Скриппсовский океанографический институт, аудитория Андерсона

Ла‑Холья, Калифорния

 

Джонас Тейлор остановил проектор, когда выведенная на экран картинка с мегалодоном, пожирающим тираннозавра, начала размываться. Зажегся верхний свет, что позволило тридцатисемилетнему палеобиологу рассмотреть присутствовавших – человек пятьдесят, не больше – в полупустой аудитории.

– Надеюсь, вы получили удовольствие от нашей маленькой «битвы титанов». Для информации, Tyrannosaurus rex и Carcharodon megalodon обитали на нашей планете в различные времена. Тираннозавры, жившие в позднем меловом периоде, вымерли примерно шестьдесят пять миллионов лет тому назад после столкновения Земли с гигантским астероидом. Царствование мегалодона началось в эпоху миоцена, примерно на тридцать пять миллионов лет позднее, и продолжалось вплоть до появления первобытного человека. Но во всем остальном представленные кадры вполне достоверны. Мегалодон, доисторический родственник большой белой акулы, был реальным чудовищем: длиной от пятидесяти до семидесяти футов, массой почти семьдесят тысяч фунтов, с головой величиной с пикап «додж рэм» и пастью, способной разом заглотить полдюжины взрослых мужчин. Ну и наконец, следует сказать о его зубах – острых как бритва семидюймовых зубах с зазубренными краями, как у мясницкого ножа.

Бывший пилот глубоководного аппарата ослабил воротник и сделал глубокий вдох, отлично понимая, что зацепил аудиторию. Читать лекцию для такой малочисленной группы было, конечно, немножко обидно. Джонас знал, что его теории достаточно спорны и среди присутствующих оппонентов у него не меньше, чем сторонников.

Но главное, чтобы его услышали и чтобы он снова почувствовал свою значимость…

– Окаменелые зубы мегалодона, обнаруженные в различных частях света, свидетельствуют о том, что этот вид доминировал в океанах на протяжении чуть ли не всех последних тридцати миллионов лет. Некоторые эксперты считают, что этот вид погиб во время последнего ледникового периода. Другие же обнаружили зубы, датируемые всего лишь сотней тысяч лет. В масштабах геологической истории Земли это можно считать перемещением секундной стрелки часов буквально на одно деление, а потому наши два вида вполне могли существовать в одно и то же время. Хотя, естественно, возникает вопрос, почему самый опасный хищник в истории Земли все‑таки вымер? Ведь если большой белой акуле удалось пережить последний ледниковый период, то почему этого не смог сделать ее доисторический родственник? – Джонас еще больше ослабил воротничок рубашки. Он редко носил костюмы, и старый шерстяной пиджак, купленный восемь лет назад, был жутко кусачим. – Те из вас, кто прочел мою книгу, явно в курсе того, что моя точка зрения не совпадает с мнением большинства палеобиологов. Специалисты в моей области, как правило, занимаются тем, что подводят научную базу под теорию вымирания конкретных видов, тогда как я в своих исследованиях пытаюсь установить, каким образом отдельные представители этих исчезнувших видов могли все‑таки выжить.

Широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти поднялся со своего места в переднем ряду, явно желая быть услышанным. Джонас Тейлор узнал Ли Аделсмана. Бывший коллега по Скриппсовскому институту стал его самым ярым критиком.

– Профессор Тейлор, я потратил на вашу книгу двадцать девять долларов девяносто пять центов и прочел ее от корки до корки. После чего у меня сложилось стойкое ощущение, что вы искренне верите, будто Carcharodon megalodon, возможно, до сих пор бороздит океанские просторы. Это так?

Аудитория зашушукалась в ожидании ответа на вопрос ребром.

Джонас внутренне собрался. Осторожнее. Неверно истолкованная фраза погубит твою репутацию, не говоря уже о продажах книги.

– Верю ли я, что многочисленные мегалодоны до сих пор могут бороздить океанские просторы? Конечно нет, профессор Аделсман. Я просто хочу подчеркнуть, что мы, ученые, объявляя некоторые виды морских животных вымершими, частенько демонстрируем некую близорукость. Получается, если мы этих животных не видели, значит их больше не существует. Так, например, в свое время палеонтологи единодушно согласились с тем, что целаканты, кистеперые рыбы, водившиеся в океанах триста миллионов лет назад, вымерли за последние семьдесят миллионов лет. Но в тысяча девятьсот тридцать восьмом году рыбаки поймали у побережья Южной Африки живого целаканта, что сразу опровергло, казалось бы, бесспорные выводы ученого сообщества. И теперь ученые занимаются рутинными исследованиями этих «живых ископаемых» в естественной среде обитания.

