ЗАГОВОР, ЧТОБЫ КУРЫ ВОДИЛИСЬ

 

Солдат пришел в деревню, зашел в избу, дома была одна баба. Баба поставила самовар, солдат и спрашивает:

– Нет ли чего закусить?

– А ничего нет.

– Нет ли яичек?

– Нет курочек, все пропали, остался один петух.

– Хочешь, я тебя научу, чтобы куры водились?

– Научи.

– А топи баню.

Баба баню истопила.

– Пойдем, – говорит солдат.

Вынул свой, по голой жопе им кругом водит и говорит:

– Вокруг куночки черчу, а в куночку не попадаю, чтобы курочки не пропадали.

Баба стояла, стояла и говорит:

– Солдатик, уж попадай, хоть последний петух пропадай.

 

ОТСЕЧКА

 

Баба на муках была. Мужик говорит:

– Из‑за меня мучаешься, отсеку! Отсеку у себя! Взял от скотины горло, кровью налил да на стуле и отсек – кровь побежала. Баба родила, выздоровела и говорит:

– Ну, так, мужик, давай.

– А ведь нечем, ты ведь видела, что отсек.

Время прошло опять.

– Давай, мужик!

– Ведь видела, что отсек, нечем.

– Ну, нечем, так отвези меня к отцу, жить с тобой не буду.

Мужик запряг лошадь и поехали. Едут – сарай стоит с хлебом, мужик к нему поворачивает.

– А ты это зачем?

– Посмотреть, хлеб не тащит птица.

Вышли. Мужик и говорит:

– Ну, баба, давай на прощанье‑то хоть обсечком‑то. Легли… Баба встает и говорит:

– Ладно, хорошо и обсечком‑то, поворачивай назад, жить с тобой буду.

 

КУВШИН С ЗОЛОТОМ

 

Жили старик да старуха. Пошел старик пахать, кувшин с золотом выпахал. Повесил на ручку сохи да так и пашет. Идет купеческий приказчик. Увидел кувшин у старика и говорит:

– Продай его мне!

– Нет, не продам, – отказался старик.

– Ты пахать станешь, еще найдешь! – уговаривал приказчик.

Мужик согласился и отдал. Пахал‑пахал весь день, больше ничего не нашел. Вернулся домой, рассказал жене о кувшине и приказчике.

– Пойду я, старик, найду этот кувшин, верну домой.

Взяла она сына‑подростка и пошла к приказчику. А он вдовец был. Она и говорит ему:

– Давай сойдемся! Вместе жить будем!

– Оставайся, – согласился приказчик.

Легли спать. Приказчик спрашивает:

– А как тебя зовут?

– Имя‑то у меня срамное: Обсеруся.

– А сына как?

– Насрал его зовут…

Старуха сразу заметила, что кувшин под кроватью. Приказчик уснул. Она кувшин взяла, да с мальчиком ушли. Приказчик утром кувшина хватился, выскочил на улицу да кричать:

– Обсеруся, Обсеруся! Насрал, Насрал!

Купец услышал, взял дубинку да и отделал приказчика.

А старуха принесла кувшин домой, и стали жить богато.

 

ЗЛОЙ ДУХ

 

Прохожий пришел в деревню и просится ночевать.

Никто его не пускает. Зашел в теплую баню, лег на полок.

– Вот где красотища‑то какая.

Не успел уснуть – две бабы ведут в баню под руки роженицу, та еле переставляет ноги. Одна баба переступила порог и говорит:

– Господи Исусе Христе! Свят дух в баню, алой дух из бани!

– Сейчас выеду! – отвечает мужик.

Бабы перепугались и полетели из бани, роженица впереди всех, забыла, что и рожает.

 

ГОД ТАКОЙ

 

В деревне Усть‑Ижмы встречаются два мужика и начинают разговаривать:

– Миколай, а Миколай!

– Чего‑о?

– У меня девка‑то беременная.

– У меня тоже.

– Не говори, нынче год такой.

 

БОГАТЫРИ

 

Жил‑был поп и служил в церкви. Пошел он на улицу и сел срать. Козленок боднул его под жопу. Поп вскочил на ноги, схватил козленка за рога и бросил за ограду.

