Глава двенадцатая. Шестое чувство ирландцев.

 

Жизнь в Дублине течет, как полноводная река, вольготно, степенно, без рывков и лишних движений, как бы мимоходом преодолевая преграды и просто не замечая неприятности. Ирландцы всегда находят время, чтобы поговорить и выговориться, погулять и разгуляться, вволю посидеть за столом. Посреди тротуара маячат группы женщин, вдумчиво перемывающих косточки проблемам дня, ближним соседям и далеким знакомым. На строительной площадке в обеденный перерыв жуют бутерброды рабочие, перемигиваясь с проходящими мимо девушками. У здания парламента выплывают из машин самодовольные народные избранники, а в парках прогуливают своих питомцев любители собак. Из пабов доносится шум разговоров и песен. Над входами в кино и театры заигрывают с прохожими огни вывесок и рекламы.

Самый известный и старейший столичный театр "Эбби-сиатр" расположен на одной из центральных улиц Эбби–стрит (улица Аббатства), передавшей ему свое название. До его рождения в Ирландии не ставили пьес на гэльском языке. Да их и не было, хотя история ирландской драматургии уходит в глубь пятнадцати столетий. Но в колониальные времена и много позднее пьесы сочиняли в расчете на английскую публику и только на английском языке. Труппа и репертуар "Эбби-сиатр" сложились в конце XIX века на волне патриотического движения, стремившегося возродить национальную литературу и драматургию. "Вернуться к народу!" – звал один из его основателей Уильям Батлер Йитс, знаменитый ирландский поэт, писатель и драматург, удостоенный Нобелевской премии в 1925 году.

Одной из первых постановок нового театра стала пьеса Дугласа Хайда (в 1938 году он был избран президентом Ирландии) "Витье веревки" на гэльском языке. В ней не было аккуратных коттеджей, обсаженных кустами роз, как рисовали прежде жизнь ирландских крестьян. На дублинскую сцену вышли обыкновенные люди, и прозвучала простонародная речь, зрители увидели закопченный очаг, бедную утварь и лохмотья, заменявшие одежду. В беспросветной нужде рождались и погибали мечты, но народ не отчаивался, а молодые брали в руки оружие. "Они показывали реальных людей в реальных условиях", – писал об ирландском театре Бернард Шоу.

"Эбби-сиатр" сразу же полюбился зрителям. Они высоко оценили социальную направленность пьес, их новое звучание, а в годы английского правления это уже пахло крамолой. Полиция навещала театр с завидным постоянством, и актеры зачастую проводили больше времени на допросах, чем на репетициях, срывались постановки. Тем временем в Ирландии ширилось и крепло движение за национальную независимость, и новый театр, несмотря на пристальное внимание полиции, с головой окунулся в пропаганду идей борьбы против колониального гнета.

На его сцене появились патриотические пьесы "Кэтрин О'Хулихон" Уильяма Б. Йитса, "У ворот тюрьмы" Изабеллы Августы Грегори, автора двадцати трех одноактных трагедий и комедий, "Революционер" Теренса Максвини, "Когда приходит рассвет" Томаса Макдона. Революционный заряд ирландской драматургии тех лет ощущался далеко за пределами страны. Пьеса леди Грегори "Встает луна" пользовалась большим успехом в молодой советской России.

Многие ирландские патриоты – участники уличных сражений с англичанами в дни "красной пасхи" признавались, что получили боевое крещение в стенах "Эбби-сиатр". Театр вооружил их революционными идеями, а революция велела поднять оружие против врагов. Творческая интеллигенция не осталась в стороне от схватки. Шон О'Кейси помогал Джеймсу Коннолли организовать "Армию ирландских граждан", слившуюся с ИРА. Поэты Патрик Пирс и Джозеф Планкетт были расстреляны как руководители восстания 1916 года. Теренс Максвини, избранный мэром Корка, погиб в 1920 году на семьдесят четвертый день голодовки в английской тюрьме, куда он был брошен за связи с ИРА. Брендан Бихан не раз подвергался тюремному заключению за поддержку подпольной армии.

Тесная связь деятелей искусства и литературы с патриотическим движением – давняя традиция ирландской жизни. Она получила официальное признание, когда в 1969 году был принят закон, освободивший от налогов на доходы художников, писателей, скульпторов и композиторов. Не был обойден вниманием и "Эбби-сиатр", который еще с 1924 года, первым в англоязычных странах, стал получать финансовую помощь от правительства. Для руководства театром в Дублине учреждено Национальное театральное общество.

