В петроградский райвоенкомат гор. Ленинграда

 

В связи с расследованием уголовного дела об убийстве Корецкого Евгения Константиновича, призывавшегося на действительную службу в Советскую Армии вашим военкоматом, прошу оказать содействие в срочном установлении и розыске сослуживца Корецкого по армии, имя которого ОТАР или ОТАРИ.

О результатах прошу сообщить в Московский уголовный розыск: Москва, К-6, Петровка,38.

 

…В ту же ночь я выехал в Москву…

 

МОСКВА

 

Лист дела 40

 

На Комсомольской площади тоже шел дождь, кипела людская толчея, и на стоянке такси вилась длинная очередь. Размахивая своим чемоданчиком, я прошел через площадь и направился по Домниковке к Садовому кольцу. Все равно еще рано. На углу Ананьевского переулка я зашел в маленький кафетерий. У прилавка стояло несколько человек, и пожилая, очень разговорчивая продавщица беседовала сразу со всеми. Очередь двигалась, и каждому вместе со стаканом кофе и дымящейся сарделькой доставалась своя порция разговора. Парень в спецовке, стоявший передо мной, узнал о босяке-зяте, который выпил за ужином пять бутылок пива, а мне она поведала об Анне Карениной – не очень порядочной, но все-таки хорошей женщине.

Я пил невкусный кофе, обжигался раскаленными кусками сардельки, и настроение у меня было хорошее. Я был уверен, что сегодня придут важные вести. Потом вышел на Сретенку, на родной мой Рождественский бульвар, на Трубную площадь и по Колобовскому пришел на Петровку. Шел и ни о чем, ни о чем не думал, размахивал чемоданчиком и улыбался дождю, листопаду, встречным машинам и прохожим.

И когда я затопал по бесконечным муровским коридорам, то понял – я дома. И окончательно поверил, что новости будут. Пришли они в полдень…

 

В московский уголовный розыск

Москва, К-6, Петровка, 38.

На Ваш запрос сообщаю, что одновременно с Е. К. Корецким, в одном подразделении с ним, проходил службу Абуладзе Отари Георгиевич, уроженец гор. Москвы. По окончании службы Абуладзе О. Г. уволен в запас и выбыл в город Москву.

Военком Петроградского района гор. Ленинграда.

 

 

Лист дела 41

 

Я очень уважительно отношусь к справкам. Во-первых, они сообщают массу полезных сведений, а во-вторых, из-за одной-единственной справки я схлопотал ровно через месяц после окончания университета пять суток гауптвахты.

Меня распределили тогда следователем в отделение милиции, и жизнь моя была голубой и беззаботной, как большое поле незабудок. В одно из первых ночных дежурств я сидел, скучал и проклинал себя за то, что не захватил какую-нибудь книжку. Дежурство было удивительно спокойным – ни одного происшествия за всю ночь. Лишь одинокий пьяница со вкусом храпел на скамейке – за ним еще не пришла машина из вытрезвителя.

Часов около двух ночи в дежурку вдруг вошел решительным шагом какой-то пожилой джентльмен в кавалерийской шинели и обмотках. Проходя мимо пьяницы, он похлопал его по плечу и строго сказал:

– Активизируйтесь, товарищ!

Перегнувшись через барьер, пришедший протянул мне руку:

– Здравствуйте! Меня зовут Михаил Петрович Черепанов.

– Здравствуйте, Михаил Петрович, – радушно сказал я.

– Я хотел бы обсудить с вами один вопрос. Дело в том, что я обладаю фантастической особенностью перемножать в уме любые многозначные цифры.

Я недоверчиво покосился на него.

– Извольте проверить. Назовите две трехзначные цифры.

– 387 и 284.

Он на мгновение мучительно зажмурился, кожа заходила у него на голове. Даже уши шевелились. Затем сказал:

– 109908. Проверьте на бумаге.

Я взял ручку и считал, наверное, минут пять. Получилось точно.

– Точно? – торжествующе спросил он. – А теперь назовите две четырехзначные.

И четырехзначные он перемножил поразительно быстро и точно,

– Убедились?

– Факт.

– Теперь скажите, может ли человек, обладающий такими способностями, быть сумасшедшим?

– Никогда! – искренне заверил я.

– Тогда не откажите в любезности выдать мне об этом справку.

Я расхохотался, взял ручку и написал на клочке бумаги:

Справка.

Я, имярек, побеседовав с Михаилом Петровичем Черепановым, и мысли не допускаю, что он может быть сумасшедшим. К сему – с уважением.

 

– и расписался.

Михаил Петрович чопорно откланялся и ушел, напомнив по дороге спящему пьянице:

– Сохраняйте достоинство!

Через два дня Михаила Петровича разыскали сотрудники психбольницы Кащенко, откуда он бежал в ту злополучную ночь. Он доказывал им, что обладает дипломатическим иммунитетом, засвидетельствованным моей справкой. Об этом и сообщил главврач больницы начальнику райотдела.

– Так ведь это же ерунда, я ведь от своего имени, без должности написал ему эту справку, – слабо оправдывался я.

