Глава 6. Суждение о поведении

 

Суждение есть высказывание. Это пустая фраза, поскольку языковеды ее стерли, как старую монетку, на которой не видно лика короля. Поэтому скажу так: суждение есть высказывание наружу чего-то изнутри. Чего? Какой лик скрывается за суждением?

Пойду от обратного: а что должно сделать высказанное суждение? Оно явно делается для того, чтобы произвести какое-то воздействие на собеседника. И даже когда это суждение, производимое ученым во время научного рассуждения, собеседник скрыто присутствует, потому что ученый, начиная рассуждать, впадает в тихую шизофрению и спорит сам с собой. Просто культура самоосознавания у ученых настолько низкая, что они этого не замечают. Точнее, не замечают, что это не просто он ведет беседу на два голоса, а что оба голоса принадлежат разным искусственным личностям.

Суждения, как и вообще высказывания, рождались не для внутреннего употребления. Для себя достаточно того, что внутри. Наружу являют то, что нужно для кого-то снаружи, назовем его собеседником. И нужно затем, чтобы выжить, например, предупредив об опасности. О непосредственной опасности можно предупредить и криком. А вот об опасности скрытой, сомнительной приходится высказывать суждения. Как, к примеру, делается, когда глядят на небо в поисках признаков дождя.

Предположения о том, будет или не будет дождь, — это определенно суждения, от которых зависит, вернутся ли люди живыми с моря и здоровыми из леса. Зависит от этого, и стоит ли начинать косить, поскольку скошенное не ко времени, сгниет. Значит, эти суждения призваны воздействовать на поведение людей, либо на их действия.

Мазыки отчетливо различали поведение и действия. Поведение осуществляется в мышлении, то есть является ведением себя по образцам, которые уже существуют. Действуем мы исключительно разумно, создавая образ действия непосредственно для той задачи, которую сейчас решаем. Но с точки зрения суждения это не так важно: для того, чтобы выбрать правильное поведение или верное действие, все равно нужно вынести суждение.

Что же такое суждение, если его задача — вызвать изменения в поступках человека? Очевидно, что оно есть обращение не просто к его рассудку или здравому смыслу. Оно есть обращение к его знаниям о том, как жить и выживать. Если опасность или полезность чего-то очевидна, судить и рядить не о чем. Но если она скрытая, человек, по неопытности или слабости разума, может попасть в беду или вовлечь в нее всех нас. Его действия надо подправить именно так, как это нужно для моего выживания или для того, чтобы он не испортил мою жизнь.

Иногда это позволяет захватить власть над какими-то людьми, иногда спасти того, кто тебе близок или нравится, иногда спастись самому.

Но даже захват власти — это захват власти над каким-то мирком, который после этого будет тебе принадлежать. Ты становишься вождем и вольно или невольно вынужден будешь об этом мирке заботиться. Значит, таким образом ты творишь себе пространство жизни и убеждаешь свое окружение вести себя правильно именно затем, чтобы потом жить в этом мирке-сообществе с наслаждением.

Пока ты всего лишь один из равных, становиться вождем, брать власть можно лишь убеждая других в том, что ты лучше знаешь, как надо действовать. Делается это рассуждением. Кулаки, конечно, тоже помогают подавить сопротивление, но при этом они не убеждают. Люди просто разбегутся, если будут только одни кулаки. Даже самый сильный и свирепый вожак должен оказываться прав при решении задач сообщества.

Поэтому лучший способ убеждения других — это рассуждение. Это пока власть не отдана тебе всецело. Но когда ты в ней утвердился, время рассуждения кончается, и ты обретаешь право на суд.

Суд — это суждения, принимаемые к исполнению непрекословно. По крайней мере, это так для тех, кто снаружи. Ты же по-прежнему всего лишь высказываешь свои суждения, но зная, что они окончательны. Просто потому, что ты прекращаешь споры, сказав: будет так.

Почему это принимается? Потому что, когда речь идет о выживании сообщества, частью личных интересов приходится поступаться, платя ими за те выгоды, которые дает сильное сообщество. И каждый знает, что однажды придется отдать часть своих прав или возможностей, но только не такому же, как я. Мы согласны ради выживания родины, страны, государства чем-то и пожертвовать, но пусть судит тот, кто действительно знает нужды всего сообщества. Ему отдам, соседу — ни за что!

Суд правителя — это суждение, потерявшее «кончик». Кончик же этот — не окончание, а продолжение или предложение порассуждать, то есть поспорить, привести доводы, уточнить. За счет этого «кончика» суждение открыто для обсуждения и рассуждения. Суд закрыт и окончателен.

