Осип Эмильевич Мандельштам (1891-1938)

Я получил блаженное наследство...

О

. Э. Мандельштам - многосторонне одаренный художник, выступавший в разнооб­разных литературных жанрах: как лирический поэт, прозаик, очеркист, эссеист, литературный критик, переводчик. Но во всех жанрах он проявил себя как поэт - ли­рическое восприятие мира было свойственно всем видам и жанрам его творческой де­ятельности.

О. Э. Мандельштам родился в Варшаве 2 января 1891 года в купеческой семье, пере­ехавшей вскоре в Петербург. В 1907 г. он окончил престижное Тенишевское коммерче­ское училище, в котором учился раньше и В. Набоков. В юные годы много путешество­вал по Европе, был в Италии, Швейцарии, посещал лекции в Гейдельберг-ском уни­верситете, в Сорбонне, выучил французский и немецкий языки, занимался итальян­ским. В 1911 г. поступил в Петербургский университет на романо-германское отделе­ние историко-филологического факультета.

Первые стихи Мандельштама были опубликованы в 1909 г. в символистском аль­манахе «Аполлон» («Невыразимая печаль...», «Медлительнее снежный улей...», «Silentium»). В них заметно влияние символистской эстетики: стихи проникнуты ощущением иллюзорности бытия, стремлением погрузиться в мир первозданных зву­ков. Как и у символистов, в ранней поэзии Мандельштама обнаруживается особое пристрастие к миру звуков:

Сусальным золотом горят В лесах рождественские елки; В кустах игрушечные еолки Глазами страшными глядят. О, еещая моя печаль, О, тихая моя свобода И неживого небосвода Всегда смеющийся хрусталь!

(1908)

А. А. Ахматова полагала, что у Мандельштама не было учителей. «Мы знаем истоки Пушкина и Блока, но кто укажет, откуда донеслась до нас эта новая божественная гармония, которую называют стихами Осипа Мандельштама!», - утверждала она. Од­нако уже в некоторых ранних стихотворениях Мандельштама заметно влияние Ф. Тютчева.

В десятые годы XX века Мандельштам знакомится с Н. С. Гумилевым, Вяч. И. Ивано­вым, И. Ф. Анненским и другими литераторами, вступает в «Цех поэтов», примыкает к поэтическому направлению «акмеизм». Главным для акмеистов (от греч. акме -«вершина») было восторженное приятие мира, отказ от недоговоренности, мистично­сти. В 1912 г. Мандельштам пишет статью «Утро акмеизма», опубликованную в 1919 г. как один из манифестов этого направления. «Любите существование вещи больше самой вещи и свое бытие больше самих себя - вот высшая заповедь акмеиз­ма», - провозглашает поэт. Позже, в 1922 г., Мандельштам выдвинет понятие, альтер­нативное «символу», - понятие «утвари». «Утварь» - в акмеистической теории - пре­вращение предмета в очеловеченную вещь: «Подъемная сила акмеизма в смысле дея­тельной любви к литературе, ее тяжестям, ее грузу, необычайна велика, и рычагом

этой деятельной любви и был именно новый вкус, мужественная воля к поэзии и поэ­тике, в центре которой стоит человек, не сплющенный в лепешку лжесимволически­ми ужасами, а как хозяин у себя дома, истинный символизм, окруженный символами, то есть утварью, обладающей и словесными представлениями, как своими органами.

В стихотворении 1915 г. «Уничтожает пламень...» образу «утвари» будет дана поэ­тическая расшифровка:

Уничтожает пламень Сухую жизнь мою, И ныне я не камень, А дерево пою. Оно легко и грубо, Из одного куска И сердцевина дуба, И весла рыбака. Вбивайте крепче сваи, Стучите, молотки, О деревянном рае, Где вещи так легки.

В 1912 г. вышел сборник стихотворений Мандельштама «Камень». Само название было программным: оно продиктовано стихотворением Ф. И. Тютчева «С горы ска­тившись, камень лег в долине...»; поэт, по Мандельштаму, как зодчий - камень, кла­дет слово в основу своего творчества.

Такие замечательные стихи 1908, 1909 гг., как «Сусальным золотом горят...», «Только детские книги читать...», «Silentium», «Невыразимая печаль...», «Дано мне тело - что мне делать с ним...», вошедшие в первый сборник поэта «Камень», поража­ют упругой поэтической строкой, свободным, легким дыханием, мелодичностью. По­стижение жизни, стремление к духовному освобождению, к самореализации, видение в себе и «садовника», и «цветка» - все это придает особую плотность и философич­ность творчеству поэта:

Дано мне тело - что мне делать с ним, Таким единым и таким моим? За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить? Я и садовник, я же и цветок, В темнице мира я не одинок На стекла вечности уже легло Мое дыхание, мое тепло...