За годы своего существования "Эбби-сиатр" сыграл выдающуюся роль в становлении и развитии самобытного театрального искусства. Основное внимание он уделяет ирландской тематике и работам национальных авторов, следуя традициям, которые были заложены его основателями. Театр стимулировал развитие ирландской драматургии, пробудив интерес к искусству театра. Под его влиянием возникли провинциальные труппы и масса самодеятельных драматических коллективов по всей стране.

На сцене театра были поставлены сотни оригинальных пьес, многие из которых получили международное признание, увидев огни рампы в городах Европы и США, Канады и Австралии. Среди них "В тени стрелка" Шона О'Кейси и "Заложник" Брендана Бихана. Специально для "Эбби-сиатр" Бернард Шоу написал "Другой остров Джона Булля". Наибольшей популярностью пользуются произведения Шона О'Кейси, рассказывающие о борьбе ирландцев за свободу. Пьеса "Плуг и звезды" побила все рекорды в ирландском театре, пройдя через сотни постановок и вызвав в ранние годы потасовки в зрительном зале, в которых доводилось участвовать и актерам.

По традиции театр избегает ставить сенсационные спектакли, имеющие шумный успех в лондонском Вестэнде или на Бродвее в Нью-Йорке. Наряду с произведениями национальных драматургов идут пьесы Шекспира и Шеридана, Уайльда и Мольера. В репертуаре есть и русские авторы, исключительно популярные также в любительских коллективах. "Женитьбу" Гоголя я смотрел на крайнем юго-западе Ирландии в небольшом рыбацком поселке Бэнтри, а чеховского "Дядю Ваню" – в одном из районов Дублина возле портовых доков. Многое показалось смешным, совсем не к месту, но энтузиазм исполнителей был столь велик, что недостатки тут же забывались.

"Эбби-сиатр" поставил "Шторм" Билль-Белоцерковского, "Предложение", "Вишневый сад" и "Чайку" Чехова. В книгах об этом театре подчеркивается его связь с русскими театральными традициями по духу и манере игры. "Не случайно идея создания национального театра возникла примерно в одно и то же время в Ирландии и России", – писал критик Майкл О'Хода в статье "Эбби-сиатр" тогда и сейчас". Старожилы "Эбби-сиатр" говорят, что в нем всегда жили традиции, которые отстаивал Станиславский. Когда в 1968 году в Дублин приехала Мария Кнебель помочь в постановке "Вишневого сада", она нашла много общего в стиле игры МХАТа и ирландского театра.

– Наш театр старается шагать в ногу со временем, репертуар регулярно обновляется и включает пьесы молодых авторов, – рассказывала мне Лейла Дулан, художественный руководитель "Эбби-сиатр". – Мы обязаны показывать современность: безработицу, события в Северной Ирландии, короче говоря, все, что волнует ирландцев сегодня. Мы живем с этими проблемами, а если притворяемся, что их нет, наше искусство отрывается от жизни, становится нереальным и никому не нужным. Мы должны поддерживать постоянный контакт с нашим зрителем, дышать с ним одним воздухом и говорить с ним на одном языке. Нам вместе предстоит разобраться в том, что происходит вокруг нас, и попытаться найти правильное решение. Иначе теряет смысл наше существование.

Национальному театру Ирландии с его неиссякаемой энергией мало одной сцены, и небольшой зал театра "Пикок" (в том же здании, но с бокового входа) используется для экспериментальных постановок и миниатюр. Много путешествует передвижная труппа "Янг Эбби", созданная группой молодых актеров. Для показа в школах подготовлена программа "История мирового театра", а по выходным дням в Клубе молодого актера собираются школьники, чтобы примерить роли и костюмы. Труппа "Эбби-сиатр" регулярно выезжает в гастрольные поездки по Ирландии и довольно часто бывает за границей – в Англии, США, Австрии, Нидерландах, Финляндии и других странах.

Весной администрация столичных театров при поддержке Бюро по развитию иностранного туризма проводит фестивали, в которых вместе с национальными труппами принимают участие зарубежные коллективы. С 1957 года, когда был организован первый театральный фестиваль в Дублине, поставлены сотни произведений ирландских и иностранных драматургов. Мне запомнилась пьеса "Ангелы-убийцы" Коннора Круиза О'Брайена. Ее автор был верховным представителем генерального секретаря ООН в Катанге в 1961 году. Описываемые им события происходят в Конго (ныне Заир) после получения независимости. Виновниками гражданской войны и гибели Патриса Лумумбы автор называет западные державы и международные монополии.

