Северо-восточная Русь в годы правления Семена Ивановича Гордого

 

 

Сын Ивана Калиты, московский князь Семён Иванович (1317—1353) со своими юными братьями был принят в Орде еще Узбеком, который пожаловал старшему ярлык на великое княжение. Согласно «Истории Российской» В.Н. Татищева, сыновьям Ивана Калиты был устроен теплый прием: «Прият я с честию и любовию и не долго держав, поучи я, како житии в тишине и послушными быти велению его, обесча и, яко никоих наветов на них не приимет и никому княжения великого не вдаст, но по них чадом их да будет, и дав им ярлык с клятвою на детей своих не отъимати княжения, и вскоре отпусти я с честию и любовию».

После утверждения в Орде Семена Ивановича «великим князем Владимирским» в 1340 г. был созван съезд в Москве, на котором князья (по именам названы Константин Суздальский, Константин Ростовский и Василий Ярославский) признали ярлык московского князя. У Татищева приводится речь московского князя, напоминающего о временах Ярослава, Владимира Мономаха и Мстислава Владимировича, когда единство князей служило основой безопасности и благосостояния всей Русской земли. Семен Иванович предложил якобы решать спорные вопросы на суде «пред князи», а против тех, кто наводит на Русскую землю татар или «ищет там суда», быть всем «заедин». Непосредственных же нарушителей московский князь видел в новгородцах, которых и призывал наказать.

По Татищеву, князья слушали московского князя с пониманием. Но весь изложенный сюжет и содержание речи вряд ли могли появиться ранее конца XV — XVI столетия, когда реально обосновывалась необходимость самодержавия. В 1340 г. за такое выступление сразу можно было бы лишиться головы: кто-нибудь из участников съезда немедленно донес бы суровому хану Узбеку. Да и особым авторитетом сын Ивана Калиты у князей пока не пользовался. Князья старались попасть в Орду, минуя московского князя, и возвращались в сопровождении татарских отрядов, которые грабили города и веси, не встречая должного противодействия со стороны своих правителей и владетелей. Это вызвало реакцию социальных низов — «черных людей» в ряде городов и княжений. В том же 1340 г. жители Брянска, собравшись на вече, убили своего князя Глеба Святославича. В чем провинился князь, летописи не сообщают. Но в городе в это время находился сам митрополит Феогност, и даже он оказался бессилен сдержать гнев горожан.

Одним из главных вопросов съезда князей в Москве был порядок сбора дани, за которым всегда внимательно следил хан Узбек. В 1340 г. в центре московско-новгородских распрей оказался город Торжок. Московские сборщики направились за данью в Торжок (Новый Торг), где, по летописным сведениям, «силу творили». Новоторжцы обратились за помощью к новгородцам, и новгородские посадники направили к Торжку бояр «со многими людьми», которые захватили наместников князя Семена Ивановича, а в Москву из Новгорода был направлен посланник, который прямо выразил непочтение новому князю. Вызывающее поведение новгородских бояр, в свою очередь, напугало и возмутило новоторжскую «чернь». Организовавшись, «чернь» освободила наместников великого князя Семена, а новгородские бояре бежали в Новгород, разграбив «имение» новоторжцев.

Собравшиеся на съезд князья вместе с митрополитом двинулись к Торжку, навстречу вышла и новгородская рать. До столкновения, однако, дело не дошло. В ряде летописей приводится обычная новгородская формула: «Докончаша мир по старым грамотам извечным на вьсей воли новогородской». Но здесь же приводятся и «уточняющие» данные: «И даша великому князю Семену Ивановичу взять черный бор на всей земле Новогородской, а на новотръжцев возложиша тысячу рублев». В Новгородской Первой и некоторых других летописях сообщается о направлении князем в Новгород наместников, у Татищева в этой связи названы также Торжок и Копорье. Но в целом об отношениях Москвы и Новгорода в летописях содержится весьма противоречивая информация. Отчасти это связано с борьбой против наследников Ивана Калиты суздальско-нижегородского князя Константина Васильевича, а также с постоянным смешиванием в летописях двух Новгородов: Великого и Нижнего.

Таким образом, в начале правления Семена Ивановича перед ним встали две проблемы в собственно русских землях — отношения с Новгородом и борьба с суздальско-нижегородским князем Константином Васильевичем.