Бежит в избу, штаны не натянул и кричит:

– Жена, жена! Я сильный стал: схватил козленка и бросил за отраду. Пеки пирогов, я сильный, пойду воевать.

Жена напекла пирогов, наклала в сумку, поп взял и пошел. И дошел до реки – стоит мужик в воде, бороду опускает, а ртом рыбу хватает. Поп говорит:

– Здравствуй, мужик.

– Здравствуй, поп.

– Перевези меня через реку.

– Как я тебя перевезу: тут шел Плешко‑богатырь, у меня жену отбил, не велел никого пропускать.

– Пропусти, я Плешка‑богатыря догоню, убью, тебе жену привезу.

Мужик встал на ноги, протянул бороду и переправил попа через реку. И спросил поп:

– Как тебя зовут?

– Меня зовут Усылка‑богатырь.

Пошел поп по дороге – вперед, и видит – стоит мужик на дороге, ели вьет. Ели завьет – проходу нет, а разовьет – ворота.

– Пусти меня, мужик.

– Как я тебя пущу: тут шел Плешко‑богатырь, у меня жену отбил, не велел никого пускать.

– Пусти, я Плешка‑богатыря убью, тебе жену привезу.

Мужик раздвинул ели, поп прошел, спрашивает:

– Тебя как зовут?

– Меня зовут Елинка‑богатырь.

Бежит поп по дороге, добежал – стоит мужик, на руках две горы держит, сожмет руки – проходу нет, раздвинет – ворота.

– Пусти меня, мужик.

– Нет, не пропущу, тут шел Плешко‑богатырь, у меня жену отбил, не велел никого пускать.

– Пусти, я Плешка‑богатыря догоню, убью, тебе жену привезу.

Раздвинул руки мужик, поп прошел, спрашивает:

– А тебя как зовут?

– Меня зовут Горынька‑богатырь.

И побежал поп вперед, достиг Плешка‑богатыря на дороге. Плешко лежит, спит, с Усынькиной женой забавляется, Еликина жена у ног стоит, комаров отгоняет, Горынкина жена у головы комаров отгоняет. Побежал поп в лес, нашел себе по силам жердь, прибежал, Плешка‑богатыря в голову ударил. Плешко‑богатырь закричал:

– Что ты, жинка, плохо комаров отгоняешь!

Поп задумался:

– Ах, видно, ему мало досталось. Побежал в лес, принес побольше чурбан, по голове снова Плешко ударил. Плешко говорит:

– Ах, видно, русский комар меня кусает!

И начал на нош вставать. Поп побежал вперед, с глаз прочь. Плешка идет сзади за ним. Прибежал поп к избушке, у избушки хромой старик дрова колет.

– Дедушка, спрячь меня от Плешка‑богатыря куда‑нибудь.

– Куда я тебя спрячу?

– Куда‑нибудь, он меня убьет.

Старик отпоясал свой кушак от кафтана, и спустил штаны с жопы:

– Батюшко, заходи сюда, сядь, не шевелись.

Поп зашел, сидит; старичок наколол дров и хочет топить печку. В ту пору пришел Плешко – богатырь, спрашивает:

– Что, старик, попа не видел ли?

– Я не видал.

Плешко‑богатырь стал старика бить. Старик рассердился, Плешка бросил на землю да хромой ногой пнул – Плешка убил. Зашел в избушку, печку затопил, с жопы штаны спустил, попа выпустил, посадил возле себя, стал выспрашивать:

– А жил я дома, служил в церкви и вышел срать. Пришел козел, боднул меня под жопу, я на ноги вскочил, козла за рога схватил да за огород бросил, да и подумал: «Во мне силы много!» и пошел воевать.

– Ну ладно, поп, слушай же, я тебе расскажу сказку: были семь братьев, и пошли мы в чисто поле воевать, а туча темно‑грозная накатывается, грусть великая, нам деваться некуда, мы нашли сухую кость, человеческую голову, и зашли мы в нее, все семь братьев, и засели в карты играть. Приехал богатырь, хлестнул по сухой кости плетью и говорит:

– Я тебя победил сорок лет назад, а ты лежишь – не истлела.

Поднялась голова от этой плети выше лесу стоячего, и упала на землю, и рассыпалась. Шесть‑то братьев у меня до смерти убило, у меня ногу повредило.