Почему суждение открыто?

Потому что оно не связано с действительным миром, а связано лишь со знаниями о мире. Поэтому суждение как бы вытягивает из всего собравшегося общества все имеющиеся у него знания о мире, собирает их в одно целое и так создает описание и мира и задачи. На основании уточненного образа мира мы можем принять иное решение о том, как нам действовать. Условно говоря: идти в лес на охоту в дожди опасно и почти бессмысленно — зверь лежит.

Первое суждение таково: дождь, идти не стоит, потому что вряд ли что добудем.

Но при этом есть вторая часть мира — племя, и у племени кончилась еда, и дети начинают пухнуть с голоду.

Второе суждение: если пойдем, помокнем, если не пойдем — вымрем.

Вывод: надо идти.

Вот пример простейшего рассуждения, где явно уточняется образ мира, и окончательное суждение выносится лишь на основании полного представления о мире.

Итогом такой работы с суждениями оказывается поход за пищей, то есть вполне определенные действия, обеспечивающие выживание.

Суждение явно воздействует на поведение тех, кто снаружи, то есть тех, к кому оно обращено.

Но это означает, что оно должно исходить из чего-то во мне очень сходного с тем, к чему я обращаю его в другом. Иными словами, я не просто произношу слова, обращаясь к знаниям слов другого человека. Я через слова, с помощью слов обращаюсь к тому, что изменит его поведение, узнав в этих словах нечто, что окажет воздействие на его способность действовать или вести себя. То, что это управление поведением и действиями существует, очевидно, если судить по тому, как меняются действия и поведение тех, кого мы убеждаем.

Но, значит, во мне есть то же самое. И я не просто сначала убеждаю себя, говоря себе правильные слова. Тут должно быть иначе. Ведь к другому я обращаюсь извне, а ко мне никто извне не обращается, когда я создаю свои суждения. И опять же: если другой изменил поведение под воздействием моих суждений, значит, ядро управления его поведением принимает воздействие извне и творит свои суждения в ответ на них, а не само их производит.

А что это за вне для меня, если я сам родил свое суждение?

Это явно не та наружа, в которой живут другие люди. Оттуда ко мне ничего не приходило. Я думал сам и сам создавал свои суждения.

Следовательно, это вне только по отношению к ядру управления поведением. Но это вне может быть как снаружи, так и еще глубже внутрь. Нечто или некто во мне требует изменить мое поведение, как я требую изменить поведение от другого человека. Кто-то постоянно видит, что опасно, а что полезно, и как сделать жизнь лучше, и понуждает меня выносить суждения, меняющие мои действия и мою жизнь. Кто это?

Скажу пока обобщенно: душа.

Душа не может использовать слов. Слова — это очень поверхностная вещь, они рождаются вместе с речью лишь для существования в этом телесном мире. И лишь для общения с другими людьми. Души между собой могут общаться и без слов. Поэтому им слова не нужны.

Но иногда душе нужно оказать воздействие на других людей, и тогда она понуждает тело двигаться. Например, выхватить ребенка из-под мчащегося автомобиля. Или ударить хулигана. Или начать долгое логическое рассуждение с политической трибуны.

Душа может только понимать и двигаться. Ей свойственны порывы. Тела сложно общаются жестами и речами. Но в итоге они тоже приводят себя в движение. Собственно говоря, речь во всех ее видах оказывается прослойкой между движением души и движением тела. Она как бы помеха или плохое передаточное устройство, призванное вызывать движения, но изрядно его тормозящее.

Способ приведения тел в движение, если мы приглядимся, оказывается чрезвычайно многоступенчатым. На телесном уровне у нас явно есть способность воплощаться в образы действия. Но образ действия нужно для этого создать, а создав, еще и принять решение исполнять. Чтобы его создать, его нужно либо сложить из множества более простых образов, либо выбрать из памяти. Но и сложить можно, лишь выбрав из множества возможностей, какой же образ будем исполнять. Вот этот выбор нужного образа действия и оказывается самым долгим делом.

Ведь выбрать образ действия — это выбрать между жизнью и смертью. Чуть ошибся, и тебя нет. Мир слишком опасен, а жизнь так хрупка… Поэтому мы выбираем, тщательно взвешивая все последствия и вынося в итоге этих взвешиваний суждение.