Однако Ли Аделсмана было не так‑то легко сбить с выбранной позиции.

– Профессор Тейлор, мы все знакомы с историей обнаружения целаканта. Но полагаю, вы согласитесь, что существует большая разница между пятифутовой придонной рыбой и шестидесятифутовой хищной акулой.

Джонас посмотрел на часы. Он явно выбивался из графика.

– Да, совершенно с вами согласен. Однако для меня предпочтительнее исследовать возможности выживания отдельных особей, нежели строить необоснованные гипотезы относительно вымирания некоторых морских обитателей. Мне постоянно приходится слышать критику, основанную на том, что, дескать, если мегалодон до сих пор жив, то почему его никто никогда не видел или почему хотя бы его мертвое тело ни разу не выносило на сушу. Но подобные упреки смехотворны. Во‑первых, океан – это огромное пространство, и акулам нет смысла всплывать на поверхность, чтобы продемонстрировать проходящему мимо судну свой пресловутый спинной плавник. Что касается вынесенных на берег останков мега, общеизвестно, что вследствие физиологических особенностей мертвые акулы не всплывают, а сразу тонут. Другие хищники пожирают их мясо, а хрящи растворяются в морской воде. Остаются лишь зубы животного, которые похоронены на дне океана.

– Согласен. Но, профессор Тейлор, вы все‑таки не ответили на мой вопрос. Вы действительно верите, будто мегалодон до сих пор существует?

Аудитория зааплодировала.

Джонас бросил взгляд на часы. Опаздываю на десять минут… Мэгги наверняка уже писает кипятком. Подкинуть Аделсману провокационную идею, подписать несколько книг и считать, что все прошло на ура.

– Да, профессор, со строго научных позиций я считаю, что это возможно. Насколько нам известно, киты – основные источники питания мегалодона – водились в изобилии и после окончания последней ледниковой эпохи, поэтому еды было достаточно. Относительно влияния низких температур на этот вид я могу сказать следующее. Всем известно, что анатомия крупных акул типа большой белой позволяет их внутренним органам генерировать тепло. Мускулы мегалодона способны перекачивать большие объемы теплой крови к поверхности тела за счет так называемой гигантотермии, механизм которой позволяет животному адаптироваться к низким температурам. Остается вопрос: что случилось? Нет сомнений в том, что имела место массовая гибель популяции этих животных. По моему мнению, царствованию мегалодона в течение тридцати миллионов лет положили конец киты‑убийцы. Стаи косаток, насчитывающие от двадцати до сорока взрослых особей, истребляли молодь акул, размножавшихся на мелководье. Со временем вымерли и взрослые особи, и этот вид оказался на грани полного исчезновения.

Однако бывший коллега явно не желал закрывать тему, тем самым превращая вечер Джонаса в шоу для двоих.

– Тейлор, вы сами себе противоречите. Вы ведь только что сказали, что мегалодон, возможно, сумел выжить.

– Все верно. Драматическое истребление популяции отнюдь не означает полного исчезновения отдельных особей. Косатки свирепствуют на мелководье, однако не могут обитать в средних слоях океана, уже не говоря об абиссали. До тысяча девятьсот семьдесят седьмого года многие ученые – в том числе, конечно, и вы – считали абиссаль абсолютно бесплодной зоной. Ведь разве может существовать жизнь без света… без фотосинтеза? Но когда мы взяли себе за труд присмотреться чуть повнимательнее, то обнаружили гидротермальные источники – миниатюрные вулканы, производящие животворные химические вещества и выбрасывающие насыщенные минералами струи воды температурой более семисот градусов Фаренгейта. В некоторых случаях эти минералы оседают на морском дне на площади около полумили, создавая своего рода теплоизоляционный слой и формируя то, что мы теперь называем гидротермальным источником. В сущности, мы имеем дело с природной аномалией, тропическим оазисом жизни на дне океана, отделенным от поверхности слоями холодной воды. Эти гидротермальные источники и выбрасываемые ими минералы дают начало длинным хемосинтетическим пищевым цепям, на конце которых могут находиться и подвиды мегалодона.

С места поднялась какая‑то женщина средних лет, ее подросток‑сын беспокойно ерзал на соседнем стуле.

– Вам будет приятно узнать, что мой сын Брэндон полностью согласен с вашей теорией существования мегалодона. И все же мне, как учителю морской биологии в средней школе, хотелось бы знать, имеются ли у вас хоть какие‑нибудь доказательства того, что эти чудовищные акулы обитают в абиссали.

Джонас, вымученно улыбаясь, выждал, пока стихнут аплодисменты.

