Глава 10 или Более детальное знакомство

Если бы каждой вещи в мире можно было бы найти адекватное альтернативное сравнение, то Исин, не раздумывая ни секунды, сравнил бы часы с жизнью: циферблат можно было бы назвать дорогой Судьбы, стрелки – прожитыми днями/годами/столетиями, а механизм за крышкой – непредвиденными обстоятельствами, втыкающими палки в колеса часов.
Именно таким обстоятельством стал для его жизни Крис У, ворвавшийся за створку резким рывком и парой цепких фраз, раздирающих кожу под ребрами, чтобы до самого сердца.

Исин даже не помнил, в какой именно момент (или после какого бокала) известный писатель Крис У – кумир нескольких тысяч людей и самая темная лошадка в литературной индустрии – стал просто Ифанем, человеком с обычным именем, перекрашенными еще в девятнадцать лет волосами и залатанной наперекосяк душой, шагнувшей куда-то не в ту сторону.
Крис говорил много, нечетко и сбивчиво, перескакивая с фразы на фразу, а Чжан просто слушал – внимательно и молча, чтобы не сбить этот странный порыв высказываний с нужного русла.

- А я ведь и правда одно время хотел стать путешественником, - отрешенно крутя бокал в руках, пробормотал блондин. Виски выплеснулось за край, попадая на ткань очередной дорогой рубашки, но так и осталось незамеченным. – А потом закрытый перелом ноги с вывихом, массажи, ванны с морской солью, различные ЛФК и замена мечты путешествий в реальности на путешествия во времени. Так и появились «Перекрестки Судьбы». Ты, возможно, назовешь это глупостью или же трусостью, или вообще малодушием, но в тот момент, когда я закончил свою рукопись, я понял, что нашел свое место в этом мире – путешествовать по своему воображению, путешествовать по своим ощущениям и видениям. Разве это не здорово, Син?

Младший только стандартно пожал плечами, копируя прошлые жесты на точно такие же вопросы, заданные писателем чуточку раньше, и лишь слегка пригубил свое пиво, стараясь не догонять состояние старшего – хотя бы банально для того, чтобы просто добраться отсюда до дома…

- Ты можешь звать меня циником и вконец охамевшим мужланом, но я, черт возьми, люблю то, что делаю! – Крис внезапно со звонким гулом поставил бокал на стол, расплескивая по ровной поверхности его содержимое и хлопнул себя по груди – ровно слева. – Просто сейчас все стало так сложно и запутанно, что я… - Он попытался встать (или что он вообще пытался?), но зацепился коленом за бортик столика, тут же прикладываясь сверху своей головой.

Исин лишь широко распахнул глаза (с какой-то даже долей скептицизма смотря на своего собеседника – и это тот самый знаменитый и охренеть-какой-сексуальный-мужчина, да?), пытаясь понять, за что хвататься первым – за драгоценную блондинистую голову или же за бутылку виски (причем, вторую по счету), которая почему-то уже была зажата в руках хохочущего парня.

- Так, мне кажется, что тебе уже достаточно. – Чуть поморщившись, Чжан все же сделал выбор в пользу бутылки и уже потянулся за ней вперед, как старший, раскинув руки в сторону, предварительно шлепнув его по ладони, улыбнулся самой развязной улыбкой:

- Син-Син, давай еще выпьем, а? Черт, я уже так давно не напивался!

Исин только процедил в сторону недовольное «оно и видно», на что Крис, явно в подтверждение своих слов, схватил почти полную бутылку пива (которую Чжан тактично отставил в сторону еще на восьмом бокале виски) и немного раскоординированным движением направил ее горлышко в подбородок младшего. Бутылка стараний писателя так и не оценила, поэтому, чуть качнувшись в слабых красивых пальцах, с явно выполненным чувством долга выплеснула все свое содержимое на белую и тонкую майку-алкоголичку Исина.

- Знаешь, теперь я просто категорически уверен, что тебе уже точно достаточно. – Младший попытался реально оценить весь ущерб, нанесенный любимой частичке его небольшого гардероба: пятно расползалось со скоростью подозрительных хрюканий в дорогие часы на очешуительно-прекрасных запястьях и впиталось в волокна еще раньше, чем человека напротив пробило на дикий хохот. Чжан только закатил глаза к потолку (одновременно умоляя всех существующих Богов, чтобы это чудесное недоразумение смогло относительно нормально добраться до дома) и цепко схватил старшего за плечо. – Пойдем домой?

