилью… Но вообще, чтобы все это знать, необходимо долго прожить в лесу и набраться большого опыта, – заключил старик.

 

Глава 14

Выделка кож и шитье мокасин

 

Сэм сделал новый набег на «территорию бледнолицых» и принес шкуру только что убитого теленка. Отец разрешил ему взять ее.

– Хорошо бы нам нашить из нее мокасин, но я не знаю, как они делаются, – сказал он Яну. – Спроси у Калеба. Он тебя научит.

С тех пор, как старый охотник лишился собственного дома, у него не было определенных занятий и он ежедневно посещал «индейцев».

Когда старик пришел, Ян обратился к нему с вопросом:

– Как индейцы выделывают кожу, чтобы сшить из нее одежду? Вы, наверное, и это знаете.

– Знаю, – ответил охотник, раскуривая угольком из костра свою неизменную трубку. – Они…

Но внезапное появление Гая помешало ему договорить.

– Наша старая лошадь околела! – радостно крикнул он, с шумом влетая в типи.

– Так чему ты так радуешься? – осадил его степенный Сэм.

– Как чему? Я возьму ее хвост на скальп и буду настоящим индейцем!

– Ты лучше попроси у отца позволения содрать с нее шкуру, а я покажу вам, как выдубить эту шкуру и что можно будет из нее сделать, – предложил Калеб.

– Пожалуйста, мистер Кларк, помогите нам устроить это! – попросил Ян.

– Хорошо, пойдемте, – проговорил старик.

Все вместе отправились к владениям Бернса. Гай раньше других заметил отца, который при помощи двух работников взваливал на телегу павшую лошадь, чтобы вывезти ее подальше и закопать в землю. Мальчик из опасения попасть в руки «врага», то есть отца, поспешил спрятаться за ближайшим кустом.

– Добрый день, Джим! – приветствовал Калеб Бернса, с которым был в приятельских отношениях. – Никак у тебя пала лошадь?

– Здравствуй, Калеб, – ответил фермер, пожимая руку старого охотника. – Эта кляча все равно ни на что не годилась да и хромала давно…

– А что ты собираешься с ней делать?

– Да вывезти подальше и свалить в какой‑нибудь овраг.

– Отдай ее мне.

– Сделай одолжение, возьми… Но на что она тебе?

– Я сдеру с нее шкуру, а остальное закопаю в землю… Только будь добр, перевези ее вон туда, к лесу Рафтена.

– Ладно… А моего шалопая ты не видел?

– Час тому назад я видел, как он пробежал от нашего пруда к вашей усадьбе, – солгал Сэм.

– А! Значит, он дома! Устрою ему сейчас хорошую взбучку за безделье.

Калеб и мальчики улыбнулись, а из‑за куста, где сидел Гай, послышалось хихиканье. Но фермер, занятый погрузкой на телегу павшей лошади, не обратил на это внимания.

Через полчаса труп лошади был на указанном Калебом месте. Фермер, распростившись со старым приятелем, отправился к своей усадьбе. Только он скрылся из виду, Гай присоединился к Калебу и товарищам.

Старый охотник показал «индейцам», как сдирать шкуру, не испортив ее. Главную часть работы делал Калеб, а мальчики только помогали ему.

Когда шкура была снята, старик вынул мозг и печень лошади.

– Это понадобится для дубления кожи, – пояснил он.

Потом старик сделал глубокий разрез вдоль позвоночника от середины спины до самого крупа и вытащил оттуда целый клубок беловатых волокон. Волокна казались скрученными из нескольких тонких жилок, которые легко отделялись одна от другой и тогда действительно походили на нитки.

– Вот вам целый моток индейских ниток, – сказал Калеб. – Но их сначала нужно высушить, а потом по мере надобности и отделять от них волокна. Чтобы размягчить, их нужно окунуть на полчаса в теплую воду. Тогда они отмякнут и ими можно шить как обыкновенными нитками…

– А что же вы будете теперь делать с кожей? – спросил Ян.

– Попробую выделать ее по индейскому способу. Для этого нужно хорошенько счистить мясо и жир с внутренней стороны, потом натереть кожу смесью из печени и мозга и, свернув, положить на несколько дней в прохладное место, чтобы она как следует пропиталась этой смесью. Только сначала печенку нужно сварить и хорошенько растереть с сырым мозгом…

– Вот и твою телячью кожу мы выдубим по‑индейски, Дятел! – воскликнул Ян.