– Когда ты на дежурстве – нет у тебя никакого своего имени. У тебя одно есть имя – следователь, – сказал начальник райотдела. – Иди подумай об этом на гауптвахте…

 

СПРАВКА

 

Центральное адресное бюро сообщает, что гражданин Абуладзе Отари Георгиевич, уроженец гор. Москвы, проживает в Москве по Трехпрудному переулку, дом №11/13, кв. 89 (108 отделение милиции), работает врачом-стоматологом в зубоврачебной поликлинике № 2 Киевского райздравотдела.

 

 

Лист дела 42

 

Поликлиника №2 находится в районе Кутузовки. Я поехал туда на метро, чтобы успеть все не спеша обдумать. Вообще-то мне не нравится метро, потому что я всегда чувствую себя в переполненных вагонах подземки бесконечно одиноким.

Может быть, оттого, что за окнами – коричневая мгла туннеля, рассеченного пунктиром редких фонарей, или ровный грохочущий гул поезда давит на уши, может быть, потому, что здесь нет времени и не бывает ни весны, ни утра, а только есть график движения, но именно в метро люди всегда погружены в себя до предела, и меня пугают их ничего не выражающие лица. И как оживают, словно просыпаются эти лица, когда поезд с веселым тарахтеньем вдруг вылетает на мост или наземный перегон. И люди улыбаются обычному солнечному свету и небу так, будто видят все это впервые.

Вот поэтому я люблю садиться в вагон на станции Калининская, куда поезда приходят не из безвременья, а с настоящей живой земли. Зимой на Калининской вагоны тяжело дышат и мелко дрожат, холодные, запотевшие, покрытые узорной изморозью. Летом они запыленные, ласково теплые, и по полу летает тополиный пух. А сейчас они были просто мокрые, и струйки катились по стеклам и резиновым прокладкам дверей, обещая настоящую дорогу.

Я сошел на Студенческой и увидел, что напротив станции, рядом с поликлиникой, открылся новый магазин. Огромная вывеска –

 

Магазин

«РАССВЕТ».

Все для слепых.

 

Эта вывеска меня ужасно расстроила. Было в ней что-то бездумное, и мне вдруг стало обидно за слепых и за тех хороших людей, которые придумали для них специальные приборы, книги и таблицы и добрый труд которых осквернила плоская фантазия чинуши, ответственного за социальный прогресс среди обездоленных людей. Это же ведь надо придумать такое – магазин для слепых назвать «Рассветом»! Я плюнул от досады и вошел в подъезд поликлиники.

Потом я разговаривал с медицинским регистратором Князевой, подсчитывал, прикидывал и понял, что должен чувствовать слепой в магазине «Рассвет»…

 

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Евдокии Князевой

 

… Вопрос. Скажите, кто из врачей отсутствовал на работе 30 августа?

Ответ. Осмотрев журнал учета выхода на работу, могу показать – 30 августа на работе не было: доктора Кузнецовой, заместителя заведующего зубопротезным отделением; доктора Пилецкой, стоматолога; доктора Абуладзе, стоматолога; доктора Иванцова, рентгенолога.

Вопрос. По каким причинам они отсутствовали?

Ответ. Кузнецова и Иванцов были больны. Пилецкая с десятого мая в декретном отпуске. Абуладзе с четвертого августа по второе сентября был в очередном отпуске…

Допросил Следователь.

 

 

Лист дела 43

 

Ряды стульев в длинном коридоре зубоврачебной поликлиники были пусты. Из кабинета с табличкой «Стоматолог О. Абуладзе», держась за щеку, вышла женщина. Я выключил пропагандистский стенд с рекламой своевременного зубоврачевания и пошел в кабинет.

Абуладзе разговаривал с кем-то по телефону.

– Гаумарджос, гаумарджос, шени… Хо, батоно! – кричал он в трубку и весело хохотал. Прикрыв микрофон ладонью, он спросил меня: – Вы от Воскресенского?

– Дело в том, что я…

– Садитесь, дорогой, садитесь, – он указал на зубоврачебное кресло. – Я сейчас…

В зубоврачебном кресле мне делать было нечего – зубы у меня все здоровые. Но, оглядевшись, я стула не нашел и обреченно уселся в кресло. А он все разговаривал по-грузински и все время смеялся, синкопируя гортанную речь постоянным возгласом: «ара, ара!» – отрицательно качая головой – видимо, ему предлагали что-то очень смешное и совсем ненужное, а он все время отказывался.

Наконец он положил трубку и, направляясь к умывальнику, сказал нараспев, как давным-давно кричали во дворах старьевщики:

– Зубы выдираем – починяем – заменяем! Доставайте свои зубы, мой дорогой, смотреть будем… – и намыливать смуглые красивые пальцы.

– Видите ли… – начал я, но Абуладзе снова перебил меня:

– Знаю, знаю, дорогой. Николай Иванович уже говорил мне, что вы трусишка. Но вы не бойтесь, я только посмотрю.

Абуладзе говорил почти без акцента, и лишь манера разговора да некоторая гортанность выдавали в нем кавказца. Я смотрел на него, машинально покручивая бесчисленные рукоятки и рычажки зубоврачебного механизма, и решал – воспользоваться мне возникшим недоразумением или не стоит.