Суждение — это плод долгих поисков и отыгрываний нужного действия в искусственных условиях образа мира с помощью образа себя. А это — работа другой части разума — способности думать воображая.

Это значит, что думать рассуждая мы можем лишь на основе тех предложений, что сделает нам способность думать воображая. О каждом таком предложении мы выносим суждение. А потом обсуждаем его. И уточняем образ задачи. И выносим новое суждение. Так рождается рассуждение, способное оказывать воздействие на мои поведение и действия.

 

Глава 7. Умозаключение и вывод

 

Как кажется, умозаключение и вывод должны считаться частями рассуждения. Это мое ощущение. Если вспомнить логику, то это отнюдь не так очевидно: логики вполне обходятся без рассуждения как обобщающего понятия, включающего в себя умозаключение и вывод. Но логики даже суждение изучают независимо от рассуждения. При этом вполне могут соотносить суждение с умозаключением, делая именно умозаключение тем, что состоит из суждений.

При этом умозаключение каким-то образом становится для логика равно выводу. Этим разным словам русского языка должны соответствовать разные понятия, для которых они являются именами. Однако их различие стерлось за время их использования логиками, и сейчас для нас почти одно и то же, что сделать заключение, что сделать вывод. Предполагаю, получилось это из-за исходной ошибки всей той логики, что числила себя частью теории познания.

Логики, которым было дело до истинности, естественно, должны были найти предмет, к которому истинность относится. Им является высказывание в споре, то есть очень узкий вид человеческой речи. Но никто из логиков не обговорил достаточно ясно, что логические построения не относятся ко всей речи. Они скромно намекали, что логика изучает лишь то, что относится к суждениям, но при этом им льстило, что их наука обретает значение всеобщности и даже всеобщего судьи для человеческого общения.

В итоге многие понятия общечеловеческой речи незаметно подменились их логическим пониманием. Так произошло и с умозаключением, которое стало сливаться с выводом. Яркий пример такого сращивания понятий можно извлечь из весьма знаменитого логического сочинения 1888 года Леонида Рутковского «Основные типы умозаключений». В нем он развивал идеи Михаила Каринского по поводу теории вывода.

«Все наши знания, по своему происхождению, могут быть разделены на две категории: 1) на знания эмпирические и 2) на знания выводные.

Первые приобретаются непосредственным наблюдением воспринимаемого мира и служат простым выражением наблюдаемых фактов; вторые же добываются посредством особого умственного процесса, называемого умозаключением, из других, уже ранее приобретенных знаний. Ввиду этого умозаключение может быть определено как такой акт мысли, посредством которого мы установляем новые знания независимо от непосредственного наблюдения, единственно на основании имеющихся уже знаний» (Рутковский, с. 268).

Как вы видите, знания бывают опытные и выводные. И это бесспорно. Но при этом выводные оказываются обретенными не с помощью вывода, а с помощью умозаключения… Неточность. Наверное, простительная на взгляд логика. Очевидно, такое рассуждение ощущается логиками вполне логичным… Правда, от этой неточности теряют свои исконные значения два понятия русского языка, но это, наверное, мелочь.

Итак, если мы смотрим на рассуждение с точки зрения познания, все становится определенным: чтобы добывать знания, нужно либо наблюдать действительность, либо выводить эти знания из уже имеющихся. Но это определяется точкой, с которой смотрим. А если смотреть с другой точки, сохранится ли такая определенность? Скажем, с точки зрения обеспечения выживания?

Очевидно, в изрядной мере сохранится. Просто потому, что, рассуждая, мы нуждаемся в знаниях о мире и постоянно уточняем его описание, когда решаем какую-то жизненную задачу. Значит, задачу обретения знаний исключить из устройства разума нельзя. Но нельзя и делать ее главной, тем более единственной. Это перекос, искусственно вызванный тем, что получение знаний было осознано главной задачей науки еще со времен Бэкона.

При этом задача эта была вполне донаучной, в сущности, она была первобытной и магической, что и звучит в словах Бэкона о том, что знание — сила. Битва науки за знания, в действительности, была древней битвой за силу. И это оправдалось, раз Наука смогла отодвинуть Церковь с места главной опоры власти.

Но в настоящей жизни знание служебно, оно нужно лишь для обеспечения выживания или лучшей жизни. И это сразу меняет все логические построения: логика может быть наукой о познании, но только если хочет хорошо служить Науке как той божественной силе, которая вторглась в наш мир несколько веков назад. Но рассуждение служит выживанию и обеспечению решения тех задач, которые ставит перед собой душа. Иногда для проведения рассуждения нужны новые знания, но чаше все знания уже есть, а умозаключения и выводы делать все равно приходится.