– Для этого потребуется мозг и печень теленка, – заметил Калеб.

– А лошадиными разве нельзя?

– Нельзя. Природа мудро устроила, и спорить с ней не нужно…

Ян и Гай принялись очищать телячью шкуру, Калеб занялся лошадиной, а Сэм сбегал домой и выпросил у матери телячьи мозги и печень.

Когда обе шкуры были достаточно выскоблены, охотник положил лошадиную на несколько дней в тепловатую грязь, чтобы на шкуре отмокла шерсть, а телячью велел хорошенько натереть с внутренней стороны смесью вареной печени с сырым мозгом. После этой операции шкуру свернули в трубку и положили в прохладное место. Через два дня ее чисто вымыли и повесили просушить. Когда она достаточно просохла, старик вырезал из крепкого дерева кол, заострил его и объяснил, как нужно растягивать кожу и разминать ее острием, чтобы сделать совершенно мягкой.

Лошадиную шкуру обработали точно так же, но так как она была гораздо толще, то ее пришлось дольше вымачивать. Дня через три была совершенно готова и лошадиная шкура.

– Вот вам кожа, выделанная по индейскому способу, – сказал Калеб. – Она прочна и годится для каких угодно поделок. А чтобы она не затвердела после того, как промокнет, ее нужно прокоптить.

Он велел мальчикам развести возле типи костер и подбросить в огонь побольше гнилушек. Когда повалил густой дым, старик на деревянных кольях растянул над костром кожу и продержал несколько часов. Кожа потемнела и приобрела тот характерный запах, который знаком всем, кто видел индейские кожаные изделия.

– Покажите нам, пожалуйста, как индейцы делают из кожи мокасины и военные куртки, – попросил Калеба Ян.

– Состряпать мокасины могу, а вот военную куртку не возьмусь, слишком сложно, – проговорил старый охотник. – Каждое племя шьет мокасины по‑своему. Недаром индейцу достаточно взглянуть на обувь незнакомца, чтобы определить, к какому племени он принадлежит. Но главных видов два. Прежде всего мокасины с мягкой подошвой. Они выкраиваются из одного куска кожи, а на подъеме делаются сборки. Отсюда и их название: «оджибва», что значит «сборчатые». Эти мокасины больше распространены в горных лесах. А на равнинах, где много колючек и камней, обувь шьют с твердыми подошвами…

– Нам нужны именно такие! – сказал Ян.

– Тогда смотрите и запоминайте, – кивнул Калеб.

Он взял большой лоскут недубленой, но хорошо очищенной и размягченной в теплой воде лошадиной кожи. Поставив на этот лоскут босую ногу Яна, охотник обвел вокруг нее углем линию, потом по этой линии вырезал подошву. Вторую подошву он выкроил по первой. Затем Калеб измерил длину и толщину ноги около подъема и прибавил дюйм, а измерив в подъеме, прибавил полдюйма. В соответствии с этими мерками, из куска телячьей кожи он выкроил два передка. После этого он вырезал из самого мягкого места телячьей кожи язычки, которые должны пришиваться к передку.

– Можешь расшить их бусинами, как делают индианки, или просто разрисовать, – проговорил старик, передавая Яну скроенные передки.

– Но я не знаю, что нарисовать на них, – смутился мальчик.

– А я тебе расскажу, – усмехнулся Калеб. – По краю нужно нарисовать красные и белые треугольники. Они будут означать холмы, по которым может ходить человек в этих мокасинах. Маленькая синяя дорожка на пятке указывает на то, что осталось позади, то есть на прошлое. На подъеме три дорожки – красная, белая и синяя. Они указывают на будущее…

Лицо Яна светилось от счастья. А Калеб тем временем продолжал:

– Все это ты можешь нарисовать потом, а теперь принимайся за шитье мокасин. Я тебе покажу, как начать. Дай мне шило и лошадиных жил… Стежки нужно делать через край, а не насквозь, иначе они быстро сотрутся на подошве. Вот смотри.