Ряд оригинальных известий в этой связи дают летописи белорусско-литовские (ПСРЛ, т.35). В Супрасльской и Академической летописях под 1341г. сразу после сообщения о походе Семена Ивановича и других князей на Торжок записано, что «того же лета седе в Новегороде на Городищи на княжении князь Костеньтинь Васильевичь суздальский». «Городище» — это пригород Новгорода Великого, на правом берегу Волхова, известный и позднее как княжеская резиденция. Но в данных летописях сюжет не развернут, и неизвестно, сколько времени провел в Новгородской земле суздальский князь и как складывались его отношения с новгородцами.

После смерти хана Узбека все русские князья в 1342 г. потянулись в Орду за подтверждением ярлыков у хана Джанибека.

Кончина Узбека и первая «замятия» в Орде вызвала активизацию литовских князей, прежде всего Ольгерда, вышедшего на первый план после кончины Гедимина и оттеснившего старшего брата Нариманта. Уже в 1341 г. Ольгерд напал на Можайск, и хотя город ему взять не удалось, он «пожже» села и посад. Так обозначилась литовская опасность, причем именно Ольгерд проявлял наибольшую враждебность по отношению к Москве. И московскому князю приходилось воспринимать новый поворот событий в качестве великого князя, в качестве князя московского, и даже, по завещанию Калиты, еще и князя можайского.

В 1342 г. Ольгерд оказался втянут в псковско-новгородское противостояние. Псковичи, не получив помощи от новгородцев против немцев, игнорируя великого князя Семена Ивановича, обратились в Витебск к Ольгерду за той же помощью со словами: «Братиа наши новогородцы нам не помогают». Ольгерд направил воеводой князя Юрия Витовтовича, а затем пришел и сам с братом Кейстутом и сыном Андреем. В конечном счете Юрий Витовтович и Андрей остались на Псковщине, причем Андрей принял крещение.

Новгород продолжал жить своей обычной жизнью и своими проблемами, распрями и мятежами. Ни московского, ни суздальского князя новгородцы как будто не ждали. В Рогожском летописце (и только в нем) под 1343 г. записано, что Семен Иванович проиграл Константину Суздальскому тяжбу в Орде за Нижний Новгород. В белорусско-литовских летописях также указано, что в 1343 г. Семен Иванович проиграл тяжбу в Орде, но не уточнено, какой именно Новгород перешел во владение суздальского князя. В данном случае речь явно шла о Нижнем Новгороде. Это событие оказало большое влияние на последующие отношения московских и суздальско-нижегородских князей.

Лишь в 1346 г., после обращения прибывшего в Москву новгородского архиепископа Василия, Семен Иванович приедет в Новгород и сядет там «на столе», а затем, через три недели уедет по ордынским делам. В 1348 г. московский князь обидел новгородцев тем, что не оказал помощи против шведского конунга Магнуса, а присланный Семеном в Новгород брат Иван не только отказался помочь новгородцам, но и покинул город.

В Никоновской летописи и у Татищева под 1350 г. говорится о заложении Константином Васильевичем каменной церкви в Новгороде. Обычно без определения «Нижний» или «Великий» летописцы говорят о Великом Новгороде, и в указателях к изданиям известие относят к нему. Но в данном случае имеется в виду опять Новгород Нижний, и удивление вызывает ошибка Никоновской летописи, весьма внимательно относившейся ко всем сюжетам, связанным с церковью. Этот же сюжет более обстоятельно (хотя тоже глухо) передан Рогожским летописцем. В Нижегородском летописце (памятнике позднем, но использующем древние местные записи) сюжет дан более обстоятельно (правда, под 1352 г.).

Константин Васильевич оставался стратегическим соперником московских князей и потому стремился к упрочению внешнеполитических связей. Обычно это решалось с помощью брачных союзов. Одну из дочерей князь выдал за Михаила Александровича Тверского, сына Александра Михайловича, казненного в Орде, и будущего соперника Дмитрия Донского. (Впрочем, и Семен Иванович третьим браком был женат на сестре Михаила — Марии, а в 1349 г. и Ольгерд очередным браком, при посредстве московского князя, женился на дочери Александра Михайловича — Ульяне). Другая дочь суздальско-нижегородского князя была выдана за ростовского князя Константина Федоровича, а сын Константина Борис женился на дочери Ольгерда. Постоянно поддерживал Константин и отношения с Новгородом Великим. В 1353 г., после кончины Семена Ивановича, новгородцы будут ходатайствовать в Орде за Константина Суздальского, явно не желая принять московского князя Ивана Ивановича. В Орде, однако, поддержали московского князя.