Умозаключение и вывод далеко не исчерпываются тем, что могут создавать новые знания!

К тому же создают они отнюдь не знания, а образы, которые мы лишь оцениваем как знания. Образы эти иногда довольно верно описывают мир, иногда ошибочны, и сами логики постоянно борются с ошибками умозаключений и выводов. Но при этом продолжают считать их плоды знаниями. Но что есть знание, определяется логиками редко — тема уж больно скользкая. Поэтому, если подходить строго, логическим знанием оказывается не действительное знание о мире, а тот образ, который удалось создать выводом из других знаний и не получается разрушить логическими средствами.

Иначе говоря, логическое знание — это непротиворечивый образ. Не противоречить он должен тому, из чего выводился и логическим приемам проверки. Как видите, действительность при этом оказывается не очень нужной и даже как-то растворяется вдали…

Логический вывод строится приблизительно так: если А есть Б, и В тоже есть Б, то можно сделать вывод, что А есть В или, по крайней мере, равно В. Надо полагать, что я совершил здесь логическое умозаключение.

Если мы переходим на точку зрения выживания, то умозаключение как-то изменится. Например, я смотрю на мост и вижу трещины. Из этого я заключаю, что ходить по мосту опасно. Но это отнюдь не вывод. Выводом будет: мост надо ремонтировать. Или: надо идти в обход. Или: придется' рисковать.

В жизни умозаключение не есть операция вывода. В жизни умозаключение заключает нечто, например, несколько наблюдений, в какой-то единый объем сознания. Как заключают узника, делая его заключенным. И одновременно заключением завершают какой-то труд, например, книгу или статью. Такие заключения подводят итоги и содержат в себе выводы, поэтому создается ощущение, что заключение и вывод, по сути, одно и то же.

Но это только в искусственно созданных условиях, вроде научных статей. Но даже и там можно, при определенном усилии, различить форму и содержание. То есть заметить, что заключение содержит в себе выводы, но выводами не является. Тем более, в жизни и в живом рассуждении.

В жизни заключение не есть умозаключение. Умозаключение — это действие ума, точнее, разума или рассудка, совершаемое непроизвольно, просто в итоге способности сознания совершать подобные действия. По сходству с ними родилось понятие «заключение», как имя для определенных действий, совершаемых личностями, в частности, учеными и писателями, которые так завершают свои сочинения.

Если это подобие не случайно, а оно явно не случайно, значит, умозаключение исходно тоже что-то завершало, а отнюдь не совершалось как набор каких-то «логических операций». Это значит, что в тех формулах, которые приводят логики в качестве записи умозаключений, как раз действия со знаками и не являются работой умозаключения. Это суждения или сопоставления, или обсуждения, но не умозаключения.

Умозаключение совершается в конце, когда нужно совершить итоговое действие, завершающее сопоставление суждений, заключив их все в единую оболочку, как в камеру под ключ. Но это не есть вывод.

Чтобы родился вывод, узника из камеры еще надо вывести!

Поэтому мне видится, что умозаключение и вывод — это совсем не одно и то же. Это утерянные логикой два разных шага рассуждения: на первом из них мы собираем все знания и суждения об условиях задачи в один целый образ, а на следующем — выводим из этого образа новый, который является решением этой задачи.

Пример подобного разделения образов я уже привел, но это пример, так сказать, теоретический, а для полноценного овладения живым рассуждением стоило бы попробовать научиться этим действиям на деле. Это выходит за рамки задач, которые я ставлю перед этой книгой. Но путь к прикладной Науке думать, мне кажется, показан.

 

Глава 8. Живое рассуждение

 

Я знаю, что из всех предшествующих моих глав может сложиться впечатление, что я не принимаю логику и даже пытаюсь ее разрушить. Это совсем неверное впечатление.

Я пытаюсь выделить из нее то, что относится к живому рассуждению. Это верно. Но не менее важно мне и выделить то, что останется в логике, если вычесть из нее живое рассуждение. Это совсем не такая уж болезненная или разрушительная операция, если вспомнить, что сами логики уже давно вычли рассуждение из своей науки. По крайней мере, на уровне понятий. Конечно, они никуда не могут от него деться в действительности, сколько бы не закрывали себе глаза, но по внутреннему их ощущению, рассуждение им не нужно.

