Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...
Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...
Топ:
История развития методов оптимизации: теорема Куна-Таккера, метод Лагранжа, роль выпуклости в оптимизации...
Когда производится ограждение поезда, остановившегося на перегоне: Во всех случаях немедленно должно быть ограждено место препятствия для движения поездов на смежном пути двухпутного...
Оценка эффективности инструментов коммуникационной политики: Внешние коммуникации - обмен информацией между организацией и её внешней средой...
Интересное:
Уполаживание и террасирование склонов: Если глубина оврага более 5 м необходимо устройство берм. Варианты использования оврагов для градостроительных целей...
Влияние предпринимательской среды на эффективное функционирование предприятия: Предпринимательская среда – это совокупность внешних и внутренних факторов, оказывающих влияние на функционирование фирмы...
Принципы управления денежными потоками: одним из методов контроля за состоянием денежной наличности является...
Дисциплины:
2023-02-03 | 22 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Из одного полка отправлялись со службы в отпуск русский и татарин. Татарин был побогаче, купил лошадь и поехал, а русский тащился пешком. Их застигла ночь, они вздумали ночевать у стога. Русский и говорит татарину:
– Татарин, не привязывай коня.
А сам думает, что конь уйдет и обеим пешком идти не так завидно. Татарин не послушал русского, лошадь привязал. Улеглись спать, татарин уснул, а русский лошадь удавил.
Поутру татарин будит русского:
– Русский, у меня конь задавился.
– Ну, говорил я тебе, татарская твоя морда, чтобы не привязывал, вот теперь и тащи шкуру, не кидать же ее здесь.
Шкуру содрали, татарин взял, и пошли дальше. Пришли к селу, а в селе, ночевать никто не пускает. Они увидели теплую баню и не заперта. Зашли в баню и на полке завалились спать, а кожу, татарин бросил под полок. Татарин сразу и заснул, а русский не спит. И слышит: кто‑то подходит к бане, отворяет дверь и в баню заходит поп, заносит коробок и начал по бане ходить и говорит:
– Ах, как сегодня долго ее нет.
Солдат слушает и молчит. Вдруг заходит в баню женщина. Поп спрашивает:
– Что же ты, Марфа, сегодня долго? Затомила ты меня.
– Да так, запоздала. Из дома быстро не вырвешься.
– Давай, Марфа, наебемся сегодня от души, – сказал поп.
Угостились, поп и говорит:
– Вот что, Марфа, начнем по‑собачьи. Такого у нас с тобой еще ни разу не было.
– А как, это, по‑собачьи?
– А встань к лавке раком да и лай.
Она встала и залаяла по‑собачьи тонким голосом:
– Ау, ау, ау.
И поп подскакивает, грубым голосом лает:
– Оу, оу, оу.
Русский толкает татарина и кричит:
– Татарин! Шкуру‑то собаки съели.
Татарин просыпается и кричит:
– Вы тут, я вас, еб вашу мать! Побью и шкуры сдеру, на барабан одену.
|
Поп с Марфой испугались и давай руки в ноги и бежать, все оставили им. Русский с татарином слезли с полки и давай угощаться, что осталось забрали все с собой и отправились в дорогу. По дороге к ним пристали солдаты: швед и арап. Пришли в одно село, никто не пускает их ночевать. Один старичок сказал, что у нас вдова на краю села пускает. Вдова им сени отворила и говорит:
– Рада бы вас пустить, да у меня сегодня поп будет.
Русский и говорит:
– Давай, какой потоп! Потоп будет, так тонуть всем вместе.
Зашли и давай располагаться спать. Русский и говорит:
– Я лягу к окошечку, на лавку.
Татарин говорит:
– Да я от русского не прочь под лавку.
Арап говорит:
– Я чернее этого не буду, лягу я, пожалуй, в печь.
Швед был похитрее, нашел корыто и подвесил к потолку.
– Будет потоп, я корыто обрежу, да и поплыву.
Ночью все спят, а русскому что‑то не спится.
Слышит, кто‑то подходит к окну и приставляет лестницу. Он выглянул в окно и видит: поп. И стучится:
– Марфа, а Марфа.
Марфа и говорит:
– Нельзя, батюшка, каких‑то четыре солдата пришло.
– Эка какое несчастье, вчера разогнали да и сегодня нельзя. Когда же будет можно, а там и пост великий начнется. Воздержание буду справлять. На, прими хоть гостинцы‑то.
Русский берет.
– Смотри‑ко, Марфа, сегодня у меня какая большая кутька‑то стала, пощупай хоть. Сильно соскучился по твоей кунке.
Русский в одну руку взял кутьку, а в другую ножик – и отрезал. Поп соскочил с лестницы и побежал прочь. А русский давай есть поповские гостинцы. Выпил да и песенку замурлыкал. Татарин проснулся и говорит:
– Русский, да ты чего ешь‑то?
– Ем‑то, да вчерашней колбасы осталось, доедаю, грызу.
– Дай‑ка мне‑то поесть.
Тот ему подает поповский хуй. Татарин начал есть и говорит:
– Да, русский, колбаса‑то сырая.
Взглянул в печку, а арап там спит, только зубы белеют, да губы краснеют, а лица не видно.