- Домой? – Крис, словно бы пробуя это слово на вкус, внимательно посмотрел на собеседника чуть расплывающимся взглядом, скрывая странные искры, пробежавшие на секунду по радужке. – Мой дом – мои книги! – И захохотал своей же совершенно не смешной шутке самостоятельно.

- Крис, правда, достаточно, - качая головой, младший предпринял еще одну попытку поднять писателя на ноги.

Попытка удалась с третьего раза, когда старший залпом допил содержимое своего бокала и все же соизволил подняться на ноги. Навалившись всем своим телом на хрупкое плечо поддерживающего его за талию Чжана, он медленно облизал губы и слишком хрипло прошептал на ухо:

- Ифань. Это мое настоящее имя.

- Так, а сейчас осторожно перешагиваем порожек и приваливаемся к стеночке… Я сказал осторожно! Прекрати топтать меня своими конечностями!

Исин кое-как привалил длинную и тяжелую тушку своего внезапного гостя к стене и, благоразумно заперев дверь на все замки, упер руки в худые бока, стараясь решить, как же действовать дальше.

К превеликому сожалению, блондин наотрез отказался садиться в салон вызванного к дверям бара такси «к страшному и большому дяде» (Син-Син, он же съест меня в темном лесу! Завезет туда и съест! Старый развратник! Ах, бедный, бедный красивый я…) и вцепился в его плечи мертвой хваткой, прося не оставлять его одного (Ты такой мягонький, что мне выпускать тебя не хочется. Давай еще выпьем, а, Син~а?)
В конце концов после пятнадцати минут пререканий и наставлений, плюс-минус минуты две несостоявшегося стриптиза Криса (Мне снова испортили рубашку! Она же была от Armani, Син!), младший все же смог уговорить его сесть в машину с тем условием, что он тоже поедет с ним.
Денег хватало только на одну поездку (а желания обыскивать писателя на предмет нахождения у него кошелька не было), поэтому Син с понурым видом продиктовал свой адрес.

А теперь перед ним стояла дилемма номер два: что делать с этим Крисом, который на самом деле Ифань, и куда этого Ифаня девать.
Не то, чтобы Чжан был беден как церковная мышь, но квартирка все же была у него маленькой: одна спальня, она же гостиная, и крошечная кухонька. Нет, конечно же, была и другая комнатка, но кому захочется спать в ванной? Которая даже и не ванная вовсе, а душевая кабина?

Со стороны писателя послышался пьяный смешок, и Исин, еще раз печально вздохнув, прикидывая в голове, что сегодня ему явно предстоит веселая ночка в компании холодного пола, аккуратно потянул пьяную тушку на себя и кое-как усадил на тумбочку. Тумбочка хлипенько скрипнула, но тут же благоразумно заткнулась, когда руки младшего осторожно подцепили верхние пуговки на рубашке. Их владелец только неразборчиво пробормотал что-то в ответ, так и не открывая глаз, но тело все же напряглось.
Исин завороженно проследил за перекатившимися под тонкой тканью мускулами и надсадно сглотнул, прочищая горло сдавленным кашлем: табу висело над ним дамокловым мечом, в то время как копошащиеся в голове мыслишки уже позволили ему сто сорок пять раз расцеловать эти самые мускулы на голое тело.
Сморгнув свое наваждение, Чжан быстро справился с узкими петельками и перешел на дорогие кожаные ботинки на белой подошве с шелковыми шнурками (Господи, у него что, еще и шнурки от Armani?), а затем, чуть помедлив, коснулся пряжки ремня.

- Что, уже так не терпится? – раздался над головой глухой рык, а затем сильные руки грубо сжали его плечи большими ладонями.
Крис согнулся пополам, нависая над своим помощником и горячо дыша ему в макушку.

