Что важно для учителя и ученика

Глава 4. Планирование

Примерное планирование темы – 6 часов, из них на практические занятия – 3 часа.

Что важно для учителя и ученика

Планирование рассматривается как управление своим социальным временем, то есть как технология темпоральной субъектности. Объяснение темпоральности Это близко модному ныне тайм-менеджменту (по-русски – управлению временем) и популярному ранее «рациональному использованию времени», но отнюдь не одно и то же. «Рациональное использование», тайм-мендежмент – все это подразумевает безусловный приоритет неких внешних для индивида норм и схем взаимодействия. Он будет успешен ровно настолько, насколько научится с ними справляться (например, вовремя приходить, все успевать и т. д.). Спору нет - это немаловажные навыки, но они не исчерпывают всей проблематики темпоральной субъектности в современном обществе. Тем более – богатой на исторические реминисценции и современные удивительные находки тематики социального времени. С него и начинается данная глава.

В разговоре о времени возникает искушение «соскользнуть» на астрономическую его трактовку (дескать, время – это «привязанность» наших действий к движению небесных тел) или, может быть, историческую (у каждой эпохи – свой аромат, каковы времена, таковы и нравы, опять же привязывая время к заметным историческим вешкам). Социальная оптика противится подобной редукции социального времени к какой-то одной его стороне.

Точно так же хотелось бы уйти от философской (а чаще - псевдо-философских спекуляций на тему) дихотомии «объективного» и «субъективного» времени. Все социальное время – объективное, ибо существует «само по себе», то есть по законам общества. Вместе с тем все социальное время субъективно, ибо возможно лишь постольку, поскольку все участники играют в эти игры, то есть переживают, чувствуют, действуют. Не понятно!!! Иногда в качестве объективного позиционируют календарное время, а субъективного – наше восприятие длительности, значимости и т. д. Дабы не впадать в столь поверхностное рассуждение, следует вспомнить, что это люди своей «субъективной» волей выбрали небесные тела для счета времени, причем не враз, не вдруг, и не во всякой культуре. В пояснениях к первому параграфу приводятся некоторые сведения такого рода (в рубрике «Это можно обсудить»).

Еще одно «узкое место» размышлений о времени – «ловушка момента», когда начинает казаться, что настоящее – это «миг между прошлым и будущим», имеющий к тому же коварное свойство истончаться до полной невесомости. Подобное «математическое» понимание времени применительно к нашей жизни оказывается скорее схоластической абстракцией, нежели продуктивной концепцией. И в учебном пособии, и в книге для учителя даются ссылки на Августина. К чему??? Кто он??? Этот мыслитель замечательным образом показал связность модусов времени в настоящем. Последнее – отнюдь не точка, не пустая абстракция. Границы настоящего определяются значимостью, актуальностью (событий, дат, дел, отношений и т. д.) и могут варьироваться от ничтожно малого промежутка до лет и эпох («наш век», «наше время»).

В задачи обществознания 7 класса не входит всестороннее знакомство с апориями времени, скорее, это информация для учителя, предупреждающая от наступания на уже известные грабли. Не понятно!!!

 

 

Социальное время

При изучении данного параграфа учащиеся должны прийти к пониманию времени как сложной социальной системы, которая складывалась веками. Причем ныне живущие люди являются наследниками многочисленных традиций исчисления, понимания, переживания и проживания времени, далеко не все из которых хорошо согласуются друг с другом. Таким образом, время – это не природная (физическая, астрономическая или какая-либо еще) данность, но социальная конструкция, которая продолжается развиваться. Иными словами, мы не просто «живем по часам», но мы их воспроизводим, закрепляем их власть или развенчиваем, выдвигая что-то свое. Не понятно!!!

Социальное время – это время, исполненное социальных, человеческих смыслов. Как пишет историк Дина Хапаева, «Во второй половине ХХ века время стало любимым предметом исследования в истории, социологии, антропологии, экономике»[1]. Сегодня говорят о междисциплинарном изучении времени в рамках темпоралистики – комплексной области знания по данному предмету.

