Воспроизводя храм Соломона с помощью философских камней

Карл Юнг впервые познакомился с масонством в годы своего студенчества. В Париже была масса процветающих лож, но вступить в них у него как у немца практически не было возможности. Однако в Швейцарии таких возможностей было предостаточно. Как чужак в чужой стране, Юнг естественным образом тяготел к местному масонству, дававшему ему возможность ассимилироваться в швейцарском обществе. Тогда, как и теперь, масонство предоставляло уникальные возможности заводить друзей и продвигаться по службе посредством контактов с представителями самых разных социальных, политических и религиозных кругов. В Швейцарии, как и где бы то ни было, масонские ложи были местами, где люди могли встречаться не в качестве членов своей семьи, представителей своей церкви или подданных своего государства. Движимые этическим идеализмом Просвещения, масонские ложи зачастую оказывались местами, где могли объединяться и вступать в сговор националисты, где могли излить свою злобу антипаписты, а также где могли планироваться и осуществляться филантропические проекты. Юнговс-кие проекты по госпиталям и клиникам в Базеле тоже, вне всяких сомнений, были реализованы благодаря его связям с тайным масонским братством23.
Однако у масонства была и другая сторона: его эзотерический подход к религии. За не столь уж тайными обрядами и ритуалами, званиями и степенями сквозил совершенно иной порядок. Масоны верили, что достичь духовного роста наилучшим образом можно лишь в тайном обществе, состоящем из идущих по освещенному пути и посвящающих тех, кто менее просвещен.
Когда Карл Юнг впервые столкнулся с масонством в Германии, это было движение, все еще не восстановившееся после запрета, наложенного на него в 1794 г. баварским правительством, заявившим о раскрытии в среде представителей высших кругов масонов-иллюминатов радикального республиканского заговора. Бавария установила смертную кару за вербовку в это тайное общество новых членов и большинство германских правительств последовали ее примеру. В Германии и Швейцарии масоны продолжали собираться и совершать ритуалы под личиной патриотических клубов и филантропических обществ. Не удивительно, что в годы наполеоновских войн они оказались действенными центрами по организации антифранцузского сопротивления.
Традиционно, германские масоны были расколоты на два, порой дискутирующих между собой, лагеря. Одни отстаивали в качестве организационной цели развитие у немецкого народа таких добродетелей Просвещения, как свобода, равенство и этический универсализм. Их идеологические конкуренты — фракция, в целом относившая себя к Розенкрейцерам — рассматривали себя в качестве носителей факела древней теологии, полученного первыми масонами из рук prisci theologi ("первотеологов"), от которых пошла вся мудрость24. Хотя в Германии масонство не объединялось ни с одной из сил вплоть до 1740-х годов, масонские розенкрейцеры утверждали, что они являются хранителями оккультного знания, переданного им древними розенкрейцерами, символом которых был христианский крест, увитый розами. Мудрость древних передавалась в тайне — от человека к человеку — посредством серии ступеней посвящения, званий или степеней. Великие Мастера были подлинными адептами, знатоками тайн и, как утверждают, обладали целительными способностями и вторым зрением.
Со времени своего возникновения в середине семнадцатого века масонство было связано с розенкрейцеровской мифологией, хотя и нет никаких свидетельств в пользу того, что подобное тайное общество когда-либо существовало25. Увлечение розенкрейцерством может быть прослежено вплоть до появления двух анонимных памфлетов, опубликованных в Касселе — Fama (1614; на немецком) и Confessio (1615; на латыни); а также немецкой книги иод названием Chymische Hochzeit Ghristiani Rosencreutz ("Химическая свадьба Христиана Розенкрейца"), написанной Иоганном Андрэ и вышедшей в свет в 1616 г. В обоих манифестах рассказывается история об "Отце Х.Р.К". (также известном как "Христиан Розенкрейц") — основателе древнего ордена или братства (символами которого являются красный крест и красная роза), прежде бывшего тайным, но ныне разыскивающего новых членов. Появление этих таинственных приглашений породило массу домыслов, и вскоре были созданы секретные общества-подделки, многие из которых претендовали на роль подлинных хранителей розенкрейцеровского пламени. Рождение масонства было обусловлено этой розенкрейцеровской манией.
Одна легенда, услышанная Карлом Юнгом в начале девятнадцатого века, и по сей день в большой степени является базисом тайного масонского знания; она гласит: первые масоны были каменщиками, строившими Храм Соломона в Иерусалиме. Во время строительства некоторые из них были посвящены в космические мистерии, связанные с геометрией, математикой и, как было сказано позднее, алхимией. Каждый камень, использовавшийся ими при постройке Храма, был не просто камнем, а алхимическим Философским Камнем. Это знание, в течении столетий в тайне передававшееся от масона к масону, дошло до членов средневековых гильдий, построивших великолепные соборы. Соответственно, эзотерической целью каждого из масонских братств было метафизическое воспроизведение священного Храма Соломона в рамках каждой ложи. В масонском знании Философский Камень имел множество имен. Иногда его называли Словом Божьим, а путь просветления описывался как поиск утраченного Ковчега Завета. Мы постоянно обнаруживаем бесчисленное множество выражений коллективной фантазии о совместном странствии, поиске Священного Грааля. Но прежде всего, ключом к духовному росту индивида была способность хранить тайну.
