Глава 2. Сомнения самих логиков

 

Вообще-то сами логики мало в чем сомневаются, если верить написанным ими учебникам. Но в отношении рассуждения у них сомнения определенно есть. Их можно заметить по такому простому и очевидному признаку, что большая часть современных учебников логики рассуждение вообще не поминает, некоторые учебники поминают его вскользь, как бы оговорившись по-бытовому, и лишь совсем немногие вдруг заявляют, что логика — чуть ли не наука рассуждения.

Основным определением логики для наших логиков до сих пор остается определение «Логического словаря» Н. Кондакова 1971 года:

«Логика (греч logos — слово, мысль, речь, разум) — совокупность наук о законах и формах мышления, о математико-логических законах исчисления (формализованных символических языков), о наиболее общих (диалектических) законах мышления».

Как видите, ни о каком рассуждении речь не ведется. Логика определенно не есть наука о рассуждении. В сущности, более приемлемым можно считать определение И. Дмитриевской, сделанное в 1995 году:

«Формальная логика — философская наука о правильном мышлении: о законах, которым оно подчиняется, и о формах, в которых оно протекает».

С этим согласны все современные учебники логики, которые мне доводилось держать в руках.

Правда, иногда находятся оригиналы, вроде Александра Зиновьева, которые делают предметом логики не мышление, а что-то другое:

«Согласно моей логической теории, предмет логики как особой науки — язык. Но язык не во всем многообразии его признаков и функций в жизни людей, а лишь в качестве знакового аппарата познания реальности людьми и средства фиксирования и сохранения результатов познания» (Зиновьев, с. 19).

Как говорится, исключения лишь подтверждают правило.

Отдельные мыслители могут быть не согласны с правящим мнением сообщества, но в культуру заложится то, что стало содержанием учебников, то есть телом или корпусом науки. И тут бесспорными свидетельствами являются именно учебники и сборники шпаргалок, позволяющие наверняка сдать экзамены. Они просто обязаны не отходить от так называемой «парадигмы», иначе их не будут покупать.

Мне попалось пара таких изданий с линиями для разреза и яркой надписью на обложке: ШПАРГАЛКА. ЛОГИКА. Так вот в них сомнений нет:

«Логика — наука о структуре и закономерностях правильного мышления» (Шпаргалка по логике, 3).

«Основным типом мышления является понятийное (абстрактно-логическое). Именно его и исследует логика» (Иваньков, 2).

Это то, что однозначно будет признано правильным на любом экзамене по логике, это тело логики, если считать ее наукой. Оно подтверждается оглавлениями всех учебников логики, в которых нет раздела «Рассуждение». Даже в тех, которые все-таки рассуждение поминают. Не поминается рассуждение и в тех Словарях терминов или Предметных указателях, которыми составители учебников снабжают свои сочинения (Демидов, Маслов).

Тем удивительнее, когда рассуждение все же всплывает вдруг в учебниках логики. Приведу все подобные подарки, которые мне удалось разыскать. Большую часть из них вряд ли можно назвать осмысленными, скорее, авторы просто не нашли более подходящего слова, чтобы передать свои мысли. Например, С. Мареев начинает свою «Логику» с такого рассуждения:

«Наука логика носит аналитический характер, а точнее, она дает метод анализа определений, умозаключений и доказательств.

Не случайно название основной работы Аристотеля в области логики «Аналитика». Логика — это именно анализ форм рассуждения, умозаключения и доказательства, а не их синтез. Поэтому самый тщательный логический анализ математических доказательств не дает нам непосредственно умения и способности синтезировать другие доказательства» (Мареев, с. 5).

Автор определенно хотел что-то сказать… а я не в силах это понять! Но если исходить из первого предложения, где умозаключения и доказательства объединены с определениями, то слова, что логика — это ИМЕННО анализ форм рассуждения, умозаключения и доказательства, могут означать либо то, что рассуждение — это определение, либо то, что автор не владеет точным рассуждением. Логикой он, наверное, все же владеет, раз пишет учебники…

С подобного же примера осмысленной бессмысленности начинает свой учебник логики и Ю. Ивлев:

«Слово «логика» происходит от древнегреческого «Xoyoq», которое переводится как «Понятие», «разум», «рассуждение». Понятие — это мысль. Рассуждение — процесс мышления. Разум тоже имеет отношение к мышлению. То есть логика — наука о мышлении.