Син вздрогнул, но рук не убрал, благоразумно спихивая данное поведение на высокий уровень алкоголя в крови: вытянув ремень и собрав все свои оставшиеся силы, он предпринял попытку поднять блондинистого алкоголика на ноги, но какое там! – тот лишь уткнулся носом ему в затылок, а затем, вдруг неожиданно завалившись на бок, повернулся по кругу вместе с Чжаном, усаживая последнего на свое место; и пока Исин от неожиданности хватал воздух раскрытым ртом, переместил свои руки к его запястьям, сжимая их чуточку сильнее:

- А ты, оказывается, такой милый…

Младший, залипнув от одного только движения розового языка по нижней губе, даже не удосужился обратить внимание на развратный блеск в черных зрачках напротив. Но когда писатель стремительно наклонился к нему, с четким намерением потрогать своим языком его губы, он вдруг с силой уперся в его плечи и с ужасом зажмурил глаза, совершая тем самым роковую ошибку: холодный кончик носа, получив открытый доступ, уткнулся в теплую шею, а спустя несколько секунд, которые показались Чжану целой вечностью, кончик носа сменился влажным языком.

Мир вокруг взорвался, кажется, самым ярким на свете фейерверком (потому что шея и так чувствительна, а тут по ней еще и языком), а перед глазами в диком танце пустились звездочки, наперебой скандирующие только одно сейчас известное ему китайское имя.

Язык сменился теплыми и немного потрескавшимися губами, и Син, внезапно для самого себя, протяжно простонал в ответ, распаляя и без того участившееся дыхание блондина – тот уже просто рычал и, не встретив прежнего сопротивления, чуть прикусив нижнюю губу, ворвался языком сквозь мягкие полные губы.
Руки оглаживали стройные бедра, подцепляя пальцами еще не высохшую майку и таща ткань вверх (кажется, рубашка, что была на нем до этого, потерялась еще в тот момент, когда Исин слушал звездочки). Еще не угасшим рассудком Чжан понимал всю неправильность происходящего, но вопреки всем табу, выстроенным еще в детстве под присмотром заботливых родителей и советующим оттолкнуть горячее тело от себя куда подальше, он притягивал его к себе, как можно ближе, зарываясь длинными пальцами в мягкие пряди на затылке.
Крис, прорычав что-то неразборчивое, быстро отстранился, но только затем, чтобы стянуть наконец с младшего этот гребанный кусок ткани, и почти скуля, когда она упорно цеплялась за локти и путалась на запястьях. И в тот момент, когда его губы вновь засосали голубую венку на шее, в голове Сина что-то щелкнуло, а затем выключилось, и он уже сам потянулся к ширинке писателя, накрывая ее своей узкой ладонью.

- Не здесь, - прохрипел Крис, отрываясь от податливых губ младшего, и, подхватив его за бедра, резко дернул на себя, заставляя сильнее обхватить себя ногами.

Кажется, в тот момент они поменялись местами: теперь вел Крис, в то время, как Исин, ничего уже не соображая, тянулся к теплым губам блондина, лишь бы продлить ласки как можно дольше.
Еле держась на ногах, Крис впечатал младшего в стену, заставляя охнуть и прикусить свою же губу: зеркало, висящее рядом, покачнулось, а с очередным неаккуратным передвижением вдоль стены и вовсе с грохотом упало вниз.

Только вот Исину впервые было плевать на сохранность своего имущество, потому что шаловливые пальчики вытанцовывали стаккато по его позвонкам, а влажный язык обводил ушную раковину.
На подходе к спальне младший уже собственноручно сбил вазу с полки и в качестве извинения скинул, наконец, мешающуюся рубашку с Криса, откидывая ее к свежим осколкам. Кажется, он даже уловил треск ткани, но даже и на это уже было плевать, потому что от ощущения кожи к коже все разгоралось вокруг только сильнее.

Уже у самой кровати Крис просто сбросил младшего на прикроватную тумбочку, предварительно расчистив место на ней левой рукой, и одним рывком стянул осточертевшие уже джинсы. Исин откинулся на стену спиной, ощущая дикий контраст холодного по горячему, расфокусированным взглядом замечая бардак вокруг и откинутые свои же джинсы к самому порогу, но на большее времени не осталось – старший, быстрым движением сбрасывая узкие черные брюки, так идеально подчеркивающие его длинные ноги, одним толчком сбросил его расслабленное тело в кровать, наваливаясь сверху и освобождая их от последней оставшейся одежды.