Ян с воодушевлением принялся за работу. Работал он не особенно ловко, но в конце концов у него вышла вполне приличная пара мокасин, и даже разрисованных по индейскому обычаю.

Разумеется, любая индианка успела бы сшить несколько пар, пока Ян возился с одной, но едва ли она чувствовала бы такую радость, как мальчик.

 

Глава 15

Устройство западни

 

В «книге посетителей» стали появляться следы выдры, и, судя по всему, довольно крупной.

– Как можно поймать выдру, мистер Кларк? – обратился Ян к Калебу, когда тот, по обыкновению, явился к мальчикам.

– Сейчас еще не время. Нужно подождать до осени, – ответил старик.

– А почему их нельзя ловить летом? – любопытствовал мальчик.

– Потому что сейчас у них есть детеныши, которые еще не могут обходиться без матери.

– Мы ее тотчас же выпустим, если она попадется! Пожалуйста, расскажите, мистер Кларк…

– Ну, если так, то я покажу вам, как делается западня. Есть у вас доски из белой сосны или из пихты, гвозди и проволока?.. Но вы должны дать мне честное слово, что каждый день будете осматривать западню, и как только в нее попадет какое‑либо животное, особенно самка, сразу же выпустите его.

Мальчики тут же побожились, что будут осматривать западню даже несколько раз в день; ведь это так интересно.

Сэм снова был командирован в «стан бледнолицых». Вскоре он вернулся с целым ворохом необходимых материалов: досок, гвоздей и проволоки.

Мальчики под руководством старого охотника немедленно приступили к работе. Они сколотили ящик длиной в два фута, одну из стенок которого заменили крепким проволочным переплетом, и устроили все нужные к нему приспособления.

– В эту западню могут попадаться не только выдры, но и кролики, хорьки, мускусные крысы и другие мелкие зверьки. Это будет зависеть от того, где вы ее поместите и какую будете класть в нее приманку, – сказал Калеб.

– По‑моему, лучше всего поставить ее на скале «вакан», – предложил Ян. – Там больше всего разного зверья, ведь мы носим туда остатки еды.

Калеб одобрил это предложение, и западню поместили на знаменитом утесе, а в виде приманки надели на проволочный крючок рыбью голову.

На следующее утро Ян раньше других отправился взглянуть на западню. Подходя к скале, он еще издали услышал стоны и царапанье, доносившиеся из западни, а когда подошел поближе, увидел, что крышка захлопнута.

Мальчик со всех ног припустился назад к типи:

– Дятел! Ветка! Выходите скорей! В западне выдра!

Товарищи его выскочили полуодетые и бросились вместе с ним к скале. Они осторожно заглянули в западню через проволочную решетку и, к полнейшему разочарованию, увидели, что в западне сидит серая кошка. Увидев мальчиков, она съежилась и притихла, но едва охотники подняли крышку, кошка фыркнула и тотчас удрала.

Разочарованные «индейцы» вернулись к себе. При следующих осмотрах западня всякий раз оказывалась пустой, несмотря на всевозможные приманки, которые в нее клали.

 

Глава 16

Дикие утки

 

Был очень жаркий день. Ян и Сэм лежали в тени большого дерева. Гая не было.

– Расскажи что‑нибудь, Бобр, – сказал Сэм, лениво потягиваясь.

– Что же рассказать тебе, Дятел? – отозвался Ян.

– Что хочешь, только позанимательнее… Ты ведь много читал… Припомни какую‑нибудь историйку.

– Хорошо, я расскажу тебе историю про одного мальчика, который поселился в лесу, чтобы ознакомиться с жизнью лесных обитателей. Он совсем не знал лесной жизни и на каждом шагу встречал множество затруднений, а помощи и совета ни от кого не мог получить. Но он не падал духом. У него была книга о птицах, по ней он узнавал некоторых птиц. А еще он срисовывал их, хоть птицы и не подпускали его близко к себе. Как‑то раз он издали увидел какую‑то особенную утку и срисовал ее. Только потом он узнал, что это утка‑свистунья. Однажды мальчик попал в лес к индейцам, рядом было небольшое болото. Там мальчик однажды заметил утку такой породы, какой раньше ему не приходилось видеть. Он зарисовал ее, но до сих пор не может определить ее названия. Ему сделалось очень досадно, и он с горя отправился в шалаш главного вождя и стащил у него последнее его яблоко!

