Степное ожерелье: Карловка – Щигры - Чернава

Случай, о котором я хочу здесь рассказать, сам по себе удивительный… В свои редкие приезды на малую родину, я езжу не столбовой, так сказать, автомагистралью из Самары прямо на Ивантеевку, а езжу я, фактически, просёлочной дорогой – от Марьевки на Карловку. Добрался до Карловки, - считай, что уже дома. Пешком, в случае чего, до Щигров можно спокойненько добрести, как добредали карловские богомолки до Авилкинской часовеньки помолиться..

В один из проездов почти что случайно узналось, что проезжаю я мимо дома, в котором живёт моя двоюродная по отцу сестра, родная дочь моего дяди Мити, о котором я что-то когда-то слышал, но никогда не видел, и видеть не мог. В свой визит к сестре, к Марии Дмитриевне Ерохиной, в августе тринадцатого года я потребовал от неё фотографий дяди. Замешкавшись, сразу-то она и не нашла. Мы договорились, что я снова заеду к ней и она приготовит отцовские фотографии. Всё в этот раз она сделала как надо: - на столе передо мной лежали пухлые семейные фотоальбомы. Кроме фотокарточек я увидел старинные  рукописи, проливающие некий свет на нашу уездную историю. А странные вещи иногда случаются. Сестрин муж Кузьма - он сидит напротив меня пока я разглядываю альбомы - оказался человеком знаменитым: кавалер высшего ордена страны, депутат облсовета, делегат партсъезда, член какой-то комиссии, он снят рядом с людьми, с которыми и я мог быть снятым; сидит в залах, в которых сиживал и я, и вполне возможно, что где-то, в каком-то месте мы находились одновременно. Во всяком случае, общих знакомых на фотографиях и не только, мы с Кузьмой нашли. Разволновались, конечно. Но жена и сестра волнения наши умело остудила и ввела в деловое русло.

И увидел я фотографию дяди, и увидел какие-то знакомые, вполне возможно, что свои собственные, черты и чёрточки в облике дяди и тут взгляд мой упал на старые пожелтевшие листы из амбарной книги… Для любознательного читателя содержание этих листов я предъявляю ниже, а для ещё более любознательного – отсылаю к архивному тексту непосредственно. Итак, что написано в бумагах?

Даю прямой, взятый мной в кавычки, текст.

«Карловка образовалась в 1771 году. В 1851 году начали делать сборы на строительство храма и школы. Храм открыли 8 июля 1859 года на Казанскую. Священником был Андрей Сивцов. Рядом была построена церковно-приходская школа. Церковь называлась Михайло - Архангельская. Поэтому село назвали Мало - Архангельское. В селе работали четыре ветряные мельницы и хлебные  амбары. Жителями села стали переселенцы из Орловской, Курской, Воронежской губерний. Первые переселенцы: Карлов Иван Тимофеевич. Дед Славы Карлова сказал, что его прапрадед приехал с десятью сыновьями, которые и положили начало селу. Это было в 1704-1706 году.

Далее приводится списочный состав Карловых и не только Карловых.. Воспроизведём его и мы:

Карлов Андрей Фёдорович, жена Пелагея, сын Иван, дочь Акулина.

Сухинин Степан Васильевич. Жена Варвара, сын Федот.

Карлов Евдоким Иванович, жена Елена и их девять сыновей: Григорий, Митрофан, Филипп, Иван, Аполлон, Семён, Епифан, Прокоп, Селиверст.

Карлов Григорий Дементьевич.

Карлов Дементий Филиппович,

Корнилов Яков Николаевич

Воронков Василий Назарович,

Ерохин Фёдор Дементьевич

Ерохин Ермолай Стефанович

Дворянчиков Григорий Иванович. Жена Мария.

Писарев Емельян Кириллович. Жена Ирина, дочь Елена (Здесь кто то, нам неизвестный, делает приписку - наши предки).

Лихорадочно роюсь дальше в старых платёжках, пожелтевших квитанциях и снова натыкаюсь на архивные записи: «Село Карловка, Ивановская волость, Николаевский уезд, Самарская губерния.

Впиваюсь в неясные уже строки: «Большинство переселенцев были по фамилии Карловы. Были они из Воронежского уезда, села Каменка. Часть из Орловщины , конкретно, Мало-Архангельского уезда. Поэтому получилось двойное название.

Среди переселенцев были художники, поэты, кузнецы и даже шаман.

Бывший житель села Корнилов Иван стал писателем и написал стихи о селе.

Российских сёл названия-

Фантазии размах,

В колокола названивая

И песня в бубенцах

И каждое рождается

Навек и не спеша

Поскольку выражается

Народная душа

В селе Карловке насчитывалось 109 дворов, 1193 человека, из них мужчин 592, женщин-595 человек.

Духовенство представляли 8 мужчин и 4 женщины; мещан -18 ; крестьян, приписанных к другим общинам - 47 человек. Других сословий -19 человек.

Занимались хлебопашеством 53 семьи, торговлей - 5человек, ремесленников - два человека.

Имеющих право голоса на сходах - 100 человек.

Село располагалось в глуши. Верующие посещали часовню, расположенную в Авилкином овраге. Село при речке Чернава. Жители жили большими семьями по10-15 человек. Жизненный уровень был невысокий. Много было трудностей со строительным материалом. Отделение  женившихся сыновей происходило с большой задержкой из-за большого отдаления от центральных дорог.

Далее авторы записей дают несколько значимых для истории цифр и фактов. Назовём их и мы.

В 1881 году и в 1921 году в селе был голод.

В 1896 году было открыто училище.

В 1866году село входило в Чернавскую волость.

С 1830 по 1855 год был наплыв новых переселенцев

В декабре 1850 года ликвидировали Николаевский уезд и село перешло из Саратовской в Самарскую губернию.

В 1853 году построили церковь в Высоком.

С 21 ноября 1917 года до 1931 года первым председателем Совета был Н.В. Сосаров.

И на прощанье нам неизвестный автор записей даёт по детски непосредственную справочку, видно, так его поразили эти данные. Он записывает: «Когда-то на месте наших заволжских степей бушевало море. Нашли моллюсков в наших местах. Это было 110-140 млн. лет назад. А ледник сюда не дошёл. Поэтому в ледниковую эпоху человек здесь выжил»

Нет, меня не перестанет удивлять, ошеломлять и, если хотите, потрясать способность народа к сохранению своей истории, сохранению своей исторической памяти.

Взять хотя бы вот только что описанный случай. Во-первых, люди умели записать главное - имя переселенца, строительство церкви и школы; во-вторых, умели соотнести масштабы своей жизни с масштабами, пафосно говоря, Отечества – события, голод, войну, стихийные бедствия. И наряду с этим - где родился, где крестился, на ком женился.

И последнее, что изумляет и восхищает по-настоящему. Кто и когда так старательно вёл записи? Кто и когда их переписал в старую амбарную книгу?

Мы шестым чувством понимаем, что память людская неубиенна, что она очень избирательна, она умеет хранить главное, обходя, и даже не замечая в своём времени всякое, там, политико-идеологическое словоблудие сильных мира сего, всего, что, выражаясь по-старинному – от лукавого.

Здесь я нахожу надежды на сохранение нравственного здоровья народа, на его чутьё на жизнь и её ценности.

_____________________