Практическое задание Исследовательская работа Что такое время? И что мы с ним делаем? Или оно с нами?

 

Задача – понять многообразие значений слова «время» и их роль в нашей жизни.

1. Ученики выписывают у себя в тетради выражения со словом «время», например «у меня нет времени» и т.д.

2. Ученики работают со словарями, книгами разного рода (это может быть художественное произведение, в таком случае лучше указывать какой герой использует какое выражение) и так же выписывают выражения со словом «время».

3. Анализ собранных выражений, в каких случаях мы используем слово «время» и почему?

Работу можно продолжить – как связано употребление слова «время» с личностью самого ученика или литературных героев?

 

Социальное время – это ресурс. Но чтобы стать таковым, чтобы люди смогли использовать время в своей совместной деятельности, его нужно было научиться распределять и учитывать понятным всем образом. На протяжении своей истории человечество апробировало множество систем деления времени, из которых до наших дней дошло членение на эпохи, века, года, месяцы, дни, часы, минуты, секунды. Пример привести из прошлого Любое деление времени привязано к выполняемой деятельности. В таких разных областях, как сельское хозяйство и индустрия моды, торговля товарами широкого потребления и работа театров, сохраняется понятие сезонности. В агрокомплексе оно связано с последовательностью действий в рамках технологии: сначала посевная и только потом уборочная страда. Торговые сети радуют потребителей сезонными распродажами, учреждения культуры – театральными сезонами. Наиболее «долгоиграющие» телесериалы также измеряются сезонами. Легко заметить, что сезонность грунтовых помидоров или клубники отличается от сезонов «Секса в большом городе».

Чтобы оказалось возможным эффективное взаимодействие людей, занятых разными видами деятельности, понадобилось «временное эсперанто», как назвали астрономическое время социологи Питирим Сорокин и Роберт Мертон.

Всеобщая сетка времени, унификация его измерения позволяет людям синхронизировать свою деятельность: учащиеся и учитель приходят в класс одновременно в соответствии со школьным расписанием. Последнее, как мы знаем, может несколько различаться в разных школах даже в пределах одного населенного пункта, а тем более городах и субъектах РФ, не говоря уже о разных странах. Девочки Маша и Лена из примера про разрушение социальных норм в учебном пособии 6 класса не смогли вместе сходить в кино, потому что исчезло понятие сеансов в кинотеатре, равно как и вообще все связанное с всеобщностью времени.

 

Простейшая типология времени выделяет количественное и качественное время. Количественное время подчиняется Хроносу – тому самому, что пожирает своих детей. Вот что пишут И. Савельева и А. Полетаев в пояснении к гравюре «Триумф Времени» П. Брейгеля, изображающей именно Кроноса, или Сатурна: «В результате движения Времени разрушается все создаваемое человеком: орудия труда, утварь, музыкальные инструменты и даже книги. За Временем следует Смерть на кляче…»[2]. Согласно греческой мифологии, титан Хронос был отцом Зевса. Самый известный символ такого времени – часы, хронометры. Они «постоянно напоминают нам об ограниченности нашего времени, о необходимости использовать его экономно – мы все живем во Вселенной, где каждая текущая минута неумолимо сменяется следующей. /…/

Хронос – это устройство измерения времени, унаследованное нами в силу обычаев и традиций, особых нужд бюрократии, правительства и необходимости. Хронос властвовал над всем – бизнесом, социумом, технологиями. Его проявления, часы и календари, непреднамеренно насаждали детерминистскую и упрощенную картину течения времени. Приверженцы хроноса создали все временн ы е устройства, начиная от настенных календарей и PDA и заканчивая агрегатами, которые не церемонясь заставляют нас просыпаться…»[3].

Количественное, хронологическое время выходит на первый план с наступлением Нового времени, из которого выросли Просвещение с его культом научной рациональности, индустриальное общество и, наконец, глобализация. Согласно Ж. Ле Гоффу, для Франции переломный момент наступает в XIV веке, когда механические часы на городских ратушах стали вытеснять качественное, событийное время, отмеряемое колоколами.