С этими словами рассказчик вдруг вскочил и бросился в типи, а через минуту вернулся оттуда с большим яблоком и принялся жевать его, поглядывая на товарища.

Сэм, отлично понявший, о каком мальчике рассказывал его приятель, только лениво потянулся:

– Вместо того чтобы огорчаться и воровать у главного вождя яблоки, мальчик должен был обратиться к этому вождю и сказать ему: «Великий вождь, помоги мне в моем затруднении». Вождь тотчас же повел бы этого бледнолицего мальчика в Дауни и показал бы ему всех существующих в здешних местах уток, причем с самыми точными названиями и пояснениями, где они водятся…

Ян пристально взглянул в лицо товарища, чтобы узнать, серьезно он говорит или шутит. Увидев, что лицо Сэма выражало неподдельное участие, без малейшей тени насмешки, он спросил:

– А что это за Дауни?

Сэм сообщил, что Дауни – небольшой городок, милях в пяти от Сангера. Он назван по имени некоего Дауни, который провел рельсовый путь по топкому болоту, открыл в городке приличную гостиницу и вообще сделал много полезного. Теперь он самый богатый и уважаемый человек в городке. А кроме того, Дауни – любитель уток, и у него их очень много, всевозможных пород. К тому же он человек общительный и охотно показывает их всем, кто интересуется птицами.

– Хорошо бы взглянуть на них, – проговорил крайне заинтересованный мальчик. – Но как мы доберемся до Дауни?

– Очень просто: попросим у отца лошадь и поедем, – ответил Сэм. – Я уже не раз был там и отлично знаю дорогу. Да и Дауни знает меня. Только нам придется переодеться.

Ян был немного разочарован. Ему хотелось пойти пешком и в одежде индейца, чтобы произвести впечатление в городе, но он понял, что это действительно будет неудобно, и согласился ехать в обыкновенной одежде.

Друзья тотчас же отправились на ферму. Самого Рафтена не было дома. Мальчиков ласково встретила миссис Рафтен. Она позволила им ехать в Дауни и даже дала несколько поручений.

Сэм немедленно запряг в повозку лошадь, и мальчики отправились в город.

Они оставили лошадь в конюшне при гостинице, быстро исполнили поручения миссис Рафтен, уложили все покупки в кабриолет и направились к мистеру Дауни.

Это был рослый и сильный человек, очень добродушный. Занятый каким‑то делом, он сначала не обратил особого внимания на мальчиков. Но заметив, с каким любопытством Ян рассматривает уток и тщательно зарисовывает их, он заинтересовался юным художником и стал показывать своих птиц, подробно объясняя их родину и названия.

Все утки помещались в отдельных клетках, и их было очень много. Яну потребовалось несколько часов, чтобы срисовать и записать названия около пятидесяти пород.

После сытного обеда, которым Дауни любезно угостил юных посетителей, они к вечеру возвратились на ферму. Сдав отцу лошадь и передав ему поклон от Дауни, мальчики вручили миссис Рафтен покупки и вернулись к себе в лес.

Возле типи их ожидал сюрприз. Приятели сначала с испугом отступили, а потом разразились взрывом дружного хохота: на тропинке стояло чудище, состряпанное Гаем из большой тыквы, вырезанной в виде черепа, и старой газеты, набитой травой.

В типи было пусто. Соорудив страшилище, чтобы напугать товарищей, проказник, по всей вероятности, не рискнул остаться с ним наедине и удрал домой.

 

Глава 17

Искусство Сэма

 

Несмотря на свою юность, Сэм считался хорошим плотником даже среди знатоков этого ремесла, а своим товарищам он казался прямо волшебником. Юный мастер, однако, никогда не хвастался своим искусством: он просто пользовался им, когда это было нужно.

Как‑то раз Ян пытался расколоть пополам толстую суковатую палку. Он испробовал всевозможные способы, но безуспешно: палка не поддавалась.

– Эх, ты! – воскликнул Гай. – Дай‑ка, я покажу тебе, как это нужно делать!

Он взял у Яна топор, долго примеривался и, наконец, ударил по палке изо всех сил. Однако он достиг этим только того, что топор до того крепко вонзился в палку, что его с трудом удалось вытащить.