Любовь ирландцев к театру подарила миру талантливых актеров и драматургов. Но ничто не сравнится с ирландским пристрастием к музыке. В далеком прошлом в каждой деревне были свои обычаи, отличавшие ее от соседей. Без песен и танцев не проходило ни одно сельское празднество, будь то свадьба, рождение ребенка, строительство нового дома, уборка урожая, встреча весны или проводы старого года. Особое место исстари отводится поминкам, которые проводятся не после погребения, а продолжаются всю ночь до визита на кладбище, и все, кто знал умершего или жил по соседству, прощаются с ним, заливая горечь утраты спиртными напитками. Вот когда сквозь пелену скорби пенится и бьет мощным фонтаном необузданный ирландский характер, не способный примириться со смертью. Английская идиома "когда ирландское берет в тебе верх" переводится как "разозлиться, выйти из себя", а выражение "ирландские поминки" в английском языке приравнено к полной неразберихе.

В свое время от села к селу бродили вместе с учениками народные хореографы, изобретавшие новые танцы и щедро делившиеся своим искусством с непосвященными. Сейчас о них мало кто помнит, и вот в городе Трейли (графство Керри) создали любительский ансамбль "Шиамса" ("развлечение" в переводе с гэльского). Вначале исполняли песни и танцы, которые удалось собрать в округе. Однако интерес к ансамблю был столь велик, что он стал предпринимать вылазки все дальше и дальше. Труппа исколесила всю страну, знакомясь с народными традициями и переводя их на язык танца.

Так возродился танец "витье веревки". В его основу положен старый обычай, когда вся деревня готовилась к сбору урожая, и каждый стремился внести свою лепту, потому что витье веревки для снопов приносит удачу. В репертуаре "Шиамса" – и "освящение сетей" или танец рыбаков, и "угощение фей", когда за порог выставляют еду и питье, чтобы угодить духам и спасти урожай от "дурного глаза". "Встреча весны" с лентами, украшенными цветами, чем-то напомнила мне украинские народные танцы. В состав ансамбля вошли девятнадцать человек – танцоры, мимы и музыканты, а инструменты – скрипка, волынка и флейта.

Мировую известность приобрело роскошное представление "Властитель танца", впервые показанное на сцене в Дублине 28 июня 1996 года. Простенькая история борьбы добра со злом рассказана с размахом и блеском в духе лучших американских "мюзикл", но под народную музыку и в стиле народных танцев. На первых порах не все складывалось, как того бы хотелось, ирландцы обратились за содействием к Игорю Моисееву, и в Дублин прибыла группа профессионалов высокого класса. Они помогли поставить танцы, показали, как это делается, а потом прижились в Ирландии, кровно обидев российского мэтра.

Режиссер-постановщик спектакля и исполнитель главной роли Майкл Флэтли, мастер чечетки, сумел совместить фольклор и современность, что мало кому удавалось в прошлом. Успех был феноменальным, возникли вторая и третья труппа, Флэтли вышел из коллектива, и выступления уже не проходили с полным аншлагом, как прежде, но это не помешало рождению в 2004 году четвертой труппы.

В разное время года по всей Ирландии проводится множество музыкальных фестивалей, и в каждом районе ему придают свою неповторимую окраску. В Голуэе в сентябре – устричный фестиваль, засыпающий гостей дарами моря. В Килкенни в мае – праздник пива всех сортов и оттенков, на все вкусы, и все это под звуки народной музыки. В Уэксфорде в октябре – оперный фестиваль, и по вечерам узкие улочки города заполняют дамы в вечерних нарядах и мужчины, неуютно поеживающиеся во фраках. Надо сказать, что ирландцы обожают приодеться, и даже на служебную вечеринку врачи и медсестры госпиталя в Голуэе являются при полном параде – в длинных платьях и смокингах.

На побережье в Килорглине в августе устраивают ярмарки крупного рогатого скота и лошадей. Центральная площадь города и прилегающие улицы наполняются мычаньем и ржаньем повсюду снуют солидные продавцы и пронырливые покупатели. Каждый твердо уверен, что его здесь обязательно обведут вокруг пальца, и тревога часто бывает оправданной. Распознать продавца на ярмарке проще простого по отсутствующему виду, с которым он разглядывает окружающих: смотрит, но не видит Он и бровью не поведет, когда прохожий проявит интерес к его товару. Так ведь и дело серьезное, требующее немалой выдержки и сноровки. Торговля за корову может начаться рано утром, а закончиться в пользу той или иной стороны только к вечеру, но всенепременно до закрытия пабов, чтобы обмыть покупку.