В Орде вообще внимательно следили затем, чтобы ни одно княжество не имело решительного перевеса над другими. В 1332 г. Нижегородское княжество было соединено с Владимирским, что давало после кончины суздальского князя значительный перевес великому владимирскому и московскому князю Ивану Калите. После его смерти Нижегородское княжество в 1341 г. было соединено с Суздальским, получив разряд «великого». Впоследствии Суздальско-Нижегородское княжество будет участвовать в борьбе за главный, владимирский стол. Тверское княжество было заметно ослаблено постоянной борьбой с Москвой и, конечно, погромом 1327 г. Но в Орде, даже убивая тверских князей, следили за тем, чтобы и в Твери оставались «великие» князья из того же тверского великокняжеского рода. В середине XIV в. усилились связи Твери с Литвой, которые помогут Твери занимать весомое место в политическом раскладе на Руси в XrV в., но из-за тесного сближения с Литвой в конечном счете Тверь окажется на обочине объединительного процесса русских земель.

 

***

 

 

Первым браком Семен Иванович был женат на литовке Августе, получившей при крещении имя Анастасия. Иван Калита женил Семена в 1333 г., когда княжичу едва исполнилось семнадцать лет. Летопись не уточняет, к какой ветви литовских князей принадлежала Августа, имя же, римское по происхождению, возможно, указывает на западные контакты и известную претенциозность родителя невесты.

Уже под 1341 г. летописи сообщают о женитьбе шестнадцатилетнего Ивана Ивановича на дочери князя брянского Дмитрия, сына смоленского князя Романа Глебовича. В 1345 г. скончалась супруга Семена Ивановича, и он женился вторично на Евпраксии, дочери смоленского князя Федора Святославича. В том же году женились и оба его брата Иван и Андрей, но о кончине первой супруги Ивана Ивановича сведений нет. В 1346 г. Семен женился в третий раз на дочери тверского князя Александра Михайловича, отослав свою вторую жену. Третья женитьба московского князя вызвала недовольство и родственников княгини, и церкви — брак пришлось утверждать в Константинополе. И само прозвание князя Гордый, видимо, связано не столько с его политической деятельностью, сколько с чертами характера.

Браки сыновей Ивана Калиты довольно определенно были нацелены на укрепление союза русских земель в противодействие обозначившейся экспансии Ольгерда на восток, в том числе непосредственно на Московское княжество. Тот же 1345 г. привел к существенному укреплению позиций Ольгерда в самой Литве: он вместе с братом Кейстутом внезапно напал на старшего брата Нариманта, занимавшего Вильно. Наримант бежал в Орду, а его брат и соратник Евнутий бежал сначала в Псков, затем в Новгород и, наконец, в Москву, где принял крещение под именем Ивана. Приняла крещение и вся сопровождавшая князя дружина.

В 1346 г. Семен Иванович, как указано выше, по просьбе новгородцев, сел на столе в Новгороде. Сам факт утверждения московского князя в Новгороде был связан с тем, что до его приезда новгородские земли разорил Ольгерд с братом Кейстутом. Разорение и побудило новгородцев искать защиты и помощи у московского князя. Князь пробыл в Новгороде всего три недели, но, согласно Татищеву, «мног поряд в людях учини, и многу власть у посадника отья, а смердь вся его любляше; и оставль наместника, сам иде на Москву».

Под 1347 г. летописи отметили «казнь от Бога на люди под восточною страною... бысть мор велик на люди». С Востока надвигалась чума — «черная смерть», которая унесет много жизней и в Европе.

В том же году, по сообщению летописей, «побиша немцы литву, убиша литвы 40 тысяч» (по Татищеву, 14 тысяч). На следующий 1349 г. Ольгерд отправил брата Кориада к Джанибеку просить помощи. На этом фоне, по сообщению В.Н. Татищева, возник конфликт между Семеном Ивановичем и Ольгердом, потому что обращение литовского князя в Орду в Москве было воспринято как стремление Ольгерда организовать поход на русские земли. Московский князь направил своих послов в Орду, которые разъяснили Джанибеку, что «Олгерд съ своею братьею царев улус, а князя великаго отчину испустошил, и выдал царь Корольяда,...киличеем (гонцам, оруженосцам. — А.К.) князя великаго, и его дружину; и дал посла своего Тотуя, и велел выдати... литву князю великому Семену». Не исключено, что именно московские послы разъясняли, будто помощь требуется Ольгердудля борьбы с верными Орде «улусами». И цели в данном случае Семен Иванович достиг: в 1349 г., по сообщению многих летописей, Ольгерд прислал послов в Москву и замирился с Семеном Ивановичем, который отпустил на родину брата литовского князя Кориада. Но уже в 1352 г. Семен Иванович попытался осуществить большой поход на Ольгерда, однако на пути к Смоленску, на реке Поротве его войско было встречено послами Ольгерда и был восстановлен мир. Намерение князя идти на Смоленск не было одобрено «братией» — князь распустил войско и вернулся в Москву.