Исин, уже не скрываясь, громко стонал в ответ на горячие губы по телу, которые одновременно были всюду, стараясь не отключиться от этой сладкой пытки раньше времени. Он чувствовал, что Крис уже тоже совсем на пределе, все равно расцеловывал его грудь, чуть задевая затвердевшие соски.
Слух уловил какой-то тихий шелест, и раскрывшиеся следом глаза восхищенно пробежали по накаченному торсу и стройным ногам. Алебастровая кожа так и заставляла прикоснуться и оставить на себе большие красные метки, но Крис мгновенно переключил его внимание своей ладонью, проводя по возбужденному органу вверх-вниз: большой палец надавливал на головку, круговыми движениями размазывая выступившую смазку, заставляя Исина дугой прогибаться в спине и вцепляться в подушку над головой.
Младший застонал еще громче, превращаясь в одно сплошное ощущение, и, с очередным протяжным воем, в него проскользнул средний палец старшего, обильно смазанный слюной. Син слегка поморщился от легкого дискомфорта, но наклонившийся к нему блондин поцеловал слишком мягко и нежно, не прекращая движений руками внизу.
Чжан потянул Криса на себя, аккуратно забрасывая правую ногу ему на бедро и чувствуя внутри уже второй палец: они двигались одновременно и идентично, а спустя несколько секунд задели набухший комок нервов, заставляя чуть ли не закричать в поцелуй и прикусить язык писателя, когда пальцы согнулись и с удвоенной интенсивностью надавили на простату.

Через пару минут, когда Крис добавил еще один палец, не отрываясь от изучения его шеи, Исин уже сам насаживался на изящные фаланги, нескончаемо мыча что-то неразборчивое и совершенно развратное. Старший свободной рукой прошелся по уздечке, заставляя младшего резко выдохнуть и сильнее сжать его волосы на затылке – три пальца скользили уже свободно, явно позволяя тому просить большего.
Блондин послушно отстранился, вытащив пальцы и зубами разорвав квадратную упаковку – звук развернутого латекса и ноги Чжана уже на его сильных плечах, в то время как сам Крис аккуратно пристроился ко входу. Наклонившись, он нежно поцеловал плечо младшего, шепча в ухо еле слышное «поцелуй меня», и Исин поцеловал – без доли сомнения, без всяких раздумий: притянул его за шею и ворвался языком в податливый рот, в то время как Крис – резко толкнулся вперед.

Исина словно разорвали пополам, потому что боль – горящая и саднящая – была похожа на то, будто его только что клеймили закаленной в огне сталью. Болезненный стон потонул в губах старшего, который мягкими осторожными движениями поглаживал его по спине, шепча что-то успокаивающее на ухо и не делая бедрами ни единого движения, большим пальцем левой руки смахивая соленые капельки с покрасневших щек, а затем, дождавшись короткого кивка плавно качнул бедрами, осторожно погружаясь вперед и назад, позволяя Исину привыкнуть. После пары таких неспешных манипуляций, боль постепенно начала притупляться, уступая свое место чувству наполненности, а умелые движения рук блондина внизу возвратили прежнее возбуждение на свое место, позволяя застонать в поцелуй снова и разрешить Крису двигаться в нем активнее.

Исин не помнил, в какой именно момент старший сменил положение, но тот толчок, когда головка попала точно по простате – разложился в памяти посекундно, словно в замедленной киносъемке. Дискомфорт сменился несдержанными криками и поистине звериным рычанием, заставляя полосовать широкую спину ногтями и насаживаться на член самостоятельно, выгибаясь на встречу яростным поцелуям.

В голове ничего, кроме яркого слова «еще», не было: оно руководило всеми движениями, каждыми вдохами-выдохами. Крис ощущал, как подрагивают колени Исина, понимая, что до конца уже совсем немного, чувствовал саднящие царапины на спине и, кажется, на ягодицах тоже, но это «еще» заставляло наплевать на все и буквально втрахивать в оставшиеся минуты тело младшего в кровать.

В очередном поцелуе – яростном и глубоком – когда губы засасывали мягкий язык, а пальцы с силой сдавливали чужие бедра, Исин кончил – без рук, просто от очередной ласки и контрольного толчка по набухшей простате с громким «Ифань» на губах.

Именно от этого «Ифань» и от ощущения сокращающихся стенок и резкого сжатия Крис излился следом, протяжно выстанывая на ухо младшего его же имя и заваливаясь сверху, потому что теперь - руки абсолютно точно его не держали…

Анен*
Исинящий автор вернулся... У автора была сессия, и кажется, автор запорол эту главу ко всем чертям т.т
Надеюсь, хоть кто-то еще это читает*