– Ты, видно, совсем сошел с ума. Запрашиваешь дикую цену за мешок с костями. У нее молоку-то неоткуда взяться, – горячится покупатель возле коровы. – Если дать твою цену, это все равно, что заплатить за каждый волосок на ее хвосте. Вот продай ее дешевле, и у тебя будет время перехватить пивка и поспеть домой к обеду. А то ведь простынет, пока ты здесь стоишь и добрым людям голову морочишь. Помяни мое слово: поведешь ее назад, потому что никто не даст тебе моей цены.

Над торгами в Килорглине три дня председательствует самовлюбленный мохнатый козел, король ярмарки, увитый лентами и цветами. Ему отведено почетное место в клетке на платформе в центре площади. На вопрос о том, почему именно этому животному досталась ведущая роль, отвечает местное предание, согласно которому шум бегущего стада коз некогда предупредил жителей города о приближении английских войск. С тех пор козы пользуются всеобщим уважением, как гуси, спасшие древний Рим.

* * *

В общем, местный колорит. Если хотите, загадочная ирландская душа. Ирландец не полезет в драку, как русский, если обозвать его козлом. Не воспримет это как оскорбление. Может, козлы у нас разные? Зато во многом другом мы удивительно схожи. Ведь было время, когда Россию называли родиной радио, паровоза, электричества и готовы были уступить пальму первенства только в изобретении пороха только китайцам и только потому, что тогда они были "братским народом". Тогда же на афишах писали вместо "матча" – "состязание" и вместо "футбол" – "ножной мяч". Хорошо читалось: "состязание по ножному мячу между командами "Динамо" и "Спартак". Спасибо, имена команд не русифицировали.

С обретением независимости в Ирландии тоже случались перегибы, как происходит почти во всех странах, где слишком долго правили иностранцы. Так, ввели запрет на "гарнизонные игры", под чем разумелись футбол, регби, хоккей и крикет, популярные среди солдат английских гарнизонов на ирландской земле. Гэльская спортивная ассоциация, созданная в начале XIX века для поощрения спортивных игр и поддержания народных традиций в спорте, почувствовала прилив сил. Ассоциация пригрозила своим членам отлучением, если они примут участие в подобных чужеродных состязаниях в качестве игроков или просто зрителей. Заодно, чтоб жизнь медом не казалась, запретили модные зарубежные танцы в своих клубах, будто слепо перенимали советский опыт. Запреты отменили только в середине1970-х годов.

По мнению блюстителей чистоты физического воспитания нации, ирландцам надлежало восхищаться "херлингом", помесью футбола с лаптой. В былые времена матчи в этом непривычном для иностранца виде спорта проходили на просторных лугах между командами одного села, а чаще – двух сел, и число игроков было произвольным. Значительно позже навели кое-какой порядок и сократили команду до пятнадцати игроков, а игровая площадка стала чуть больше футбольного поля. Популярности не прибавилось. Не добились массовости и в другом виде национального спорта – метании металлических шаров, когда участники стараются покрыть наибольшее расстояние по проселочным дорогам при наименьшем количестве бросков. С ростом числа автомобилей на дорогах эта игра канула в прошлое.

Кипучая деятельность радетелей непорочности национальной физкультуры заварила кашу, которую долго пришлось расхлебывать поклонникам спорта в Ирландии. Футбол можно любить профессионально, не пропуская ни одного матча своей команды, и для этого достаточно сидеть перед телевизором и вовремя кричать "Гол!". Играть в футбол профессионально можно лишь при наличии больших денег, вложенных в оборудование хорошего стадиона, снаряжение игроков и жалованье знающего тренера. Если денег нет, и не предвидится, ирландские футболисты начинают блистать в командах Англии и Северной Ирландии, а сборная команда республики по футболу выглядит не лучшим образом.

– Дачный футбол, – кратко охарактеризовал Николай Озеров товарищескую встречу сборных СССР и Ирландии на стадионе в Дублине, завершившуюся вничью.

– С ирландцами понятно, – откликнулся я. – Здесь предпочитают регби. Вы наверняка заметили, что их игра несколько отличается от общепринятых стандартов: сверкает вспышками темперамента игроков и изобилует силовыми приемами, которые чаще встречаются в регби. Но ведь советский футбол всегда славился во всем мире. Могли бы показать класс.