– Мэм, позвольте показать вам нечто такое, что было обнаружено в абиссали более ста лет назад. – Он достал с полки внутри кафедры большой стеклянный ящик, в котором покоился треугольный серый зуб размером с мужскую ладонь. – Это окаменелый зуб Carcharodon megalodon. Аквалангисты и бродяги, промышляющие на пляже, находят тысячи подобных зубов. Возраст некоторых из них составляет десятки миллионов лет. Но именно этот конкретный экземпляр можно назвать особенным, поскольку он значительно моложе. Он был обнаружен в тысяча восемьсот семьдесят третьем году первым в мире настоящим научно‑исследовательским океанологическим судном «Челленджер» – кораблем королевских военно‑морских сил Великобритании. Видите эти марганцевые отложения? – Джонас показал на черные наросты на зубе. – Последние анализы марганцевых осадков показали, что обладатель этого зуба жил в конце плейстоцена или в начале голоцена. Иными словами, возраст зуба – всего лишь десять тысяч лет, причем обнаружен он был в самом глубоком месте нашей планеты, а именно в Бездне Челленджера, находящейся в Марианской впадине.

Подросток сжал руку в кулак:

– Ха! Мам, а я тебе что говорил! С тебя двадцать баксов.

Джонас поднял руку, пытаясь утихомирить расшумевшуюся публику, и перевел взгляд на молодую – слегка за тридцать, – красивую загорелую блондинку, осторожно пробирающуюся в туфлях на шпильке по центральному проходу. На блондинке было темно‑желтое вечернее платье, облегавшее безупречную фигуру. За ней шел мужчина – тоже слегка за тридцать, – его длинные черные волосы были стянуты в хвост, что немного не вязалось с консервативным смокингом.

Тейлор подождал, пока его жена и его друг не усядутся во втором ряду.

– Будьте добры, если вы дадите мне еще минуту, я постараюсь объяснить свою теорию, которая подробно изложена в моей новой книге, а потом, с вашего позволения, мне придется закруглиться. – (В зале воцарилась тишина.) – После последней ледниковой эпохи, два миллиона лет тому назад, детеныши мегалодона, обитавшие на мелководье вблизи Марианских островов, вполне могли переместиться в более глубокие слои океана, чтобы избежать нападения полчищ китов‑убийц. Оказавшись в Марианской впадине, эти молодые акулы, вероятно, обнаружили там наличие теплых придонных вод, подогреваемых гидротермальными источниками. Учитывая новые возможности, детеныши мегалодона, возможно, предпочли остаться на глубине, тем самым положив начало возникновению нового поколения глубоководных монстров. Ученые могут соглашаться или не соглашаться с моей теорией, однако без проведения серьезного научного исследования, а именно экспедиции в Марианскую впадину, любой ответ останется всего‑навсего бесполезной гипотезой.

– Вздор! – выкрикнул со своего места в десятом ряду популярный ведущий ток‑шоу на местной радиостанции Майк Турцман по прозвищу Турок, специализирующийся в области криптозоологии. – В Марианской впадине нет никаких гидротермальных источников. Вообще ни одного!

Джонас сокрушенно покачал головой. Он слышал выдержки последнего интервью, взятого Турком у Ричарда Эллиса, художника и самопровозглашенного эксперта по морским вопросам, который в пух и прах разнес исследования Тейлора.

– Мистер Турцман, вы ошибаетесь. В ходе недавних исследований цепи островов в рамках Вулканологической экспедиции была проведена спутниковая радиолокационная съемка с целью изучения Марианской впадины. Ученые обнаружили более пятидесяти подводных вулканов, десять из которых представляли собой активные гидротермальные системы, которые существенно отличались от тех, что были найдены вдоль Срединно‑Атлантического хребта, и, возможно, способствовали возникновению различных экзотических форм жизни. Так что если один из ваших гостей случайно захочет публично раскритиковать мои исследования в радиоэфире, вам явно не помешает предварительно проверить достоверность представленной информации.

Под жидкие аплодисменты Турок сел на свое место.

– Профессор Тейлор, у меня очень важный вопрос…

Джонас обвел глазами зал в поисках обратившейся к нему женщины.

Ею оказалась красивая американка азиатского происхождения лет двадцати с хвостиком. Черные как смоль длинные волосы забраны в тугой узел, белая блузка завязана под грудью, что позволяло увидеть упругий живот, джинсы порваны на коленях, на ногах – туфли от Гуччи на высоком каблуке.

Я откуда‑то ее знаю…

– Продолжайте, пожалуйста.

– До того как вы начали изучать этих самых мегалодонов, вы занимались в основном пилотированием глубоководных обитаемых аппаратов. И мне хотелось бы знать, почему вы неожиданно бросили это дело.

Джонаса неприятно удивила прямолинейность вопроса.