– Русский, да вон угли, я пойду, колбасу дожарю.
|
Подошел к печке и давай у арапа на губах поповский хуй поворачивать. И стал есть опять.
– Русский, все не изжарился.
Не изжарил, а в одном месте уголья‑то разворочал, смотри, как светят и дымят.
– А я их залью.
И начал арапу ссать в рот. Тот проснулся и закричал:
– Потоп!
А швед проснулся и веревку перерезал и упал с корытом на пол, голову разбил. Зажгли огонь, осветили, кто с чем?
Татарин сидит – в руках кутька, арап плюется – во рту солоно, а у шведа голова разбита. Русский давай над ними смеяться.
– Нет, пойдем каждый своей дорогой, мы с тобой больше, русский, не пойдем.
ПРАЗДНИК ОКАДКА
У жены был муж и любовник. Муж поехал в лес за дровами, а ей говорит:
– Жена, спекла бы хоть блинов сегодня.
Жена отвечает:
– Что сегодня за блины, ведь не праздник?
Он запряг лошадь да поехал. У них мясная бочка большая в избе стояла, а в печке варился большой горшок мяса. Вдруг любовник приходит и говорит:
– Что, муж‑то уехал в лес?
Она отвечает:
– Уехал только что! Садись блины есть, я тебя накормлю хоть блинами.
Ну, он и сел блины есть, этот любовник, а муж в окошко заглянул, увидел, объехал вокруг дома, да лошадку в поставил и видит в окошко, что любовник сидит, блины ест. Он стал стучать о задвижку; жена любовника взяла да спрятала.
– Садись, – говорит, – в бочку, да ешь там с Богом блины. – И масло ему положила в кадку.
Муж заходит и спрашивает:
– Что же ты, жена, сегодня не хотела печь блины?
Она отвечает:
– Я узнала, что праздник сегодня Окадка, по поверью непременно нужно класть блины в кадку. Вот я и стала их печь.
Муж попросил:
– Дай мне хоть один блинок съесть в честь праздника Окадка.
Жена крикнула:
– Эдакий ты обжора! Сегодня не для тебя стряпаюсь, для праздника. И греха уже не боишься, безбожник. И праздники уже не чтишь.
А мужик отвечает жене:
– Жена, я сегодня для этого святого праздника вылью и щей горячих в кадку, не пожалею.
Она и говорит:
– Да ты с ума, что‑ли спятил, щей то не порть.
А он хвать горшок в рукавицах, да и давай выливать в кадку. А любовник‑то ошпаренный как заорет:
– А ебал я тебя в рот и с угощеньем твоим!
ПОП‑ИСПОВЕДНИК
Крестьянин уехал в лес за дровами, приезжает с лесу, сразу домой под окно, а в доме в это время поп у хозяйки в гостях. Интересно, что они там делают. Пойду‑ка я в дом. Стал стучаться.
|
Поп‑то и говорит:
– Ах, дорогая, муж у тебя приехал, – я у тебя. Что будем делать?
А жена‑то отвечает:
– Ах ты, поп, муж на улице, а ты в доме, и ты вдобавок ведь поп.
– Ну и хорошо.
Мужик заходит в дом, поп у стола сидит, а жена тут же разделась, да в углу на лавке улеглась кверху раком и кричит на весь дом.
Мужик не понимает, что происходит.
– Ну, здравствуй, батюшка, – говорит.
Поп и отвечает.
– Здравствуй, дитя духовно, я пришел к тебе, мне весть пришла, что жена твоя тяжело больна, так исповедать я пришел.
Муж отвечает:
– Да, батюшка, часто она болеет, так уж будь добр, исповедуй. В долгу не останемся.
Ну, он исповедывать и начал, а муж обычные стал дела свои делать, из дому вон вышел. Батюшка исповедь справил, ну, и зовет:
– Андрей, дитя духовно, иди в дом, к жене.
Так как муж был очень любящим и заботливым, спрашивает у попа:
– Батюшка, а батюшка, выздоровит или умрет?
Поп отвечает мужу:
– Ай, дитя, если бы ты справил заповедь ей, так она с болезней и справилась, может быть: сходил бы ты в Турьсию за турьским маслом и помазал бы ей очи, она поправилась бы и хворать не стала бы больше.
Ну, уж муж был таким желанным, взял котомку и полетел в Турьсию за турьским маслом. Идет дорогой – попадается ему нищий калека, идет с санками. Ну, у нищих, сам знаешь, первым долгом раскланялся, и «спаси, Господи, помилуй раба боже», а сам спрашивает его:
– Куда ты, кормилец, отправился?
Муж отвечает:
– Да вот, старичок, жена больна, поп на исповеди был и послал меня за турьским маслом. Достать надо. Только масло ее на ноги поставит.
Этот старик и говорит ему:
– Кормилец, вернемся назад, мы можем поправить жену дома. Вот увидишь сам, что болезнь ее как рукой сниму.
Повернулись назад со стариком нищим и так, не доходя до своего села, старик приказал ему залезть в пустой мешок. Мужик и залез, а старик нищий и поволок его. Дошел до дома мужика и просится на ночь, жена пустила на ночь нищего, а нищий мешок в дом волокет. Так хозяйка говорит:
– Старичок, а старичок, ты оставь мешок‑то в сенях.