За полвека до Ле Гоффа другой европейский историк, Й. Хейзинга показал воистину персональный характер колокольного времени. «Колокола в повседневной жизни, - писал Хейзинга в 1919 г., - уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем голосами возвещали горе и радость. Покой и тревогу, созывали народ и предупреждали о грозящей опасности. Их звали по именам: Роланд, Толстуха Жаклин, - и каждый разбирался в значении того или иного звона. /…/ Какое же невероятное возбуждение должно было охватывать каждого, когда все церкви и монастыри Парижа били в колокола с ура до вечера – и даже ночью – по случаю избрания Папы, который должен был положить конец схизме, или в честь заключения мира между бургиньонами и арманьяками!»[4]

В XIV в. к обычным колоколам, возвещавшим время выгона скота на луга весной, сбор городского совета, праздничные или тревожные события, стали добавляться рабочие колокола. аенторический документ.деленные часы"ем, чтобы на суконном и иных производствах, где днем требуется много рабочих, на рабоПрежде всего подобные практики распространялись там, где было развито производство, как например, в городе суконщиков Эр-сюр-ля-Лисе. 15 августа 1335 года Жан де Пикиньи, управляющий графством Артуа, дает разрешение мэру, эшевенам и жителям этого города на постройку сторожевой башни со специальным колоколом с тем, чтобы «на суконном и иных производствах, где днем требуется много рабочих, на работу приходили и уходили в определенные часы», цитирует Ж. Ле Гофф исторический документ[5].

«Новизна, внесенная рабочим колоколом или применением в этих целях городского колокола, заключалась в том, что вместо времени событийного, проявляющего себя лишь эпизодически, в виде исключения, появилось время регулярное, нормальное. Вместо приблизительных церковных часов, отбиваемых соборными колоколами, появились точные часы… Это было уже не время катаклизма или праздника, а время повседневности, хронологическая сетка, пронизывающая и охватывающая городскую жизнь.

Потребность в более точном измерении работы в этот век, когда количественный анализ постепенно проникает в административные и ментальные структуры, становится важным фактором процесса секуляризации, основным признаком которого является исчезновение монополии церковных колоколов в деле отсчета времени»[6].

Решающим шагом к точному времени, однако, стали не вручную раскачиваемые рабочие колокола, а механические часы. Они стали появляться на башнях европейских городов в XIV в. Красиво выполненные часы с их сложным, почти магическим механизмом служили предметом гордости горожан и в то же время выполняли вполне утилитарную, как и сегодня, функцию – унификации и синхронизации.

«Часы являются не только инструментом повседневной жизни, но еще и чудом, украшением, игрушкой, предметом гордости города, часы существуют скорее для престижа, чем для пользы. Более того, это новое время, рожденное в основном из потребности буржуазии нанимателей … в более точном измерении рабочего времени, от которого зависит их прибыль, это время вскоре оказывается в руках власть предержащих. Для крупных сеньоров и князей это время, ставшее инструментом господства. Является источником развлечения и символом власти. Более определенно это проявляется в столице. Где оно становится символом правления: в 1370 году Карл V приказывает, чтобы все колокола Парижа звонили в соответствии с башенными часами королевского дворца, бившими часы и четверти часа. Новое время становится временем государственным. Король, читающий Аристотеля, приручил рационализированное время»[7].

Появляется соответствующая темпоральная этика, выражающая духовные аспекты траты времени. Время принадлежит Богу, поэтому расходовать его нужно расчетливо и только на благие дела: на труд и прославление господа, молитвы. «Бесполезная трата времени становится тяжким грехом, духовным позором. /…/ …первой добродетелью гуманиста становится чувство времени и его правильное использование. /…/ Время, измеряемое с большей точностью, разделенное на отрезки, время часов … становится одним из первых инструментов человека. /…/ Время, принадлежавшее лишь Богу, становится собственностью человека»[8].

Британский социальный историк Эдвард Томпсон (1924-1993) в очень важной статье “Время, трудовая дисциплина и индустриальный капитализм” (1967) показал переход от ориентации на цель (в с/х труде, когда само время не имело ценности) – на ориентацию на время(в повременной работе, когда стало ценится само время безотносительно ко вложенной в него деятельности). Именно здесь время всецело становится валютой, оно уже не течет, оно тратится.