– Только на родной земле, – осадил мой патриотический пыл знаток отечественного футбола. – Когда команда едет за границу, мастерство учитывается во вторую очередь. На первый план выходит чистая анкета. А вам, коллега, я бы посоветовал писать о спорте. В этом случае интерес читателей гарантирован. Вы, должно быть, заметили, что в общественном транспорте люди начинают читать газеты не с первой полосы, а со спортивных страниц.

Действительно, далеко не все могут активно заниматься спортом, но активно им интересуются, а многие совмещают спортивный азарт с азартными играми. Для этого совсем не обязательно идти в казино, а посетить зал для "бинго", игры в лото, поставленной на широкую ногу. Небольшая ставка сулит выиграть чайный сервиз или пластмассовую игрушку, от которой потом долго не знаешь, как избавиться, набор кухонных ножей или нательный крестик. Но чаще, конечно, остаешься в проигрыше, что никого особенно не смущает, потому что завсегдатаи ценят, прежде всего, возможность провести час-другой в обществе пожилых, серьезных людей, утративших склонность к спиртным напиткам, и бездетных домашних хозяек, нуждающихся в аудитории, пока их мужья зарабатывают деньги.

"Бинго" так пришлось по душе пенсионерам и сочувствующим, что государственная транспортная корпорация организовала специальные рейсы автобусов, и почитатели тихой игры могут совершать поездки в разные города в поисках удачи и новых собеседников. По оценкам ирландской печати, еженедельно залы "бинго" посещают сотни тысяч человек, а оборот капитала исчисляется миллионами евро. После введения ирландским правительством в 2004 году запрета на курение в общественных местах, включая пабы, рестораны и кинотеатры, доходы от "бинго" несколько сократились.

Лицензии на открытие новых залов правительство выдает только тем бизнесменам, которые заручились согласием спортивных или филантропических организаций использовать их имена как вывеску, поскольку "бинго" призвано служить благотворительным целям. Естественно, церковь не могла пройти мимо игры, сулящей материальные и духовные прибыли. Крупнейший в Дублине зал "бинго" принадлежит францисканским монахам, что обеспечило средства на ремонт старых и строительство новых храмов.

Еще большими суммами ворочают конторы букмекеров, которые обычно располагаются в непосредственной близости от питейных заведений, и при желании можно сделать ставку, не отрываясь от кружки пива. Весной и в конце декабря, перед рождеством, когда люди тратят деньги с большей легкостью, чем в иное время года, проводятся крупные скачки. Возле ипподромов скапливается плотная толпа автомобилей, а светские дамы готовят к этому торжественному дню особые туалеты и вычурные шляпки, пользующиеся успехом у фотокорреспондентов вечерних газет. На трибунах преобладают солидные фермеры в твидовых кепках, во всю дымя трубками из вереска с металлической крышкой, прикрывающей табак от сюрпризов погоды.

По стране разбросано около тысячи тотализаторов на рысистых состязаниях и собачьих бегах, в различных лотереях, среди которых широкую известность приобрел "Айриш свипстейкс" ("ирландский тотализатор"). Билет стоимостью в один евро дает шанс выиграть сотни тысяч евро, и лотерейные билеты распродаются далеко за пределами Ирландии. Лотереи проводят разные организации, включая госпитали, но наибольшую активность проявляют францисканцы, августинцы и прочие монашеские ордена.

Церковь старается, как говорят ирландцы, сунуть палец в каждый пирог. Но, как повторял Козьма Прутков, никто не обнимет необъятного. В ирландской жизни остаются островки, где еще не ступала нога католических миссионеров. К примеру, международный кинофестиваль осенью в Корке, идея проведения которого возникла у группы энтузиастов в 1950-х годах под дерзким лозунгом, если не планетарного, то все европейского масштаба, – "Канн – в прошлом, Венеция – в настоящем, а Корку принадлежит будущее".

Лихая задумка понравилась ирландскому Бюро по развитию иностранного туризма, и появились первые деньги. Затем подключились крупные фирмы, охотно финансирующие спортивные и культурные мероприятия ради рекламы своей продукции, – табачная компания "Плейерс-Уиллс" и пивовары "Гиннесса", помогающие также оперному фестивалю в Уэксфорде. Однако деньги – деньгами, а мечта стала явью, в первую очередь, благодаря массовому энтузиазму и поддержке жителей Корка, увлеченных смелой идеей своих земляков.