Однако предметы логики и науки о живом рассуждении надо разделить, для чего достаточно всего лишь осознать, что логика рождалась когда-то из живого рассуждения и на теле живого рассуждения. Рождалась, не просто осмысляя рассуждение, но и добавляя нечто свое. Что? Это понятный вопрос, и на него понятно как искать ответ. Но есть и другой вопрос: зачем? Вот это вопрос!

И именно из-за него я произвожу свое разрушение тела логики, вырывая из него народную основу. То, что останется в логике без живого рассуждения, не случайно. Доказательством этому служит то, что логика живет скоро две с половиной тысячи лет и развивается. Развивается, почти не нуждаясь в основании живого рассуждения, потому что постоянно уходит в формализм и символизм, вплоть до математического. Зачем ей туда?

Не знаю, но вижу, что это не просто не случайно, это зачем-то очень важно для всего человечества…

Живое рассуждение — это работа рассудка, обеспечивающего, как и весь разум, наше выживание на Земле. Разум работает разными способами, но все они связаны с той средой, в которой он существует, с сознанием. Значит, любые способы работы Разума — это способы работы с образами. Следовательно, различаться разные устройства Разума могут только по видам самих используемых ими образов и действий с ними. И это значит, что Представление, Рассуждение и Воображение используют разные образы или используют их по-разному.

Живое рассуждение, безусловно, использует те образы, которые могут нести в себе дополнительное содержание — оценку. Поэтому образы рассудка называются суждениями. Их можно сочетать определенным образом, который называется умозаключением. И из них можно готовить образ, называемый образом действия. Делается он путем вывода, то есть тоже образа, способного вкладывать в свои образы определенное содержание или качество. Образы, созданные выводом могут управлять другими образами и, возможно, телом. Это еще надо уточнять.

Но в любом случае, рассуждение есть способ, как воплотить в телесное движение душевный порыв. Душам, когда они свободны, проще, чем телам. Им достаточно знать и двигаться. Телам, чтобы двигаться, нужен источник движения. Но двигаться произвольно для тел опасно, потому что ведет к смерти. А значит, задача души не будет решена.

Поэтому душевный порыв, с одной стороны, должен быть облечен в то, что заставит тело двигаться, — в Образ движения, который передастся на нервную систему и вызовет необходимые мышечные сокращения, а с другой, он должен быть просчитан с точки зрения взаимодействия с внешним миром. С миром Земли и с миром-обществом.

Заставить тело двигаться так, как это нужно для достижения цели, уже непростая задача. Но разум обучается ее решать еще в раннем детстве и постоянно совершенствует свои возможности управления телом. Но заставить тело двигаться неуязвимо гораздо сложней. Вот тут и нужно искусство рассуждения, способное учесть помехи и сложности задачи. Это воплощается в особый образ, который ложится дополнительным слоем на Образ телесного движения. Вместе образ движения и образ преодоления помех сливаются в Образ действия. Лучшие Образы действия закрепляются в Образцы поведения.

Как научиться живому рассуждению?

Боюсь, это совсем не простая задача, поскольку мы слишком хорошо это умеем. Задача, очевидно, поставлена не верно. Как улучшить свою способность к живому рассуждению?

И это неверная постановка задачи. Способность улучшить не удастся. Она — данность. Скорее, надо принять в качестве задачи то, как раскрыть эту свою способность. Или как ее вернуть, если ощущаешь, что плохо рассуждаешь.

Но и тут, похоже, есть ошибки в понимании.

Если я дожил до этого вопроса, значит, моя способность рассуждать вполне хороша. А как же мое недовольство самим собой? Боюсь, оно от плохого знания самого себя. Чаще всего мы прекрасно рассуждаем там, где творится наше выживание. И это значит, что рассудок четко исполняет свою задачу обеспечения моего выживания. Недовольство же рождается тогда, когда я хочу чего-то дополнительного к выживанию. Как логика.

Наше живое рассуждение вполне хорошо в быту. И если в нем есть слабости, то их можно просто вычистить. Иначе говоря, лучший способ обучения себя живому рассуждению — это очищение, убирание очевидных помех в собственном сознании. Как это делать, описано и понятно.

Но вот я выжил, вот я выполнил первую часть задачи, ради которой работает мой разум, и обеспечил себе уверенное выживание. Как только это происходит, перед нами, как говорили мазыки, раскрываются Врата Вежи Возвращения. Мы можем изменить всю свою жизнь, и чаще всего как-то ее меняем.