Нищий отвечает:
– Все свое ношу с собой.
Нищий зашел в дом, заволок мешок, поставил в угол, а жена сидит с попом, у них еще праздник в самом разгаре, а поп‑то говорит:
|
– А, попадья, поднеси‑ко ему стаканчик винца, чтоб уж повеселее нам было сегодня. Праздновать так праздновать.
Старичку‑то стаканчик поднесли, – он и крякнул, а поп говорит:
– Попадья, попадья, дай другой стакан, старика что‑то разобрало, – дай другой!
Выпил старик другой стакан и сидит на лавке. Поп говорит:
– А что, старичок, ты странник, много путешествуешь, не можешь ли какой былинки рассказать, песенки спеть?
Он отвечат:
– Нет, батюшка, первым вы, а потом попадья, – говорит, – а после и я.
Поп говорит:
– Попадья, а попадья, так ты спой вперед меня.
Ну, и попадья как с лавки встала, распрямилась и пошла по дому плясать, как шальная.
– Жена безумного мужа выслала в Турьсию за турьским маслом, – говорит, – а сама жена здорова и добра, – говорит, – да с попом за столом, и с вином, – на лавку села: – Ну, поп теперь ты.
А поп как вскочит с лавки, и пошел в пляс, вприсядку.
– Как шальная жена, – говорит, – и безумного мужа выслала в Турьсию, за турьским маслом, а сама жена здорова и добра, с попом за столом и с вином.
Спели, старику и говорят:
– Ну, старичок, ты пропой, мы пропели свои песни, а теперь ты спой.
Ну, и старик начал:
– Хороша ваша песня, хороша. Но моя будет лучше.
Ну, старик свою и запел им:
– Ох ты слушай‑ка, мешок, разумей‑ка ты, мешок, не про тебя ли говорят, не про твою ли голову? А я мешок развяжу, а безмен на гвозде, а ты отвесь‑ко попу, а остатки тому, кто с попом за столом и вином.
Да на лавку старик и сел. Поп‑то говорит:
– Попадья, попадья, а дай‑ка третий стаканчик ему, чтоб его совсем развезло и просить не надо будет. Сам по себе будет петь и плясать.
Ну, та повинуется ему. Он как третий стаканчик выпил, так уж ему теперь не остановиться. Запел опять и пошел впляс по дому.
– Ох ты слушай‑ка, мешок, а разумей‑ка ты, мешок, не про тебя ли говорят, не про твою ли голову? Я мешок развяжу, а безмен на гвозде, а ты отвесь‑ка попу, а остатки тому, кто с попом за столом, и с вином.
Он мешок развязал, мужик увидал: безмен на гвозде, а жена с попом за столом, он схватил безмен, – и попа безменом! Попа безменом отвозил, отвозил, а остатки тому, кто с попом за столом.
ШУТ
Шутова жена пришла в церковь красивая и нарядная. Поп спрашивает у ней:
– А ты это чем нажила? Показывает пальцем на ее наряды.
– А пиздьим товаром.
– А нельзя ли мне попользоваться этим товаром?
– А приходи в одиннадцать часов, приноси одиннадцать рублей.
Поп пришел, шутиха предупредила мужа. Шут ушел из дому, приходит ровно к одиннадцати часам, поп с шутихой за столом. Поп испугался, шутиха просит его лезть в короб на полатях, а там смола и перья. Шут взвалил короб на телегу, обвязал его веревкой и повез в реку топить. Поп обосрался со страху. Шут приехал на реку. И говорит:
|
– Буду топить, погонец ебаный, чтобы на чужой пиздий товар не зарился.
– Вот сейчас брошу! Да нет, погожу… Вот брошу! Да нет, погожу.
Навязал на шест долото на веревке и забрасывает в озеро. Едет барин.
– Посмотри, лакей, что старик делает?
– Я чертей ловлю.
– Поймал?
– Да вот один попал, а другой сорвался.
И опять давай забрасывать долото. Лакей рассказал барину.
Барин вышел, спрашивает шута:
– Старик, развяжи и покажи черта.
– Ишь ты, я ловил, трудился, а развяжу – черт убежит, а как я тогда его поймаю.
– Ну, старик, развяжи, пожалуйста.
– А давай сто рублей, так развяжу.
Барин дал сто рублей. Шут развязал. Поп выскочил, в пуху, обосранный, страшный, да прямо на барина угодил. Тот бежать, сел на лошадей и ну гнать. Поп бежал домой. Срам свой показывал, похоть свою наказывал.
ПОП И РАБОТНИК
Жил поп с попадьей, у него было три дочери. Нанял он работника, послал на пашню.
– Батюшко, надо сперва поужинать.
– А ты поезжай, тебе принесут поесть в поле.
Работник уехал. Старшая дочь несет поужинать.
Работник ее увидел, влез на соху и подлаживается к кобыле. Поповна спрашивает:
– Это ты чего делаешь?
– А это я даю кобыле холодило, чтобы в сохе лучше ходила.
– Ой, работник, я шла – вспотела, жарко! Дай‑ко мне.