Накормил старик попа хлебом‑солью и проводил его домой:

– Нои, служи, молись на старом месте и не надейся на свою силу идти воевать.

Пошел поп домой, привел трех жен: Горыньке жену оставил, Елинке жену оставил, Усыньке жену оставил. Пришел домой, стал жить да поживать, добра наживать, зависти избавляться и теперь живет.

 

ПОПОВНА

 

Жил поп со своей хозяйкой. Когда хозяйка помирала, дала попу башмачок и колечко:

– По ним найдешь себе жену.

Поп объездил много мест, не мог подобрать жену под башмачок и колечко: кому мало, кому велико. Вот приходит домой, отдает своей дочери перстенек и башмачок. Примерила – как раз, как по ней сшит.

– Ты будешь моей женой.

Она сходила к бабушке, сказала:

– Меня отец хочет замуж брата.

– Ты попроси его сшить другой башмачок.

Отец купил кожу и сшил. Старуха посоветовала, чтобы он сшил вторую пару. После этого велела третью пару сшить из дорогой кожи. Тогда старуха учит:

– Надо баню натопить!

Вот баня натоплена, отправила дочь отца в баню, а сама собрала все платье в мешок, плюнула на пол, и из избы долой. Пошла куда глаза гладят.

Отец подождал в бане – дочь не приходит, вдет в избу – и дома нет. Он побежал за ней в погоню.

Догнал ее у реки. Она на другом берегу.

– Перевези или вернись обратно.

Она его не послушала. Он схватил, вырвал свои яйца и бросил дочери на шею. Яйца приросли. Дочь все равно пошла вперед. Приходит в город, видит колет царский сын дрова. А она была красивая.

– Иди за меня замуж, – говорит царевич.

Тоща они повенчались. Когда стали жить тут, свекровь стала ее изживать. Свекровь послала ее к Еге‑бабе за бердом. Жених наказывает:

– Возьми ноту мяса, мотушку нитей, конопляного семя, рыбы, кольцо, гребень и щетку.

Когда она стала подходить к ее дому, то лес стал нагибаться, не давал проходу; она на деревья повесила ленточки – ее и пропустили. Стала подходить к дому Еги‑бабы, собаки бросились на нее. Она бросила ногу мяса – они и пропустили. Пришла к воротам, ворота не пускают, налила масла в ворота, в пятку, – ворота пропустили. Пришла в сени, и ступа с тестом навстречу, она положила в ступу конопляное семя – ступа начала толочь. Открыла дверь в избу, веник выскочил навстречу, не пускает. Она надела на веник кольцо, веник ее пропустил. Кошка выскочила из подпечки, она бросила рыбу, и та ушла. На стене были иглы, они бросились на поповну, она дала им нитки – иглы ее пустили. Вот Ега‑баба говорит:

– Племянница пришла, дорогая пришла, надо с дороги накормить тебя.

Вот она посадила ее за стол, положила щей и мясо человеческое, руки и ноги, сама пошла затоплять баню. Пришла Ега‑баба с бани, а поповна спрятала руки да ноги.

– Съела, племянница мясо?

– Съела.

Ега‑баба спрашивает:

– Ручки, ножки, где вы?

А они отвечают:

– А под полом.

Ега‑баба стала снова угощать:

– Племянница, ешь мяско, хорошее.

А сама ушла в баню. Поповна положила ручки да ножки к сердцу, под рубашку. Пришла Ега‑баба с бани.

– Съела, племянница, мяса?

– Съела.

– Ручки да ножки, где вы?

– У сердечка.

– Ну, значит, съела.

Потом Ега‑баба ушла в баню, а поповне велела взять ножницы и высечь стол. Поповна взяла бердо и побежала домой. Пришла Ега‑баба с бани – поповны нет, и Ега‑баба вслед в погоню за ней. Начала бить собак: зачем пустили поповну. Собаки объяснили, что «нам добрая девка ногу мяса дала». Вот Ега‑баба села в ступу и поехала. Метлом погоняет помелом следы заметает. Ега‑баба поповну стала нагонять, поповна бросила гребень:

– Стань, костяная гора, чтобы этой змее не было проходу.

Ега‑баба подъехала к горе и не могла проехать, вернулась обратно за инструментом. Забрала инструмент и приехала эту гору пилить, колоть и рубить. Когда гору срубила, проход сделала и стала убирать инструмент, прятать, а птички и кричать:

– Вижу, вижу, украду да и людям покажу.