Всякая собственность, однако, имеет свойство порабощать. И ХХ век прекрасно показал, как человек становится заложником своего собственного хроноса с его расписаниями, крайними сроками, стремлением не опоздать, успеть, сделать, попасть куда-либо своевременно («в нужное время»).

Современные специалисты в области управления временем видят выход в обращении к творческому, качественному кайротическому времени. В греческой мифологии Кайрос – младший сын Зевса. «Кайрос несвязан с минутами, часами или днями, но связан с «правильным временем», с точкой «отсчета», в которой все изменяется… Кайротический момент отмечает благоприятную возможность, точку отбытия»[9], которая обычно неочевидна заранее, не просчитывается, но ощущается интуитивно. Это не обязательно судьбоносные решения, но и любое время, в котором для нас важнее его качественная, а количественная сторона – неторопливые встречи, погружение в музыку или единение с природой. Дискотека и школьный урок, азартное время в боулинге и на каком-нибудь скучном мероприятии – конечно, их можно обозначить в часах и минутах, но данное измерение ничего не скажет об их разнокачественной природе.

 

О различии количественного и качественного времени написано очень много. Возможно, одно из наиболее выразительных описаний принадлежит немецкому философу Эрнсту Блоху (1885 - 1977). В своем «Тюбингенском введении в философию» (1963) он противопоставляет количественное механическое время (то, что равномерно разделено и неутомимо движется равными шагами, совершенно безразличное содержанию) качественному времени тенденции (уже не нейтральному и механическому).

«Механическое время абстрагируется от переживаемого, становится абстрактным, оно выпрямляет пережитое ценой упорядоченного оцепенения. Это оцепенение неизбежно для рационального измерения времени, также как и для измерения рабочего времени..., исторической хронологии, юридического срока договора, и метроном для временных видов искусства есть то же самое, что дюймовая линейка для больших пространственных измерений. /…/

Механическое...время, время часов, постоянно отсчитывает равномерный хронометрический, показывая абстрактный, самым простейшим способом составленный ряд одинаковых Одно-после-другого....Такое измерение, как количественное, завершается повсеместно однородным Одно-после-Другого ряда цифр.» если часы отмечают ««текущее» к старости время, то старость и смерть прибавлены к движению стрелок, как оловянная Смерть с перпендикулярно ударяющей косой присутствует в орнаменте некоторых часов времен барокко. /…/

И если механическое время как время хронологии лежит в основе каждого исторически-содержательного времени, то оно означает в лучшем случае не что иное, как оцепеневший скелет под плотью и кровью этого времени тенденции»[10].

Канадский литературовед, социолог и культуролог Герберт Маршалл Маклюэн (1911-1980) в своей работе «Понимание медиа» высказал революционные для далекого сейчас 1964 г. и вполне актуальные сегодня мысли о доминировании количественного времени в начале индустриальной эпохи и «возврате» качественного времени в эпоху электричества. Не вызывает сомнения символ количественного времени – конечно же, это часы.

Маршалл Маклюэн использует метафору конвейерной линии: будучи произведением технологии, часы механически производят единообразные отрезки времени.

«Претерпевая такую единообразную обработку, время отделяется от ритмов человеческого опыта». Часы распространялись не просто как техническая новинка, престижная вещь. Они меняют картину мира, помогая «сотворить образ количественного квантифицированного и механически управляемого универсума. /…/ Время, измеряемое не уникальностью человеческого опыта, а абстрактными единообразными единицами, пропитывает собой шаг за шагом всю чувственную жизнь, во многом так же, как это делает технология письма и печати. Не только труд, но также питание и сон начинают приноравливаться не к органическим потребностям, а к часам. /…/