Наконец я сказал осторожно:

– Я к вам заходил в начале месяца…

– В начале месяца я был в отпуске, – довольно сказал Абуладзе, размял сигарету, прочно уселся на белую тарелку вращающегося табурета, закурил, явно расположенный к неспешной беседе со знакомым какого-т мне неизвестного, но, по-видимому, значительного Николая Ивановича.

– Хорошо отдохнули? – вежливо поинтересовался я.

– О, замечательно! И в доме отдыха побывал, друга в Ленинграде навестил. Погуляли-и… – мечтательно прикрыл глаза пушистыми длинными, просто девичьими ресницами Абуладзе. И пояснил доверительно: – Он как раз «Волгу» получил…

– Ну-у! – «пощупал» я почву. – «Волга» – это вещь!

– Ах, какая вещь! – с восторгом закричал Абуладзе. – До Москвы за восемь часов доехали!

Я переспросил с сомнением:

– За восемь? Что-то больно скоро?

– Пожалуйста, не удивляйтесь, дорогой. На сто сорок шли, – с горделивой скромностью сказал Абуладзе.

– Неужели сто сорок? – все-таки «удивился» я.

– Именно, – подтвердил Абуладзе. – Это все Алеша – поковырялся полчаса в моторе – как зверь тянуть стала, – и добавил с нескрываемым восхищением: – Вот что значит классный автомеханик!

Легко дававшаяся игра уже захватила меня, и я сказал мечтательно:

– Я бы тоже в Ленинград съездил. Остановиться, жаль, негде. У вас-то друзья…

– Друзья ни при чем. Я, как князь, в «Астории» жил, – сказал Абуладзе хвастливо и взял с инструментального столика шпадель.

– Одну минутку…

– Я же сказал вам – не бойтесь. Открывайте рот!

– Я не боюсь. Я хочу вас спросить…

– Ничего не надо спрашивать. Я только посмотрю…

Все-таки я спросил:

– Вы почему не были прописаны в «Астории»?

– Что-что? – Абуладзе был явно озадачен.

– Я спрашиваю, почему вы в «Астории» не прописались?

Он некоторое время оглушенно смотрел на меня, потом нащупал вопрос-ответ:

– Простите, но Николай Иванович… Вы ведь от Николая Ивановича?

– Нет, Отари Георгиевич. Это недоразумение… – спокойно сказал я.

– Тогда я не понимаю, что вам нужно…

– Мне нужно узнать, почему вы не прописались в «Астории».

– Ничего не понимаю, – растерянно развел руками Абуладзе. – А кто вы такой?

Я сказал с нажимом:

– Я – следователь.

– И вы – ко мне?! – не удержался от нелепого вопроса Абуладзе.

Я промолчал.

Абуладзе вдруг взорвался:

– В чем дело, не понимаю?! Что у вас там, в «Астории», случилось? Пальму из кадки украли?

– Там много чего случилось, – сказал я задумчиво.

Абуладзе пожал плечами:

– Ну, что же, могу объяснить. В «Астории», как всегда, не было мест. Но там занимал отдельный номер друг моего отца. Вот у него – на диване – я и жил.

– Как князь? – зло ухмыльнулся я, ощущая вместе с тем убедительность объяснения Абуладзе. Но самое главное сейчас – где он был в день убийства… – Когда приступили к работе?

– Третьего сентября.

– Я хотел бы в этом убедиться.

– Это очень просто, – сухо сказал Абуладзе, и по его лицу было видно, что он начинает отдавать себе отчет в том, что я действительно следователь и что он попал в какую-то странную историю. – А что все-таки случилось, почему вы меня об этом спрашиваете?

– Потому, что мне все это интересно знать, – холодно сказал я, давая понять, что мой «интерес» – вещь официальная, обязательная и бесспорная.

– Пожалуйста, – смирился Абуладзе. – Вот карточки моих больных за третье сентября… – Он лихорадочно выдернул из картотеки несколько карточек, в которых были видны записи, четко датированные «3.IХ», «3.IХ», «3.IX»… Глядя на меня, он сказал обиженно: – Если вам это нужно – спросите у них… И еще сто человек подтвердят.

Значит, когда Женя Корецкий подъезжал где-то к Симферополю, Отари Абуладзе вел прием пациентов. В Москве, за полторы тысячи километров от места убийства.

– Это – алиби… – бормотал я, глядя на этого большого человека с ласковыми синими глазами, с таким милым, добрым, немного наивным лицом, ощущая неожиданную радость от того, что он непричастен к убийству. «Не он, не он, не он!» – говорил я себе обрадованно, и хотя вся моя постройка уже с грохотом рушилась, я почему-то не досадовал. Потом пришла на память вроде совсем некстати, американская пословица: «Не меняйте ваших лошадей посреди реки», но я не успел додумать, потому что Абуладзе переспросил:

– Алиби? Алиби?! Вы меня в чем-то подозреваетете?

