Своеобразие конфликта в повести В. Распутина «Живи и помни»

Сладко жить, страшно жить, стыдно жить...

овесть «Живи и помни» состоит из 22 глав, композиционно связанных между со­бой общими событиями, героями, выявлением мотивов их поведения.

Повесть сразу начинается с завязки конфликта: «Зима на 45-й, последний военный год в этих краях простояла сиротской, но крещенские морозы свое взяли, отстучали, как им полагается за сорок. <...> В морозы в бане Гуськовых, стоящей на нижнем ого­роде у Ангары, поближе к воде, случилась пропажа: исчез хороший, старой работы, плотницкий топор Михеича». В конце произведения - в 21-й и в 22-й главах дана раз­вязка. Вторая и третья главы представляют собой вводную часть, экспозицию, в них изображаются события, начинающие развертывание сюжетного повествования: «Молчи, Настена. Это я. Молчи. Сильные, жесткие руки схватили ее за плечи и прижа­ли к лавке. От боли и страха Настена застонала. Голос был хриплый, ржавый, но нут­ро в нем осталось прежнее, и Настена узнала его.

- Ты, Андрей?! Господи! Откуда ты взялся?!».

Настена узнает голос мужа, так ожидаемого ею, и жесткие интонации, угрожаю­щие ей, возвестившие о его появлении, станут «последним сроком» в ее жизни, поста­вят четкую границу между ее прошлой жизнью и настоящей. «Оттуда. Молчи. <...> Ни одна собака не должна знать, что я здесь. Скажешь кому- убью. Убью - мне терять нечего. Так и запомни. Откуда хошь достану. У меня теперь рука на это твердая, не со­рвется».

Андрей Гуськов дезертировал после четырех лет войны («...воевал и воевал, не пря­тался, не хитрил»), а после ранения, после госпиталя - по ночам, как вор, пробирался в свою родную Атама-новку. Он убежден, что если вернется на фронт, то его обязатель­но убьют. На вопрос Настены - «Но как, как ты насмелился? Это не просто. Как у тебя духу хватило?» - Гуськов скажет - «Дышать нечем было - до того захотелось увидеть вас. Оттуда, с фронта, конечно, не побежал бы... Тут показалось вроде рядом. А где ж рядом? Ехал, ехал... до части скорей доехать. Я ж не с целью побежал. Потом вижу: ку­да ж ворочаться? На смерть. Лучше здесь помереть. Что теперь говорить! Свинья гря­зи найдет».

Психологически разработан в повести характер человека, вступившего на черту предательства. Художественная достоверность образа Гуськова в том, что писатель не изображает его одними черными красками: воевал, лишь в конце войны «невмоготу стало» - стал дезертиром. Но как, оказывается, тернист путь человека, ставшего вра­гом, вставшего на путь предательства. Гуськов возлагает свою вину на судьбу и от это­го духовно разрушается. Он осознает все, что с с ним произошло, дает трезвую оценку своему поведению в разговоре с Настеной, убеждает ее, что скоро исчезнет. В. Распу­тин исподволь, но планомерно готовит трагический для «светлой души» Настены фи-

нал повести, показывая ее внутренние терзания, испытываемое чувство вины, ее честность и неспособность жить по лжи, и предельный индивидуализм, жестокость Гуськова, антигероя, не трагического героя.