Самое интегральное и целостное чувство времени, какое только можно себе представить, находит выражение в китайской и японской культурах. До того, как в семнадцатом веке пришли миссионеры и ввели в обиход механические часы, китайцы и японцы на протяжении тысячелетий измеряли время градациями благовоний. Не только часы и дни, но и времена года и зодиакальные знаки обозначались последовательностью строго упорядоченных ароматов.» Чувство обоняния долго считалось основой памяти и объединяющей основой индивидуальности, это чувство полнее чем любое другое вовлекает в себя весь сенсорный аппарат, пишет Маклюэн. «Высокоразвитые письменные общества» стремятся уменьшить запахи в среде обитания. «Общества, измерявшие ароматы времени, должны были тяготеть к такой сплоченности и к такому глубокому единству, которые сопротивлялись бы всякого рода изменению. /…/

Наша новая электрическая технология по своей направленности органична и немеханистична, поскольку расширяет уже не наши глаза, а нашу нервную систему, превращая ее в планетарное одеяние. В пространственно-временном мире электрической технологии прежнее механическое время начинает восприниматься как неприемлемое, уже хотя бы потому, что оно единообразно.»

Американский антрополог Эдвард Т. Холл «противопоставляет нашему чувству времени чувство времени индейцев хопи. Для них время не единообразная последовательность или протяженность, а плюрализм многочисленных сосуществующих видов вещей. «Время для хопи, это когда начинает созревать кукуруза, или подрастает овца… Это естественный процесс, который совершается, пока живая субстанция разыгрывает свою жизненную драму». Чья цитата??? Следовательно, для них существует так же много видов времени, как и видов жизни. Это то самое чувство времени, которого придерживаются современный физик и ученый. Они уже не пытаются размещать события во времени, а мыслят каждую вещь как создающую свое собственное время и свое собственное пространство. Более того, теперь, когда мы живем в мгновенном мире электричества, пространство и время тотально взаимопроникают друг в друга в пространственно-временном мире»[11].

М. Маклюэн замечательно показывает унифицирующую роль социального времени. Причем речь идет не просто едином счете времени как отдельной операции, но об унификации на этой основе разнообразных процедур жизнедеятельности и всего образа жизни, равно как и «образа мыслей».

«В электрическую эпоху мы находим все меньше оснований навязывать каждому объекту или группе объектов один и тот же набор отношений. Вместе с тем в древнем мире единственное средство достичь силы и власти заключалось в том, чтобы заставить тысячу рабов действовать как один человек. В средние века общинные часы, снабженные колоколом, позволяли обеспечивать высокую координацию энергий небольших сообществ. В эпоху Возрождения часы, соединившись с единообразной респектабельностью нового книгопечатания, расширили мощь социальной организации почти до национальных масштабов. К девятнадцатому веку они предоставили такую технологию сплочения, неотделимую от промышленности и транспорта, которая позволила целым метрополисам действовать чуть ли не в качестве автомата. Ныне, в электрическую эпоху децентрализованной власти и информации, единообразие часового времени начинает нас раздражать. В эту эпоху пространства-времени мы ищем в множественности ритмов, а не их повторяемости. Разница тут такая же, как между марширующими солдатами и балетом. /…/

[Электрическая эпоха сделала] механический сорт времени вопиющей несообразным. В наш электрический век город, ведущий механическую жизнь по часам, выглядит скоплением лунатиков и зомби… /…/ Время, сообща нарубленное часами и печатным станком на единообразные последовательные отрезки, стало главной темой в неврозе эпохи Возрождения, неотделимом от нового культа точного измерения в науках.»[12]

 

 

Практическое задание*: Исследование Школьное расписание и учебный год в разных странах

Задача – выявить культурное многообразие, сходства и различия одного из социальных расписаний, а именно школьного.

В групповом режиме в классе учащиеся могут искать ответ в энциклопедиях. В случае, если задание выполняется с предварительной подготовкой, школьники могли обратиться за консультацией к экспертам (например, кому-то из знакомых, кто бывал за границей), Интернету и специальной литературе. Задание подходит также для подготовки сообщений одним или несколькими учениками с последующим обсуждением.