– Нет! Я ни в чем вас не подозреваю, Отари Георгиевич, – сказал я с удовольствием. – Но кое-что вы мне сейчас расскажете…

 

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Отари Абуладзе

 

Вопрос. Расскажите, как вы провели отпуск.

Ответ. Третьего августа, после работы, я выехал Лугу. Около трех недель я пробыл там в доме отдыха а потом решил съездить в Ленинград, побродить по городу, сходить в музеи, навестить своего друга – Женю Корецкого. Если бы удалось его застать – он не всегда бывал в Ленинграде. Так я и сделал. В Ленинграде пробыл до 30 августа и вместе с Женей, которого я все-таки застал, и еще с одним товарищем на машине Жени приехал в Москву. Ребята уехали дальше, на юг, а я остался в Москве и через два дня пошел на работу.

Вопрос. Как протекала дальнейшая поездка Ваших друзей?

Ответ. Я не знаю. Женя обещал написать мне по возвращении. Но я от него так ничего и не получил.

Вопрос. А как зовут Вашего второго товарища?

Ответ. Алексей Сабуров. Он из Тбилиси.

Вопрос. Что представляет собой Алексей Сабуров?

Ответ. Он немного выше меня, брюнет, со светлыми глазами, светло-серыми или голубыми – точно не помню. Лет ему тридцать – тридцать два. Видимо, очень сильный: уж на что Женя силен, а когда они мерялись силой – кто кому положит руку на столе, – Алексей свободно уложил его на локоть. И это несмотря на то, что у него нет двух пальцев на правой руке.

Вопрос. Каких пальцев нет у Сабурова?

Ответ. Полностью мизинца и двух фаланг безымянного. На это сразу обращаешь внимание при рукопожатии.

Вопрос. Где останавливался Алексей в Ленинграде?

Ответ. У своей тетки, которая живет на улице Маяковского, дом 10, квартира 26. Я хорошо запомнил адрес, потому что сам записывал его накануне отъезда – мы договорились утром заехать за ним. Мы подъехали в шесть утра, дважды просигналили, и Алексей, буквально минуту спустя, вышел с чемоданчиком.

Вопрос. Почему Вы не были прописаны в гостинице «Астория»?

Ответ. В гостинице, как всегда, не было свободных номеров. К счастью, прямо в вестибюле я встретил старого друга своего отца – Соломатина Сергея Евсеевича, который приехал в Ленинград по делам. Он мне сразу предложил разделить с ним его номер и расходы на него. А прописывать в номере второго человека администратор не желала, номер значится одноместным, хотя там, кроме кровати, был диван-кровать, на котором я и спал.

 

– Расскажите подробно о встрече с Корецким, с первого до последнего момента, – попросил я Отари…

… – Я приехал в Ленинград числа двадцать четвертого и в тот же день, узнав, что Женя в Ленинграде, пришел к нему домой. У Евгения была большая радость – он только что получил новенькую «Волгу», о которой давно мечтал. Мы много времени проводили вместе, я познакомился с невестой Жени – Тамарой. Однажды Женя затащил меня на автомоторынок, около клуба Капранова, который служит как бы своеобразным клубом автомобилистов. Женя мечтал оснастить машину никелированными зеркальцами и желтыми фарами. На стоянке рядом с нами стояла «Волга» с тбилисским номером. Ее владелец – молодой общительный парень – разговорился с нами, рассказал, между прочим, что хочет продать свою машину. Я удивился, зная, что автомобили можно продавать только через комиссионный магазин. Однако парень объяснил, что имеет официальное разрешение ГАИ на прямую продажу машины. Мы познакомились. Это и был Алексей Сабуров. Около полудня, когда Женя купил себе красивую желтую фару и мы уже собирались уезжать, нашелся покупатель на машину Алексея. Они договорились о цене и уехали оформлять передачу машины. Перед этим Алексей взял у Жени номер его телефона. Через несколько дней Жене позвонил Алексей, и они договорились встретиться. Это было тридцатого. Я поехал с Женей, и мы встретили Алексея на Большом проспекте, около кино. Алексей порадовал Женю сюрпризом: небрежно вытащил из кармана пиджака и бросил на переднее сиденье сверточек. К восторгу Жени, которого может понять только автомобилист, в свертке оказалось великолепное зеркало, новенькое, никелированное, с рефлектором и приспособлением для моментальной установки на дверь. О плате за зеркало Алексей и слышать не хотел, обиделся и сказал, что в Тбилиси с друзей денег не берут. Больше того, показав толстую пачку денег, он заявил, что намерен как следует отметить продажу машины и поэтому приглашает нас в ресторан. Мы с удовольствием приняли приглашение этого славного парня, при этом мы с Женей договорились принять участие в расчете за ужин ресторане. Мы пришли в «Асторию». Настроение у всех было прекрасное, и мы сами не заметили, как немножко перепили. В разгар ужина, когда все мы были уже «навеселе», Алексей встал и провозгласил тост за знаменитое кавказское гостеприимство. Мы искренне поддержали этот тост. Тогда Алексей торжественно пригласил нас на несколько дней к себе в Тбилиси, обещая отличный праздник в нашу честь. При этом он, смеясь, сказал, что сэкономит на самолете, а мы – взамен – прекрасно обкатаем новую машину и совершим великолепное путешествие. Поскольку мы с Женей были в отпуске, мы без особых колебаний согласились. Только наутро я сообразил, что мой отпуск заканчивается через три дня и я никак не смогу участвовать в этой поездке. Короче, мы договорились выехать завтра в шесть утра. Так как я объяснил ребятам, что не могу ехать с ними в Тбилиси, было решено отвезти меня в Москву и уже оттуда продолжать путь на Кавказ. Алексей все еще смеялся надо мной, называл «арбатским грузином» и говорил, что он сам в сто раз больше грузин, чем я. Часов в пять дня мы уже были в Москве. Я предложил переночевать у меня, но Алексей сказал, что это нецелесообразно: они еще сегодня доедут до Орла. Поскольку у Жени времени было тоже в обрез, он согласился с Алексеем, мы распрощались около моего дома, и они уехали. По дороге Алексей рассказал нам, что работает механиком в большом автохозяйстве. Нас привлекли его открытый общительный характер, широта. Видно было, что он человек опытный, бывалый. Алексей не только артистически водил машину, но и блестяще в ней разбирался – буквально на ощупь, не глядя, он находил в ней малейший недостаток и тут же его устранял. Например, после того как он отрегулировал карбюратор на Жениной машине, она буквально удвоила свою мощность. Да и вообще Алексей весьма обаятельный человек…