– Во‑первых, я ничего не бросал, а просто подал в отставку. Во‑вторых, это касается только меня. Еще вопросы имеются? – Он огляделся по сторонам в поисках поднятых рук.

– А не слишком ли вы были молоды для отставки? – Азиатская красавица направилась по боковому проходу к кафедре, и все головы тотчас же повернулись в ее сторону. – Или, может, тут было нечто другое? Когда вы в последний раз садились в глубоководный аппарат? Лет семь назад, да? Профессор, у вас что, кишка тонка? Пытливые умы желают знать.

По рядам пробежали смешки. Никто не вышел из зала. Ситуация становилась уже интересной.

У Джонаса внезапно вспотели подмышки.

– Как вас зовут, мисс?

– Танака. Терри Танака. Полагаю, вы знаете моего отца Масао. Он директор Океанографического института Танаки.

– Ну конечно, Танака. На самом деле мне кажется, мы с вами встречались несколько лет назад во время цикла лекций.

– Все верно.

– Ну хорошо, Терри Танака, если ваш пытливый ум так жаждет вторгнуться в мое личное пространство, то я удовлетворю ваше любопытство. Скажем так: после десяти лет службы на флоте я понял, что пора прекращать рисковать жизнью, пилотируя глубоководные аппараты. Поэтому я вернулся в университет с целью получить докторскую степень, чтобы иметь возможность исследовать доисторических животных типа мегалодона. – Джонас собрал свои записи. – Ну а теперь, если вопросов больше не имеется…

– Доктор Тейлор, пожалуйста. – Со своего места в третьем ряду поднялся лысеющий мужчина лет пятидесяти в бифокальных очках и толстовке с эмблемой Калифорнийского университета. – Вы упомянули Марианскую впадину как возможное место обитания выжившего мегалодона. А проводились ли хоть когда‑нибудь исследования этой впадины?

– К сожалению, нет. В тысяча девятьсот шестидесятом году были проведены две экспедиции с использованием обитаемых глубоководных аппаратов, но в обоих случаях батискафы просто опустили на дно, а затем подняли на поверхность. Очень важно понимать, насколько глубок этот желоб и как опасно туда спускаться. В сущности, мы говорим о каньоне длиной полторы тысячи миль и шириной более сорока миль, расположенном на глубине семи миль. Одно только давление воды составляет здесь шестнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм. В действительности мы больше знаем о далеких галактиках, чем о ложе наших собственных океанов.

– Метко сказано. И тем не менее, профессор, вы, случайно, не забыли о последних погружениях в Марианскую впадину, в частности в Бездну Челленджера?

Джонас уставился на мужчину, в голове сразу прозвучал сигнал тревоги.

– Простите?

– Да бросьте, профессор! Вы ведь сами несколько раз туда спускались. Если уж быть до конца точным, то семь лет назад. Еще до вашего так называемого увольнения из военно‑морского флота.

Джонас почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Тем временем толпа немногочисленных слушателей взволнованно загудела.

Мэгги, сидевшая в переднем ряду, нетерпеливо показывала на часы, ее глаза метали молнии.

– Не знаю, откуда вы черпаете вашу информацию, но сейчас у меня другое важное дело и…

– Я черпаю свою информацию из достоверного источника, сообщившего мне, что вы были с позором уволены из военно‑морского флота после трехмесячного пребывания в психиатрической больнице. По поводу посттравматического стресса в связи с гибелью двоих гражданских лиц на борту глубоководного обитаемого аппарата… аппарата, который вы пилотировали в Марианской впадине.

– Вы гнусный сукин сын! Это секретная информация!

В аудитории воцарился самый настоящий хаос. Присутствующие выкрикивали вопросы, три фоторепортера бросились вперед, ослепляя Джонаса вспышками камер, а тот тем временем пытался отыскать глазами жену, которая в сопровождении его друга поспешно шла к выходу по центральному проходу.

Джонас, спустившись со сцены, попытался было их догнать, но ему помешали слушатели, все еще выкрикивавшие вопросы, и Майк Турцман, требовавший ответов. Джонасу, несмотря на отговорки, что он очень спешит, пришлось подписать три книги, затем ему все же удалось протолкнуться к проходу, но уже в дверях аудитории путь ему преградила азиатская красавица.

– Нам нужно поговорить.

– Позвоните моему литературному агенту Кену Этчити. В книге есть его координаты.

Протиснувшись мимо девушки, Джонас выскочил через вестибюль на улицу и, больно стукнувшись коленом, запрыгнул в поджидавший его лимузин.

 

Мэгги

 

Лимузин мчался по полуострову Коронадо.