На самом деле, масонство, по всей вероятности, возникло в гильдиях каменщиков, где у мастеров действительно были некоторые тайные приемы и зашифрованное знание, которое новичкам знать не следовало. Из этих гильдий искусных ремесленников и образовались впоследствии тайные общества, транслировавшие философии, дававшие строительству моральную и мистическую интерпретацию. В конце концов, в рамках своих профессиональных гильдий эти "спекулятивные каменщики" ритуализировали процесс передачи знаний и практику хранения секретов, позволявшую мастерам опознавать "своих".
В отличие от своих собратьев на севере, швейцарские ложи не были закрыты в ходе чистки конца 1780-х и потому служили пристанищем для всех немецких масонов: как иллюминатов, так и ро-зенкрейцеровцев. Когда Карл Юнг познакомился с ними, все они, независимо от своих степеней, продолжали традиции вольных каменщиков: были передовыми поборниками гражданских добродетелей эпохи Просвещения, а также членами оккультных братств, объединенных символами розы и креста. Тайные ритуалы посвящения требовали ношения специальных шапочек и передников, декламации специальных арканных заклинаний и мастерства в эзотерическом толковании символов трансформации, извлеченных из герметизма, неоплатонизма и особенно из алхимии — оккультных философий, столь хорошо знакомых Великому Мастеру Юнгу (старшему). Даже его личный образ бога как "вечного Пространства" вызывает в памяти масонские образы внутреннего пространства в Храме Соломона. На самом деле самоидентификация с вольным каменщиком была для него настолько важна, что он даже добавил к юнговскому семейному гербу такой традиционный масонский символ как алхимическая золотая звезда. В двадцатом веке его внук нарисует эти масонские эмблемы с семейного гербового щита на потолке своей Башни в Боллингене. Другие арканные символы, знакомые его деду, он высечет на стенах и специальных монументах, обрабатывая каждый камень своими собственными руками и в весьма преклонном возрасте.

Роза, крест и мистерии

В этом пункте в нашу историю вступает Гете, не столько как видение, а скорее как посещение со стороны бога.
Между этими двумя современниками — Карлом Густавом Юнгом и Иоганном Вольфгангом фон Гете — было много общего. Гете также был вольным каменщиком, но в отличие от Юнга, он недолго оставался пылким приверженцем этого покрытого тайной братства.
Говорится, что в 1780 г. в Веймаре Гете обратился с просьбой о принятий его в ложу Амалии. К 1782 г. он уже дорос до степени Мастера, а в феврале 1783 г. оказался во внутреннем круге — среди самых высокопоставленных иллюминатов. Освоив все секретные приемы, масонские мифы об истоках, алхимические метафоры о личной трансформации и росте, а также последовательность оккультных символов, соответствующих каждой ступени (таких как шкатулка с находящейся на ней печатью Соломона или образ Ковчега Завета) он выразил неудовлетворенность, а точнее досаду от того, что оказался столь наивным, чтобы поверить в то, что какая-то великая тайна могла быть открыта, ему лишь за то, что он достиг этого внутреннего круга. Через несколько недель после последнего посещения этого круга, Гете сказал своему другу: "Они говорят, что лучше всего можно узнать человека за игрой, и вот я достиг Ковчега Завета, и мне нечего больше добавить. Для мудрого все вещи мудры, для глупого - глупы26.
Впоследствии Гете примешал порции полученных им у масонов арканных знаний и символизма в своего "Фауста", но прямым следствием его игры с "братией" были два. других литературных произведения. Первым из них была масонская комедия Der Gross-Cophta, написанная им в 1790 г. Протагонист этой пьесы, юный рыцарь, вступает в особое братство, утверждающее, что оно служит лишь наиболее духовным и самым благородным целям. И в самом деле, это альтруистическое братство верит, что его делом является спасе-ние введенного в заблуждение человечества. Однако юный рыцарь вскоре осознает, что он был обманут и что у братства имеются значительно более приземленные и меркантильные мотивы. Исполненный миссионерского рвения уберечь души близких ему людей от разрушения, он задумывается над тем, что делать с его растраченным впустую идеализмом. Умудренный опытом, юный рыцарь осознает: "Счастлив тот, кто по-прежнему в состоянии найти себе жену или друга, которых он может непосредственно одарить тем, что ранее предназначалось для всего рода человеческого"27.