Тогда Ега‑баба повезла инструмент домой. И снова пустилась в погоню. Когда стала нагонять поповну, та бросила огонь:

– Стань огненна река, чтобы добрым людям был проход, а этой змее не было.

Ега‑баба подъехала к огненной реке и просит:

– Племянница, перевези, дорогая, перевези.

Племянница дала ей холстину. Ега‑баба села, племянница дернула, Ега‑баба – в реку да и сгорела.

Вот поповна и пошла дальше, а у мужа свадьба, и поповну положили спать на кухню. Поповна наварила кипятку в котле, поставила котел на стол и стала хлебать.

– Ах да уха!

А яйца отцовские говорят:

– Дай‑ко мне.

А она отвечает:

– Сядьте на край да хлебайте сами.

Яйца сели на край, она пихнула их в кипяток, они и сварились. Тогда она одела платье и понесла суп в столовую, где была свадьба. Когда молодая за столом увидела, что поповна несет чугун, прихватившись рукавом платья, и говорит:

– Ты бы, молодушка, не несла бы рукавом, а приберегла бы такое платье на гулянье.

Поповна ей отвечает:

– Ты рано командуешь: я три года боялась батюшки, три года – матушки, три года – мужа.

Муж выскочил из стола, вывел новую жену и взял старую и стал жить да поживать и теперь живут.

 

ЦАРЬ ДАВЫД

 

Служил солдат Богу и царю, а царя звали Давыд. Окончил солдат свою службу, вышел в отставку, и надумал жениться. Подыскал свою судьбу, заключил брак, обвенчался. Первая ночь – царю. Царь оставил ее себе, не отпустил к солдату, больно уж она понравилась ему. Солдат убит горем, заплакал и ушел прочь.

– Служил я богу и царю и царь же меня обидел.

Пошел дорогой, встречается старичок. Поглядел на солдата.

– Что же служивенький, такой грустный и задумчивый?

– Да опечален: служил Богу и царю, вышел на отставку, женился, царь отобрал жену.

– Надо жаловаться.

– Кому жаловаться буду?

– А ему же. Давай тебе напишу просьбу, иди к нему с жалобой со своей.

Написал жалобу: «Вышел со службы, раздобыл пашню, у меня богатый человек отобрал эту пашню».

– Ты не бойся, рассказывай.

Пришел солдат к царю и говорит:

– Ваше царское величество! Я служил Боту и царю, вышел в отставку, раздобыл пашню, у меня богатый человек отобрал пашню. И мне неначем теперь трудиться.

– Как он у тебя мог отобрать твои труд? А кто он такой?

– А вот кто такой: я вышел в отставку, надумал жениться, нашел невесту, женился, а вы у меня отобрали ее.

Царь обхватил свою голову и задумался:

– Верно.

Отпустил его жену. У царя Давыда было семьдесят семь жен и семьдесят сем наложниц – взял всех отпустил. Оставил ту, с которой в первый брак вступил.

 

ВИНО

 

Монах молился тридцать лет, и дьявол его смущал и смутить не мог. Сатана призывает дьявола:

– Смутил монаха?

– Нет, не смог.

– Как ты не мог за целые тридцать лет смутить?

И начал сатана наказывать железными прутьями дьявола.

– Ступай, Кривой Ерахта, смути!

Идет Ерахта и думает: «Чем его смутить? Превращусь ка я конем вороным».

Превратился конем вороным, и ходит лошадь эта вокруг кельи в сбруе, красавица. Монах встал на молитву, молится, а сам все на небо глядит, глядит и думает:

– Что за лошадь в сбруе, пойду, посмотрю.

Видит, повод тащится за лошадью.

– Стой, я ее поймаю.

Поймал, взял повод и думает: «Дай ка, я сяду на нее».

– Сяду на нее, посмотрю, как она.

Сел на нее, хлыстнул, она встала на дыбы, приподнялась. Поднялась выше лесу.

Понял монах, это дьявол!

– А попался монах. Я спущу тебя сейчас на землю – разобьешься насмерть. А если согрешишь в один из трех грехов, останешься жить. Чего думаешь? Что будешь делать?