Джонас сидел напротив жены, спиной к водителю, Мэгги – рядом с Бадом Харрисом, бывшим соседом Джонаса по комнате в Пенсильванском университете. Бад завершал по мобильнику какую‑то сделку, рассеянно теребя, точно школьница, затянутые в конский хвост волосы. Джонас бросил взгляд в сторону Мэгги.

Мэгги Тейлор явно чувствовала себя как дома на широком кожаном сиденье, в руках она крутила бокал шампанского, стройная загорелая нога небрежно высовывалась из длинного разреза платья.

Дав волю воображению, Джонас представил, как Мэгги в бикини загорает на яхте его друга‑миллионера.

– Ты ведь всегда боялась солнца.

– Что?

– Твой загар. Ты вечно твердила, что боишься получить рак кожи.

Мэгги смерила его презрительным взглядом:

– Никогда такого не говорила. А кроме того, загар очень фотогеничен.

– А как насчет меланомы твоей сестры…

– Джонас, даже не начинай. У меня сейчас не то настроение. Сегодня, возможно, самый значительный вечер в моей карьере, а мне пришлось чуть ли не силком вытаскивать тебя из лекционного зала. Тебе было известно о сегодняшнем ужине еще месяц назад, и вот пожалуйста, посмотри на себя! Какого черта ты напялил этот дерьмовый костюм? Ему уже давным‑давно место в коробке Армии спасения.

– Эй, остынь! Сегодня у меня тоже был самый важный день. Я подписывал свою книгу, а ты проплыла по проходу, словно Мадонна…

– Ладно, ребята. Кончайте. – Бад выключил мобильник. – Всем выдохнуть и успокоиться. Мэгги, у Джонаса сегодня тоже был важный вечер. Возможно, нам просто следовало подождать его в лимузине.

– Важный вечер? Ты это серьезно? Бад, тебе ли не знать, как долго я ждала этой возможности, как тяжело трудилась не покладая рук, пока мой замечательный муженек спускал свою карьеру в унитаз? А тебе известно, сколько раз нам пришлось перезакладывать дом и пользоваться исключительно кредитными картами, а все потому, что наш профессор Тейлор решил зарабатывать на жизнь изучением мертвых акул? Так вот, сейчас моя очередь, и если он не хочет быть здесь, тем лучше для меня. Пусть он подождет в лимузине. А ты будешь моим спутником на сегодняшний вечер. Ведь ты хотя бы одет подобающим образом.

– Ой, нет! Избавь меня, ради бога, от ваших разборок! – заявил Бад, потянувшись за бокалом.

Мэгги нахмурилась и отвернулась к окну. Атмосфера в салоне лимузина наэлектризовалась.

После нескольких томительных минут Бад наконец нарушил тишину:

– Эй! Хм… я тут говорил с Хендерсоном. Он считает тебя бесспорным кандидатом на получение награды. Мэгги, если ты победишь, это реально может стать поворотным моментом твоей карьеры.

Стараясь не смотреть на мужа, Мэгги повернулась к Баду.

– Я стану победительницей! – вызывающе заявила она. – А теперь налей мне еще выпить.

Послушно наполнив ее бокал, Бад протянул бутылку Джонасу.

Джонас помотал головой, откинулся на спинку сиденья и принялся рассеянно смотреть на мелькающий за окном пейзаж, мысленно гадая, кто эта незнакомая красивая блондинка, которая сидит напротив него.

 

Джонас Тейлор встретил Мэгги Коббс одиннадцать лет назад в Массачусетсе, во время подготовки к пилотированию глубоководных аппаратов в Вудсхолском океанографическом институте. Мэгги оканчивала Бостонский университет по специальности «журналистика». Миниатюрная блондинка, она одно время отчаянно стремилась стать моделью, однако ее рост не соответствовал необходимым параметрам. Поступив в колледж, она решила сделать карьеру в области тележурналистики.

Мэгги читала о Джонасе Тейлоре и его приключениях на борту глубоководного аппарата «Алвин». Она знала, что Джонас, как бывшая звезда футбола в колледже, имел полное право считаться знаменитостью, и находила его физически привлекательным. Под предлогом написания статьи для университетской газеты Мэгги попросила бравого морского офицера дать ей эксклюзивное интервью.

Джонас Тейлор был приятно удивлен, что такую девушку, как Мэгги Коббс, могут интересовать глубоководные погружения. Карьера на флоте не давала возможности вести светскую жизнь, и когда очаровательная блондинка принялась оказывать Джонасу знаки внимания, он пригласил ее на свидание. Буквально через неделю после знакомства Джонас предложил Мэгги провести последние весенние каникулы в университете на Галапагосских островах. Она составила Джонасу компанию во время глубоководного погружения на «Алвине», после чего все и закрутилось.