Мы начинаем жить ради души, даже если не осознаем этого. Но в этой, второй половине жизни, которая сама состоит из нескольких веж, мы заняты той задачей — Скумой — ради которой и пришла душа. Начинается это после того, как разум обучился управлять телом в достаточной мере и снял тяжелые бытовые задачи.

Вот тогда из человека рождается художник, а из живого рассуждения — логика. Или искусство.

И тут оказывается, что мы не умеем рассуждать. Что значит, что мы прекрасно рассуждаем на бытовом уровне, часто обеспечивая свое выживание гораздо лучше любых логиков и художников. Но нас это не удовлетворяет. И мы начинаем либо глушить в себе этот позыв к иной жизни, либо каким-то образом бросаем прежние занятия и уходим в иную жизнь.

Так рушатся финансовые империи, успешные предприятия, карьеры. Человек начинает тосковать душой и метаться. Сытая жизнь, которую он себе создал, больше не в силах скрыть пустоту его жизни. Долг или жадность могут заставить его предать себя и заглушить свой душевный позыв. Но до самой смерти он будет знать, что жизнь его бессмысленна и прошла зря…

Может такой человек и все бросить и уйти либо в монастырь, либо в секту, либо в художники или бомжи, чтобы заняться духовным поиском. И сгорит раньше срока, потому что без жизнеобеспечения жизнь обрывается легко…

Правда, если он достаточно осторожен или труслив, из этого порыва может родиться научная логика, например.

Но может избрать и срединный путь: четко поддерживать жизнеобеспечение своё и близких на уровне достатка и вложить все высвободившиеся силы в поиск ответов на вопросы своей души. Этот путь избирали мазыки, называя его Мазень. Путь и мировоззрение человека, избравшего быть хозяином собственного мира.

Вот тогда и потребуется обучаться рассуждению, просто потому, что даже собственный мир — это иной мир, не тот, для которого ты растил свой разум. Разум — это лишь орудие, которое обеспечивает наше выживание в мирах. Миров много, и разумов тоже может быть много. Поэтому надо принять, что если ты уйдешь из обычного мира в иной, в свой, например, обычный разум надо оставить в прежнем мире. А для нового мира, для Новой земли, необходимо создать новый разум.

Конечно, он впитает в себя изрядную часть прежнего разума, хотя бы потому, что новый мир вписан в прежний. И их не так уж просто различить или разделить в своем видении. Этому тоже надо учиться. Но при этом то, что будет взято, должно быть взято осознанно и продуманно. Остальное надо создавать.

Как создавать и рассудок.

Логика, однажды родившись из живого рассуждения, захватила воображение людей, потому что она была путем в иные миры. Логика — не наука, это искусство путешествия по мирам. Она недоступна всем, потому что главное, что лежит в ее основе, еще надо в себе вскрыть. Это — наслаждение игрой с образами особого качества. Качества, которым не обладают земные образы.

Логика чарует, как и психология, потому что она позволяет душе оторваться от земных условий, от земных образов и дает ей надежду на то, что возвращение возможно. Логика не дает Пути, она не открывает Дорогу Домой, она дает лишь надежду на то, что этот Путь возможен. И лежит он в раскрытии способности к образам иного качества, чем те, что использует земной разум.

Поэтому для того, чтобы стать логиком, надо развить в себе иной разум, разум логический. И жить им. Тогда душа будет ощущать, что ей доступны более легкие образы, чем заполняющие сознание образы земли. И будет через них воспарять в более легкие пространства…

Живое рассуждение — это одно искусство. Легкое рассуждение — иное. Живое рассуждение обеспечивает наше выживание на земле. Оно не может поднять душу на Небеса. Но оно может освободить ее для этого полета. Поэтому, прежде чем сбегать в логику или иные символические искусства, стоит восстановить живое рассуждение.

Хотим мы того или не хотим, но Легкое рассуждение рождается из Живого. И учиться рассуждать лучше, пока не очистил исходную способность к рассуждению, — напрасная трата сил. А Сила необходима для полетов души. Живое рассуждение — это один из основных способов ее обретения в этой жизни.

 

Заключение. Легкое рассуждение

 

Я завершаю Итогами рассуждения первую часть моего исследования. Безусловно, оно далеко не полно, и даже первые семинары по живому рассуждению показывают, как много не было сказано и не вошло в эту книгу. Однако, я и ставил себе задачу лишь изложить некие основы или начала, даже не в смысле философских принципов, а как подходы к настоящему, глубокому разговору о предмете моего исследования.