– А какой надо на душу грех взять, чтоб остаться жить!

– А хоть вина напейся, хоть блуд сотвори, хоть душу убей.

Он и подумал: «Душу убить – грех, блуд сотворить – грех. Вина напьюсь, просплюсь – меньше греха».

– Вина напьюсь!

– Ну, ладно.

Спускает его к трактиру. Зашел монах в трактир, потребовал бутылку водки, начал выпивать. Выпил бутылку, у него разогрелась похоть на блуд. А женщина рядом красивая, мужчин нет.

– Нельзя ли, сударыня, с вами познакомиться.

– Нет. У меня ведь муж есть.

– А где он?

– На базар ушел.

– Ну, можно же до него.

Согласилась. Дело произошло, муж ее явился – да на монаха. Тот схватил бутылку да по голове – свалил мужика до смерти.

Вот и пришлось, все три греха сделать: и вина напился, и совокупился, и человека убил. Тридцать лет напрасно искал спасенья! В одночасье нагрешил. Вина бы не пил, в раю бы был.

 

СТРАШНЫЙ ГРЕШНИК

 

Парень шел по лесу, увидел – мужик у сосны клад закапывает и говорит: «Доставайся мой клад тому, кто согрешит с матерью, сестрой и с кумой». Мужик ушел. Стал искать парень клад, не мог найти. Пришел домой, рассказывает матери, мать и говорит:

– А ведь один Бог без греха! Пожить охото богато, чего ты спишь? Ведь сестра есть у тебя? Я есть. И куму найдем тебе – вот с этой девкой покумим…

Парень со всеми согрешил. Пошел – клад наверху лежит. Принес клад домой. И задумался о своей душе: «Грешник я! Как теперь спасти свою душу». Пошел на исповедь к святому отцу, покаяться в грехах своих. Святой отец, говорит:

– Надо сын мой трудиться, чтобы искупить грех.

Дал ему топор – совсем тупой.

Сруби эту сосну.

Парень десять лет рубил – повалил сосну. Приходит к святому отцу.

– Теперь разруби ее на три чурбана больших.

Парень рубил, рубил, прошло лет пятнадцать, он уже мужиком сделался. Разрубил, пришел к святому отцу.

– Разрубил, наконец‑то.

– Ну, сожги их до пепла.

Мужик жег, жег, головешки не сгорают. Святой отец дал ему котел:

– Носи воды и поливай, пока не зарастут.

Поливал, поливал, стариком сделался: одна головешка заросла, сначала сестрина, потом материна. Пришел к святому отцу:

– Кумина головешка никак не растет.

Святой отец говорит:

– Вот в таком‑то месте, в такой‑то церкви принесли умершую женщину. С ней ты согрешил. И она умерла сейчас. Ступай, ее тело в реке обмой и опять в гроб положи, чтобы никто, никто не видел.

Он пошел в город, церковь нашел и гроб, вынул и обмыл в реке покойницу и опять в гроб положил. Приходит обратно – кумина головешка и заросла.

Святой отец и говорит:

– Тебя Бог простил, скоро умрешь.

 

ПРИБАКУЛОЧКА

 

Шел мужик из Ростова‑города, встретился ему мужик, идет в Ростов‑город. Сошлись, поздоровались.

– Ну, что у вас в Ростове хорошего делается?

– А что у нас: пошел мужик на поле, понес семя посеять да дорогой просыпал.

– Это, брат, худо.

– Худо, да не порато.

– А что, брат, такого.

– А он просыпал, да собрал.

– Это, брат, хорошо.

– А хорошо, да не порато.

– А что, брат, такого?

– Он пошел на поле, семя посеял, к нему повадилась черная поповья комолая бесхвостая корова, у него семя‑то и поела.

– А это ведь медведь был?

– А какой медведь, полно на хуй пердеть! Я прежде медведя знавал, медведь не такой: медведь серой, хвост большой, рот большой.

– А то ведь волк.

– Какой волк, хуй тебе в долг! Я прежде волка знал: волк красненький, низенький, сам лукавенький, идет по земле и хвост волокет.

– А то ведь лисица.

– Какая лисица, хуй тебе под праву косицу! Я прежде лисицу знал: лисица беленькая, маленькая, бежит, подскочет, да сядет.

– А это ведь куропатка.