Работник отвалял ее. На другой день вдет средняя дочь. На третей день младшая. На четвертый день, в субботу, идет сама попадья. В воскресенье попадья настряпала блинов, пирогов. Сели обедать, попадья подносит работнику блин помасленее и говорит:
– Это, работник, тебе за давешнее и за вчерашнее.
Старшая дочь, глядя на мать, тоже подносит блинов:
– Это тебе от меня за давешнее и за вчерашнее.
Остальные две смотрели, смотрели и они поднесли:
– Это, работничек, от нас да давешнее и за вчерашнее.
Поп смотрел, смотрел, поднес блинов, и говорит:
– А это от меня за давешнее и за вчерашнее.
– А ты‑то что? – спрашивает работник. – Ведь я, поп, твою попадью, твоих дочек еб, а ты за что?
Поп рассердился:
– Ну, работник, ступай из дома, мне такого не надо.
– Ладно, батюшка.
Вот работник собрался, взял книгу из‑под икон и ушел. На улице встал против окна, развернул книгу вниз головой, смотрит и шевелит губами. А был неграмотный. Поп смотрит.
– Да ты, работник, разве грамотный?
– О, батюшка, я хорошо грамотный.
– Дак, работник, у меня дьякона нет, пойдем со мной обедню служить?
– А пойдем, батюшка.
Пошли. Поп оделся в ризы, ушел в алтарь, работник на крылосе. Собрался народ – полна церковь – нового дьякона смотреть. Поп кричит из алтаря:
– Ну, отец дьякон, начинай.
Работник затянул пением:
– Вниз по матушке по Волге…
Поп выглянул из алтаря.
– Почаще, работник, почаще!
Работник стал почаще:
– На полетичку соколичку наказывала…
Поп пустился в алтаре кругом престола в пляс. Потом поп говорит:
– Ты, отец дьякон, хоть бы покадил в церкви‑то. Работник нагреб полно кадило жару, ходит по церкви, машет кадилом и говорит:
– Сожгу, еби вашу мать! Сожгу, еби вашу мать! Народ испугался и убежал.
Поп посмотрел – народа совсем мало.
– Ты бы, отец дьякон, спел «Господи помилуй!»
Работник начал:
– Еб твою кобылу, еб дочерей и попадью твою. Попу стыдно стало, он и убежал из церкви.
ФОМА
Жил мужик, у него сын был Фома. Мужик уехал пашню пахать. Мать и говорит:
– Я ведь сегодня, Фома, именинница, забыла отцу‑то сказать.
Пирог рыбный испекла, бутылку вина взяла.
– Поедем на пашню к отцу.
Приехали на пашню.
– Я ведь сегодня именинница, пирог рыбный испекла да бутылку вина принесла. А кто там пашню пашет?
– А кум.
– И его бы позвать. Так выпили бы вместе и пирог съели, кум был ее любовник. Надо послать Фому, пусть кум придет сюда.
Фома пошел и догадался. Кум материн хахаль.
– Ты, дядя, если отец пойдет к тебе, так ты лошадь выпрягай и убегай.
Вернулся назад. Она спрашивает:
– Чего, придет кум‑то?
– Хотел. Но работы еще очень много. Надо пахать.
Баба посылает мужа:
– Поди лучше сам да возьми косу, по пути травы накосишь. Выпьем да и пойдем домой, там погуляем.
Муж идет с косой звать любовника, а кум испугался, выпряг да и бежать. А муж за ним:
– Куманек, постой, куманек, постой!
Мать видит – дело пахнет гарью, и она за ними, и кричит:
– Куманек, постой!
Фома взял пирог и бутылку и отправился за ними.
Идет – едет свадьба.
– Батюшка, постойте, – Фома говорит, – вы не видели: тут мужик да баба за козой бежали? А коза для свадьбы дурная примета: быть жениху или невесте козлом с рогами.
– Как коза? Какая ж беда!
Гулящие выскочили:
– Надо посмотреть.
Убежали. Одна невеста осталась. Фома и говорит невесте:
– Не ходи замуж за него, плохой мужичонко‑то. Он козел вонючий, если выйдешь за него, у тебя рога козьи вырастут.
Невеста перепугалась и отвечает:
– Теперь уж поздно?
– А ты наряди меня невестой, а сама убеги.
Невеста платье скинула. Фома невестой нарядился, их в церкви и обвенчали и праздновать поехали. Отгуляли и спать легли. Фома и говорит:
– Я шибко до ветру хочу.
– Да как теперь? Мы заперты. Потерпи до утра.
– А ты меня на пояске в окошко спусти, а после вытенешь.
На пояске и спустился. Взял за рога козу и привязал вместо себя. Жених ждал, ждал, потянул, а козел:
– Ке‑ке‑ке.
– Ну, еще не высралась.
Потом втащил – козел. Жених в двери. И рассказал:
– Невесту кто‑то в козла превратил. Начался переполох.
А Фома пошел дальше.
Шел, шел, подходит к городу. Стоит избушка, заходит в избушку, залез под кровать. Приезжают барин с барыней; попили, закусили, разделись и на кровать улеглись. И началась ебля. Барин с виду был благородный, а на деле оказался ебака превосходный.