Науками о мышлении являются также психология, физиология высшей нервной деятельности и ряд других» (Ивлев, с. 5).

Кстати, почти все наши учебники логики почему-то считают непременным условием своей научности упоминание физиологии как науки о мышлении… Рассуждение же и Ивлев и Мареев стараются побыстрее забыть, чтобы не пришлось о нем рассказывать. Очевидно, этот предмет для них непонятный, в отличие от «логики», которую они собираются далее повествовать.

Дальше других в отношении рассуждения пошел учебник Кириллова и Старченко. В шестом издании он имеет Предметный указатель, в котором даже поминает рассуждение. Один раз, на четырнадцатой странице. Правда, на десятой, где, собственно, и начинается учебник, твердо заявлено исходное утверждение:

«Логика — наука о законах и формах, приемах и операциях мышления, с помощью которой человек познает окружающий мир» (Кириллов, с. 10).

Какой человек имеется в виду, авторы пояснить не удосужились. Очевидно, они либо имеют в виду человека вообще, либо не умеют задавать рассуждению точные исходные посылки. Но мой жизненный опыт сопротивляется утверждению, что кто-то из русских людей, помимо логиков, хоть что-то познает с помощью науки логики…

Далее следуют два параграфа, посвященных мышлению, а на той самой четырнадцатой странице новый раздел второго параграфа, названный «Закон мышления», вдруг начинается с требования:

«Рассмотрев понятие логической формы, следует уточнить понятия «мысль» и "рассуждение"» (Там же, с. 14).

С какого, простите, дуба слетело это требование вместе с внезапным рассуждением, я не понимаю, потому что ранее рассуждение авторами не поминалось. Наверное, это просто такой литературный оборот, способ введения новых понятий. Итак:

«Мысль — это результат процесса познания в форме понятия или суждения. Рассуждение — умозаключение или несколько взаимосвязанных умозаключений, переход от посылок к заключениям» (Там же).

Все это выделено в особый абзац и набрано жирным, очевидно, для запоминания. Обсуждать то, что рассуждение приравнено к умозаключению, я не возьмусь, но, поскольку, в ходе рассуждения проделываются все те действия, которые назвали авторы, определение, можно сказать, верное… только вряд ли полное, и вряд ли определение…

А самое неприятное то, что дальше опять идет много про мысль, но ничего про рассуждение. Это понятие забывается, будто его определение было данью какой-то отжившей традиции. Самим же авторам оно не требуется для того дела, которое они делают.

Я не хочу множить примеры. Логики либо не нуждаются для своей работы в понятии о рассуждении, либо используют его по бытовому, просто потому, что действительность все-таки такова, что пишут-то они о рассуждении. Пишут, но сильно сомневаются… И все пытаются обойтись в своих рассуждениях без самого рассуждения…

К счастью, не все.

 

Глава 3. Редкие исключения

 

И все же исключения встречаются, и логики прямо заявляют, что будут говорить в своих учебниках о рассуждении. Эти заявления остаются не слишком последовательными, будто рассыпающаяся на несвязные куски память о том далеком времени, когда корабль астронавтов еще только разбился на чужой планете, оставив горстку землян терять древние знания…

Именно так звучат для меня упоминания о рассуждении в одном из самых известных наших учебников, написанном А. Д. Гетмановой. Александра Денисовна будто грезит о тех временах, когда ее соплеменники знали иную логику, поэтому в ее учебнике появляются две науки с одним и тем же названием:

«Термин «логика» происходит от греческого слова logos, что значит «мысль», «слово», «разум», «закономерность», и используется для обозначения как совокупности правил, которым подчиняется процесс мыитения, отражающий действительность, так и науки о правилах рассуждения и тех формах, в которых оно осуществляется» (Гетманова, с. 7).