– Какая куропатка, хуй бы тебе под лопатку! Я прежде куропатку знал: куропатка серенькая, маленькая, с елки на елку перелетает, шишечки поклевывает.

– А это ведь тетеря.

– Какая тетеря, хуй бы тебе запетерил! Я прежде тетерю знал: тетеря беленькая, маленькая, хвостик черненький, по норкам поскакивает, сама почирикивает.

– А это ведь горностай.

– А поди ты на хуй, перестань.

Да и прочь пошел.

 

Я, НИКОГО, КАРАУЛ

 

Жили‑были поп с попадьей, а скота у них было много, управляться некому. Пошел поп работников нанимать. Навстречу мужик:

– Куда идешь?

– А куда глаза глядят.

– А ко мне не пойдешь?

– Отчего, можно. А сколько жалованья в год?

– Пятьдесят рублей.

– А как зовут тебя?

– Меня зовут Я.

Дал ему задаток десять рублей, отправил к себе домой, сам пошел дальше. Мужик обежал кругом, опять и бежит навстречу.

– Куда идешь?

– А куда глаза глядят.

– А ко мне не пойдешь?

– Отчего, можно. А сколько жалованья в год?

– Пятьдесят рублей.

Дал тридцать рублей задатку.

– А как тебя зовут?

– Никого.

– Ну, иди, карауль дом мой. А я пойду дальше. Опять мужик обежал и идет навстречу. Поп думает: «Что это все мне мужики‑то рыжие попадают?»

– Здравствуй, батюшко.

– Куда идешь?

– А куда глаза глядят.

– Ко мне не пойдешь?

– Отчего, можно. А сколько жалованья будешь платить?

– Пятьдесят рублей.

Дал задаток.

– Как тебя зовут?

– Караул.

Работника отправил домой, сам поп пошел дальше.

Мужик с деньгами ушел насовсем. Вскоре, поп домой вернулся, подошел и кричит:

– Ей! Я, Никого, Караул, встречайте. Я пришел. Матушка вышла, говорит:

– Что ты, батюшко, ведь никого нет.

– Где же работники мои? Какие работники?

– Нет, не были, никакие работники, – отвечает попадья.

Поп разгорячился, побежал настигать. Бежал, бежал, услыхал – мужик дрова в лесу рубит. Поп кричит:

– Ей! Бог помочь.

– Спасибо.

– Что делаешь?

– Дрова рублю.

– А кто тут?

– А я.

Поп обрадовался:

– А, это ты и есть. А еще кто есть?

– А никого.

– Никого, значит вас двое тут.

Взял рябиновой кол и побежал за мужиком. Мужик бежит и кричит:

– Караул, караул!

Поп настиг мужика и давай дубасить его.

– Вы все трое тут.

Мужики ехали, их разняли; а то бы поп мужика до смерти забил.

 

КОЗЛЮХА

 

Коновал зашел в деревню ночевать, хозяйка ему больно понравилась.

Лег на полу в переднем углу, а хозяйка у дверей. И думает: все уснут, я к ней подползу. Лег да и уснул. А пока он спал, коза окотилась, ее в дом завели. Он этого не знал. Проснулся и думает: теперь поползу, что будет, попрошу у ней. Подполз, а коза его как ебанет по голове. Он упал навзничь и говорит: «Ну, дала – не дала, а драться‑то не надо!»

 

ПРО ПЕТУШКА И КУРОЧКУ

 

Жили мужик да баба, у них была курочка и петушок. Жил‑поживали, пошли сорнячок собирать. Собирали‑пособирали, насобирали зобки полнехоньки. Петушок мужику стал хлеб носить. У мужика был жерновок, у него богатый брат унес его. Бедный мужик стал плакать, приговаривать:

– Обидел, разорил…

Петушок говорит:

– Не плачь, хозяин, я верну назад твой жерновок. Этот петушок прилетел к другому брату под окошко, на жердочку сел:

– Отдай жерновок.

Жерновок не отдали. Другой раз прилетел, сел под окно под жердочку.

– Барин, отдай жерновок.

Барин взял ему голову отсек. Пожарил, съел. Барин пошел в нужник срать – петух у него и закукарекал:

– Кукареку! Барин, отдавай жерновок.