Гетевское освобождение от иллюзий по поводу своего вовлечения в масонство открыто выражено в ранящей слух мудрости юного рыцаря. Однако его гуманистический идеализм и прежние упования на настоящий Священный Орден Розы и Креста, способный объединить род людской в одно духовное братство, проявляются во втором произведении (так никогда и не завершенном), озаглавленном Die Geheimnisse ("Мистерии")28. Оба Юнга — и дед и внук — приняли его глубоко к сердцу.
Действие, как и во всех инициациях, начинается с поиска. Некий Брат Маркус, путешествующий по горам во время страстной недели, ищет приюта, на ночь в незнакомом монастыре. Как только солнце исчезает за верхушками гор, внезапно начинают звонить монастырские колокола, придающие ему надежду и утешение. Приблизившись к воротам, он видит христианский крест. Внезапно он осознает, что это не обычное распятие, а нечто весьма примечательное и никогда прежде им не виденное: крест, туго обвитый розами. "Кто обвил розами этот крест?" — недоумевает он. Ворота башни открываются и Брата Маркуса приветствует и приглашает вовнутрь мудрый старец, чья открытость, невинность и жестикуляция делают его похожим на человека из иного мира. Вскоре Брата Маркуса приглашают в общество седовласых рыцарей, которые хоть и слишком стары для приключений, но тем не менее исполнены гордости как люди, прожившие свою жизнь сполна. Они решили провести остаток своих дней в мирном созерцании; они также не принимают в свое братство тех, кто еще "молод и чье сердце привело к отречению от мира слишком рано".
Но не все ладно в их монастыре. Его основатель и мастер, Брат Хуманус, сообщил собратьям, что вскоре покинет их. Брат Маркус слышит дивные рассказы о детстве Хумануса, наполненном такими чудесами как, например, высечение ручья из сухого камня после удара по нему мечом. Он очарован мудростью Хумануса ("Он святой, он мудрец, он наилучший из людей, которых мне приводилось лицезреть"), однако, слышит, как тот рассказывает нечто непостижимое:
Von der Gewalt, die all Wesen bindet, Befreit der Mensch sich, der sich ueberwindet
От той силы, что связывает все существа Освобождает себя тот, кто превозмогает, себя.
Брата Маркуса ведут в большой зал и показывают то, что редко можно увидеть: похожую на часовню ритуальную комнату с тринадцатью сиденьями вдоль стен — одно для мастера ордена и двенадцать для рыцарей. Позади сиденья каждого из рыцарей висит уникальный герб с незнакомыми символами далеких земель. Брат Маркус видит, что сиденья расположены вокруг креста с обвитыми около него ветвями розы. По комнате также разложены мечи, копья и другие виды оружия. Это священное место, но совершенно непохожее ни на одну из когда-либо виденных им часовен29.
Той же ночью Брат Маркус всматривается в окно и видит "странный свет, блуждающий по саду". Затем его изумляет вид одетых в белое и держащихся поодаль друг от друга трех молодых людей с факелами. Кто они? Этого мы не узнаем никогда, ибо как раз в этом месте гетевский фрагмент преждевременно обрывается.
Гете решил опубликовать его именно в таком виде, однако в ответ на появившиеся 9-го апреля 1816 г. во влиятельной газете Morgan-blatt вопросы, он напечатал описание того, как должны были бы закончиться Die Geheimnisse. Двенадцать рыцарей должны были представлять различные религии и национальности, и каждому из них предстояло рассказать историю о замечательной жизни Хума-нуса. Взятые вместе, эти истории должны были охватить весь спектр человеческого религиозного опыта, единство которого символизирует этот Орден Розы и Креста. Гете сообщил, что поэма должна была завершиться, пришедшейся на Пасху, смертью Хумануса, заменить которого предстояло Брату Маркусу — естественно, в качестве великого мастера ордена.
Ровно сто лет спустя, после того как Die Geheimnisse появились в печати, Карл Густав Юнг (младший) стоял перед эпохальным собранием своих последователей в Цюрихе и держал вдохновенную речь, практически полностью посвященную духовным предметам, таким как самообожествление, преодоление, беспокойство мертвых и эта поэма(30). Делал он это по случаю основания Психологического Клуба, базирующегося на новых психологических теориях, которыеон создал благодаря прозрениям, полученным им в собственных видениях и в ходе встреч со своим духовным мастером Филемоном.