Фома терпел‑терпел, не выдержал, об кровать и застучал:
– Трам барабан, трам барабан. Скоро вы там на‑ебетесь?
Барин с барышней испугались да в одном белье убежали. Фома приходит в город. Поселился на квартире у старухи и спрашивает:
– А у вас какие здесь церкви? Кто в какую церковь ходит?
Старуха и рассказывает:
– Барин в эту, а барышня вон в ту.
Фома нарядился в баринову одежду и пошел к обедне. Барин на него смотрит и думает: «А одежда‑то ведь моя! Постой, я его подкараулю».
Фома пошел, барин подкараулил, остановил, спрашивает:
– А вы эту где одежду взяли, одежда‑то ведь моя?
– А я шел, зашел в избушку…
Барин говорит:
– Тише, тише, пожалуйста, я вам денег дам, только не говорите никому.
То же и с барышней, и она денег дала. Фома поступил служить к барину, работал хорошо. Барыня в гости собралась и спрашивает Фому:
– Ну как – я хорошо оделась?
– Хорошо, только хохол не позолочен.
– А как бы позолотить?
– Можно, пятьсот рублей стоит.
– Возьми, вот пятьсот рублей.
– А только надо вначале пену сбить.
Отделал ее… То же сделал и с кухаркой и со старухой. Получил от них пятьсот, двести и сто пятьдесят рублей. Убежал сам. Барин пришел – все лежат, платочком помахивают, чтобы пена остыла.
Барин за ним побежал. Фома нанял за сто рублей бабу: день кверху жопой в копне пролежать, а чтобы он ей палец в кунке продержал. Держит палец, барин едет. Фому не узнал и нанимает его Фому нагнать. Фома согласился, но чтобы барин за него палец в бабьей кунке держал. Фома объяснил барину, что в копне бочонок с пивом. Втулок выскочил, и Фоме нужно сбегать за новым втулком, а пока придерживать пиво, чтобы не ушло, пальцем надо. А он заодно и догонит мастера золотых дел. Они договорились, и Фома пошел. Баба пролежала день, встает и говорит:
– Ну, хватит, давай сто рублей, как договорились. Барин понял, что его снова Фома объегорил.
– Возьми двести рублей, только не говори никому.
Фома нажил деньги и зажил хорошо.
НА ГЛАЗАХ У ПОПА
Жили‑были три брата, ходили они к одной попадье, а друг про дружку не знали. Вот один раз приезжают в лес дрова рубить и съехались в одно место, а перед тем заходили все к попадье, и она дала одному кромку хлеба, другому середку, а третьему опять кромку. Нарубили дров, проголодались и захотели поесть. Вынули хлеб и видят, что куски друг к дружке подходят, сложили – вышел цельный батон.
Один брат тогда и говорит:
– Я люблю попадью.
Другой говорит:
– И я люблю попадью.
– Да и я попадью, – говорит третий, – обожаю.
– Вот что, – говорит младший брат, – мы это нехорошо делаем; так перессориться можно. Давайте так сделаем: кто с попадьей при попе хитрее сделает, тот к ней один и ходить будет.
Братья согласились. Пошел к попу старший брат.
Пришел, поп обедает.
– Здравствуй, батюшка!
– Здравствуй, дитя, что скажешь хорошего?
– Да что, батюшка, – стекла у вас в доме дурные: посмотреть с улицы – такой срам видишь, сказать стыдно.
– Да неужели?
– А не веришь, батюшка, поди погляди.
Поп бросил ложку, выскочил из‑за стола и побежал на улицу. А попадья живо со стола обед смахнула, да сама на стол. Поп с улицы смотрит в окно и видит: попадья на столе, а мужик на попадье. Поп рассердился, давай стекла щелкать, все перебил до одного.
Пошел теперь средний брат. Приходит к попу и просит продать цыпленка – кур разводить хочет. Цыплята были в подполье. Поп полез в подполье за цыплятами, попадья наклонилась над дырой, а мужик сзади. Поп хочет поймать цыпленка, а попадья кричит:
– Не того, поп, не того!
Поп пока ловит цыплят, попадья и мужик сделали чивирик на масле.
И этот случай мужик рассказал братьям, как он устроил. Младший брат и говорит:
– Уговор был на глазах у попа «растовосиньки того» сделать. Теперь я пойду, мне думается, что я смогу это дело провернуть.
Приходит младший брат к попу:
– К вашей милости, батюшка.
– Что такое, сынок, говори?
– Да, батюшка, сказать стыдно.
– Ничего, дитя, не стыдись, говори.
– Да вот, батюшка, жениться бы надо, а с бабой спать не умею. Научи, в долгу не останусь.
– А покажи ты ему, попадья, поди на кровать.
Пошли. Попадья легла на кровать, а мужик головой к её ногам. Поп глядит, да и сочувственно говорит:
– Эка, парень, да разве так! Вот и видно, что в деле ни разу не был. А ты вот так, вот так… Куда ты своим хуем лезешь! Это ж женина голова, а не пиздяка.
Мужик смекнул, что поп так увлекся обучением, что пора быть понятливым. И на глазах попа в одно мгновенье попадье во влагалище вонзил.
Братья порешили, что ходить к попадье младшему брату.