Все запуталось окончательно. Надо, наверное, не суетиться сейчас, подумать, куда какие ведут пути. «Волга», проданная Сабуровым в Ленинграде. Так-так-так. Все равно непонятно…

– Скажите, Абуладзе, какой номер имела «Волга» Алексея?

– Я не знаю. Помню только, это был номер из Грузии – «ГФ» или «ГХ».

– А какого цвета была эта машина?

– Кофейного. Вернее, низ – белый, а верх – кофейный.

– Сообщил ли вам Алексей свой тбилисский адрес?

– Нет. Это было ни к чему, раз он сам ехал с нами.

– А откуда был покупатель «Волги» Сабурова?

– К сожалению, я не знаю и этого. Я лишь слышал краем уха, как он говорил, что у него есть срочные дела в облисполкоме. И еще – что ему ехать до дома на машине часа три-четыре. Да, вспомнил: они с Алексеем обсуждали вопрос – открыта ли областная госавтоинспекция, чтобы еще сегодня оформить передачу автомашины…

Я подошел к окну. Оно выходило на открытую линию Киевской ветки метро, внизу с шумом мчались электропоезда. В кабинете повисло длинное молчание, только доносилось звяканье инструментов, которые перебирал на столике около кресла Абуладзе. Прокашлявшись, он сказал неуверенно и тревожно:

– Можно мне… спросить?..

Я молча смотрел в окно.

– Слушайте! – резко сказал Абуладзе. – Что с ними случилось? Почему вы молчите?

Не оборачиваясь, я сказал:

– Отари… Женю Корецкого… убили…

В окно ворвался, занеистовствовал, поднявшись до невыносимой пронзительности, визг колес встречных поездов. Я посмотрел на Отари – и испугался: кровь отливала от его лица так стремительно, будто я ударил его ножом в живот…

 

 

Лист дела 44

 

Ошибки в конечном итоге возможны. В общем-то по большом счету – вся история человечества – это цепь преодоленных ошибок. Но я не работаю в Институте всеобщей истории. Я – следователь, и каждая ошибка – это торпеда по моему судну. А оно и так перегружено и сильно черпает бортами. Но как увернуться от торпед, как проложить правильный курс?

Ведь ошибки бывают самыми неожиданными. Вот как случилось с одним моим приятелем, молодым летчиком, впервые попавшим в Уэлен. Накрыл его там снеговой заряд, и целую неделю подряд томился он в местной гостинице, дожидаясь на Чукотке погоды. Пока не высмотрел там хорошенькую девушку-чукчанку. Девушка была закутана в элегантные меха, чрезвычайно молчалива и все время важно курила трубку с длинным чубуком. Подкатился к ней летчик, сел рядом – и давай соловьем разливаться, рассказывать о своей гордой работе. Девушка только щурила от удовольствия глаза и снисходительно кивала головой. Потом выпили спирту, закусили шоколадом. И заиграла в моем приятеле молодая кровь – полез к ней целоваться. Девушка спокойно встала, отпихнула полярного аса и невозмутимо сказал: «С ума сосел! Я – не девка, я – охотник!»

Может быть, и я две недели подряд ухаживаю за охотником? Отпал Отари Абуладзе, появились серьезные сомнения в том, что к убийству причастен Сабуров.

…Но так или иначе Сабуров – единственный известный мне человек, который был с Корецким на участке маршрута Москва-Крым. Найти, срочно надо найти Сабурова. У меня есть несколько путей, ближайший – его тетка в Ленинграде, на ул. Маяковского…

 

В ленинградский уголовный розыск

22 сентября, №35/с

Прошу срочно установить жильцов квартиры 26 дома 10 по улице Маяковского.