Для того, чтобы описать, как он представлял себе их коллективную цель, Юнг вызвал в памяти своих слушателей образы рыцарей Грааля из вагнеровского "Парсифаля" и розенкрейцеровского братства из этой фрагментарной фантазии Гете. Юнг сплачивал Психологический Клуб вокруг этих древних германских мотивов священных рыцарских орденов, занятых поисками оккультного знания, целительных способностей и, прежде всего, духовного освобождения. Упоминая эту поэму и пробуждая дух Гете, Юнг также отдавал дань почтения своим предкам, своей укорененной в них душе. Я говорю об этом в нескольких смыслах: это было почтение к мертвым как таковым, к его собственным предкам, а также к прародителям его Отчизны — духам, прошедшим теми же путями в поисках того же самого Грааля. Далее, вполне вероятно то, что державший эту инаугурационную речь Карл Густав Юнга (младший)действительно верил в то, что его дед, Карл Густав Юнг (старший), был внебрачным сыном великого Гете. Для представителя эпохи и культуры, одержимых идеями о том, что на индивида определяющее воздействие оказывают наследственность и расовая принадлежность, возможность считать Гете своим прадедом была могущественной фантазией.
Однако ближе к концу своей жизни Юнг видоизменил историю. Теперь он стал не просто кровным родственником величайшего гения, рожденного германским народом (Volk). Он был уверен, что является вечным возвращением, ававтарой, пришельцем с того света. Карл Юнг верил, что он в буквальном смысле является реинкарнацией Иоганна Вольфганга фон Гете.

Атавизмы и иллюминаты

Семейная басня, которую все, включая порой и самого Карла Юнга (младшего), с удивленной улыбкой пропускают мимо ушей, живет в традиции всех мифов об эротическом союзе смертных женщин с богами. Многие люди, как из семьи Юнга, так и со стороны, могут при некоторых обстоятельствах украдкой рассказать эту историю, наслаждаясь своим участием в жизни знаменитости посредством распространения слухов о том, что якобы мать профессора, доктора Карла Юнга имела, как говорят немцы, "залет на стороне",то есть внебрачную связь с Гете, приведшую к рождению Карла, и т.д. Правда это или нет, но Карл Юнг (младший) любил рассказывать этот анекдот в течение всей своей жизни. Происхождение этой басни неизвестно, но есть все основания подозревать, что она существовала еще при жизни Карла Юнга (старшего). Его внук говорил, что впервые услышал эту историю от посторонних еще будучи школьником, что должно быть только усилило в его глазах вероятность того, что это нечто большее, нежели легковесная семейная басня.
Карла Юнга (младшего) изумляло сходство между его дедом и Гете. Оба были витальными, энергичными, продуктивными личностями, доминировавшими над другими людьми и интеллектуально и психологически. Оба были как учеными, так и поэтами, находившимися в юности под влиянием пиетизма и разочаровавшимися в нем в зрелые годы. Оба были немцами и масонами-иллюминатами, и, что самое главное, до конца остались подлинными романтиками. Оба казались большими, чем жизнь, более похожими на силы природы, чем на людей.
Карл Юнг (младший) знал, что он унаследовал многие особенности темперамента своего деда (и, соответственно, Гете). Согласно его собственному признанию, будучи юношей, он постоянно соразмерял себя с легендой своего деда, а отнюдь не с живым примером своего отца.
На семинаре, который он проводил в 1925 г. в Цюрихе, Карл Юнг выразил уверенность в существовании "одержимости предками", т.е. в том, что при известных обстоятельствах в жизни определенного человека могут активизироваться некоторые наследственные структуры, позволяющие духу его предка, "управлять" действиями этого человека. Юнг привел в качестве примера случай "гипотетического нормального человека", внешне никогда, не проявлявшего способности к лидерству, но в котором, после того, как он оказался у власти, пробудилась "наследственная структура" лидера из семейного прошлого(31). Эти наследственные структуры были созвучны с находившимися к тому времени уже на грани вымирания биологическими теориями девятнадцатого века и не имели ничего общего с генетикой. Юнг также использовал это понятие в спиритуалистическом смысле. Не очень сложно представить его фантазирующим о своем деде, а возможно и о Гете, в подобных терминах. В течение первых шестидесяти лет юнговской жизни биология и спиритуализм были у него смешаны так, что нам это даже трудно (и даже неприятно) себе представить. Таким образом Юнг-ученый несомненно нашел опору в выживших в рамках немецкой биологии ламаркиан-ских тенденциях, сохранявших открытой возможность того, что унаследованные им личностные черты его прадеда — эти сверкающие лучи гетевского гения — струились и от его собственной личности.
Но Юнгу-ученому суждено было навеки остаться всего лишь своей "личностью номер один", своим дневным аспектом, своим компромиссом со скептическим миром, настаивающим на устранении из жизни магии, т.е. требовавшем подвига, столь же неосуществимого для ночного аспекта юнговской личности, как и желание убрать звезды с вечернего неба. Его вера в реинкарнацию — один из проигрышей мелодии вечного возвращения, звучавшей повсюду в его внутренней и внешней жизни.