Иван Калита стал великим князем после того, как похоронил всех своих братьев. У Семена Ивановича оставались два брата, каждому из которых отец завещал свою «треть». Пока братья были отроками, они послушно исполняли волю старшего, но их взрасление порождало и проблемы, которые Семену Ивановичу пришлось решать с помощью специального договора — «докончания» к завещанию отца.

Потребность в более четком определении своих отношений с братьями у Семена Ивановича возникла около 1350 г. (по Л.В. Черепнину, в 1350—1351 гг.). Текст договора дошел, к сожалению, с изъянами (грамота местами разорвана). Но основная направленность его очевидна — раздел Москвы на «трети» усиливал напряженность в отношениях между братьями. Как и в других городах, в Москве сохранялось традиционное самоуправление, и хотя сведений о московском вече в летописях нет, связанный с ним институт тысяцких ясно просматривается и становится важным фактором внутриполитической жизни в городе. Раздел города между братьями поднимал роль тысяцкого, поскольку он представлял неразделенную Москву. И борьба за разных кандидатов на эту должность явилась одной из причин серьезных размолвок между братьями.

Один из деятелей, повлиявших на взаимоотношение братьев, — Алексей Петрович Хвост-Босоволков. Как обычно, для того чтобы понять суть расхождений между братьями-князьями, необходимо просмотреть имеющиеся данные об Алексее Петровиче. В 1347 г. Алексей Босоволков с Андреем Кобылой ездили за тверской княжной, сосватанной московским князем. Следовательно, это был боярин, допущенный к самым укромным секретам великого князя Семена Ивановича и потому весьма влиятельным. Конфликт разразился вскоре после выполнения этого ответственного поручения. В «докончании» завещания Ивана Калиты именно с деятельностью Хвоста-Босоволкова связано обострение отношений Семена Ивановича с братьями, прежде всего с Иваном.

Договор написан как бы с двух сторон: со стороны великого князя и со стороны его братьев. При этом великий князь советует и указывает, а младшие в знак согласия «кивают головами». В договоре есть статья, прямо предполагающая необходимость деятельности княжеских советников-бояр: «А кто имет нас сваживати.., исправы ны учинити, а нелюбья не держати, а виноватого казнити по исправе». Конкретным виновником «свады» в документе назван именно Алексей Петрович Хвост. В тексте напоминается традиционная для XTV в. формула договоров: «А бояром и слугам вольным воля: кто поедет от нас к тобе к великому князю, или от тобе к нам нелюбьи ны не держати». А далее раскрывается смысл обстоятельств, потребовавших подписания письменного договора: «Ачто Олексе Петрович вшел в коромолу к великому князю, нам, князю Ивану и князю Андрею, к собе его не приимати, ни его детии, и не надеятися ны его к собе до Олексеева живота, волен в нем князь великий, и в его жене, и в его детех. А тобе, господине, князь великий, к собе его не приимати же в бояре. А мне, князю Ивану, что дал князь великий из Олексеева живота, того ми, Олексею не давати, ни его жене, ни его детем, ни иным ничим не подмагати их». Таким образом, из текста следует, что Алексей Петрович пользовался поддержкой именно Ивана Ивановича, и, как прояснится в дальнейшем, боярин Хвост был кандидатом на должность тысяцкого. Сам же пост тысяцкого при Семене Ивановиче занимал Василий Васильевич Вельяминов, имевший непосредственное отношение к составлению «докончания».

В договоре предусмотрено одно отступление от завещания Ивана Калиты, которое вряд ли могли безропотно принять младшие князья: Семен Иванович брал себе половину «тамги» (таможенного сбора), оставляя двум другим половину на двоих, и это же установление должно было перейти и на детей. Младшие «сступались» «на старейшинство»: «соколничий путь, и садовници, да конюший путь, и, кони ставити ловчий путь», т. е. сборы главным образом с охотничьего промысла. Остальное — «на трое», но упомянуты в этой связи только «бортници» — собиратели или производители меда.