Под благовидным предлогом необходимо проверить, какое отношение к ним имеет некий Алексей Сабуров.

Прошу также выяснить по дому, не проживал ли в указанной квартире в период с 25 по 30 августа высокий черноволосый мужчина лет 30 – 32 (приметы Сабурова), не держал ли этот мужчина во дворе дома или около него «Волгу» кофейно-белого цвета с грузинским номером («ГХ» либо «ГФ»).

Справка: Сабуров подозревается в причастности к убийству Корецкого Е. К. Имеются сведения, что по указанному адресу проживает тетка Сабурова.

Следователь.

 

 

Лист дела 45

 

В коридоре я встретил знакомого оперативника – Сашку Савельева. Его рыжие вихры, как всегда, стояли дыбом.

– Ты чего сгорбился, как верблюд? – заорал он мне издали.

Я пожал плечами…

– Дела…

– Ха! Удивил! А у кого их нет? Я вон сам весь в заботах. С утра до ночи ношусь…

– Нам с тобой легко носиться – мы же тощие. А тощие – они жилистые, живут долго.

– Это не скажи! Пока толстый похудеет, тощий сдохнет!

– Да ну тебя! – я махнул рукой и пошел.

– Постой, постой! – остановил меня Сашка. – Ты что, с женой поругался?

– А что? – удивился я.

– Я ее неделю назад в Гаграх видел. Побеседовали за то, за это, а про тебя она – ни мур-мур.

– Да нет, не ругались. Просто она у меня сознательная: знает, что я весь при исполнении служебных и говорить об этом с посторонними нельзя.

– Какой же я посторонний? – обиделся Сашка.

– Ты мне вот скажи лучше – ругается на тебя жена, когда ты поздно домой приходишь?

– Так она же у меня сейчас в деревне!

– А зачем ты тогда поздно приходишь?

Сашка очумело посмотрел на меня. Я прищемил двумя пальцами его мясистый, картошкой, нос, сказал:

– Пишите письма, – и пошел в аппаратную.

…Мне просто позарез нужен этот Сабуров. Он должен много знать, он был где-то близко-близко у финиша. Надо обязательно найти его. Пожалуй, скорее всего – через госавтоинспекцию. Там обязательно регистрируют все операции с машинами.

 

Исх. №71/с 22 сентября

Чрезвычайно срочно

Следственное

Записка по «вч»

В два адреса:

1. ГАИ гор. Тбилиси.

2. ГАИ Ленинградской обл.

Прошу срочно проверить по учетам госавтоинспекции факт продажи в гор. Ленинграде «Волги» комбинированной окраски (верх – кофейный, низ – белый) жителем города Тбилиси Алексеем Сабуровым (предположительно) в период с двадцать шестого по тридцатое августа сего года. По ориентировочным данным, машину приобрел житель Ленинградской области. В положительном случае сообщите установочные данные Сабурова.

Следователь

 

 

Лист дела 46

 

С утра дождь немного угомонился. Я шел не спеша по Страстному бульвару и смотрел, как все больше редеют кроны деревьев, все толще красно-желтый ковер на земле. В конце бульвара, на детской площадке, где с визгом бегали и боролись малыши, я присел на скамейку. Худенькая, прямо прозрачная девочка хотела отнять у толстого лобастого пацана его ведерко. Парень ухватился за дужку обеими руками, сопел, пускал носом пузыри, но ведро не давал. Поняв, что ведра ей не получить, девочка горько заплакала. К ней подбежала молодая женщина, обняла девчушку и сказала:

– Людочка, ну почему ты плачешь? Ты же не права! Это ведь его ведерко. Правда?

– Я же не насовсем… Я просто хотела немножко тоже поносить ведро…

Женщина усмехнулась:

– Но ведь у тебя дома есть ведерко. А каждый ребенок должен носить свое ведро. Правда?

Потом помолчала и задумчиво сказала:

– Вообще каждый должен в жизни носить только свое ведро.

Я встал и пошел на Петровку. Ведь каждый должен носить свое ведро…

 

Исх. №03/сл Москва, следственное управление

23 сентября

На ваш №71/с от 22 сентября.

Записка по «вч»

Сообщаю, что с 26 августа по настоящее время Ленинградской госавтоинспекцией официальных сделок по продаже автомашины «Волга» из Тбилиси в Ленинградскую область не оформлялось.

Старший инспектор госавтоинспекции Ленинградской области

майор милиции Перегудов

 

 

Лист дела 47

 

Теперь у меня болтались без адресов уже две машины. Получилась неплохая задачка из серии анекдотов про психов: «Первый автомобиль выехал из пункта А в пункт Б. Второй поехал ему навстречу – из Б в А. Поскольку они никуда не прибыли, спрашивается вопрос – какого черта они вообще поехали?»