Юнг почувствовал особое родство с Гете в пятнадцатилетнем возрасте, после первого из своих многих прочтений "Фауста". "Он полился в мою душу как чудодейственный бальзам", — рассказывал он (32). Фауст — ученый специалист, получивший множество докторских степеней, но "не ставший более мудрым, чем прежде" — это искатель истины, жертвующий интеллектуальным миром, чтобы заняться магическим вызыванием духов для достижения оккультной мудрости. Юнг считал, что гетевский "Фауст" является новым заветом, плодом откровения, вкладом в мировой религиозный опыт и новым священным текстом. В 1932 г. он написал в письме, что "Фауст" — это самая недавняя опора в перекинутом через топи мировой истории духовном мосту, начинающемся с эпоса о Гильгамеше, "И Цзин", Упанишад, "Дао-де-Цзин", фрагментов Гераклита и продолжающемся в Евангелии от Иоанна, посланиях апостола Павла, сочинениях Мейстера Экхарта и Данте"33. В его глазах Гете стал "пророком", особенно по части подтверждения автономной реальности "зла" и "мистической роли, играемой последним в избавлении человека от тьмы и страдания"34.
Публичное выражение позиции Юнга по вопросу о реинкарнации, которое можно найти в MDR в главе "Жизнь после смерти", состоит в том, что "он сохраняет свой разум свободным и открытым" и не "собирается принимать какую-то определенную точку зрения", но в то же время некоторые таинственные страницы посвящены "намекам" на его прежние жизни. И правда, в одном месте Юнг говорит: "Однако в последнее время у меня были сны, которые, как мне кажется, описывали процесс реинкарнации одного моего покойного приятеля". После замечания о том, что ему "никогда не приходилось слышать о каких-нибудь похожих снах у других" и что у него "нет возможности сравнивать", Юнг отказывается углубляться в данную проблему. Однако он признается: "после этих снов я стал иначе относиться к проблеме реинкарнации"35. Но из архивных материалов нам известна его приватная точка зрения, согласно которой его сны подтверждали, что в своей предущей инкарнации он был Гете36.
"У меня нет ответа на вопрос о том, является ли карма, по которой я живу, результатом моих прошлых жизней, или скорее саккумулированным во мне наследием моих предков", — признается Юнг в MDR. "Являюсь ли я комбинацией жизней этих предков и воплощаю ли я эти жизни вновь? Жил ли я в прошлом как отдельная личность и достиг ли я в той жизни достаточного прогресса для того, чтобы пытаться найти решение. Я не знаю"37.
Но ведь реинкарнация подразумевает множественность существований, и в своих метафизических поисках основ Юнг не остановился на Гете. Отвечая на вопросы о своих прошлых жизнях, Юнг иногда заявлял, что он был Мейстером Экхартом38, родившимся в Эрфурте в 1260 г. и считающемся одним из наиболее философичных и оригинальных христианских мистиков. Экхарт (как и Юнг) пользовался средствами поэтической выразительности и парадоксами при изложении смысла своих представлений о Боге, которые можно смело истолковывать как пантеизм. В 1329 г. Папа Иоанн XXII запретил часть его сочинений, признав их еретическими.
От того, что рядом с Гете оказывается Экхарт, еще более актуальной становится проблема юнговской внутренней Отчизны. Тот факт, что Юнг верил в бессмертие души, в жизнь после смерти или даже в реинкарнацию, для его читателей или для тех, кто читал написанное в MDR между строк, откровением не является. Как настаивал сам Юнг, вера в подобные вещи всегда глубоко субъективна и чрезвычайно личностна, и потому-то его спекуляции по поводу собственных прежних жизней будут оставаться столь разоблачительными и трудными для восприятия до тех пор, пока мы не поймем те миры, в которых он жил, т.е. его внутреннюю и внешнюю отчизны.
Наибольшую важность представляет этнический паттерн его инкарнаций. Это его собственные логические рефлексии, идущие от его культуры и потому весьма прочные, не подлежащие обсуждению и расистские: Юнг является совершеннейшим результатом эволюции его предков, чье наследие сфокусировалось в нем. И это всегда германский Гений, гений его народа (Volk).

1 Относительно истоков Филемона в гностическом и митраическом символизме см.: Richard Noll, "Jung the Leontocephalus", Spring 53 (1993): 38-39.
2 Относительно Филемона см. главу "Встреча с бессознательным" в MDR.
Все цитаты приводятся здесь по английскому переводу MDR.
3 Ibid., 232.
4 [bid., 35
5 Ibid., 233. Русский перевод дан по книге: К.Г.Юнг,"Воспоминания, сновидения, размышления" — пер. И.Булкиной. — Киев, AirLand, 1994. — С.231.