Вскоре выяснилось, что соперничать с зарубежными конкурентами Корку не по плечу. Широко разрекламированные, давно устоявшиеся, общепризнанные, именитые и щедро финансируемые, Венеция и Канн не заметили ирландского выскочку, а киноиндустрия не спешила признавать. С годами фестиваль стал местом демонстрации преимущественно короткометражных фильмов – документальных, игровых, рисованных и рекламных, по искусству, науке и спорту. В этом, на мой взгляд, заслуга Корка. Он создал должную рекламу кинолентам на десять–пятнадцать минут и сумел доказать, что они представляют интерес сами по себе, а не как закуска перед художественными картинами. Свою роль играет и конкуренция с фильмами США, Англии, Франции, Индии, Японии и других стран.

Лучшие награждаются премиями. Например, работа английского режиссера Джеймса Аллена "Памятник". Место действия – поле битвы на Сомме, где с июля по ноябрь 1916 года в изнуряющих боях погибло больше миллиона человек. Камера ведет зрителя по земле, искалеченной траншеями, через останки полевых орудий, дырявые стальные каски и куски колючей проволоки. Все это – на фоне молодой травы, цветов и деревьев, давно залечивших свои раны. Жизнь берет свое. Сквозь ржавую каску пробиваются цветы, завалились траншеи, рядом со старыми пнями выросли новые деревья. Повсюду бурный рост, а рядом на кладбище со строгими, по-военному, рядами крестов жизнь остановилась, застыла на месте. И только немые свидетели угасшей жизни – краткие надписи: "Джон Смит, 17 лет, рядовой". "Моррис Фаррелл, 18 лет, рядовой". Ни громких слов, ни бравурной музыки.

Немалую роль в становлении фестиваля, рассказывал мне один и его организаторов Ларри Лэнз, сыграла помощь Советского Союза и стран Восточной Европы, присылавших в Корк свои последние фильмы, лучших актеров и режиссеров. СССР был представлен такими картинами, как "Летят журавли", "Гамлет" и "Король Лир". "Берегись автомобиля" вызвал недоумение: ирландцы не могли понять, почему симпатии авторов на стороне злоумышленника, похитителя частной собственности. В Корке проводились специальные фестивали советских, румынских и чехословацких фильмов, из которых можно было почерпнуть, что за "железным занавесом" тоже бьется жизнь, порой очень любопытная и поучительная.

– Для нашей страны, – говорил Ларри Лэнз, – особый интерес представляет тот факт, что советские республики и малые государства, как Болгария, имеют собственную киноиндустрию, в то время как у нас она находится на зачаточной стадии не первый десяток лет. В парламенте, правда, который год обсуждается соответствующий законопроект, но и он вряд ли что-то изменит. Правительство вечно жалуется на нехватку средств, а съемки и прокат фильмов контролируются крупными компаниями.

Действительно, даже если какому-то режиссеру-одиночке удастся раздобыть денег, чтобы снять картину по своему вкусу и разумению, он так или иначе будет зависеть от фирм кинопроката. Без их благословения его произведение не дойдет до массового зрителя. На полках складов американских и английских кинокомпаний собирают пыль десятки полнометражных лент, которые по разным соображениям не выпускаются на экран.

– До съемок я ищу финансы, а потом иду на поклон в прокат. Без этого нечего и помышлять о новых работах, – делился своими горестями ирландский режиссер Норман Кохен, снявший в Лондоне фильм "Папина армия" об английских ополченцах времен второй мировой войны, который был показан в Корке вне конкурса.

Международный кинофестиваль в Корке, как считают его организаторы, стимулирует интерес к созданию национальной киноиндустрии. Выходя из зала после просмотра болгарского или латвийского фильма, зрители говорят: "А что, и мы могли бы сделать, наверное, не хуже".

– Ирландии нужна собственная киноиндустрия, чтобы самим знать больше о себе и чтобы внешний мир получил представление о нашей стране не по фильмам, снятым в Англии и США, а по картинам ирландских режиссеров, работающих у себя на родине. А уж талантливых актеров и актрис нам не занимать, – убеждал меня директор фестиваля в Корке Дермот Брин. Хотя убеждать меня не приходилось. Я целиком был на его стороне.