Непонятно, непонятно. Как много непонятного! Когда я окончил университет, моя мать, считавшая, что лучше старых вещей не бывает («разве сейчас такое где-нибудь купишь?»), перелицевала для меня отцовский бостоновый костюм. Я пришел в нем на работу, гордый до невозможности. Старый оперативник Панов хмуро сказал:

– Дай-ка посмотреть товарец…

Я заалел от удовольствия, но Панову сказал небрежно, с достоинством:

– Да что там, пустяки…

Панов потер между пальцами материал, ковырнул ногтем верхний карманчик на правой стороне пиджака, поцокал языком и завистливо сказал:

– Хорош костюмец. Послушай, а третьей стороны у него нет?

Я вспомнил об этом потому, что, читая сообщения из Тбилиси, понял: у моей версии может быть еще одна сторона…

 

Исх. №16/сл Москва, следственное управлении 23 сентября

На ваш №71/с от 22 сентября

Записка по «вч»

Алексей Сабуров в числе владельцев личных автомашин не значится. В указанный Вами период сделок по продаже автомашин из Тбилиси в Ленинград не зарегистрировано.

Для сведения сообщаю, что Тбилисской милицией разыскивается кофейная «Волга» №ГХ-34-52, похищенная 22 августа с/г с техталоном М X 765354 на имя Рабаева М. С.

 

…Нет, этот квант информации ничего не разъяснял в моей проблеме. Наоборот, не решив мои задачи, он добавил к ним свою – задачу о кофейной «Волге» Рабаева. Хотя, как говорит один мой ученый друг, появление непредвиденных вопросов при исследовании проблемы – прогрессивно. Даже несмотря на усложнение поиска. Ну-ну…

 

 

Лист дела 48

 

Оставалась еще малюсенькая зацепка – адрес тетки Алексея Сабурова, у которой он жил в Ленинграде. Правда, рассчитывать на такие точки опоры так же рискованно, как на горной осыпи ставить ноги куда попало. Вмиг можно загреметь вниз.

А была ли тетка? Будь на свете такая тетка, многое сразу бы стало на свои места. Но если Корецкого действительно убил Алексей, то вряд ли он оставлял бы за собой такие маршрутные стрелы.

Я сидел в кабинете и раздумывал над всем этим, когда вошел Сашка Савельев и протянул бланк:

– Тебе телеграмма из Питера.

Я читал сообщение, а Сашка сидел на стуле верхом и разглагольствовал:

– Старик, я вот слышал в передаче по радио, что если человек от злости краснеет, то он становится сильнее, а если бледнеет – то слабее. Как ты думаешь…

Я заглянул в маленькое зеркальце на стене. Белый я был. Белый с синевой, как прокисшее снятое молоко…

 

ТЕЛЕГРАММА

СООБЩАЮ, ЧТО ПО АДРЕСУ: ЛЕНИНГРАД, УЛ. МАЯКОВСКОГО ДЕСЯТЬ КВАРТИРА ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ПРОЖИВАЮТ ДЕМИДОВ ПАВЕЛ ГРИГОРЬЕВИЧ СЕМИДЕСЯТИ ДВУХ ЛЕТ И ЕГО ВНУЧКА ИРА ЧЕТЫРНАДЦАТИ ЛЕТ ТЧК САБУРОВ РОДСТВЕ НЕ СОСТОИТ ИМ НЕИЗВЕСТЕН ТЧК ЧЕЛОВЕКА НАЗВАННЫМИ ПРИМЕТАМИ ТАКЖЕ «ВОЛГИ» ГРУЗИНСКИМ НОМЕРОМ ДОМЕ НИКТО НЕ ВИДЕЛ ТЧК

ИНСПЕКТОР ЛЕНУГРОЗЫСКА ЛЕОНИДОВ

 

 

Лист дела 49

 

Вот и все. Замкнулось следующее кольцо поиска. Эх, мне бы своего Вергилия на этих дьявольских кругах! Тем более что с таким экскурсоводом легче оправдываться у начальства. Ладно, спасибо хоть, что я, как тот пассажир, не еду вообще в другую сторону.

Человеку без интуиции работать следователем нельзя. Я, например, в это искренне верю. Потому что по-своему толкую это слово. Интуиция – вовсе не внутренний голос, безотчетно диктующий нам поступки. Интуитивность – это способность мгновенно произвести в микроминиатюре анализ обстановки и принять решение. А хороша у человека или плоха интуиция – просто определяется его способностью быстро анализировать информацию.

Следователь должен уметь мгновенно, буквально в одно касание, оценивать факты – как пилот сверхзвукового истребителя на ощупь управляет всеми бесчисленными кнопками, ручками и рычажками в своей кабине. Иначе достаточно будет один раз ошибиться, и дело свалится в необратимый штопор. Вот эта быстрота и точность оценки – по-моему, и есть интуиция. А разговоры насчет внутренних голосов и подсознательных настроений – бред сивой кобылы в ясный день. Если нечего анализировать, то и никаких голосов внутренних не будет. Поэтому, когда такие голоса появляются во мне, я стараюсь извлечь их наружу и распотрошить, как студент лягушку.

Вот и сейчас я уже вроде точно знаю, что Сабуров продал машину в Ленинграде – а ГАИ утверждает, что не было этого; знаю, что Сабуров останавливался у тетки в Ленинграде – а Леонидов телеграфирует, что тетки в природе не существует и «тчк»; знаю, что Сабуров – обаятельный парень, а Женя Корецкий – убит!.. Внутренний голос начинает твердить мне, что без Сабурова здесь не обошлось.