6 Свидетельства очевидцев о Вартбургском фестивале 1817 года можно найти в: Heinrich Ferdinand Massmaun, Kurze und Wahrhaftige Besch-reibung des grossen Burschenfestes аи/ der Wartburg bei Eisenach (n.p., 1817) и в Beschreibung des Festes аи f der Wartburg, Ein Sendschreiben an die gutgesinnten (n.p. 181. По поводу контекстуализации см.: George Mosse, The Nationalization of Masses: Political Symbolism and Mass Movements in Germany from the Napoleonic Wars through the Third Reich (Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1975), так же как и специальные сборники статей о Вартбургском фестивале в: Klaus Malettke, ed., Darstellungen und Quellen zur Geschichte der deutschen Einheitsbewegung im neunzehnten und zwanzigsten Jahrhundert, vol. 14, 17'5 Jahre Wartburgfest 18. Oktober 1992. Studien zur politischen Bede-utung und гит Zeithintergrund der Wartburgfeier (Heidelberg, 1992).
7 Относительно студенческих обществ см.: Joachim Bauer, "Studentische Verbindungen zwischen Revolution und Restauration. Von den Landsman-nschaften zur Burschenschaft", in Friedrich Stark, ed., Evolution des Ge-istes: Jena um 1800. Natur und Kunst, Philosophic und Wissenschaft im Spannungsfeld der Geschichte (Stuttgart: Kelin-Gotta, 1994).
8 Heinrich Heine, Religion and Philosophy in Germany: A Fragment, trans. John Snodgrass (London: Trubner, 1882).
9 Этот рисунок пейзажиста из Гейдельберга Эрнста Фриса находится в частной коллекции. Его репродукция имеется в: Huldrych M. Koelbiug, "Die Berufung Karl Gustav Jungs (1794-1864) nach Basel und ihre Vor-geschichte", Gesnerus ЗА (1977): 321.
10 Данное замечание Шоенбрюма и те, которые будут приведены ниже, взяты из: Friederich Rintelen, "Zur Personlinchkeit Karl Gustav Jungs", Gesnerus 39 (1982): 237.
11 Относительно Арндта см.: Alfred Pundt, Arndt and the Nationalist Awa-
kening in Germany (New York: Columbia University Press, 1935).
12 Карл Юнг (младший) упоминает о документе о крещении и черно-крас-
но-золотой ленте своего деда в письме к Хёльдриху Кёблингу, датированном 27 октября 1954 г. См.: Koelbing, "Die Berufung Karl Gustav Jungs", 328.
13 Сокращенное издание подборки из дневников Карла Густава Юнга (стар-
шего) было опубликовано его сыном Эрнстом Юнгом {Aus dern Tagebti-chern meines Vaters [Basel, 1910]). Там в обильно представлены упоминания о ранней жизни Карла, в то время как история его религиозного обращения и политической деятельности является неполной. Этот дневник содержит упоминания о Боге почти на каждой странице (что совсем не характерно для пиетистов), хотя Карл Юнг отнюдь не производит впечатление особо благочестивого или интроспективного человека. Как подытоживает Фридрих Ринтелен, "он был слишком сосредоточенным на себе, слишком экстравертированным" ("Karl Gustav Jungs", 241).
14 Моими знаниями об этом сложном религиозном движении я обязан сле-
дующим авторам: Gerhard Kaiser, Pietismus und Patriotismus im Lite-rarischen Deutschland: Bin Beitrag zum Problem der Saekularisation (Wiesbaden: Franz Steiner Verlag, 1961), откуда я взял название главы "Das inhere Vaterland" ("Внутренняя отчизна"); Koppel Pinson, Pietism as a Factor in the Rise of German Nationalism (New York: Columbia University Press, 1934). Полезную сводку молено найти также и в: Liah Greenfeld, Nationalism: Five Roads to Modernity (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1993), 314-22. Согласно Гринфельд, германское романтическое движение является "непосредственным наследником пиетизма, секуляризировавшим основные пиетистские понятия" (322).
15 Относительно психологических техник интроверсии или интроспекции в пиетистской практике см.: Kaiser, Pietismus, 11, 47; Pinson, Pietism, 57, где цитируется Monologen Шлейермахера: "Всегда, когда я обращаю взор на свою глубочайшую самость, я сразу же оказываюсь в сфере вечности. Я созерцаю деяние духа, которое никто не в состоянии изменить и никакое время не в состоянии разрушить, но которое само создает как мир, так и время".
16 Pinson, Pietism, 52.
17 Nicholas Boyle, Goethe: The Poet and the Age, vol. 1, The Poetry of Desire
(Oxford: Oxford University Press, 1991),'12-13.
18 CM. Kaiser, Pietismus, 47-50; а также: Jost Hermand, Old Dreams of a New Reich: Volkish Utopias and National Socialism, trans. Paul Levesque (Bloomington: Indiana University Press, 1992), 7, первоначально опубл. как Der alte Traum von neuen Reich: Vdlkische Utopien mid National-sozialismus (Frankfurt am Main: Athenaeum, 198.