Джонас пользовался популярностью среди товарищей, что явно впечатлило Мэгги; ей нравился дух приключений, связанный с исследованием океана. Спустя десять месяцев они поженились. Новобрачные переехали в Сан‑Диего, где Джонас начал тренировки для сверхсекретной военной миссии в западной части Тихого океана.

Для скромной провинциалки из Нью‑Джерси в Калифорнии открывались самые широкие возможности. Через три года Мэгги уже занималась журналистскими расследованиями, работая корреспондентом на местной станции телерадиовещательной компании Эй‑би‑си.

А затем случилось несчастье.

Джонас готовился пилотировать глубоководный обитаемый аппарат ВМС в Марианской впадине. Во время четвертого погружения на глубину тридцать пять тысяч футов опытный пилот внезапно запаниковал и слишком быстро поднял на поверхность глубоководный аппарат. Произошла разгерметизация аппарата, вследствие чего погибли двое находившихся на борту ученых. Джонас выжил – с большим трудом, – но в результате вышестоящий офицер полностью возложил на него вину за случившееся. В официальном рапорте его поведение было названо «аберрацией сознания на глубине», и этот инцидент положил конец карьере Джонаса в ВМС. И что хуже всего, все это отразилось на его психике.

Трехмесячное пребывание в психиатрической больнице закончилось увольнением со службы с лишением всех привилегий и пенсии, а также жуткой депрессией. Лечение в течение года у частного психиатра помогло Джонасу обрести новые жизненные ориентиры: бывший морской офицер решил специализироваться в области палеобиологии. В конце концов Джонас получил докторскую степень, написав книгу о вымирающих видах глубоководных животных.

Мэгги, лишившейся военной зарплаты Джонаса, очень быстро пришлось изменить образ жизни. Работа в Сан‑Диего оказалась тупиком, одним словом, все пошло прахом.

А затем, совершенно случайно, Джонас встретил Бада Харриса, своего бывшего соседа по комнате в Пенсильванском университете. Харрис только что унаследовал отцовский судоходный бизнес в Сан‑Диего. Они с Джонасом пару раз сходили на футбол, однако палеобиолог был слишком занят своими исследованиями и поэтому доверил жене развлекать нового лучшего друга.

Бад, воспользовавшись отцовскими связями, пристроил Мэгги на неполный рабочий день в местный морской журнал. А Мэгги, в свою очередь, убедила главного редактора, что заметка о судоходном бизнесе Бада прекрасно подойдет для воскресного выпуска. Для Мэгги это был отличный предлог сопровождать холостяка‑миллионера в поездках по побережью, на его предприятия в Лонг‑Бич, Сан‑Франциско и в Гонолулу. Она брала у Бада интервью на его яхте, присутствовала на совещаниях, летала с ним на вертолете и училась управлять парусным судном.

Написанная статья, став темой номера, была опубликована в различных изданиях по всей Америке. Чартерный бизнес Бада Харриса пошел в гору. Бад в знак благодарности помог Мэгги устроиться в воскресную программу на телестанции Сан‑Диего, где она делала двухминутные вставки для десятичасовых новостей. Вскоре ее повысили, доверив вести еженедельные обзоры по всей Калифорнии и Западному побережью.

И пока Джонас Тейлор отчаянно барахтался, продвигая свою книгу, Мэгги Тейлор успела стать местной знаменитостью.

 

Бад вышел из лимузина и протянул Мэгги руку:

– Может, мне тоже причитается награда. Что скажешь? Как исполнительному продюсеру?

– Не в этой жизни, – ответила Мэгги, отдав шоферу бокал. Алкоголь явно поднял ей настроение. Она улыбнулась Баду, и он повел ее по лестнице отеля «Дель Коронадо»; Джонас плелся сзади. – Если они начнут раздавать тебе награды, то на мою долю вообще ничего не останется.

Они прошли через главный вход под золотым баннером «15‑я ежегодная церемония награждения средств массовой информации Сан‑Диего». Со сводчатого деревянного потолка бального зала свисали три огромные хрустальные люстры. В углу тихо играл оркестр. Элегантно одетые гости, угощаясь изысканными закусками и потягивая спиртное, бродили между столами, накрытыми белыми с золотом скатертями.

Джонас внезапно почувствовал себя голым. Мэгги сообщила ему о мероприятии еще месяц назад, но не упомянула о необходимом дресс‑коде.

Он узнал в толпе несколько знакомых телевизионщиков, провинциальных звезд выпусков местных новостей. Харольд Рэй, пятидесятичетырехлетний соведущий программы последних новостей на девятнадцатом канале, приветствовал Мэгги радостной улыбкой. Рэй со стороны телесети обеспечивал финансовую поддержку специальному репортажу Мэгги о влиянии морских нефтяных разработок на миграцию популяций китов у побережья Калифорнии, и теперь ее материал входил в тройку претендентов на высшую награду в номинации «Документальные фильмы, посвященные проблемам окружающей среды».