ПРО БАРЫНЮ
Жил‑был барин, у них была прислуга. С прислугой барыня окончательно разругалась. Дошли до последних слов, барыня прислугу назвала блядью, а прислуга ответила:
– Не я блядь, а ты блядь.
Барыне это не понравилось:
– Я подам на тебя в суд. Я восстановлю свое честное имя, мерзавка.
Написала заявление, подала в суд. Вот вызывают их на суд обеих. Прислуга мешала тесто, некогда было привести себя в порядок – напудриться и намазаться, а барыня напудрилась и намазалась и начесала свое добро. Прислуге некогда было даже рук вымыть, надо скорее на суд бежать: взяла да тестенной рукой всадила туда зеркало. Судьи стали у барыни следствие наводить – барыня как замужняя, не нашли ничего. Потом стали обследовать прислугу. Наклонился туда судья и усмехнулся. А секретарь спрашивает:
– Что ты улыбаешься?
Судья отвечает:
– Товарищи судьи, я суд сужу, а сам в пизде сижу.
ПРО ПОПА
Жил‑был поп, у них был работник Иван. Вот они поехали сеять лен. Посеяли они лен и стали чистить поле, камешки собирать и прочее.
Иван‑работник говорит:
– Эй, батько и матка, не так у нас чистят лен.
– Как это, Ваня?
– Да вот, батюшко, когда лен засеют и чистить станут, раздеваются догола и чистят голые. Лен тогда растет лучше: длинный, пушистый и волокнистый.
Вот батько и матка послушали, разделись и он разделся. Стали чистить, батько и матка друг на друга оглядываются, не так матка, как батько. А Иван не столько чистит, сколько свою штуку расшатывает. Батько на матку глядел и говорит:
– Эх, матка, какие же у тебя две дыры есть?
– А что, ты не знаешь? Одна просвирнина, а другая твоя.
Батько и говорит:
– Эх, Иван, что ты смотришь на чужую, на просвирницу, возьми да и выеби ее.
Ванька с радости со своим инструментом подбежал да и давай отхаживать. Матке стало хорошо. Батько и увидел тогда:
– А что у тебя, матка, мокрая?
– Эх, батько, когда Ванька‑то просвирнину‑то еб, так твоя плакала.
– Ну, матка, ложись, пусть и моя не плачет, ублажу ее, так уж и быть. Запендрячил и начал валять.
Когда батько матку отработал и говорит:
– Теперь моя не будет плакать никогда от зависти.
Матка ему отвечает:
– Эх, батько, Ванька лучше просвирницу работал, чем ты.
Батьке это не понравилось. Пришел домой, и рассчитал его.
ПОПАДЬЯ ПО‑НЕМЕЦКИ ЗАГОВОРИЛА
Жил‑был поп с попадьей, и был у них работник. Попадья попа не любила, встречалась с дьячком, а с этим работником была у хозяев договоренность на триста рублей.
Он живет и работает у них до тех пор, пока попадья по‑немецки не заговорит.
Поп и говорит:
– Матушка, ты не учись по‑немецки, этот работник у нас век проживет и на нас проработает.
Попадья говорит:
– До старости жила – не училась, теперь неужели буду?
Поп знал, что попадья дьячка любит, и просит работника:
– Работник, не сможешь ли дьячка как‑нибудь вывести на чистую воду? Да наказать его, чтобы он перестал ходить к моей жене.
– Отчего, можно. Ты сегодня нарядись кучером, а попадью попом, и поезжайте, а я дома останусь.
Дьячок увидел:
– О, поп с кучером куда‑то поехали, надо поспешить к матушке.
Оделся и к попадье побежал. Иван одел матушкино платье, увязался и ходит по комнатам. Дьячок прибежал и заходит к попадье в залу; поздоровался, сели разговаривать; дьячок стал к ней приставать. Иван пошел, на кровать повалился и стал соблазнять дьячка.
– Ну, иди давай.
Дьячок подошел, на кровать улегся, хуй вытянул и лежит. Но елда, как плеть, висела.
– Давай, снимай штаны! – требовательно сказал Иван. – Любой инструмент нужно настраивать, чтобы хорошо играл.
Новая попадья взяла хуй в руки, наклонилась да и откусила. Дьячок взвыл и побежал домой, из подштанников кровь течет. Попадья приехала с попом из гостей. На другой день поп с Иваном пахать поехали; уехали, а дьячок и думает: «Ну, ладно, схожу я к попадье, отомщу, что‑нибудь сделаю».
Попадья ничего не знает этого дела, принимает его по‑прежнему; а дьячок невеселый. Попадья спрашивает:
– Что ты такой невеселый?
– Так, ничего.
– Не хочешь ли поесть сёмушки?
– Нет, не хочу.
– Не хочешь ли осетрины?
– Как бы с твоего языка, так поел бы.
А у кухарки дьячковский хуй был пожарен, Ванька подсунул. Попадья кричит кухарке:
– Тащи сюда все, сёмгу и осетрину. Кухарка принесла, на стол положила; попадья взяла хуй на язык, грызла, грызла, разгрызть не могла и высунула на языке и говорит:
– На, ешь.