Л.В. Черепнин высказал предположение, что братья разошлись на вопросе отношения к Орде: младшие не были согласны с практическим отказом от какого-либо противостояния Сараю со стороны старшего брата. Резон в этом есть: новгородский летописец под 1348 г. ерничает по поводу того, что Семен Иванович не пошел помогать Новгороду в его сложной борьбе со свеями и немцами, московский же летописец оправдывает князя. Верно и то, что Семен Иванович старательно выбивал для Орды «выход», а народу такая старательность, естественно, не могла нравиться. Из последующих событий можно заключить, что в сторону Орды подталкивал князя и его тысяцкий Вельяминов, имевший отношение к составлению договора. Но свободы выбора у великого князя не было: избежать наплыва татарских «посольств» можно было только аккуратной доставкой в Орду «выхода». Поэтому другой причиной конфликта могло быть и недовольство младших князей пересмотром старшим завещания Ивана Калиты.

Но конфликт младших братьев с Семеном Ивановичем не получил продолжения. В 1352 г. на Русь пришла «черная смерть», до того прошедшая по южным и восточным странам еще в 1346 г. Первым на ее пути оказался Псков, а затем и Новгород. Не исключено, что на сей раз «мор» пришел не с юга, а с запада, куда он был занесен «фрягами»-генуэзцами и иными купцами из Восточного Средиземноморья. Москву «черная смерть» поразила в 1353 г. В начале года (11 марта) скончался митрополит Феогност, за ним вскоре (26 апреля) Семен Иванович. 6 июня умер младший из братьев — Андрей Иванович. Будущий видный полководец Владимир Андреевич Храбрый родится на «сорочины» (сороковой день со дня смерти) отца — 15 июля. У Семена Ивановича не осталось и потомства: дети от первых браков умирали до года, также в детстве умирали и дети от тверской княжны, а последние два — Иван и Семен — умерли на одной неделе с митрополитом.

Московский стол и великое княжение наследовал Иван Иванович (1326—1359). Правление Ивана Ивановича, прозванного Красным, вроде бы не оставило яркого следа в истории — слишком оно было кратким, да и сам князь не отличался какой-то решительностью, недаром вторым прозванием его было Кроткий. Но именно при Иване Ивановиче произошел раскол московского самоуправления.

Главным событием, вскрывшим глубину раскола московского самоуправления, оказалось убийство в 1356 г. тысяцкого Алексея Петровича Хвоста. Рогожский летописец, Симеоновская и некоторые другие летописи дают примерно один и тот же текст: «На Москве вложишеть дьявол межи бояр зависть и непокорьство, дьяволим научениемь и завистью убьен бысть Алексей Петровичь тысятьский февраля в 3 день, в то время, когда заутреню благовестять; убиение же его дивно некако и незнаемо, аки ни от когоже, никимь же, токмо обретеся лежа на площади. Неции же рекоша, яко втаю свет сотвориша и ков коваша на нь и тако всех общею думою, да яко же Андрей Боголюбый от Кучковичь, тако и сии от своеа дружины пострада. Toe же зимы по последнему пути болшие бояре Московьскые того ради убийства отъехаша на Рязань со женами и з детьми».

Никоновская летопись добавляет: «И бысть мятеж на Москве велик ради того убийства». А затем под 1358 г. сообщается, что Иван Иванович вызвал из Рязани боярина Михаила и зятя его Василия Васильевича. В этой фразе А.Е. Пресняков угадывал суть событий: Василий Васильевич, упоминаемый без пояснения, — это последний московский тысяцкий Вельяминов, который называется в таком качестве еще в рассмотренном выше договоре братьев.

Таким образом, складывается следующая картина. Очевидно, при Иване Ивановиче Алексею Петровичу Хвосту удалось либо вернуть, либо отобрать у Вельяминова особенно важную в условиях ослабления княжеской власти должность тысяцкого. После этого Вельяминов, видимо, и уехал из Москвы в Рязань. Вопрос о том, почему соперник Алексея Петровича «отъехал» именно на Рязань, остается неясным, особенно если учесть обострение отношений между Москвой и Рязанью в 50-е гг. (в 1353 г. рязанцы вернули некогда им принадлежавшую Лопастну и намеревались отвоевать и другие территории по верховьям Оки). В 1356 г. Алексея Петровича Хвоста убивают, а через два года из Рязани в Москву возвращается Василий Васильевич Вельяминов и вскоре вновь становится московским тысяцким. Эти события показывают глубину разногласий в боярской среде, и, видимо, решение Ивана Ивановича о возвращении Вельяминова из Рязани было во многом вынужденным — Вельяминов никогда не был близок к Ивану Ивановичу.

Но Ивану Ивановичу было отведено лишь шесть лет: 13 ноября 1359 г. он скончался, оставив девятилетнего сына Дмитрия. Московское княжество оказалось передтяжелыми испытаниями, и неизвестно, куда бы повернули события, если бы на митрополии не утвердился Алексий.