Прикладная работа показывает: это был оправданный подход, который значительно облегчил дальнейшее движение и понимание. В этой книге я, по сути, описал несколько слоев культуры, лежащих в сознании современного русского человека и перекрывающих ему возможность чисто видеть то, как он сам думает. Описание дало и понимание и осознавание себя независимым от содержания моего собственного сознания.

Благодаря этому я, наверное, чуточку приблизился к самому себе… хотя изнутри это ощущается как шаг в целую кучу новых вопросов!

Тем не менее, я не намерен идти в этот исследование глубже, пока не завершу первый проход по своей способности думать на заданной названием этой книги глубине. Основы, как самое общее описание предмета исследования, будут завершаться в следующей книге общим описанием способности представлять и способности воображать.

Я не смог в этом разделе подойти к тому, как надо думать рассуждая. Я сумел только более или менее описать, как это происходит. Обучаться думать желанно, но до такой возможности еще надо дорасти…

Открывается она лишь тогда, когда мы осознаем, что хотим превзойти то, что дано нам для земного существования, и возвращаем душе способность летать. Поэтому мазыки называли то искусство рассуждения, которое открывает полет души, Легким рассуждением. Легко рассуждать — значит парить в рассуждении. Но легко рассуждать значит рассуждать мастерски и легче, чем это получается обычно.

Легче — это сравнительная степень, как кажется, от легко. На самом деле, от трудно. Обычно мы рассуждаем с трудом. Легкое рассуждение — это то, чему можно обучаться.

О том, как можно совершенствоваться в рассуждении, я намерен писать особо и по материалам прикладных семинаров в Академии самопознания. Я возлагаю на эти семинары большие надежды, поскольку мне самому еще нужно дойти до тех пространств сознания, где ждет меня возможность такого рассуждения и где моя душа надеется расправить свои крылья… Эта учеба — большое познание себя.

 

 

Список литературы

 

Авсенев П.С.. Из записок о психологии // Сборник из лекций бывших профессоров Киевской духовной академии. Вып. 3. Киев, 1869. Переиздано: Авсенев П.С. Из записок по психологии. — СПб.: Тропа Троянова, 2008.

Алексеев А.П. Краткий философский словарь. — М.: ТК Велби, 2002.

Алексеев П.В. Философы России XIX–XX столетий. — М.: Академ. проект, 2002.

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. — М.: Велби, Проспект, 2008.

АпполоновА.В. Предисловие // Уильям Оккам: Избранное. — М.: Едиториал УРСС, 2002.

Аристотель. Об истолковании // Аристотель. Сочинения в 4 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1978.

Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель. Сочинения в 4 т. — Т. 2. — М.: Мысль, 1978.

Аристотель. Первая аналитика//Аристотель. Сочинения в4 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1978.

Аристотель. Топика // Аристотель. Сочинения в 4 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1978.

АрноА., Николь П. Логика или Искусство мыслить — М.: Наука, 1997.

Артемьева Т.В. Категории российской метафизики // Вече. Альманах русской философии и культуры. Выпуск 2. — СПб., 1995.

Асмус В.Ф. Шарль Серрюс и логика отношений // Серрюс Ш. Опыт исследования значения логики. — М.: УРСС, 2002.

Ахманов А.С. Логическое учение Аристотеля. — М.: УРСС, 2002.

Балашов Л.Е. Философия. — М.: Дашков и К, 2008.

Бачинин В.А. Психология. Энциклопедический словарь. — СПб.: Изд. Михайлова, 2005.

Бехтерев В.М. Объективная психология. — М.: Наука, 1991.

Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии. — М.: Наука, 1994.

Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. — М.: ACT; СПб.: Сова, 2007.

Блонский П.П. Память и мышление. — СПб.: Питер, 2001.

Бучило Н.Ф., Чумаков А.Н. Философия: уч. пособие. — М.: Велби, Проспект, 2008.

Бэкон Ф. Великое восстановление наук // Бэкон Ф. Сочинения в 2 т. — Т. 1. — М.: Мысль, 1977.

Бэкон Ф. Новый органон // Бэкон Ф. Сочинения в 2 т. — Т. 2. — М.: Мысль, 1977.

Вагнер В. Биологические основания сравнительной психологии (био-психология). Т. 1. — СПб.-М.: Изд. Т-ва Вольфа, (дата не указана).

Варшава Б.Е. и Выготский Л.С. Психологический словарь. — Москва: Государственное учебно-педагогичнское издательство, 1931. Переиздано: Варшава Б.Е. и Выготский Л.С. Психологический словарь. — СПб.: Тропа Троянова; Иваново: Издательское товарищество «Роща Академии», 2008.