– Мэггз, очень может быть, что именно ты унесешь сегодня домой «Золотого орла», – заявил Рэй, поедая глазами ее соблазнительный бюст.

– На чем основана такая уверенность? – проворковала Мэгги.

– А на том, что моя жена – член жюри, – подмигнул Рэй и, повернувшись к Баду, сказал: – А это, должно быть, Джонас. Харольд Рэй…

– Бад Харрис. Друг семьи, – пожав руку Харольда, ответил Бад.

– Бад… мой исполнительный продюсер, – улыбнулась Мэгги и посмотрела на Джонаса: – А это Джонас.

– Простите, дружище. Сразу не догадался. А мы, случайно, пару лет назад не делали о вас передачу? Что‑то насчет костей динозавра в Солтон‑Си?

– Очень может быть. Тогда вокруг была куча репортеров. Совершенно необычная находка…

– Прости, Джонас, – перебила его Мэгги. – Но мне страсть как хочется выпить. Не возражаешь?

Бад поднял палец:

– Джей Ти, а мне джин с тоником.

Джонас бросил взгляд на Харольда Рэя.

– Доктор, я пас. Мне сегодня вести церемонию. Еще стаканчик, и я вместо того, чтобы сообщать новости, сам стану сюжетом для программы новостей.

Джонас, выдавив вежливую улыбку, ретировался в сторону бара. В лишенном окон зале было влажно, шерстяной пиджак Джонаса прилипал к спине и кусался. Джонас попросил пива, бокал шампанского и джин с тоником. Бармен вытащил изо льда бутылку «Карта бланка». Джонас приложил холодную бутылку к разгоряченному лбу и сделал большой глоток. Затем оглянулся на Мэгги, веселившуюся в компании Бада и Харольда.

– Еще пива, сэр?

Джонас, посмотрев на бутылку, неожиданно понял, что выпил ее до дна.

– Пожалуй, налейте мне джина.

– И мне тоже, – послышался сзади чей‑то голос. – С лаймом.

Джонас обернулся. Тот самый лысый мужик, что сидел на его лекции.

Мужик смотрел на Джонаса все с той же с непроницаемой ухмылкой, щурясь сквозь бифокальные стекла в металлической оправе.

– Какое забавное совпадение. Вот уж не ожидал встретить вас здесь.

Джонас наградил его подозрительным взглядом:

– Вы что, меня преследуете?

– На черта мне это надо?! – ответил мужчина, зачерпнув со стойки бара пригоршню миндаля и сделав неопределенный жест в сторону зала. – Я представитель массмедиа. – Он протянул руку Джонасу. – Дэвид Адашек. Научный журнал.

Джонас проигнорировал протянутую руку:

– Мистер Адашек, вы играете в опасную игру.

– С чего вы взяли?

– Чего вам от меня нужно?

Адашек прожевал миндаль, запив его джином.

– Мой источник сообщил мне, что вы спускались в Марианскую впадину. Но не сказал, что именно вы там искали.

– Хотелось бы узнать, кто ваш источник.

– Бывший военный моряк. Вроде вас. – Адашек положил в рот очередную порцию миндаля и принялся шумно жевать, словно пластинку жевательной резинки. – Забавная история. Я интервьюировал парня около четырех лет назад. Не мог вытянуть из него ни единого слова. И вот на прошлой неделе он неожиданно звонит и заявляет, что если я хочу узнать правду, то мне следует поговорить с вами… Док, я что‑то не так сказал?

Джонас сверкнул на него глазами:

– Осторожнее. А то, не ровён час, подавитесь орехами. – Джонас повернулся, пытаясь найти глазами столик, за которым сидели Мэгги с Бадом.

С другого конца комнаты пара раскосых азиатских глаз следила за тем, как Джонас Тейлор пробирается через бальный зал и садится рядом с красивой блондинкой.

 

Спустя четыре часа Джонас, успевший принять на грудь полдюжины напитков, смотрел на «Золотого орла» с зажатой в когтях телекамерой, стоявшего на белой скатерти. Фильм Мэгги о китах победил проект канала «Дискавери» о Фараллоновых островах и документальный фильм «Гринпис» о японском китобойном промысле. Благодарственная речь Мэгги, в сущности, представляла собой страстную мольбу о спасении китов. В общем, на создание фильма ее вдохновила озабоченность судьбой китообразных или что‑то вроде того.