Дьячок схватил, да с языком и откусил. Поп вернулся, попадья говорить не может, немая. Поп говорит:
– Что такое?
Работник отвечает:
– Э, батюшка, расчет позволь, попадья по‑немецки заговорила.
БОЛЕЗНЬ
У крестьянина было три невестки, две на стороне имели любовников. Третья скажет:
– Хоть бы мне кого завести.
А старшая отвечает:
– Полюби, коли бабьи увертки знаешь.
Вот младшая невестка и полюбила парня молодого. Он к ней пришел, закрылись в комнате с ним. Муж был на сенокосе. Самое время придаться любовным утехам, думают они. И так напридавались, что любовник ноги чуть волочит, кляп не встает, хоть отруби, а невестка такая ненасытная оказалась, хоть плачь, а все‑таки еби.
В это же время муж с сеном возвращается домой. Его увидела старшая невестка и бежит предупредить:
– Марья, муж‑то приехал! Что скажешь? Что будешь делать?
– Я ничего не знаю.
Муж зашел в избу, невестка дает ему ведро:
– Бежи за водой, жене немного плохо, ее заколдовали.
Муж и побежал. Пока ходил, любовник и исчез. Невестка жену вывела, да на порог голой и поставила; мужу и говорит:
– Будем отливать! Обливай, да приговаривай: Господи благослови! Сам застал, сам за водой сгонял, сам и окачу водой.
БАБЬИ УВЕРТКИ
Живут два брата и две снохи. Старшая живет богато: у нее чего только нет. А младшая бедно.
Младшая и говорит:
– Ты где деньги берешь? У тебя есть на что погулять и гостей принять? А мне не на что.
А та и говорит:
– А я люблю чужих мужиков. Они мне платят за мою любовь.
– А если муж узнает?
– А я бабьи увертки знаю – вывернусь, не переживай. И тебе советую, займись этим промыслом. Вот сегодня наши уедут на пашню, я тебе любовника приведу. Встреть его радостно, никогда не суетись под клиентом. Вот за это он тебе и даст денег.
Братья уехали на пашню, сноха старшая сходила, привела любовника и уложила их. А братья топор забыли. Муж прибежал за топором. А жена испугалась, двери не открывает, а хлопает руками по бедрам и говорит:
– Вот тебе увертки, вот тебе и отвертки!
А старшая сноха выскочила и давай ругать мужика:
– Дурак! Баба захворала, я только уложила ее, одеялом накрыла, она только уснула, а ты ее напугал. Тебе бы надо было зайти ко мне. Я бы сама разбудила. А теперь на ней испуг. На, возьми ведро, беги за водой, ни с кем не разговаривай, принеси непитой воды.
Мужик побежал за водой, а любовник домой. Прибежал муж с водой, сноха и говорит:
– Обливай да приговаривай: сам застал, сам за водой сходил, сам и окачу водой.
Мужик и обливает, и приговаривает:
– Сам застал, сам за водой сходил, сам и окачу водой.
– Ступай теперь на пашню, я одену ее, проспится и отлежится, да и выздровит.
НИЩИЙ
Двум товарищам нравилась одна девушка, и если бы они стали свататься, она бы за любого пошла. Они дали себе слово ни кому на ней не жениться. Один уехал на ярмарку, а другой на ней и женился. Тот приезжает, ему стало обидно, он запил и все пропил, стал ходить нищим, куски собирать. А тот с женой живет хорошо. Раз они сидят, пьют чай под окном, а пьянчужка идет мимо. Муж говорит:
– Ты знаешь этого человека, это ведь бывший мой товарищ, я ему когда‑то сделал плохо.
И рассказал все как было. Жена надумала позвать этого человека к себе, расспросила, как было дело, он ей все рассказал, она и говорит:
– Я поправлю ваше положение.
Стала давать ему денег, он стал к ней ходить без мужа. Муж узнал и стал спрашивать у товарища, откуда у него деньги, и приглашает в гости. Тот отвечает:
– Нет, при пире, при пьянке, все дружки, а при горе, при бедности нет никого.
– А где ты деньги берешь?
– Да я архирея ебал.
А товарищ с женой договорился, жена нарядилась архиреем и пошла в сад, а муж заранее в саду в беседке под кровать спрятался. Жена архиреем приехала и говорит:
– Сегодня как долго нет. Что бы это значило?
Вскоре и молодец едет. Легли в постель, как кончил дело, архирей отдает пятьсот рублей, а муж все слышит. Простились и разъехались. Муж вышел из‑под кровати и к архирею на дом, а настоящий архирей только приехал от обедни.
– Дома ли владыко?
– Дома.
– Нельзя ли увидать?
– Можно.
Он вошел, архирей и спрашивает:
– Что вам надо?
– А вот, преосвященнейший владыко, я видел, как вас сегодня в беседке ебли, да только вы платите дорого, я бы взял дешевле.
Архирей стоит:
– Что ты, дурак, с ума сошел? Совсем разум потерял. Я ведь при службе.
– На вашей службе тоже платят: кому за пение, а кому за бздение.
Архирей позвал слуг, его вывели и в сумашедший дом отправили. Жена узнала, подкупила сторожей, чтобы ему дали яду, он и помер, а она за товарища вышла замуж.