Задание повышенной сложности: разработать свое школьное расписание, в т. ч. установить границы и структуру учебного года. В ходе обсуждения следует обратить внимание (желательно, чтобы это сделали сами школьники) на то, что расписание должно удовлетворять ряду требований, решать определенные задачи: оптимальное освоение учебной программы, согласованность с национальными праздниками, традиционными днями отдыха и т. д. Вероятно, первая версия расписания будет нуждаться в доработке, равно как вторая и третья. Вариант: работу можно разделить по командам: одни разрабатывают расписание, другие – условия, которым оно должно удовлетворять.

Результат. Учащиеся приходят к пониманию сложной природы социальных расписаний, даже таких близких и знакомых, как расписание уроков, учебных дней и каникул в школе.

Глава 4. Планирование

Примерное планирование темы – 6 часов, из них на практические занятия – 3 часа.

Что важно для учителя и ученика

Планирование рассматривается как управление своим социальным временем, то есть как технология темпоральной субъектности. Объяснение темпоральности Это близко модному ныне тайм-менеджменту (по-русски – управлению временем) и популярному ранее «рациональному использованию времени», но отнюдь не одно и то же. «Рациональное использование», тайм-мендежмент – все это подразумевает безусловный приоритет неких внешних для индивида норм и схем взаимодействия. Он будет успешен ровно настолько, насколько научится с ними справляться (например, вовремя приходить, все успевать и т. д.). Спору нет - это немаловажные навыки, но они не исчерпывают всей проблематики темпоральной субъектности в современном обществе. Тем более – богатой на исторические реминисценции и современные удивительные находки тематики социального времени. С него и начинается данная глава.

В разговоре о времени возникает искушение «соскользнуть» на астрономическую его трактовку (дескать, время – это «привязанность» наших действий к движению небесных тел) или, может быть, историческую (у каждой эпохи – свой аромат, каковы времена, таковы и нравы, опять же привязывая время к заметным историческим вешкам). Социальная оптика противится подобной редукции социального времени к какой-то одной его стороне.

Точно так же хотелось бы уйти от философской (а чаще - псевдо-философских спекуляций на тему) дихотомии «объективного» и «субъективного» времени. Все социальное время – объективное, ибо существует «само по себе», то есть по законам общества. Вместе с тем все социальное время субъективно, ибо возможно лишь постольку, поскольку все участники играют в эти игры, то есть переживают, чувствуют, действуют. Не понятно!!! Иногда в качестве объективного позиционируют календарное время, а субъективного – наше восприятие длительности, значимости и т. д. Дабы не впадать в столь поверхностное рассуждение, следует вспомнить, что это люди своей «субъективной» волей выбрали небесные тела для счета времени, причем не враз, не вдруг, и не во всякой культуре. В пояснениях к первому параграфу приводятся некоторые сведения такого рода (в рубрике «Это можно обсудить»).

Еще одно «узкое место» размышлений о времени – «ловушка момента», когда начинает казаться, что настоящее – это «миг между прошлым и будущим», имеющий к тому же коварное свойство истончаться до полной невесомости. Подобное «математическое» понимание времени применительно к нашей жизни оказывается скорее схоластической абстракцией, нежели продуктивной концепцией. И в учебном пособии, и в книге для учителя даются ссылки на Августина. К чему??? Кто он??? Этот мыслитель замечательным образом показал связность модусов времени в настоящем. Последнее – отнюдь не точка, не пустая абстракция. Границы настоящего определяются значимостью, актуальностью (событий, дат, дел, отношений и т. д.) и могут варьироваться от ничтожно малого промежутка до лет и эпох («наш век», «наше время»).

В задачи обществознания 7 класса не входит всестороннее знакомство с апориями времени, скорее, это информация для учителя, предупреждающая от наступания на уже известные грабли. Не понятно!!!

 

 

Социальное время

При изучении данного параграфа учащиеся должны прийти к пониманию времени как сложной социальной системы, которая складывалась веками. Причем ныне живущие люди являются наследниками многочисленных традиций исчисления, понимания, переживания и проживания времени, далеко не все из которых хорошо согласуются друг с другом. Таким образом, время – это не природная (физическая, астрономическая или какая-либо еще) данность, но социальная конструкция, которая продолжается развиваться. Иными словами, мы не просто «живем по часам», но мы их воспроизводим, закрепляем их власть или развенчиваем, выдвигая что-то свое. Не понятно!!!

