В первой программе роль типа адаптационных реакций

обусловливает своевременную и полную реализацию генети­ческой программы при развитии благоприятных физиологи­ческих антистрессорных реакций и нарушения этой програм­мы при развитии стресса, переактивации и напряженных антистрессорных реакций. Однако даже при неблагоприят­ных реакциях генетическая программа роста и развития осуществляется, хотя и не лучшим образом.

Во втором типе программы роль адаптационных реак­ций и ареактивности увеличивается, т.к. закономерности их развития отражают соответствующие закономерности разви­тия сложных самоорганизующихся систем. Темпы старения, длительность и качество жизни прямо связаны с типом прео­бладающих адаптационных реакций, уровнями реактивности и системой ареактивности. Разумеется, мы не абсолютизи­руем роль адаптационных реакций, т.к. роль генетических особенностей и местных нарушений, а также, вероятно, многого другого, чего мы не знаем, нельзя исключить. Но вместе с тем, адаптационные реакции определяют уровень активности и синхронизации различных подсистем: и ЦНС, и эндокринной системе, и иммунитета, и разных сторон метаболизма (в первую очередь, энергетического), и, наконец, уровень негэнтропии, упорядоченности и самоор­ганизации. Все это определяет ведущую роль адаптационных реакций на втором этапе жизни.

Так, при стрессе с присущей ему десинхронизацией (особенно на низких уровнях реактивности) возникает целый ряд нескоординированных процессов, которые идут вразно­бой и могут конкурировать друг с другом. Уровень само­организации подсистем организма при этом резко падает, что сопровождается увеличением энтропии. Одновременно уменьшается объем информационного взаимодействия с окружающей средой, то есть, система все больше при­обретает свойства замкнутой. Это, в свою очередь, приводит к еще большему увеличению энтропии (согласно второму закону термодинамики), дальнейшему падению резистент­ности, старению, деградации сисстемы, а в конечном счете -и к смерти. Таким образом, для стресса характерна инфор­мационная замкнутость (Гаркави Л.Х., Квакина Е.Б., Лупичев Л.Н., Файдыш Е.А., 1985).

Поэтому основной задачей для борьбы со старением является поддержание системы в открытом состоянии. Сос­тояние наибольшей открытости присуще антистрессорным реакциям высоких уровней реактивности, особенно обеим реак­циям активации, а также соответствующим состояниям ареактивности. Эти реакции характеризуются высокой упо­рядоченностью, которая поддерживается благодаря актив­ному взаимодействию со средой, воспринимается и усваи­вается большой объем информации. Информационные и энергетические потоки структурируются: организм в таком состоянии также приобретает способность резонансным пу­тем выбирать из массы падающих на него раздражителей, в том числе больших, - малые, адекватные по частотным характеристикам, низкочастотные, выгодные для произ­водства негэнтропии (рис. 7.2 и 7.3).

Если генетическая программа более жесткая, и различ­ные признаки роста и развития появляются не только неиз­бежно, но и в довольно определенные сроки, то для про­граммы, основанной на принципах развития сложных систем,

Рис. 7.2. Увеличение самоорганизации и откруытости системы при адаптационных реакциях высоких уровней реактивности

Рис. 7.3. Уменьшение самоорганизации и открытости системы при стрессе и напряженных реакциях низких уровней реактивности

такая жесткость не характерна. Так, например, угасание детородной функции у женщин, необходимое прежде всего для защиты потомства от нежелательной наследственности со стороны пожилой матери, уже не обусловлено столь жестко генетической программой. Время наступления климакса колеблется в более широких пределах, чем, например, начала менструального цикла. В.М.Дильман (1987) считает, что кли­макс не предопределен генетической программой организма и может рассматриваться и как стадия онтогенеза, и как болезнь. Известно, что темпы старения и продолжительность жизни очень отличаются у разных людей. Эти отличия нас­только велики, что их трудно связать с жесткой генетической программой. К сожалению, в таких открытых сложных самоорганизующихся системах, как организм, стрела време­ни также направлена, главным образом, в сторону возраста­ния энтропии. Однако, так как такие системы могут проду­цировать и негэнтропию, течение биологического времени может замедлиться, почти остановиться и даже повернуть вспять. Это выражается в задержке процессов старения и даже периодическом появлении признаков омоложения.

С позиции теории адаптационных реакций это реализуется в преимущественном развитии реакции активации, особенно повышенной, высоких уровней реактивности. Это же наблю­дается при развитии «физиологического стресса», напомина­ющего физиологическую реакцию повышенной активации, что было обнаружено И.А.Аршавским (1986).

Уже давно было отмечено, что биологическое время те­чет неравномерно, и, например, при старении, болезнях и тя­желых нагрузках оно течет быстрее. Мы связываем «ускоре­ние» биологического времени с высокой частотой колебаний при развитии реакций на низких уровнях реактивности (высо­ких этажах) и большими энергетическими тратами. И напро­тив, в молодом здоровом организме реакции развиваются на энергетически выгодных высоких уровнях реактивности с меньшей частотой колебаний при выраженном негэнтропий-ном эффекте и неравновесности, что может способствовать замедлению течения времени. Это также говорит в пользу роли минимизации воздействий при лечении старения.