Введенский А.И. Логика, как часть теории познания. — М.-Птр.: Гиз, 1922.

Введенский А.И. Психология без всякой метафизики. — Петроград: Изд. 3., 1917.

Веракса Н.Е. Предисловие // Выготский Л.С. Психология. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.

Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). — М.: «Высшая школа», 1986.

Владиславлев М. Логика. Обозрение индуктивных и дедуктивных приемов мышления. — СПб.: 1881.

Владиславлев М. Психология. Исследование основных явлений душевной жизни. — СПб.: 1881.

Вундт В. Введение в психологию. — СПб.: Питер, 2002.

Вундт В. Очерки психологии. — М.: Моск. Книгоиздательство, 1912.

Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Лекции по психологии. — СПб.: Союз, 1997.

Выготский Л. С. Лекции по психологии. — СПб.: Союз, 1997.

Выготский Л.С. Мышление и речь. — М-Л.: Госэкиз, 1934.

Выготский Л.С. Психология. — М.: ЭКСМО-Прссс, 2000.

Галич А.И. История философских систем. В двух книгах. — СПб., 1818–1819.

Галич А.И. Лексикон философских предметов, составленный Александром Галичем. Том первый. — СПб.: В типографии Императорской Академии Наук, 1845.

Галич А.И. Опыт философского словаря / Сост. и статьи А.А. Шевцова. — СПб: Тропа Троянова; Иваново: Издательское товарищество «Роща Академии», 2008.

Гетманова А.Д. Логика. — М.: Омега-Л, 2007.

Гефдинг Г. Очерки психологии, основаной на опыте / Пер. с нем. / Под ред. Я. Колубовского. — М.-СПб., 1914.

Гжегорчик А. Популярная логика. — М.: Наука, 1965.

Гогоцкий С. С. Философский словарь. — Киев, 1876.

Головин С.Ю. Словарь практического психолога. — Минск: Харвест; М.: ACT, 2001.

Голубинский Ф.А. Лекции по философии и умозрительной психологии. — СПб.: Тропа Троянова, 2006.

Голубинцев В.О., ДанцевА.А., Лобчеико В С. Философия науки. — Ростов н/Д: Феникс, 2007.

Грамматика русского языка. В 2-х томах. Т. 1. / Ред. коллегия: Виноградов В.В., Истрина Е.С., Бархударов С.Г. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1952.

Грамматика русского языка. В 2-х томах. Т. 2. / Ред. коллегия: Виноградов В.В., Истрина Е.С. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1954.

Грядовой Д. И. Основы философских знаний. — М.: Юнити, 2007.

Губский Е.Ф., Кораблева Г.В., Дутченко В.А. философский энциклопедический словарь. — М.: Инфра-М, 1997.

Гуревич П. С. Философия. — М.: Юнити-Дана, 2005.

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологической философии. Т. I. — М.: Дом. Инт. кн… 1999.

Гусс. ерлъ Э. Логические исследования // Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. — Минск: Харвест; М.:Аст. 2000.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в четырех томах. — VI.: Цитадель, 1998.

Декарт Р. Правила для руководства ума //Декарт Р. Сочинения в 2 т. —Т.1. — М.: Мысль, 1989.

Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках //Декарт Р. Сочинения в 2 т. — Т.1. — М.: Мысль, 1989.

Демидов И.В. Логика. — М.: Дашков и К., 2008.

ДжемсУ. Психология. — М.: Педагогика, 1991.

Жоль К.К. Логика для юристов. — М.: Юнити, 2004.

Жучков В.А. Примечания и комментарии // Кант И. Трактаты и письма. — М.: Наука,!980.

Зигварт X. Логика. Т.1. Учение о суждении, понятии и выводе. М: «Территория будущего», 2008.

Зиновьев А. Фактор понимания. — М.: Алгоритм, 2006.

Зубовский Н.А. Психология. — СПб.: Тропа Троянова, 2006.

Иванов П.И. Общая психология. — Ташкент: Ср. и высш. шк., 1964.

Иваньков А.Е., Иванькова М.А. Логика. Учебный минимум. — М.: Юриспруденция, 2008.

Иван А.А. Логика и теория аргументации. — М.: Гардарики, 2007.

Ивин АЛ. Философия. Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики, 2006.

Ивлев Ю.В. Логика. — М.: Проспект, 2008.