И у Джонаса сразу возник вопрос: является ли он единственным человеком в этой комнате, который не верит ни одному ее слову.

Бад пустил по кругу сигары. Харольд Рэй произнес тост. Фред Хендерсон остановился возле их столика, чтобы поздравить победительницу, заявив, что, если бы не его предусмотрительность, Мэгги наверняка переманила бы более крупная телевизионная станция в Лос‑Анджелесе. Мэгги притворилась, будто ей все равно. Джонас знал, до нее уже дошли слухи… Многие из которых она распустила сама.

А потом все пошли танцевать. Мэгги взяла Бада за руку и повела его на танцпол в полной уверенности, что Джонас не станет возражать. Да и с какой стати? Джонас не любил танцевать.

Джонас сидел в одиночестве, сосал лед из стакана, пытаясь вспомнить, сколько джина он выпил за последние несколько часов. Он чувствовал себя усталым, у него адски болела голова, и все вокруг предвещало впереди долгий вечер. Он встал и направился к бару.

У барной стойки Джонас застал Харольда Рэя, бравшего бутылку вина и пару бокалов.

– Итак, профессор, как вам Баха?[7]

Харольд явно перебрал.

– Баха?

– Круиз.

– Какой такой круиз? – Джонас протянул стакан бармену, кивком попросив наполнить его снова.

Рэй засмеялся:

– А ведь я предупреждал ее, что три дня слишком мало для отпуска. Неудивительно, что вы о нем уже забыли.

– Баха? Вы о… прошлой неделе?

И тут его осенило. Деловая поездка в Сан‑Франциско. Загар. Бад Харрис.

– Профессор, похоже, вы чересчур увлеклись «Маргаритой», да?

Джонас уставился на стакан, который держал в руке, а затем обшарил глазами бальный зал в поисках жены. Мэгги с Бадом прижимались друг другу, словно пьяные. Руки Бада ласкали ее спину, осторожно пробираясь все ниже. Джонас смотрел, как его жена кладет ладони Бада себе на ягодицы, целуя его в губы.

Кровь бросилась Джонасу в лицо, на шее набухла и запульсировала жила. Шмякнув стакан на барную стойку, он стал неуклюже пробираться через танцпол.

Мэгги с Бадом, забыв обо всем на свете, увлеченно терлись друг о друга промежностями.

Джонас похлопал Бада по плечу:

– Извини, друг, но, похоже, ты тискаешь задницу моей жены.

Влюбленная парочка остановилась. Бад явно понял, что сейчас что‑то будет.

– Расслабься, старик. Я только…

Скользящий удар правой – и Бад врезался в другую пару, все трое рухнули на пол.

Оркестр замолчал.

В зале зажегся свет.

Мэгги в ужасе посмотрела на Джонаса:

– Ты что, совсем рехнулся?

Джонас потер разбитые костяшки пальцев:

– Мэгги, сделай мне одолжение. Когда в следующий раз поедешь в круиз в Баху, то лучше не возвращайся.

Резко повернувшись, Джонас покинул танцпол и направился к выходу. Комната кружилась перед глазами. Похоже, он переборщил с алкоголем.

 

Выйдя из отеля, Джонас сорвал с шеи галстук. Служащий в униформе поинтересовался, имеется ли у него парковочный талон.

– Я без машины.

– Тогда, быть может, вызвать вам такси?

– Оно ему не понадобится. Я подвезу его. – Из дверей вышла Терри Танака.

– Черт, не было печали! Трейси, и чего тебе от меня нужно?

– Я Терри, и нам необходимо поговорить.

– Говори себе на здоровье, лично мне нужно проблеваться. – Джонас, шатаясь, прошел подальше в поисках подходящего мусорного бака на площадке для мусора.

Терри, повернувшись к нему спиной, терпеливо ждала, пока он выворачивал наружу свой ужин. Когда Джонас закончил, Терри, порывшись в сумочке, протянула ему пачку жевательной резинки:

– Ну а теперь мы можем поговорить?

– Послушайте, Тикси…

– Терри!

Джонас сел на обочину и растерянно взъерошил волосы. Голова гудела.

– Чего ты от меня хочешь?

– Преследовать вас… Очень нужно! Меня послал отец.

Джонас покосился на Терри:

– Масао – мой старый друг. Разыщи меня в понедельник, тогда и поговорим. А сейчас не самое подходящее время…

– А вы когда‑нибудь слышали о ЮНИС?

– Это что, твоя сестра? Нет, погоди‑ка… это что‑то вроде телеуправляемого подводного аппарата, да?

– Необитаемый информационный глубоководный аппарат. ЮНИС. Наш институт его запатентовал. Разработан для работы на большой глубине, корпус способен выдерживать давление девятнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм.

<