Однако художественные полнометражные фильмы требуют слишком больших затрат, и при ограниченных финансовых возможностях Ирландии ее режиссеры стали специализироваться на документальных лентах. Наиболее известные среди них – "Возвращение островитянина" Джима Малкериса о жизни Аранских островов, где все роли исполняют местные рыбаки, а не профессиональные актеры, "Живая вода" и "Эти камни остаются..." Джорджа Моррисона. В последней картине рассказывается о богатом культурном наследии Ирландии, звучит призыв к внимательному изучению и охране памятников глубокой старины.

Джордж Моррисон снял также "Мишаэра" ("Я Ирландия") и "Сирша?" ("Свобода?"), фильмы, повествующие о важных событиях новейшей истории Ирландии. Они спрашивают у зрителей, какие последствия имела гражданская война, и что принесло стране провозглашение независимости. В заголовке фильма слово "свобода" не случайно поставлено под вопрос. Действительно, насколько свободным было "Свободное ирландское государство", спутанное по ногам и рукам англо-ирландским договором 1921 года? И не ограничен ли суверенитет его преемницы – Ирландской республики?

Над этими вопросами тяжело задумываются ирландцы, когда звучит гитара и певец рассказывает народную балладу о героях, павших в борьбе за независимую, единую Ирландию. Ведь нет ничего более популярного в Ирландии, чем песня.

Во многих пабах в определенные дни недели по вечерам выступают ансамбли народной песни и барды, а то и сам хозяин возьмет в руки гитару и затянет "Когда блестят штыки...". В одном из таких заведений на северной окраине Дублина, Хоусе, где во двор залетали соленые брызги волн, я видел, как часами стояли нетронутыми кружки пива и стаканы виски. Песню подхватывали, голоса крепли, глаза горели, сжимались кулаки. На одном дыхании: "Когда блестят штыки и слышен треск винтовочной стрельбы, под грохот автомата Томпсона я ухожу в ИРА, я ухожу завтра".

Поют так, как пели "Интернационал" революционные матросы в эпоху "Тихого Дона", самозабвенно, с верой в светлое будущее. Поют правительственные чиновники, процветающие бизнесмены, торговцы, адвокаты и врачи, жители Хоуса, где не место пролетариату. Нет, они, конечно, не вступят завтра в ИРА, но старая песня для них, как глоток свежего воздуха, как напоминание о том, где они родились и выросли. Патриотизм – шестое чувство ирландца, у некоторых – всепоглощающая страсть, подавляющая остальные эмоции, включая чувство меры. Это – когда ваш собеседник в Дублине заявляет, что ирландское пиво и молоко – лучшие в мире, а трава на ирландской стороне холма более сочная и зеленая, чем на других. Нам подобные утверждения до боли знакомы.

Если помните, в расцвет гласности, когда средства массовой информации уже как бы не принадлежали государству, но их еще не расхватали предприимчивые частники, огромной популярностью пользовались телемосты с Америкой. Словесные баталии пропагандистов – профессионалов и любителей. И вот бывшая комсомолка брякнула: "У нас нет секса!" Сморозила глупость, но вполне искренне, в защиту советского строя. Хотела, как лучше, а получилось, как у Черномырдина. Так что спорить с ирландцами не советую. Лучше послушайте их песни.

Из великого множества талантливых музыкальных групп мне запомнились "Даблинерс" ("Дублинцы"), пять молодых людей, заросших дремучими, не по возрасту, бородами: Джон Щихан – скрипка, Барни Маккенна – банджо, Киран Берк – гитара, Люк Келли и Ронни Дрю – солисты. В прошлом – безработные, сменившие немало профессий, от мойщиков посуды до преподавателей английского языка в Испании. С самодельными дудками и банджо они начинали петь на улицах Дублина, а с годами стали профессиональными певцами и музыкантами.

Группа никогда не репетирует и на своих концертах призывает зрителей не сидеть пассивно на местах, а принимать активное участие в происходящем.

– Мы исполняем народную музыку, – говорит Киран Берк, – музыку очень простую и предельно честную – то, что мы пели на улицах. Мы не столько поем, сколько рассказываем в песне о нашей стране. Мы рассказываем миру об Ирландии. Деньги для нас не главное, и на коммерческий успех начхать. Если что не так, мы всегда можем вернуться на улицы.

И это не пустые слова. Когда "Даблинерс" пригласили в Ливерпуль, в трущобах которого живут десятки тысяч ирландцев, владелец концертного зала "Ройял холл" потребовал, чтобы в программе не было песен, перекликающихся с событиями в Северной Ирландии. Группа отказалась наотрез.