19 Цит. по: Pundt, Arndt, 166.
20 Полный список книг из юнговской библиотеки, доживших с ним до самого конца его жизни (некоторые из них, несомненно, с течением времени исчезли) см. в: C.G.Jung Bibliothek: Katalog (Kusnacht-Zurich, 1967).
21 Имеется хорошо иллюстрированный вводный рассказ об этом человеке
и его научной карьере: Douglas Botting, Humboldt and the Cosmos (New York: Harper and Row, 1973).
22 "Ih bin kein Deutscher meht". Цит. по: Rintelen, "Karl Gustav Jungs", 240.
23 Краткой, но весьма информативной историей масонства в Швейцарии, опубликованной еще при жизни Карла Юнга (старшего), является: Carl Ludwig von Haller, Freymaurerey und ihr Einfluss in der Schweitz (Schaf-fhausen: Hurter'sche Buchhandlung, 1840).
24 Фантазия о первотеологах (prisci theologi) является существенным эле-
ментом во всех современных формах оккультизма. О причинах воскрешения этой идеи в эпоху Ренессанса см.: D.P.Walker, The. Ancient Theology: Studies in Christian Platonism from the Fifteenth to the Eighteenth Century (London: Duckworth, 1972).
25 Лучшей работой о розенкрейцерстве по-прежнему остается: Frances Yates, The Rosicrudan Enlightement (London: Routledge and Keg an Paul, 1972).
26 Цит. по: Boyle, Goethe: The Poet and the Age, 1:274.
27 Там же.
28 Я цитирую Die Geheimnisse: Ein Fragment (1816) no J.W. von Goethe,
Goethes Werke, vol. 2, Gedichte und Epen, 7th ed., с текстуальным критицизмом и примечаниями Эриха Транца (Hamburg: Christian Weger Verlag, 1965), 271-81. Переводы мои собственные. Данная поэма была инспирированием, предназначенным для оккультистских организаций немецких тайных народнических обществ.
29 Обстановка розенкрейцеровской ритуальной комнаты или часовни была
воссоздана в швейцарском культовом месте, где в октябре 1994 г. были найдены мертвыми члены Солнечного Храма Люка Жоре. См. об этом: Tom Post, "Suicide Cult", Newsweek, international edition, Oct. 17, 1994. О сходстве в символике и психологической динамике между этой группой и юнговским внутренним кругом последователей см.: Richard Noll, "The Rose, the Cross, and the Analyst", The Neiv York Times, Oct. 15, 1994, A19.
30 Полный текст см. в: /С, 250-254.
31 C.G.Jung, Analytical Psychology: Notes of the Seminar Given in 1925, ed. William McGuire (Princeton: Princeton University Press, 1989), 37, 82.
32 "Es stroemte wie ein Wunderbalsam in meine Seele", MDR, 60.
33 Письмо к Максу Райхнеру от 28 февраля 1932 г., JL 1:89. 3AMDR, 60.
35 MDR, 319 (русск. перев. - С.315).
36 Рукописи неопубликованных интервью Аниэлы Яффе с Юнгом, находя-
щиеся архивах боллингеского фонда в библиотеке Конгресса в Вашингтоне (округ Колумбия), но прямое цитирование из них запрещено.
37 MDR, 317.
38 Это утверждение было сделано в ряде интервью в JBA.

Вызывая духов

За месяц до своего двадцатилетия и, соответственно, ровно через два года после официального зачисления в медицинскую школу, Карл Юнг (младший) начал свой первый официальный диалог с мертвыми. В июне 1895 г. он и группа его родственниц (точно как на шабаше ведьм) тайно собрались для того, чтобы контактировать с духовным миром. К этому моменту Юнг уже обрел те черты, которые характеризовали его в течении большей части его последующей жизни: командирскую стать и бросающуюся в глаза тяжеловесность. Его волосы были пострижены в прусском стиле: по-военному коротко. Несмотря на свою юность и неуверенность в себе, большинству людей он казался непреклонным и отчасти даже заносчивым. Те, кто знали его получше, понимали, что за его суровыми, порой пренебрежительными высказываниями о людях и событиях, а также за. его достаточно вольными замечаниями (в особенности в сторону женщин и относительно них) скрывается чувствительный мальчик, играющий в мужчину. Девушек очаровывал его рост и широкие плечи, его пронзительный интеллект и восхитительное остроумие, а также его перспективность в качестве мужчины и супруга. А женщины, которые были немного постарше этого вундеркинда, любовались этим и не только этим, ибо они ощущали его тонкую эмоциональную чувствительность, ту его специфическую притягательность (почти что ауру), которая ставила его особняком в ряду прочих мужчин. В свою очередь, Юнг и сам чувствовал себя комфортабельнее в обществе женщин, а не мужчин, и начиная с этого важного месяца он еще не раз оказывался в роли руководителя группы женщин, многие из которых перед ним преклонялись.
