Глава девятнадцатая . Военачальник

Прежде чем ошарашенный Тарен успел выхватить меч, стражник схватил его и быстро связал руки за спиной. Барда тоже связали. Визжащая и брыкающаяся Эйлонви тщетно пыталась вырваться. Гурги вдруг вывернулся из-под рук нападавших, взревел и кинулся на Морганта. Но громадный воин грубо повалил его на землю, насел сверху, ловко скрутил и связал слабое существо.

– Предатель! – визжала Эйлонви. – Лгун! Ты осмелился украсть…

– Заткните ей рот! – холодно приказал Моргант, и в следующее мгновение кляп заглушил ее крики.

Взбешенный Тарен рванулся на помощь девушке, но его тут же швырнули на землю и крепко связали ноги ремнями. Моргант молча наблюдал, на каменном, бесстрастном лице его не дрогнул ни один мускул. Стражники отошли от беспомощных пленников. Моргант жестом приказал воинам выйти из палатки.

Тарен, у которого голова шла кругом от этого неожиданного поворота событий, напряг под путами тут же затекшие мышцы.

– Ты уже предатель! – вскричал он. – Неужели ты станешь еще и убийцей? Мы находимся под защитой Гвидиона. Тебе не избежать его гнева.

– Я не боюсь Гвидиона, – ответил Моргант. – И сейчас его защита бесполезна для вас. Бесполезна она и для всего Придайна. Даже Гвидион бессилен перед Детьми Котла.

Тарен в ужасе уставился на него:

– Ты не посмеешь использовать Крохан против своих собственных родичей, своего народа. Это еще более отвратительно, чем предательство и убийство!

– Ты так считаешь? – усмехнулся Моргант. – Тогда тебе придется осилить больше уроков, чем один лишь урок послушания. Котел принадлежит тому, кто умеет сохранить его и пользоваться им. Это грозное оружие, готовое к употреблению. Многие годы Араун был хозяином Котла, и вот он потерял его. Это ли не доказательство того, что он был недостоин или у него не хватило ума и хитрости удержать это оружие в своих руках? Эллидир, этот гордый дурак, поверил, что может сохранить его. Нет, не ему тягаться со мной!

– Что? – похолодел Тарен. – Ты собираешься соперничать с Арауном?

– Соперничать с ним? – Моргант грубо расхохотался. – Нет. Я собираюсь превзойти его. Я знаю себе цену, хотя мне и приходилось быть на службе у людей намного мельче, чем я. Теперь пришло мое время. Всего лишь немногие, – надменно повысил он голос, – знают силу власти и понимают власть силы. И уж совсем единицы рискуют употребить ее, когда это им предоставляется.

Моргант сделал значительную паузу.

– Такого рода сила была когда-то предложена Гвидиону, – продолжал он, помолчав. – Он отказался. Я же не собираюсь упускать удачу и поймаю ее. А ты?

– Я? – не понял Тарен, испуганно глядя на Морганта.

Король Моргант кивнул. Глаза его были по-прежнему полуприкрыты грузными веками, его ястребиный взгляд был желчным и алчным.

– Гвидион говорил о тебе, – сказал король. – Он рассказал мне немного, но это немногое было интересным. Ты смелый юноша и, возможно, даже больше, чем просто смелый. Насколько больше, я еще не знаю. Но я знаю другое: у тебя нет семьи, нет опоры, нет имени и нет будущего. Ты ничего не можешь ожидать от жизни. И все же, – добавил Моргант, – ты можешь ожидать всего.

Он внимательно смотрел на лежащего перед ним Тарена, испытующе глядя ему в глаза и прикидывая, какое впечатление производят его слова.

– Я бы не стал предлагать это такому, как Эллидир, – продолжал Моргант. – Он слишком горд и слаб там, где считает себя сильным. Ты помнишь, я сказал тебе, что знаю, что такое храбрость? Сейчас я могу сделать с тобой, Тарен из Каер Даллбен, все, что пожелаю. Но я предлагаю тебе честь служить мне. Поклянись, что будешь покорен и предан, что будешь служить мне как своему сеньору, и, когда придет время, ты станешь военачальником, вторым после меня во всем Придайне.

– Почему ты предлагаешь это мне? – растерялся Тарен. – Почему ты выбрал именно меня?