– Попробуй ты, Дятел! – воскликнул Гай, обиженный насмешками товарищей. – У тебя ничего не выйдет!

Сэм внимательно осмотрел палку, потом стал понемногу лить воду в зарубку, сделанную Гаем. Когда палка достаточно намокла, он ударил по зарубке топором. Палка сразу раскололась пополам.

– Ловко! Молодец, Дятел! – воскликнул Ян. – Нам с тобой так не сделать, Ветка.

– Экая хитрость! – возразил Гай. – С водой‑то и я сразу расколол бы. Да и начало было положено мной, зарубка‑то была моя.

– Перестань хвастаться, Ветка! – с досадой прервал его Ян.

Он понимал, что молодой Рафтен обладает не одним искусством, но и смекалкой. Вода уменьшила упругость дерева и изменила равновесие палки.

– А ты можешь срубить дерево и повалить его в желаемую сторону? – обратился Гай к Сэму.

– Держу пари на «гран ку», что повалю любое шестидюймовое дерево на какую угодно сторону, – ответил Сэм. – Воткните около дерева кол, и оно упадет прямо на него.

– Врешь! – закричал Гай.

– А вот увидишь, – уверенно проговорил Сэм. – Пойдемте выбирать дерево… Только уговор: если я повалю дерево, то мне «гран ку», а Ветке – хорошая трепка.

– Ну, вот еще! – запротестовал Гай.

– А иначе я не согласен… Тебя надо когда‑нибудь проучить за хвастовство.

– Ну, ладно! – согласился Гай и про себя подумал: «В случае чего, я всегда успею удрать».

Сэм осмотрел топор, подточил его, и все трое отправились выбирать дерево. Они остановились перед белой сосной, дюймов шести‑семи в поперечнике. Ветер дул с севера, и Ян хотел вбить колышек на южной стороне.

– Нет, так не годится! – воскликнул Гай, понимавший кое‑что в рубке деревьев. – Каждый повалит дерево по ветру. Вот где нужно вбить кол!

И воткнул его с северо‑западной стороны.

– Вот теперь посмотрим! – не без ехидства заметил он.

– Ладно! Все равно тебе не миновать трепки, – сказал тем же уверенным тоном Сэм.

Он не спеша обошел вокруг дерева, внимательно осмотрел его наклон и прикинул силу ветра, а потом, встав с юго‑восточной стороны дерева, поплевал на ладони:

– Начинаю. Через две минуты будет готово.

– Валяй! – крикнул Ян, взглянув на часы.

Последовало два сильных, ровных удара по дереву с юго‑восточной стороны, – и на стволе появилась глубокая зарубка. Юный плотник обошел дерево и сделал на нем такую же глубокую зарубку с северо‑западной стороны дюймов на двадцать ниже первой. Все движения Сэма были неторопливыми и обдуманными; каждый удар отличался строгим расчетом.

Когда зарубка углубилась до двух третей ствола, Ян, держа в руке часы, воскликнул:

– Одна минута уже прошла! Торопись, Дятел!

Сэм ничего не ответил. Он следил за ветром и выжидал более сильного порыва. Вот верхушка дерева покачнулась; послышался сильный треск. Чтобы испытать устойчивость дерева, Сэм толкнул его. Дерево наклонилось, и как только оно стало отклоняться по ветру, мальчик несколькими сильными ударами прорубил всю выемку с юго‑восточной стороны.

Центр тяжести сразу переместился на северо‑запад, и дерево рухнуло в эту сторону прямо на кол, почти вогнав его в землю.

– Минута и сорок пять секунд! – восторженно воскликнул Ян. – Браво, Дятел! Это настоящий «гран ку»!

– Подавай сюда свой скальп, Ветка! – потребовал Сэм и хотел схватить Гая за вихор, но юркий мальчик увернулся и исчез в ближайших кустах.

«Совет вождей», в котором участвовал и Калеб, единогласно постановил за этот «гран ку» наградить великого сангерского вождя Дятла большим «орлиным» (то есть гусиным) пером, а младшему вождю Ветке за уклонение от наказания и за бегство на «территорию бледнолицых» сделать на первый раз строгое внушение с предупреждением, дабы этого впредь не повторялось.