Возможно, Гетманова не понимает, что наука о мышлении и наука о рассуждении — это разные веши, и искренне считает, что мышление и есть рассуждение. Во всяком случае далее она заявляет, что мышление изучают разные науки, включая всё ту же физиологию высшей нервной деятельности. Видимо, логики — очень послушные мальчики и девочки. И если им авторитетно заявить, что физиология может изучать мышление, они забывают о собственном стремлении избавляться от психологизма и признают, что мышление не идеально и вообще — работа мозга. Доказано ли это, логиков не интересует…

Далее Гетманова на какое-то время погружается в стихию мышления, но в параграфе, посвященном «Понятию логической формы и логического закона», вдруг обращается к цитате из книги В. Меськова «Очерки по логике квантовой механики», из которой снова заимствует рассуждение. Звучит этот кусок странновато.

Сначала идут слова самой Гетмановой:

«Формальная логика — наука о законах и формах правильного мышления» (Гетманова, с. 12). Просто и узнаваемо! И вдруг к этому пришивается:

«В.С. Меськов пишет: "…Предметом науки логики являются рассуждения, а сама она есть наука о рассуждениях. Задачей логики как науки является установление законов и правил, которым починяются рассуждения".

Рассуждения облекаются в логическую форму и строятся в соответствии с логическими законами» (Там же).

Если быть «логичным», то сопоставление этих двух определений означает, что для автора правильное мышление и есть рассуждение. Возможно, не просто рассуждение, а рассуждение, облеченное в логическую форму, но все же это одно и то же. Однако это нигде и никем не доказано! И выглядит как искусственное сращение. Самое малое, что необходимо для такого приравнивания, это дать определения и мышлению и рассуждению. Но их нет. Как любят играть со знаками сами логики: это S есть Р… И хватит об этом!

Далее, в разделе «Логические законы», утверждается:

«Соблюдение законов логики — необходимое условие достижения истины в процессе рассуждения…

Логические принципы действуют независимо от воли людей, они не созданы по их воле и желанию, а являются отражением связей и отношений вещей материального мира. Общечеловеческий характер принципов формальной логики состоит в том, что во все исторические эпохи все люди мыслили по одним и тем же логическим принципам» (Там же, с. 14).

Все это мечта, сон. Многочисленные исследования этнологов, антропологов и психологов с очевидностью показали, что в разных культурах и в разные времена люди мыслили по-разному. То, что наши, европейские логические требования не работают для людей других культур, — притча во языцех.

Насчет истины же сами логики обломали все копья, чтобы определить, как же она достигается. Рождение новых логик, в сущности, отменяющих формальную логику, как раз было следствием этой борьбы за то, чтобы в логике действительно стало возможно достижение хоть какой-то истины.

Константин Жоль довольно подробно излагает это в своих книгах. Вкратце эта битва за возможность истины в логике выглядит так:

«До начала XIX века ученые считали, что все теоретические постулаты и базисные определения, особенно математические, являются абсолютно достоверными и самоочевидными. Современные же методологи и логики отвергают положение о самоочевидной истинности постулатов и определений, предлагая рассматривать их как условно выбранные предложения…

Характерно, что вплоть до конца XIX века понятие «доказательство» имело преимущественно психологический смысл. Доказательство понималось как некоторая интеллектуальная деятельность, целью которой является убеждение самого себя и других в истинности ожидаемого предположения. На аргументы, применяемые при доказательствах, не накладывалось никаких ограничений, за исключением того, что они должны быть интуитивно убедительными» (Жоль, с. 135).

Далее Жоль рассказывает, как знаменитый польский логик А. Тарский заложил основы для проверки истинности выводов.

Метод его, по крайней мере, внешне, выглядит ничуть не менее уязвимым, чем и все предшествующие, но это я пока опущу.

Существенен лишь вывод Жоля:

«Но в то же время поиски истины справедливо рассматриваются учеными в качестве основной цели научной деятельности.