Акмеизм претендовал на вещность поэтического мира, однако, как и символизм воплощал лозунг Поля Верлена из «Искусства поэзии»: «Музыка прежде всего». Воз­буждением эмоциональных ощущений, аппеляцией не к разуму, а к чувствам харак­теризуются многие стихотворения Мандельштама:

Невыразимая печаль Открыла два огромных глаза, Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь...

Немного красного вина, Немного солнечного мая, — И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцев белизна.

(«Невыразимая печаль», 1909)

В 1918-1921 годы Мандельштам работал в культурно-просветительных учреждени­ях; жил в Крыму и Грузии, с 1922 г. - в Москве. В 1922 г. вышел второй сборник поэта

«Tristia», название которому дали строки из «Скорбных элегий» Овидия. Стихотво­рения сборника называют в литературоведении «классицистическими», поскольку ос­новой для них послужила поэзия античного мира, «ионийский мед». В книгу вошли такие известные стихи, как «Зверинец», «Что поют часы-кузнечик...», «Tristia» и др. В.Брюсов назвал поэтику второй книги Мандельштама «неоакмеизмом». Она постро­ена на ассоциациях с античной литературой, отсылает к древним легендам и мифам, связанным с именами Геракла, Персефоны, Психеи. Литературные реминисценции в книге связаны с поэмами Гомера, образами «Федры» французского поэта-классициста Расина.

Мысли о неотвратимой и «невинной» смерти, о «чаде небытия», о гибельном жре­бии, о «полночных похоронах» переполняют лирику Мандельштама революционной поры. Отношение к революции у него, как и у Блока, было не однозначным. Так, в сти­хотворении «Декабрист» (июнь 1917) явственно слышны и роковые предчувствия по­эта, и мужественное приятие происходящего, и ностальгия по прошлому, и яростное сопротивление нашествию «века-волкодава». Реминисценции из Дельвига, Одоевско­го, Пушкина вызывают в памяти образы декабристов, готовых к самопожертвованию ради «сладкой вольности гражданства», и ассоциируются с приближающейся гроз­ной катастрофой. Поэтикой «сцепления» характеризуется все стихотворение «Декаб­рист» с его мотивом «сна»: «Честолюбивый сон он променял на сруб / В глухом урочи­ще Сибири...»); эти строки перекликаются со стихотворением Одоевского «Сон по­эта». Богатой ассоциативностью характеризуются и заключительные строки стихо­творения, в котором возникают образы прекрасной красавицы-колдуньи Лорелеи, ге­роини великого романтика Г. Гейне, и Леты, реки забвения в царстве мертвых из гре­ческой мифологии.

Обращаясь к образам прошлого, Мандельштам предостерегает от забвения культу­ры, от бессмысленных переворотов и от напрасных жертв, утверждает самоценность человеческой жизни. Лорелея, своим волшебным пением губящая путника - в лесу, рыбака - на реке, является, одновременно, и символом женственной красоты, и маня­щей, привлекательной гибели. «Лета» - античность, детство человечества, колыбель европейской культуры, вызывает аналогии с выражением «кануть в Лету», что зна­чит «умереть». Речь в стихотворении идет о том, что прежняя Россия, а вместе с ней и ее культура, ее великое наследие бесследно уходят в «реку забвения». Ощущение напряженности, настороженности, беспокойства создают сбивчивые строки послед­ней строфы, расставляющей смысловые акценты:

Все перепуталось, и некому сказать, Что постепенно холодея, Все перепуталось, и сладко повторять: Россия, Лета, Лорелея.

Как протест против насилия, как обращение к сознанию человека трактуется в ли­тературоведении стихотворение поэта «Когда октябрьский нам готовил времен­щик», написанное в ноябре 1917 года. Гражданская позиция Мандельштама ясно выра­жается в неприязни «октябрьского временщика» - В. И. Ленина, готовящего для наро­да «ярмо насилия и злобы», в неприятии «низколобых пулеметчиков», умеющих выпол­нять приказы и не способных размышлять. Обращение к библейскому образу Пилата («Нам сердце на штыки позволил взять Пилат, / И сердце биться перестало») придает стихотворению объемность, вневременную, общечеловеческую значимость. Одновре­менно в стихотворении присутствуют и конкретные события (обращение к историче­скому персонажу- Керенскому; убийство эсера взбунтовавшейся толпой казаков. Призывом к выживанию человека «среди гражданских бурь и яростных личин» звучат в стихотворении емкие фразы поэта о «свободном гражданине», противопоставленно­му «злой черни» и «низколобым пулеметчикам»:

Среди гражданских бурь и яростных личин, Тончайшим гневом пламенея, Ты шел бестрепетно, свободный гражданин, Куда вела тебя Психея...