Социальное время – это время, исполненное социальных, человеческих смыслов. Как пишет историк Дина Хапаева, «Во второй половине ХХ века время стало любимым предметом исследования в истории, социологии, антропологии, экономике»[1]. Сегодня говорят о междисциплинарном изучении времени в рамках темпоралистики – комплексной области знания по данному предмету.

Практическое задание Исследовательская работа Что такое время? И что мы с ним делаем? Или оно с нами?

 

Задача – понять многообразие значений слова «время» и их роль в нашей жизни.

1. Ученики выписывают у себя в тетради выражения со словом «время», например «у меня нет времени» и т.д.

2. Ученики работают со словарями, книгами разного рода (это может быть художественное произведение, в таком случае лучше указывать какой герой использует какое выражение) и так же выписывают выражения со словом «время».

3. Анализ собранных выражений, в каких случаях мы используем слово «время» и почему?

Работу можно продолжить – как связано употребление слова «время» с личностью самого ученика или литературных героев?

 

Социальное время – это ресурс. Но чтобы стать таковым, чтобы люди смогли использовать время в своей совместной деятельности, его нужно было научиться распределять и учитывать понятным всем образом. На протяжении своей истории человечество апробировало множество систем деления времени, из которых до наших дней дошло членение на эпохи, века, года, месяцы, дни, часы, минуты, секунды. Пример привести из прошлого Любое деление времени привязано к выполняемой деятельности. В таких разных областях, как сельское хозяйство и индустрия моды, торговля товарами широкого потребления и работа театров, сохраняется понятие сезонности. В агрокомплексе оно связано с последовательностью действий в рамках технологии: сначала посевная и только потом уборочная страда. Торговые сети радуют потребителей сезонными распродажами, учреждения культуры – театральными сезонами. Наиболее «долгоиграющие» телесериалы также измеряются сезонами. Легко заметить, что сезонность грунтовых помидоров или клубники отличается от сезонов «Секса в большом городе».

Чтобы оказалось возможным эффективное взаимодействие людей, занятых разными видами деятельности, понадобилось «временное эсперанто», как назвали астрономическое время социологи Питирим Сорокин и Роберт Мертон.

Всеобщая сетка времени, унификация его измерения позволяет людям синхронизировать свою деятельность: учащиеся и учитель приходят в класс одновременно в соответствии со школьным расписанием. Последнее, как мы знаем, может несколько различаться в разных школах даже в пределах одного населенного пункта, а тем более городах и субъектах РФ, не говоря уже о разных странах. Девочки Маша и Лена из примера про разрушение социальных норм в учебном пособии 6 класса не смогли вместе сходить в кино, потому что исчезло понятие сеансов в кинотеатре, равно как и вообще все связанное с всеобщностью времени.

 

Простейшая типология времени выделяет количественное и качественное время. Количественное время подчиняется Хроносу – тому самому, что пожирает своих детей. Вот что пишут И. Савельева и А. Полетаев в пояснении к гравюре «Триумф Времени» П. Брейгеля, изображающей именно Кроноса, или Сатурна: «В результате движения Времени разрушается все создаваемое человеком: орудия труда, утварь, музыкальные инструменты и даже книги. За Временем следует Смерть на кляче…»[2]. Согласно греческой мифологии, титан Хронос был отцом Зевса. Самый известный символ такого времени – часы, хронометры. Они «постоянно напоминают нам об ограниченности нашего времени, о необходимости использовать его экономно – мы все живем во Вселенной, где каждая текущая минута неумолимо сменяется следующей. /…/

Хронос – это устройство измерения времени, унаследованное нами в силу обычаев и традиций, особых нужд бюрократии, правительства и необходимости. Хронос властвовал над всем – бизнесом, социумом, технологиями. Его проявления, часы и календари, непреднамеренно насаждали детерминистскую и упрощенную картину течения времени. Приверженцы хроноса создали все временн ы е устройства, начиная от настенных календарей и PDA и заканчивая агрегатами, которые не церемонясь заставляют нас просыпаться…»[3].