ХИТРАЯ ЖЕНА
В одном городе деревенский мужик заходит к купчихе и просит подаяние. Она дала и велела еще прийти завтра в десять часов. Он после этой купчихи прошел по магазинам. На другой день явился к купчихе, она его угостила и дала ему сто рублей, после этого опять просила прийти завтра, в те же часы. После этого он заходит к мужу и покупает разные продукты. Купец спрашивает:
– От чего разбогател, когда вчера не было копейки?
А мужик отвечает:
– Мне дала денег купчиха в таком‑то доме.
По рассказу купец узнал, что это его жена.
– А завтра пойдешь к ней? – спрашивает купец.
– Пойду, в десять часов.
Купец приходит в десять часов домой, обыскивает весь дом и не находит В окно жена увидела, что идет муж, спрятала приятеля в пуховик, выбросила на двор. Наутро в магазин к купцу приходит мужик, купец спрашивает:
– Это моя жена, ты не стесняйся, а я муж ее. Завтра пойдешь к ней?
– Пойду, тоже в десять часов.
На следующий день, когда купец подходит к дому, жена спрятала в гардеробный шкаф. Купец искал и опять не нашел: муж говорит:
– Новый револьвер принес, погляди‑ка.
Жена отвечает:
– Да тебе из него и в шкаф не попасть.
Муж нацеливает в шкаф и делает выстрел, а жена толканула под ствол, и выстрел попал в потолок. Муж опять с досады убежал в магазин. Мужик опять является в магазин к купцу после этой сцены. Купец спрашивает:
– Ты где был, когда я искал тебя?
– Я был в шкафу; вы стреляли в меня и не попали.
– А завтра пойдешь?
– Пойду, в то же время.
Купец приходит в десять часов, а жена увидала, что муж идет, мужика спрятать некуда, она его на чердак, в большой ящик, в сундук и заперла на замок. Муж ищет, а найти не может. С этой досады запер дом и поджег:
– Гори же все мое именье, гори все ярким пламенем, чтобы и этот подлец сгорел.
А в сундуке были приданные старинные иконы. Дом загорелся, купчиха умоляет мужа:
– Пусть все сгорит, спасем хоть мои приданные иконы.
Муж согласился:
– Старинные иконы сжечь грешно.
Муж и жена схватили сундук и вытащили на двор. Опять в магазин приходит мужик. Купец спрашивает:
– Сколько дала денег?
– Триста рублей.
– А где же был, когда дом горел?
– Был в сундуке с иконами.
– Молодец твой отец, что такого сделал, вот тебе еще шестьсот рублей, только уходи из города.
А жене дал развод.
БАБЬИ УВЕРТКИ
Мужик приставал к бабе, не давал прохода, она и говорит:
– Ты знаешь наши бабские увертки?
– Знаю.
– Ну, приходи тогда.
Было утро, баба печку топила, он пришел. Муж в это время во дворе скотине сена давал. Баба говорит любовнику.
– Ложись на лавку. Медлить с этим делом нельзя, пока муж во дворе.
Быстренько легли. Она любовника руками, ногами обхватила да и заревела. Любовник обезумел. Аж в жар бросило и пот прошиб. Ну, думает, мне крышка. Муж заходит, она от любовника отскочила, как ошпаренная, чугун с водой берет, огонь в печи заливает. Муж спрашивает:
– Ты что заревела? Что случилось?
– А я печь разожгла, а пламя выскочило из печи прямо в избу. Я испугалась, заревела, вот Митя водой залил, а то бы сгорели. Ой, муженек, поди‑ко принеси бутылку, на радостях‑то выпьем вместе. Муж ушел за вином, а баба любовнику и говорит:
– Никогда не говори, что бабьи увертки знаешь. Если бы я тебя не выручила, муж тебе голову бы отрубил.
БУКА
Баба качает ребенка, любовник стоит под окошком, царапает в окошко, а муж на печи. Баба поет:
Не стой, бука, под окошком,
Не царапайся.
Поди, бука, под сарай,
Под сараем буке дам.
И говорит мужу:
– Ha‑ко, муж, покачай. Я забыла овечкам сена дать.
И ушла под сарай.
ЖЕНУ ВЫПЫТАЛ
Жена имела любовника, а мужу очень хотелось узнать. Вот он раз пришел невеселый, жена и спрашивает:
– Что ты, Иван, невеселый?
– А вот был на сходке, там объявили приказ такой, чтобы у каждой жены было два мужа. Я у тебя один, кого мы другого‑то поставим?
Она отвечает:
– Вот об чем нашел печалится! Подгорней‑то Федот меня уж три года ебет, вот его и пиши.
ВЫПЫТАЛ
Мужик долго был на сходе. Баба спрашивает:
– Чего долго?
– А не говори! Сегодня такой сход был, такого никогда и не было, да и не будет.
И сам заплакал.
– Да чего ты?
– Сегодня постановили: которая баба блядует, ту – дома, которая честно живет, – ту в солдаты! Сегодня последнюю ночку поспим, видно!
Баба и
|
|
Автоматическое растормаживание колес: Тормозные устройства колес предназначены для уменьшения длины пробега и улучшения маневрирования ВС при...
Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...
Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни...
Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!