Но чтобы не вводить свою замечательную интуицию в искушение, я предпочитаю надежную информацию. Мне нужно знать точно: кто он такой, этот Сабуров?..

 

Исх. No 81/с 23 сентября

В тбилисский уголовный розыск

СПЕЦТЕЛЕГРАММА

 

СВЯЗИ ДЕЛОМ УБИЙСТВЕ КОРЕЦКОГО СРОЧНО УСТАНОВИТЕ ТБИЛИСИ ЛИЧНОСТЬ АЛЕКСЕЯ САБУРОВА ЗПТ ВОЗМОЖНО РАБОТАЮЩЕГО МЕХАНИКОМ АВТОХОЗЯЙСТВА ТЧК ПРИМЕТЫ САБУРОВА РОСТ 186 – 188 СМ БРЮНЕТ ЗПТ ГЛАЗА СВЕТЛЫЕ ЗПТ СЕРЫЕ ИЛИ ГОЛУБЫЕ С ОТЧЕТЛИВЫМ ТЕМНЫМ ЗРАЧКОМ ЗПТ НА ПРАВОЙ КИСТИ НЕТ МИЗИНЦА ЧАСТИ БЕЗЫМЯННОГО ПАЛЬЦА ТЧК ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ САБУРОВА НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЕ ЕГО КООРДИНАТЫ ЗПТ КОМПРОМЕТИРУЮЩИЕ МАТЕРИАЛЫ ЗПТ ДАННЫЕ О ПРОДАЖЕ ИМ АВТОМАШИНЫ ТЧК СЛУЧАЕ УСТАНОВЛЕНИЯ ЛИЦА ДРУГОЙ ФАМИЛИИ ЗПТ ПО ВЫШЕУКАЗАННЫМИ ПРИМЕТАМИ ТАКЖЕ ИНФОРМИРУЙТЕ НАС ТЧК

СЛЕДОВАТЕЛЬ.

 

 

Лист дела 50

 

Вечером заглянул Саша Савельев – уже в кепке, в плаще – собрался домой. Я сказал ему:

– Садись, Сашка, может быть, вместе чего-нибудь надумаем.

Видно, очень уж не хотелось ему торчать здесь еще неизвестно сколько. Но он браво тряхнул рыжим чубом.

– Давай. Может быть, надумаем. Мне эта работа непривычна, поэтому особенно приятна. Что-нибудь в стиле покойного В. Я. Кляцкина?

– Какого Кляцкина? – не понял я.

– Это сидел я как-то в одной веселой квартирке три дня. Да-а. В засаде, значит, сидел и помирал эти три дня от тоски, потому что во всем доме смог найти одну-единственную книжку – сборник шахматных этюдов. Ну, я и стал ее прорабатывать, хотя в шахматы играть не умею. Сплошь цифры и латинские буквы – ничего не понятно. И во всей этой абракадабре вдруг нахожу такую фразу: «Этот совершенный по своему остроумию и изяществу этюд решен в стиле покойного В. Я. Кляцкина». И – восклицательный знак после цифири. Вот тут меня охватила жуткая зависть к покойному В. Я. Кляцкину, который умел из одних цифр и букв составлять «совершенные по своему остроумию и изяществу этюды»…

…В начале восьмого пришла телеграмма из Тбилиси. Я прочитал ее и растерялся. У меня появилось такое ощущение, будто все вокруг меня стали говорить в десять раз быстрее обычного, и слова, события слились в какой-то мелькающий, бормочущий непонятный визг-вой. Я пытался остановить, затормозить их нелепый ненормальный бег, чтобы рассмотреть, понять, как-то объяснить.

 

№ 29/сл 23 сентября 19-05

ТЕЛЕГРАММА

 

НАМИ УСТАНОВЛЕН САБУРОВ АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ ЗПТ 1927 ГОДА РОЖДЕНИЯ ЗПТ ИНЖЕНЕР ЗПТ ПРОЖИВАЕТ РУСТАВЕЛИ ПЯТНАДЦАТЬ КВАРТИРА ЧЕТЫРЕ ТЧК АВТОМОБИЛЯ НЕ ИМЕЕТ ТЧК СООБЩЕННЫМ ПРИМЕТАМ НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ТЧК МАТЕРИАЛЫ ЗАДЕРЖАНИЯ САБУРОВА РИГЕ ЗПТ ОБЪЯСНЕНИЯ САБУРОВА ЗПТ ПИСЬМО КОСОВА ВЫСЫЛАЮ АВИАПОЧТОЙ ТЧК

ЗАМНАЧОТДЕЛА УГРОЗЫСКА МАНЧАДЗЕ

 

…Телеграмма эта была словно опечатанный сургучом пакет. Там, за печатями, для меня была еще тайна, которая умрет сразу же, как только я сломаю эти хрупкие коричневые нашлепки. А может быть, тайна, и умерев, не скажет, почему Сабур