Количественное, хронологическое время выходит на первый план с наступлением Нового времени, из которого выросли Просвещение с его культом научной рациональности, индустриальное общество и, наконец, глобализация. Согласно Ж. Ле Гоффу, для Франции переломный момент наступает в XIV веке, когда механические часы на городских ратушах стали вытеснять качественное, событийное время, отмеряемое колоколами.

За полвека до Ле Гоффа другой европейский историк, Й. Хейзинга показал воистину персональный характер колокольного времени. «Колокола в повседневной жизни, - писал Хейзинга в 1919 г., - уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем голосами возвещали горе и радость. Покой и тревогу, созывали народ и предупреждали о грозящей опасности. Их звали по именам: Роланд, Толстуха Жаклин, - и каждый разбирался в значении того или иного звона. /…/ Какое же невероятное возбуждение должно было охватывать каждого, когда все церкви и монастыри Парижа били в колокола с ура до вечера – и даже ночью – по случаю избрания Папы, который должен был положить конец схизме, или в честь заключения мира между бургиньонами и арманьяками!»[4]

В XIV в. к обычным колоколам, возвещавшим время выгона скота на луга весной, сбор городского совета, праздничные или тревожные события, стали добавляться рабочие колокола. аенторический документ.деленные часы"ем, чтобы на суконном и иных производствах, где днем требуется много рабочих, на рабоПрежде всего подобные практики распространялись там, где было развито производство, как например, в городе суконщиков Эр-сюр-ля-Лисе. 15 августа 1335 года Жан де Пикиньи, управляющий графством Артуа, дает разрешение мэру, эшевенам и жителям этого города на постройку сторожевой башни со специальным колоколом с тем, чтобы «на суконном и иных производствах, где днем требуется много рабочих, на работу приходили и уходили в определенные часы», цитирует Ж. Ле Гофф исторический документ[5].

«Новизна, внесенная рабочим колоколом или применением в этих целях городского колокола, заключалась в том, что вместо времени событийного, проявляющего себя лишь эпизодически, в виде исключения, появилось время регулярное, нормальное. Вместо приблизительных церковных часов, отбиваемых соборными колоколами, появились точные часы… Это было уже не время катаклизма или праздника, а время повседневности, хронологическая сетка, пронизывающая и охватывающая городскую жизнь.

Потребность в более точном измерении работы в этот век, когда количественный анализ постепенно проникает в административные и ментальные структуры, становится важным фактором процесса секуляризации, основным признаком которого является исчезновение монополии церковных колоколов в деле отсчета времени»[6].

Решающим шагом к точному времени, однако, стали не вручную раскачиваемые рабочие колокола, а механические часы. Они стали появляться на башнях европейских городов в XIV в. Красиво выполненные часы с их сложным, почти магическим механизмом служили предметом гордости горожан и в то же время выполняли вполне утилитарную, как и сегодня, функцию – унификации и синхронизации.

«Часы являются не только инструментом повседневной жизни, но еще и чудом, украшением, игрушкой, предметом гордости города, часы существуют скорее для престижа, чем для пользы. Более того, это новое время, рожденное в основном из потребности буржуазии нанимателей … в более точном измерении рабочего времени, от которого зависит их прибыль, это время вскоре оказывается в руках власть предержащих. Для крупных сеньоров и князей это время, ставшее инструментом господства. Является источником развлечения и символом власти. Более определенно это проявляется в столице. Где оно становится символом правления: в 1370 году Карл V приказывает, чтобы все колокола Парижа звонили в соответствии с башенными часами королевского дворца, бившими часы и четверти часа. Новое время становится временем государственным. Король, читающий Аристотеля, приручил рационализированное время»[7].

Появляется соответствующая темпоральная этика, выражающая духовные аспекты траты времени. Время принадлежит Богу, поэтому расходовать его нужно расчетливо и только на благие дела: на труд и прославление господа, молитвы. «Бесполезная трата времени становится тяжким грехом, духовным позором. /…/ …первой добродетелью гуманиста становится чувство времени и его правильное использование. /…/ Время, измеряемое с бо