Логика развития художественного образа Гуськова, предавшего Родину в трудное для нее время, когда (как это убедительно прослеживается в повести на примере жи­телей Атамановки, - ключевой момент - возвращение фронтовика Максима Вологжи-на, судьба Петра Луковникова, «десять похоронок на руках у баб, остальные воюют») весь советский народ готов был на все, чтоб добить фашистов, освободить родную землю, он валил все на судьбу и окончательно «озверел». В то время, как Гуськов на­учится выть по-волчьи, для себя объясняя свою «правду» - «Пригодится добрых людей пугать» (а автор подчеркнет - «со злорадной, мстительной гордостью подумал Гусь­ков), в доме Максима Вологжина соберутся люди со всего села, чтобы сказать спасибо фронтовику, тяжело раненному на фронте. С какой надеждой расспрашивают они земляка о том, „скоро ли кончится война?", - и услышат ответ, который они знали и ожидали услышать, что „не заворотят" немцы русского солдата, дошедшего уже до са­мой Германии. „Теперь додавят, - скажет Максим, - нет, не заворотят. Я обратно с од­ной рукой пойду, одноногие, покалеченные пойдут, а не заворотят, не позволим. Не на тех нарвались". Этот настрой поддерживается всеми односельчанами, кто был в тылу, но работал для фронта, как и Настена Гуськова, как отец дезертира Андрея - Ми­хеич. Строка за строкой, страница за страницей прослеживает Распутин душевное омертвение Гуськова, его отступничество от норм человеческой жизни - это и жесто­кость, и подлость его по отношению к немой Тане („У Тани он просидел в оцепенении и страхе весь день, все собираясь подняться и куда-нибудь, в какую-нибудь сторону двинуться, просидел также другой, а потом и вовсе застрял, решив, что ему лучше пе­реждать, пока его окончательно потеряют и дома и на фронте"), которую попросту ис­пользует и через месяц, не попрощавшись, сбежит, и жестокость по отношению к же­не. Вот уже Гуськов начнет воровать рыбу из лунок, и даже не из желания есть, а про­сто, чтобы сделать пакость тем, кто свободно, не как тать, ходит по своей земле. Об опустошении души свидетельствует его „лютое желание поджечь мельницу" - сде­лать то, что он сам называл „пакостью".

Решая традиционные для русской литературы нравственно-философские вопросы о судьбе, о воле, о социальной детерминированности поступка, поведения, В. Распу­тин прежде всего считает человека ответственным за свою жизнь.

В тесной связи с образом Гуськова разработан в повести образ Настены. Если Ан­дрей винит судьбу, то Настена винит себя: «Раз ты там виноват, то и я с тобой винова­тая. Вместе будем отвечать». Время, когда Андрей вернется дезертиром и будет скры­ваться от людей, станет «последним сроком» для Настены, не умеющей лгать, жить вдали от людей, по принципу, который выбрал Андрей: «сам ты, больше никто». От­ветственность за человека, ставшего ей мужем, не дает ей права отказаться от него. Стыд - состояние, которое постоянно будет испытывать Настена перед свекровью и свекром, перед подругами, перед председателем колхоза, и, наконец, - перед ребен­ком, которого она носит в себе. «И грех родительский достанется ему суровый, истош­ный грех, - куда с ним деваться?! И не простит, проклянет он их - поделом».

Смысл названия повести «Живи и помни» - это напоминание человеку помнить о своей обязанности «быть на земле Человеком».

Последние часы, минуты Насти, до того, как она лишит и себя, и будущего ребенка жизни, - наклонив лодку и уйдя на дно Ангары, исполнены подлинного трагизма. «Стыдно... почему так истошно стыдно и перед Андреем, и перед людьми, и перед со­бой! Где набрала она вины для такого стыда?». Если Андрей лишает себя связи с ми­ром, с природой, то Настена до последней секунды будет чувствовать свое единение с миром: «На душе от чего-то было тоже празднично и грустно, как от протяжной ста­ринной песни, когда слушаешь и теряешься, чьи это голоса - тех, кто живет сейчас, или кто жил сто, двести лет назад».

Смертью неродившегося ребенка казнит автор Гуськова, сбившегося с народного пути, противопоставившего себя людям, «переступившего» человеческие законы. «Живи и помни», - говорит автор, напоминая об ответственности человека.

Настену же, когда ее прибьет к берегу, и Мишка-батрак захочет похоронить на кладбище утопленников, бабы «предали земле среди своих, только чуть с краешку, у покосившейся изгороди».

Образами Настены и Андрея В. Распутин испытывает героев на жизненном пути, не прощая самых малых отступлений от этических норм.

Основная идея всей повести - в неотделимости судьбы человека от общенародной судьбы, в ответственности человека за свои поступки, за свой выбор.