Хотя в своих опубликованных работах Юнг, порой даже наперекор самому себе, опустил многие детали этих юношеских встреч, его опыт, связанный со спиритизмом, имел для его позднейшего мировоззрения и психотерапевтических техник куда большее значение, чем то, о чем он хотел бы сообщить людям, не входившим в его внутренний круг1. Во время Первой мировой войны (когда Юнг развивал основные понятия своих психологических теорий) происходило возрождение популярности спиритизма, но для многих, а особенно из академических и профессиональных медицинских кругов, он все еще был запятнан своей историей, переполненной случаями мошенничества и скандалами. Тем не менее, публичные высказывания Юнга по данной теме всегда имели надежное защитное прикрытие в виде психиатрического и философского жаргона. Впоследствии он, конечно, мог утверждать, что его собственные теории сформировались под влиянием философий Канта, Шопенгауэра и Вильяма Джемса или же психиатрических теорий Пьера Жане, Теодора Флурнуа или Зигмунда Фрейда, однако то были лишь интеллектуальные маски для того невыразимого, паранормального феномена, который он непосредственно и зримо ощутил на себе сам.
Юнговские ранние столкновения с миром духов принесли свои плоды в ходе его позднейшей психиатрической карьеры (особенно после его окончательного разрыва с Фрейдом в январе 1913 г.), но влияние спиритизма на его раннюю мысль заметно уже в лекциях, прочитанных им для содружества студентов-медиков под названием "Зофингия", к которому в свои студенческие годы принадлежал еще его отец. Как отметил известный историк психиатрии Генри Элленбергер, "зародышевая клетка аналитической психологии Юнга может быть обнаружена в его дискуссиях с членами студенческой ассоциации 'Зофингия' и в его экспериментах со своей юной кузиной-медиумом Хелен Прейсверк"2. Следовательно, события 1895 г. означают открытие дверей, которыеполностью уже никогда больше не закрывались, приглашение, адресованное к бесчисленному множеству бесплотных голосов и ясновидящих существ, с которыми Юнгу предстояло консультироваться (а также учить других делать это) до конца своих дней. Спиритические техники визуального транса не только вели Юнга к его почившим предкам, но также и к духам и богам Земли Мертвых, которые под разными псевдонимами, сочиненными на психологическом жаргоне, оставались его напарниками в странствиях по жизненным тропам. Юнг никогда не терял свою, выражаясь словами Вильяма Джемса, "волю к вере", и это привлекает к нему последователей даже в наши дни.
Но июнь 1895 г. изменил юнговскую судьбу и в ином плане. Он принес ему первые сладостные и горькие ощущения вожделения и любви. А вскоре также и смерти. Юнг пригласил четырех своих родственниц для участия в эксперименте в свой дом, находящийся за пределами Базеля, где его отец был пастором. В то время когда заговорщики собрались для проведения своего первого сеанса спиритизма, Его Преподобие Пауль Юнг лежал в постели смертельно больной — точно как король Амфортас из вагнеровского "Парси-фаля". Осенью ему суждено было в последний раз лечь туда самостоятельно. Но в отличие от Амфортаса, Пауль Юнг так и не дождался исцеляющего прикосновения со стороны рыцаря-спасителя и 28 января 1896 г. он испустил последний вздох. Шестью месяцами раньше, также после продолжительной болезни, смерть настигла Рудольфа Прейсверка — старшего брата и покровителя матери Карла Юнга. Дядя Рудольф был отцом двух юных участниц сеансов. Мучительные смерти Рудольфа Прейсверка и Пауля Юнга были приметами, предвещавшими разрушение тонкого барьера, отделяющего живых от мертвых.
Возможно именно надвигающиеся кончины Рудольфа Прейсверка и Пауля Юнга побудили группу заняться экспериментами со спиритизмом, или же эту функцию выполнило происшествие с вертящимся столом, вызвавшее любопытство у группы людей, и до того веривших в бессмертие души и в мир духов, а затем просто получивших тому прямое подтверждение. Ясно одно — члены этой конкретной группы к тому времени вполне созрели для подобных экспериментов, а Юнг жаждал показать им, как это делается.
К девятнадцати годам, как утверждает Юнг в MDR, он уже пережил серьезную диссоциацию собственного чувства "самости", зная (или догадываясь) при этом, что помимо его повседневной наличной "самости" или "личности номер один", внутри него находится более глубокая, старшая по возрасту, можно сказать даже более древняя, личность. Эта более мудрая и зрелая "личность номер два" была неким образом связана с его предками, с мертвыми и с духовными та