 

Глава 18

Чучела сов

 

Однажды поздно вечером, когда Гай уже лежал в постели, а товарищи собирались последовать его примеру, близ типи раздался крик совы. Сэм выскочил наружу и увидел, как ночная хищница уселась на вершине «заколдованного столба». Столб этот представлял собой высокий шест, на котором красовался щит, украшенный разными перьями. По индейскому обычаю, Ян нарисовал на щите белого буйвола как девиз своего племени.

– Бобр, дай мне скорее лук и стрелы! – прошептал Сэм. – Скорее! Тут, похоже, та сова, что таскает у нас по ночам цыплят.

Ян поспешно выскочил из типи, захватив лук и стрелы Сэма, а заодно и свои.

Сэм наскоро прицелился и выстрелил в птицу, но, очевидно, не попал. Сова, испустив крик, расправила крылья и улетела.

– Эх, пропала моя лучшая стрела! Это была Верная Смерть! – с досадой воскликнул Сэм.

– Ты плохо прицелился, Дятел, – заметил Ян. – Жаль…

Тут снова зашуршали крылья, и сова, словно желая подразнить стрелков, опять уселась на «заколдованном столбе».

– Моя очередь! – шепнул Ян.

Он натянул лук и, тщательно прицелившись, пустил стрелу. Но сова снова улетела.

– Эй, вы, горе‑стрелки! – раздался из типи насмешливый голос Гая. – Если сова появится еще раз, позовите меня: я научу вас стрелять.

– Замолчи, хвастун! – прикрикнул на него Сэм. – А не то мы вместо совы пристрелим тебя.

Гай замолчал. Охотники подождали еще некоторое время и пошли спать.

Утром Ян и Сэм отправились искать свои стрелы. За ними с насмешливым видом следовал и Гай. Дойдя до «заколдованного столба», они направились от него в ту сторону, куда, по их мнению, должны были пролететь стрелы.

Шедший впереди Ян шагах в тридцати от столба вдруг остановился и в полнейшем изумлении воскликнул:

– Дятел! Ветка! Смотрите‑ка!

Те подбежали и тоже остановились с вытаращенными от удивления глазами: на земле, в двух шагах друг от друга, лежали две огромные совы с торчащими в них стрелами. Обе птицы оказались простреленными прямо в сердце – одна Верной Смертью Сэма, другая Свистуньей Яна.

Искусство стрелков было оценено как «гран ку», и «великий совет» племени решил наградить стрелков орлиными перьями. Только один член совета, третий вождь Ветка, остался при особом мнении.

– Это вовсе не «гран ку», а простая случайность, – упорствовал он. – Вот если бы стрелял я, то…

Но его единичный голос, заглушенный большинством голосов, вынужден был умолкнуть.

Юные стрелки испытывали живейшую радость. Особенно восторгался Ян. Он тщательно измерил каждую сову от клюва до хвоста и ширину распростертых крыльев; с огромным интересом рассматривал их оперение, большие круглые глаза золотисто‑желтого цвета и длинные, крепкие когти. Ему было очень обидно думать, что через несколько дней птицы начнут разлагаться, и их придется закопать в землю.

– Ах, если бы можно было сделать из них чучела! – говорил он. – Ты не знаешь какого‑нибудь чучельника, Дятел?

– Не‑ет, – в раздумье протянул Сэм. – Впрочем, погоди, кажется, Си Ли умеет и чучела набивать. Он вроде говорил что‑то такое…

– Правда? – обрадовался Ян. – Надо будет попросить его.

– Надо позвать его сюда, – согласился Сэм. – Я сегодня постараюсь потихоньку переговорить с ним.

Бывший матрос изъявил согласие и явился к мальчикам со всеми принадлежностями, необходимыми для набивания чучел: пучком пакли из раздерганной веревки, большим клоком ваты, клубком суровых ниток, длинными штопальными иглами, полужидким мышьяковым мылом, кукурузной мукой, разной толщины проволокой, напильником, клещами, резаком для проволоки, большими ножницами, буравом и двумя готовыми деревянными подставками.

Работа закипела. Си Ли показывал свое мастерство на сове, а Ян, в точности подражая учителю, проделывал то же самое с другой птицей.