Большую смысловую нагрузку несут в стихотворении эпитеты, метафоры, олице­творения, метонимии («далекий ад», «злая чернь», «ощетинившийся убийца-броневик», «пламенеть тончайшим гневом», «тусклый день» и др.).

Тема насилия, которую вызвал к жизни революционный год, звучит в стихотворе­нии «Кассандре» (1917), которое имеет явную автобиографическую основу: в нем ска­зался пророческий дар поэта - предостеречь от гибели, что принес всем «декабрь сем­надцатого года»:

И в декабре семнадцатого года Все потеряли мы, любя; Один ограблен волею народа, Другой ограбил сам себя.

Стихотворение обращено к А. Ахматовой и перекликается с ее строками «Громко кличу я беду: Ремесло мое такое». Кассандра в греческой мифологии - вещая дочь При­ама, царя Трои, была обречена предсказывать беды и ни у кого не находить веры сво­им предсказаниям. В стихотворении поэт прибегает и к историческим, и к литера­турным реминисценциям. Так, «Волею народа» называлась эсеровская газета, в кото­рой сотрудничали и Ахматова, и Мандельштам. «Скифский праздник» - намек на пуб­лицистику группы писателей «Скифы», примыкавших к левым эсерам, среди кото­рых были и А. Блок, и М. Пришвин, и А. Клюев, воспевающие революцию как стихию. Строки «на скифском празднике» также можно толковать как намек на блоковское стихотворение «Скифы»:

Когда-нибудь в столице шалой На скифском празднике, на берегу Невы — При звуке омерзительного бала Сорвут платок с прекрасной головы.

Этическая позиция Мандельштама, как позиция и А. Блока, и Б. Пастернака - вер­ность «четвертому сословью», разночинцам, преемственность между поколениями, проникнутыми благородным духом свободы, народолюбия, демократии. Эта позиция ощутима в стихотворениях «1 января 1924», «Полночь в Москве. Роскошно буддий­ское лето»:

Чур, не просить, не жаловаться! Цыц! Не хныкать — для того ли разночинцы Рассохлые топтали сапоги, чтоб я теперь их предал.

Мыумрем как пехотинцы, Но не прославим ни хищи, ни поденщины, ни лжи.

(«Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето», 1931)

Однако центральная тема творчества Мандельштама - мировая художественная культура. «Утверждение и оправдание настоящих ценностей прошлого столь же ре­волюционный акт, как создание новых ценностей», - утверждал Мандельштам, пони­мая новую поэзию - акмеизм как «тоску по мировой культуре». «Тоска по мировой культуре» и «мышление культурой» станут главной особенностью творчества поэта. Эпиграфом к лирике Мандельштама могут стать его следующие слова: «...Яполучил блаженное наследство -/Чужих певцов блуждающие сны» («Я не слыхал рассказов Оссиана...»). В одном из поздних стихотворений он также напишет: «И ясная тоска меня не отпускает / От молодых еще воронежских холмов / К всечеловеческим, ясне­ющим в Тоскане...».

Мировая культура, по мысли Мандельштама, призвана «вырвать век из плена», позволяет человеку ощутить себя наследником духовных сокровищ, создать гармо­нию в мире: «...Чтобы вырвать век из плена, / Чтобы новый мир начать, / Узловатых дней колена / Нужно флейтою связать...» («Век мой, зверь мой...»). Проникнутая «тос­кой по мировой культуре» поэзия О. Э. Мандельштама была сосредоточена на фило­софском осмыслении истории и в этой связи отличалась богатой ассоциативной об­разностью, классической формой, присущей ей метафорой «веера». Сама метафора «веера» появляется в стихотворении 1917 г. «Меганом»: «И раскрывается с шуршаньем / Печальный веер прошлых лет».

