Сбрасывала на парашютах в районе возможных воздушных схваток.

И уже менее отчетливо другой голос, хриплый и сердитый, пробасил

по-немецки:

- О, доннер веттер! Линкс "ЛА-фюнф"! Линкс "ЛА-фюнф"!..

В голосе этом сквозь досаду слышалась плохо скрытая тревога.

- "Рихтгофен", а "лавочкиных" боишься! - злорадно сказал сквозь

Зубы Мересьев, смотря на приближавшийся к ним вражеский строй и

Чувствуя во всем собранном теле веселую невесомость, захватывающий

Восторг, от которого волосы шевелились на голове.

Он разглядел врага. Это были истребители-штурмовики

"фокке-вульф-190", сильные, верткие машины, только что появившиеся

тогда на вооружении и уже прозванные советскими летчиками "фоками".

Численно их было раза в два больше. Шли они тем самым строгим

строем, каким отличались части дивизии "Рихтгофен": шли лесенкой,

Парами, расположенными так, что каждая последующая защищала хвост

Предыдущей. Пользуясь превосходством в высоте, Федотов повел свою

Группу в атаку. Алексей мысленно уже наметил себе противника и, не

Теряя из виду остальных, несся на него, стараясь держать его в

Крестике прицела. Но кто-то опередил Федотова. Чья-то группа на ЯКах

Зашла с другой стороны и стремительно атаковала немцев сверху - и так

Удачно, что сразу же разбила их строй. В воздухе началась сутолока.

Оба строя распались на отдельно сражающиеся пары и четверки.

Истребители старались пересечь противника линиями пулевых трасс, зайти

В хвост, атаковать сбоку.

Пары кружились, гоняясь друг за другом, и в воздухе затеялся

Сложный хоровод.

Только опытный глаз мог разобраться в этой сутолоке, точно так же,

Как только опытный слух мог различить отдельные звуки, врывавшиеся

Через наушники в уши пилота. Что только не звучало в эту минуту в

Эфире: и хриплая сочная брань идущего в атаку, и вопль ужаса

Подбитого, и крик торжества победителя, и стон раненого, и скрежет

зубов напрягающегося на крутом вираже, и хрип тяжелого дыхания...

Кто-то в упоении боя орал песню на чужом языке, кто-то, ахнув

по-детски, сказал "мама", кто-то, должно быть, нажимая на гашетки, зло

приговаривал: "На тебе, на, на, на!"

Намеченная жертва ускользнула из мересьевского прицела. Вместо нее

Он увидел выше себя ЯК, к хвосту которого прочно прицепился

прямокрылый сигарообразный "фока". От крыльев "фоки" уже тянулись к

ЯКу две параллельные полоски трасс. Они коснулись его хвоста. Мересьев

Свечой бросился вверх на выручку. На какую-то долю секунды над ним

Мелькнула темная тень, и в эту тень он постарался всадить длинную

очередь из всего своего оружия. Он не видел, что произошло с "фокой".

Он видел только, что ЯК с поврежденным хвостом дальше летел уже один.

Мересьев оглянулся: не потерялся ли в кутерьме ведомый? Нет, он шел

Почти рядом.

- Не отставай, старик, - сказал сквозь зубы Алексей.

В ушах звенело, трещало, пело, звучали на двух языках крики

Торжества и ужаса, хрипенье, зубовный скрежет, брань, тяжелое дыхание.

Казалось по этим звукам, что борются не истребители высоко над землей,

- казалось, что враги сцепились врукопашную и, хрипя и задыхаясь,

Напрягая все силы, катаются по земле.

Мересьев осмотрел воздух, намечая противника, и вдруг почувствовал,

Как у него сразу похолодела спина и волосы шевельнулись на затылке.

Чуть пониже он увидел ЛА-5 и атакующего его сверху "фоку". Он не

Заметил номера советского самолета, но понял, почувствовал, что

Петров. "Фокке-вульф" несся прямо на него, строча из всего своего

Оружия. Жить Петрову оставалось доли секунды. Сражались слишком

Близко, и Алексей не мог броситься на помощь другу, соблюдая правила

Воздушной атаки. Не было ни времени, ни места, чтобы развернуться.

Жизнь товарища, стоявшая на карте, заставила Мересьева идти на риск.

Он бросил свою машину по вертикали вниз и прибавил газу. Самолет,

Увлекаемый собственной тяжестью, помноженной на инерцию и на полную

Мощь мотора, весь содрогаясь от необычайного напряжения, пал камнем -

нет, не камнем, а ракетой - прямо на короткокрылое тело "фоки",

Опутывая его нитями трасс. Чувствуя, что от этой безумной скорости, от

Резкого снижения сознание уходит, Мересьев несся в пропасть и едва

Заметил помутневшими, налитыми кровью глазами, что где-то перед самым

его винтом "фока" окутался дымным облаком взрыва. А Петров? Он куда-то