Репертуар "Даблинерс" богат и разнообразен: песни о любви и ненависти, войне и свадьбе, смерти и голоде, героизме и родине. "Встает луна" – о восстании 1798 года в Ирландии, "Джеймс Коннолли" – о его жизни, "Мы идем в Дублин в зеленом", сложенная в 1916 году. Они пишут и собственные песни. Особенно популярна баллада Люка Келли "Мать Ирландия", зовущая отказаться от продажи ирландских земель иностранцам. Песня "Освободите людей!" стала гимном движения за гражданские права в Северной Ирландии. Ее поют на маршах и демонстрациях, повторяя припев "Все встанут на защиту людей за колючей проволокой".

"Даблинерс" побывали на гастролях в США, Канаде, Франции и других странах, и везде включали в программу песни на языках этих стран. Есть у них и попурри из русских мелодий.

* * *

Буквально в двух шагах от суетного центра Дублина приютился оазис тишины и покоя, отгороженный от внешнего мира каменными стенами и решеткой железного забора, оплетенного кустами роскошных роз. Ступив под своды прохладной арки, нужно для порядка обменяться мнениями о погоде со скучающим привратником, а дальше открываются просторы столичного университета Тринити-колледж.

По сторонам площади, мощенной по старинке крупным булыжником, расположились массивные строения XYII столетия, сложенные на века. В сером строю старослуживых выделяется молодым новобранцем "модерновое" здание библиотеки, содержащей более миллиона томов. Первая партия книг поступила из Лондона в 1601-1608 годах.

В библиотеке господствуют такие строгие порядки, что ей могли бы позавидовать государственные учреждения, скрывающие свои секреты за семью печатями и вооруженной охраной. Мне стоило большого труда получить пропуск. Для этого пришлось долго ходить по инстанциям, испрашивать рекомендации и всюду клясться, что моя домашняя библиотека не состоит сплошь из краденых книг. Но и с пропуском я не мог отделаться от впечатления, что меня продолжают в чем-то подозревать. В этом отношении на кафедре русского языка все было значительно проще: после первого знакомства мне выдали свой ключ от библиотеки.

На территории университета еле слышно переговариваются друг с другом раскидистые кроны могучих деревьев, которые не посмели тронуть строители. Повсюду группами и в одиночку парни и девушки с портфелями, сумками, рюкзаками, папками, связками книг, блокнотов и тетрадей. Одеты всегда просто, без выкрутасов, никто не стремится удивить окружающих неповторимым либо богатым нарядом из дорогого магазина. В Тринити-колледж не встречают человека по одежке, и ценятся головы, а не головные уборы и модные прически. К концу экзаменационной сессии попадаются гордые выпускники в традиционных темных длинных мантиях и в шляпах блином, торчащими острыми углами на четыре стороны.

В 1591 году английская королева Елизавета Тюдор решила, что пришла пора ковать местные кадры, и даровала хартию на учреждение первого университета в Ирландии. (До сих пор в экзаменационном зале висит портрет королевы-благодетельницы, и среди студентов бытует поверье, что сидеть под ним – к провалу на экзамене). Городские власти отвели под застройку участок земли за стенами города с полуразрушенными строениями бывшего монастыря Всех святых. Монастырское происхождение проглядывает в названии "Тринити", что переводится как "святая троица".

О том, как разросся с тех пор город, можно судить по тому, что сейчас университет находится в самом сердце Дублина, напротив Национального банка, и от него рукой подать до парламента, а рядом – торговая Графтон-стрит и остановки многих автобусов, расходящихся по окраинам. Можно сказать, что город строился вокруг Тринити-колледж. В непосредственной близости, естественно, несметное число пабов, но студенты обладают высокой избирательной способностью и удостаивают вниманием лишь немногие.

Спустя два года после того, как возникли первые учебные здания, начались занятия. В последовавшие десятилетия Ирландия пережила два крупных восстания против английского правления. В 1641 году ректор университета сбежал, спасаясь от гнева возмущенных сограждан. Здесь нужно оговориться, что со дня основания Тринити-колледж за ним прочно закрепилась худая слава заведения, где главным образом готовят подкрепление для протестантской церкви, которая, мягко говоря, не пользовалась популярностью в католической Ирландии. Да и вообще он считался учреждением, созданным Англией на ирландской земле в корыстных целях. Во всяком случае, не на благо ирландцев.

За давностью лет трудно судить, насколько справедливы эти подозрения. Различные источники и представители двух основных вероисповеданий в Ирландии дают противоречивые сведения, не позвол