Барин говорит прислугам:

– Давайте топор, рубите голову у петуха.

Прислуга хвать топором – петух голову увернул, барину хуй отрубили. Петух живой вышел, взял жерновок, принес к хозяину. Жить‑поживать да и добра наживать.

 

КУМОВА КРОВАТЬ

 

Женщина осталась от мужа молодая, в ней плоть играет, хотелось иметь друга. Она ночью спать ложится и говорит:

– Хоть бы ко мне дьявол пришел, я бы и с ним согласна переспать.

А он тут как тут. Явился и говорит:

– Я согласен с тобой, но с одним условием: плод нашей ночи до двадцати лет – твой, а после двадцати лет мой.

Женщина согласилась.

Переночевали, она и забеременела. Родила мальчика. Растет, до семи лет дожил, стал учиться, все стал ходить по церквям. Богу молиться. Дожил до семнадцати лет и свое дело уже хорошо повел. А мать стала плакать, тосковать об нем – годы подходят. Он и спрашивает:

– Что ты, мама, – когда я мал был, ты была веселая, а теперь я свое дело веду – а ты плачешь?

Она ему рассказала:

– Ты зачат с бесом, у нас условие было: до двадцата годов ты мой, а с двадцати – бесов. Я об этом сильно страдаю сейчас.

– Ты бы давно мне рассказала, я пойду его искать.

Пошел в церковь, отслужил водосвященный молебен, налил в пузырек воды. Пошел во вторую и третью и там отслужил водосвященный молебен и в пузырек воды налил. Пришел к матери, простился и отправился искать отца.

Пошел в лес, шел, шея, дошел до дома. У дома ворота, позвонил в колокольчик, старик вышел, пустил. Зашел в дом, старик спрашивает;

– Чего тебе надо здесь?

– Иду отца своего искать…

Рассказал все. Старик указал:

– Иди по этой тропинке, тут кажется, да о моих грехах спроси: я разбойник, убил тридцать восемь человек, спроси: чего я заслуживаю?

Парень пошел, дошел до хижины, на хижине надпись: «Сама‑Тамон». Парень вошел, у сатаны спрашивает:

– Ищу моего отца.

– Я ничего не знаю.

– А, не знаешь, так… – плеснул в его из пузырька.

Сатана и закричал:

– Сжег, сжег.

Стал трубить в трубу, черти набежали несколько тысяч, видимо и невидимо.

– Чей это сын? Пришел, меня сжег.

Все отказались. Парень опять плеснул. Сатана за‑корчился и опять стал трубить на другую сторону. Налетело чертей видимо и невидимо. Опять отец не нашелся, нигде нет. Парень в третий раз плеснул. Сатана снова заиграл в третью сторону.

– Вот идет твой отец позади.

Пришел бес и говорит:

– Мой сын.

Сатана:

– Дай ему отказную.

– А как я дам отказную. Как я без сына буду жить?

Сатана велел его розгами стегать. Беса стегали, стегали, он все не отказывается. Тогда сатана сказал:

– Раз не дает подписку, я сам отказную дам, а его положу на кумову кровать.

Бес отвечает:

– Дам подписку, не буду претендовать на сына, на кровать не пойду.

Дал подписку хромой черт.

Парень подписку взял, пошел обратно. Дошел до старика, старик спрашивает:

– Что, спросил о моих грехах?

– У меня времени не было о твоих грехах спрашивать.

Ночевал, старик сказал:

– Ты пойдешь в город, я с тобой, каяться в своих грехах.

Вместе и пришли. Старик пошел к попу.

– Исповедуй меня, я разбойник, тридцать восемь душ погубил.

Поп говорит:

– Мне по твоим грехам и книг не найти.

Разбойник его заколол. Приходит к другому попу.

И этот сказал, что по его грехам книг нет. Он и того заколол. Исполнил сорок душ. Приходит к третьему попу. Тот выслушал и говорит:

– Ты иди в старый погреб, у меня там старые книга, принеси их.

Разбойник бросился туда, поп его камнями в погребе и завалил, лесом закатал. Прошел год и два. На третий год поп разгуливает в саду откуда‑то запах хороший.

– Что это за запах хороший?

Велел раскатать погреб, а разбойник в гробу лежит и кругом свечи горят. Видно, что Бог простил. А попу его грехи перешли.