Поэтому ключевым вопросом является вопрос нахождения хотя бы частичных критериев истины и разработка процедур, которые могли бы позволить нам признавать или отрицать истинность как можно большего количества научных и практически значимых высказываний.

Одним из таких критериев для отделения логически (теоретически) истинного от практически истинного является разграничение языка исследователя и предметного языка, что позволяет утверждать следующее: все доказуемые высказывания являются истинными…» (Там же, с. 138).

Все, что я повторил тебе трижды, истина!.. Такой же бред, высмеянный Кэрроллом в «Охоте на снарка», как и то, что истинно то, что доказуемо. Тем более что сами логики изо всех сил стараются выделить свой язык из живого (предметного) языка, чтобы создать искусственные условия, в которых их рассуждения увязаны и подстрижены под одну гребенку, так что из них можно строить математические формулы и ожидать определенности.

Искусственные условия никогда не могут быть истиной! Они искусственные, а значит, отличающиеся от действительности… Но это на взгляд простого человека, которому всего лишь хочется научиться думать!

Относительно первой логической науки Гетмановой — науки о правильном мышлении, Жоль от лица современных и передовых логиков походя бросает:

«В некоторых учебниках по логике можно прочитать, что формальная логика изучает мышление. Сегодня с этой характеристикой логики, отдающей изжитым психологизмом XIX века и средневековой схоластикой, вряд ли кто из серьезных логиков согласится» (Там же, с. 139).

Что понимают под логикой серьезные логики вместе с самим Жолем, я пока разбирать не буду. Но высказывание это разрушает остатки очарования, навеянного логикой: если предмет этой науки меняется вместе с мнениями и модой, она вовсе не так уж вправе предписывать нам, как мыслить правильно!

Что же касается Александры Денисовны Гетмановой, то хоть она и оступается раз за разом, сбиваясь с разговора о рассуждении на разговор о мышлении, но сомнение, которое она посеяла во мне, сильно: а что если логика исходно все же была наукой о правильном рассуждении?!

 

Глава 4. Ядро рассуждения

 

Как пишет о логике единственный логик, который считает ее «наукой о правилах рассуждения», Александра Денисовна Гетманова:

«Предметом изучения логики являются формы и законы правильного мышления. Мышление есть функция человеческого мозга» (Гетманова, с. 17).

Определение логики как науки о рассуждении она давала в первом параграфе своего учебника, а это определение открывает третий. Так что можно было и забыть… или уснуть в другой сон…

Но не буду придираться к мелочам, для меня важно то, что все логики именно так и излагают свою науку в отношении рассуждения. Они либо вообще о нем не знают, либо поминают между делом, сводя свою науку к мышлению, либо отвергают мышление ради каких-нибудь «когнитивных схем» или «структурного анализа информации», но к рассуждению не возвращаются.

Кстати, не уверен, что Гетманова заметила, что заявила в двух приведенных выше «посылках», что логика — это наука о функционировании человеческого мозга… это если подходить к ее высказываниям формально.

Как бы там ни было, но очевидно одно: если логики и признают рассуждение одним из своих предметов, все же рассуждение не есть мышление, а значит, оно входит лишь частью в предмет логики. Во втором параграфе Гетманова перечисляет, что есть в логике от рассуждения:

«Соблюдение законов логики — необходимое условие достижения истины в процессе рассуждения. Основными формально-логическими законами обычно считаются:

1) закон тождества;

2) закон непротиворечия;

3) закон исключенного третьего;

4) закон достаточного основания» (Там же, с. 14).

Другие логики или философы могут^связать с рассуждением какую-нибудь иную часть того, что входит в «логику», причем часто непредсказуемую. А ожидаемое не включить. Например, профессор Гуревич:

«Логика пользуется категориальным аппаратом. Понятие — одна из форм отражения мира на ступени познания, связанной с применением языка, форма обобщения предметов и явлений. Суждение — мысль, выраженная в форме предложениям котором нечто утверждается или отрицается. Умозаключение — рассуждение, в ходе которого из одного или нескольких суждений, называемых посылками умозаключения, выводится новое суждение…» (Гуревич, с. 335).