Через два дня чучела птиц были закончены. Оставалось только, когда они достаточно высохнут, снять все нитки и обрезать проволоку.

– Многих я учил набивать чучела птиц, но быстрее вас, мистер Ян, никто не мог одолеть этой премудрости, – похвалил своего помощника Си‑Ли.

Гордый этой похвалой, мальчик чувствовал себя на седьмом небе от радости.

 

Глава 19

Испытание характера

 

Переселенцы, пользуясь указаниями Калеба, соорудили себе «настоящие» индейские военные головные уборы. Из‑за невозможности достать орлиных перьев, они собирали белые лебединые, гусиные и индюшачьи, а Ян окрашивал их кончики в черный цвет. Выкрашенные в красный цвет конские волосы, лоскуты фланели от старой фуфайки и обрезки кожи служили дополнительным материалом.

Все «индейцы» получили призы за разные «ку» и «гран ку». Сэм имел несколько перьев за стрельбу, плавание и за удачные набеги «на территорию бледнолицых». Кроме того, советом племени ему были присуждены два великолепных индюшачьих пера за искусно поваленную сосну и убитую сову.

Ян тоже имел знаки отличия: несколько «ку» за то, что пробежал сто шагов в десять секунд; за то, что прошел четыре мили в час; за то, что проплыл двести ярдов в пять минут; за то, что знал названия многих диких растений, птиц и животных; за то, что хорошо рисовал; за то, что научился быстро находить следы разных животных, и, наконец, «гран ку» – за что, что застрелил сову темной ночью.

У Гая также было несколько «ку» за разные второстепенные подвиги, в том числе и за острое зрение, но ни одного «гран ку», и это сильно огорчало его. Даже старый охотник, благоволивший к мальчику, не мог, по совести, присудить ему высшую награду.

– Что больше всего индейцы ценят в воине? – спросил однажды Гай у Калеба.

– Храбрость, – ответил старик. – Для них важнее всего, чтобы воин ничего не боялся. Да это не у одних индейцев: храбрых людей везде уважают.

– Ну, так я вам докажу, что ничего не боюсь! – воскликнул Гай. – Испытайте меня.

– Хорошо, – сказал Калеб, – мы испытаем твою смелость. Вот, видишь этот камень? – продолжал он, поднимая с земли небольшой круглый булыжник со сквозной дыркой. – Ты знаешь могилу старого Гарни?

Гарии был пьяницей, погибшим от какой‑то случайности. Его похоронили на перекрестке, близ владений Рафтена. Суеверные люди утверждали, что он громко стонет по ночам. Каждый, кто услышит эти стоны, должен тут же выразить свое сочувствие, иначе ему грозит какое‑нибудь несчастье. Старый охотник напомнил мальчикам об этой легенде, да так выразительно, что она произвела на них сильное впечатление, особенно на трусливого Гая.

– Так вот, я положу этот камень на могилу Гарни, а ты как‑нибудь ночью сходи за ним и принеси его назад, – проговорил старик. – Согласен?

– Пожалуй, – протянул Гай изменившимся слегка голосом, и по его спине поползли мурашки.

– Если ты это исполнишь, то получишь «гран ку», – сказал Калеб и засобирался домой. – А чтобы ты не подменил камень, я привяжу к нему веревочку, – обернувшись, прибавил он.

Около полуночи мальчики услышали хриплый шепот:

– Эй, Гай! Вставай скорей!

– Кто там? – дрожащим голосом спросил Гай.

– Это я, Калеб. Выходи скорей. Уже половина двенадцатого. Отправляйся на могилу Гарни и принеси камень, который я положил там. Если же не найдешь сразу его могилы, то прислушайся к стону; он покажет тебе, где она. Иди же!

– Но я… я… не увижу дороги в такой темноте, – запинаясь, ответил Гай, плотнее закутываясь в одеяло.

– С твоими‑то глазами и не увидишь? Будет врать! Ступай скорей! Помни, если принесешь камень, получишь «гран ку»… Пойдем, я провожу тебя.

– Нет, я… не пойду… сейчас… очень уж темно… Я лучше обожду, когда будет… лунная ночь, – упорствовал Гай, причем его дрожащий г<