Мировоззренческая позиция Мандельштама в его отношении к культуре раскры­вается и в статье «О природе слова», в которой он ставит вопрос о «единстве русской литературы», о ее «преемственности», о «проблеме связи». «Я хочу поставить один во­прос - именно: едина ли русская литература? Является ли русская литература совре­менная - той же самой, что литература Пушкина, Державина или Симеона Полоцко­го? Если преемственность сохранилась, то как далеко она простирается в прошлое? Если русская литература всегда одна и та же, то чем определяется ее единство, каков существенный ее принцип (так называемый „критерий")?»

Критерий «единства русской литературы» поэт усматривает в учении о «системе явлений» французского философа Анри Бергсона: «Бергсон рассматривает явления не в порядке их подчинения закону временной последовательности, а как бы в порядке их пространственной протяженности. Его интересует исключительно внутренняя связь явлений. Эту связь он освобождает от времени и рассматривает отдельно. Таким образом, связанные между собой явления образуют как бы веер, створки которого можно развернуть во времени. Но в то же время он поддается умопостигаемому свер­тыванию». По Мандельштаму, «уподобление объединенных во времени явлений тако­му вееру подчеркивает только их внутреннюю связь и вместо проблемы причинно­сти... выдвигает проблему связи, лишенную всякого привкуса метафизики и, именно потому, более плодотворную для научных открытий и гипотез» (курсив - Мандель­штама).

Ощущение одиночества, «отщепенства», гонимости пронизывают многие стихи Мандельштама. Дважды - в 1934 и в 1938 году он подвергался аресту по политическим доносам. Эпиграмма 1932 года на И. В. Сталина «Мы живем, под собою не чуя стра­ны...» стоила поэту свободы и, в конечном итоге, жизни. В мае 1938 г. Мандельштам был вторично арестован, умер в пересыльном лагере под Владивостоком в декабре этого же года.

Вопросы и задания для самостоятельной работы

1. Как сказалось влияние символистской эстетики на ранней поэзии О. Э. Мандель­штама («Невыразимая печаль...»; «Медлительнее снежный улей», «Silentium» и др.)?

2. Какие поэтические принципы выдвинул О. Мандельштам в статье-манифесте «Утро акмеизма», опубликованной в 1912 году?

3. Дайте свое истолкование понятия «утвари», высказанного О. Мандельштамом в статье «О природе слова». Как расшифровывается понятие «утвари» в стихотворении поэта «Уничтожает пламень...»?

4. Раскройте смысл названия сборника Мандельштама «Камень». В чем вы усмат­риваете происхождение названия? Для аргументации своих суждений сошлитесь на стихотворение поэта «Я ненавижу свет...».

5. Как воплотился завет П. Вердена «Музыка прежде всего» в поэзии О. Э. Мандель­штама? Проиллюстрируйте свой ответ примерами стихотворений.

6. Как вы понимаете определение «поэтика сцеплений», данное В. Брю-совым поэ­зии Мандельштама? Дайте анализ стихотворений «Декабрист», «Кассандре», «Когда октябрьский нам готовил временщик».

7. Как вы понимаете определение «неоакмеизм», данное В. Брюсовым сборнику Мандельштама «Тгктла»?

8. Каковы критерии единства русской литературы, данные Мандельштамом в ста­тье «О природе слова» (1921 - 1922) и в трудах философа А. Бергсона? Как вы понимае­те «поэтику веера», предложенную Мандельштамом в стихотворении «Век мой, зверь мой...»?

9. Напишите сочинение на тему: «Я получил блаженное наследство - / Чужих пев­цов блуждающие сны». Тема мировой художественной культуры в поэзии О. Э. Ман­дельштама.

10. Напишите реферат на тему: «И раскрывается с шуршаньем печальный веер
прошлых лет». Литературные, мифологические, исторические реминисценции в поэ­
зии О. Э. Мандельштама.

ЛИТЕРАТУРА

1. Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений / Вступ. статья М. Л. Гаспаро-ва и А. Г. Меца. - СПб., 1995.

2. Мандельштам О. Э. Собр. соч.: В 4 т. - М., 1993-1997.

3. Липкин С. Угль, пылающий огнем. - М., 1991.

4. Мандельштам Н. Я. Вторая книга. - М., 1990.

5. Рассадин Ст. Очень простой Мандельштам. - М., 1994.

6. Сарнов Б. Заложник вечности: Случай Мандельштама. - М., 1990.

7. Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика Оси­па Мандельштама. - М., 1997.

8. Шенталинский В. Рабы свободы: В литер, архивах КГБ. - М., 1995.