Каша изрядная, но можно догадаться, что суждение тоже имеет отношение к рассуждению, раз им является умозаключение, использующее суждения. Но вот относится ли к рассуждению форма обобщения предметов в виде понятия, я с очевидностью заключить не могу. Скорее, это относится к экспроприации эскпроприаторов или к складскому делу. Шучу.

Но понятие никак не может относиться к обобщению предметов. А вот к рассуждению просто обязано, если суждения выражаются в форме предложений. Кстати, а как еще? Вопрос мой не совсем уместен, он сделан профаном, не человеком сообщества, который знает историю предмета. Для человека со стороны эти слова про то, что суждение выражается в форме предложения и входит в умозаключение, которое является рассуждением, кажутся странными. Конечно, про эту странность можно сказать, что за ней традиция, восходящая еще к Аристотелю. Но я подозреваю, что заимствование гораздо более позднее.

На мой взгляд, эти слова отражают целую страницу в истории современной логики, которая очень стремилась стать нужной математике. Один из путей, который она для этого избрала, лежал через грамматику. В связи с чем и Гетманова не упустила возможность помянуть русские истоки такого подхода:

«Как уже отмечалось, формальная логика — наука о законах и формах правильного мышления. Формальная логика в определенном смысле подобна грамматике. К.Д. Ушинский считал логику грамматикой мышления. Подобно грамматике, придающей языку стройный и четко осмысленный характер, логика обеспечивает доказательность и стройность мышления» (Гетманова, с. 16).

Как вы помните, одним из основателей этого направления был польско-американский математик и логик Альфред Тарский.

Так вот Гуревич в данном случае повторяет работу другого польского математика и логика — Анджея Гжегорчика, чья «Популярная логика» была переведена у нас в 1966 году.

Подзаголовком этой книги было: «Общедоступный очерк логики предложений». А начиналась она прямо со слов: «/. /. Умозаключение — одно из действий, обогащающих наше познание» (Гжегорчик, с. 5). А на следующей странице стояло: «Мы провели определенное рассуждение конкретного вида, называемое умозаключением» (Там же, с. 6).

Далее Гжегорчик немало говорит о рассуждении, если верить переводу, конечно. Но те, кто его читали и по нему учились у нас, а он был очень популярен у наших логиков старшего поколения, восприняли именно это: умозаключение — это один из видов рассуждения. К сожалению, никто не уточнил: имеются ли иные виды рассуждения и можно ли рассуждать без умозаключений…

Гжегорчик не так уж безгрешен в собственных рассуждениях, на мой взгляд, но именно поэтому я не буду пересказывать его сочинение. Важно то, что он сильно воздействовал на наших логиков, и я подозреваю, что и на А.Д. Гетманову, единственную всерьез связывающую логику с рассуждением. Во всяком случае, ее список «законов, являющихся условием достижения истины в процессе рассуждения», очень сильно напоминает мне то, что пишет Кондаков про Гжегорчика:

«Формальной логикой он называет "науку, устанавливающую общие методы (схемы) правильных умозаключений". Современную логику он отождествляет с математической логикой, поскольку она изучает прежде всего математические рассуждения.

Законы логики рассматриваются им как "схемы построения истинных сложных предложений". Такими законами, по его мнению, являются следующие: закон исключенного третьего, закон непротиворечивости, законы двойного отрицания, контрапозиции, конъюнкции, дизъюнкции, эквивалентности и законы де Моргана» (Кондаков, с. 102).

Последний довесок, вроде законов, открытых шотландским математиком Огастесом де Морганом, относятся по преимуществу к математической логике, и их я рассматривать не намерен.

А вот повторяющуюся часть вполне можно исследовать и по старым добрым русским учебникам логики. Они не слишком изменились с той поры.

Поэтому я оставлю современную логику логикам и попробую понять, что было в логике ядром рассуждения. Я подозреваю, что оно изначально было тем, что связывало логику с логосом.

Но сначала еще одно сомнение в логике.