Чем ниже уровень реактивности, т.е., чем больше абсо­лютная величина управляющего фактора, тем соответственно больше собственная частота колебаний на разных иерархи­ческих уровнях. А чем больше частота, тем быстрее течение времени, процессы старения, трата энергии, возрастание энтропии. Разумеется, эта зависимость не линейная, а вол­нообразная, т.к. на каждом уровне реактивности многое зависит от типа реакции.

В литературе имеются многочисленные данные о том, что при снижении температуры тела наблюдается увеличение максимальной продолжительности жизни у пойкилотермных животных. К гомойотермным, и, в том числе, к человеку, такой подход малоприменим. К тому же снижение темпера­туры тела у человека вызывает включение дополнительных механизмов терморегуляции и повышение уровня метаболиз­ма (Чернилевский В.И., 1993). На основании того, что снижение температуры фактически означает замедление колебательных процессов, Л.Х.Гаркави предположила, что для борьбы со старением и омоложения можно действовать, минуя снижение температуры, непосредственно с помощью колебаний: ЭМП сверхнизких частот.

В опытах на старых крысах (32-34 мес.) было применено СНЧ МП частотой 0,001 Гц и 0,03 Гц (опыты А.И.Шихля-ровой). В обоих случаях очень быстро - через 1 неделю -уже были выражены признаки омоложения, как по внешне­му виду, так и по восстановлению нарушенного полового цикла у самок и повышению половой активности и актив­ности сперматогенеза у самцов. Это в 4-8 раз быстрее, чем в наших опытах с малыми дозами. Однако уже через 2 недели на фоне продолжающихся воздействий вновь появились признаки старения, а быстро развившаяся вначале реакция активации перешла в стресс. Это напомнило нам опыты, в которых действовали на крыс одной частотой, которая у всех вызывала вначале, с первого же воздействия, развитие реак­ции активации, а через неделю-полторы воздействий реак­ция активации переходила в стресс. Мы связывали этот факт с тем, что одна частота резонансным путем стимулирует один иерархический уровень организма и возникает десин-хронизация с другими уровнями, а как следствие этого развивается стресс.

Поэтому мы начали опыты с использованием несколь­ких частот, начиная с самых низких. Полученные данные обнадеживают, хотя число животных было небольшим. Однако даже небольшой опыт говорит о перспективности действия нескольких частот, начиная с очень низкой, с целью «сдвига» частотных характеристик реакций (лучше всего - реакции повышенной активации) в сторону более низких значений. Это ведет к повышению уровня реактив­ности (снижению этажа), к омоложению и увеличению продолжительности жизни. Мы придаем большое значение такому направлению в антистарении, т.к. оно основано на фундаментальных закономерностях, присущих организму как сложной колебательной системе. Наличие резонансных взаимодействий между частотными характеристиками орга­низма и внешней среды обеспечивает организм дополнитель­ным (помимо пищи) источником энергии. Если каждая реакция имеет свои частоты, то этим можно объяснить раз­ное энергетическое обеспечение реакций и состояний ареак-тивности. Состояния ареактивности сообенно способствуют проведению внутренней работы: восстановлению и даже

накоплению живой массы и структурной энергии. Если ареактивность развивается на высоких уровнях реактив­ности, то система более открыта, и в общем энергетическом балансе «непищевой» источник энергии преобладает.

Можно думать, что особая роль работы скелетных мышц в создании избытка анаболизма (правило скелетных мышц по И.А.Аршавскому, 1982) во многом связана с ролью мы­шечного движения (особенно ритмического, цикличного) в резонансной подпитке живого организма энергией колеба­ний внешней среды. Недаром И.А.Аршавский подчеркивает, что величина мышечной нагрузки должна быть не чрезмер­ной (стрессовой) и не слишком малой (по-видимому, трени­ровочной), а некоторой промежуточной, средней, оптималь­ной, вызывающей «физиологический стресс». По результатам наших исследований «физиологический стресс» Аршавского соответствует реакции повышенной активации средних уровней реактивности.

Учитывая наличие дополнительного важного источника получения энергии живым организмом, можно — и нужно — пересмотреть представления об ограниченном «запасе» структурной энергии так же, как и об определенном «запасе» адаптационной энергии. В 6-й главе было четко показано, что наличие такого запаса логически вытекает из представ­ления о существовании только единственной адаптационной реакции - стресса. При развитии антистрессорных реакций этот «запас» вновь и вновь автоматически и существенно пополняется. То же самое относится и к структурной энер­гии. Поэтому наши взгляды на скорость процессов старения, возможность существенно увеличить продолжительность жизни, повернув (хотя бы ненадолго) «стрелу времени» на­зад, гораздо более оптимистичны.