– Как я уже говорил, – ответил Моргант, – ты многого можешь достичь, если тебе откроется путь. Не отрицай, что страстно мечтаешь о славе. И у тебя есть все возможности добыть ее, если я тебя оценю и приближу.

– Оцени меня и узнай, что я презираю тебя, предатель! – воскликнул Тарен. – Приблизь меня, и я не премину вонзить меч в твою грудь!

– У меня нет времени ждать, пока твоя ярость иссякнет, – сказал Моргант. – Мне еще многое надо завершить до рассвета. Я покину тебя, с тем чтобы ты решил: будешь ли первым среди моих воинов или первым среди Детей Котла.

– Тогда отдай меня Котлу! – вскричал Тарен. – Брось меня в него прямо сейчас, живым!

Моргант рассмеялся.

– Ты считаешь меня предателем, – весело сказал он, – но не считай дураком. Я тоже знаю секрет Котла. Неужели ты думаешь, я стану разбивать Крохан до того, как он начнет работать? Да, – продолжал он, – я тоже был на Болотах Морвы. И задолго до того, как Котел забрали из Аннуина. Потому что знал: рано или поздно Гвидион должен выступить против Арауна. И я приготовился. Ты заплатил за Крохан? Я тоже заплатил свою цену за знание о том, как он работает. Я знаю, как разрушить его, но знаю и как заставить его давать урожай силы.

И снова рассмеялся Моргант. И смех его был страшен.

– Вы были достаточно смелыми, но недостаточно умными, чтобы меня обмануть. Ты боишься меня, – сказал Моргант, подходя вплотную к Тарену, – и многие в Придайне меня опасаются. И все же ты бросил мне вызов. На такое осмеливается не каждый. Ты на самом деле сделан из редкого металла.

Тарен собирался что-то сказать, но король поднял руку:

– Не говори больше ничего. Вместо этого подумай хорошенько. Если ты откажешься, то станешь безголосым, беспамятным рабом, без единой надежды на смерть-избавительницу.

Сердце Тарена упало от страха, но он гордо поднял голову:

– Если такова моя судьба…

– Судьба эта будет тяжелее, чем ты думаешь, – сказал Моргант, глаза его плавились под тяжелыми веками. – Воин не боится отдать свою жизнь. Но сможет ли он отдать в жертву жизнь своих друзей?

Тарен задохнулся от накатившего на него ужаса, а Моргант неумолимо продолжал:

– Да, одного за другим твоих спутников убьют и отдадут Крохану. Кого он успеет превратить в безмолвного раба, прежде чем ты остановишь его своим воплем покорности? Может быть, это будет бард? Или лохматое существо, которое верой и правдой служит тебе? Или юная принцесса? Они пойдут впереди тебя, а ты будешь наблюдать. И наконец отправишься в Котел сам.

Моргант замолчал, и грозное его молчание давило, как тяжкий камень.

– Взвесь все тщательно, – сказал он на прощание. – Я вернусь за твоим ответом.

Он накинул свой черный плащ на плечи и вышел из палатки.

Тарен попытался освободиться от пут, но они крепко держали его. Он откинулся на спину и опустил голову на грудь.

Бард, который до сих пор молчал, исторг из груди протяжный, печальный вздох.

– Если бы я только знал, – сказал он, – то еще там, в Болотах Морвы, попросил бы Ордду превратить меня в жабу. Тогда мне эта идея не нравилась. Но, думая об этом сейчас, я понимаю: то была бы более счастливая жизнь, чем та, что нам уготовил Моргант с его проклятым Котлом. В конце концов, там были капли росы, в которой приятно попрыгать, поплясать.

– Ему не удастся это сделать, – сказал Тарен. – Любой ценой мы должны вырваться отсюда. Не стоит терять надежду.

– Полностью согласен, – ответил Ффлеуддур. – Твой план превосходен. Один лишь изъян: он неосуществим. И все же ты прав, нельзя терять надежду! Ффлам никогда не отчаивался! И я намереваюсь продолжать надеяться, – добавил он печально. – Даже тогда, когда они придут и кинут меня в Котел.

Гурги и Эйлонви продолжали лежать неподвижно и безмолвно. Однако Эйлонви упорно боролась с кляпом, и наконец ей удалось вытолкнуть его изо рта.

– Моргант! – взорвалась она. – Он за это заплатит! Я уже думала, что задохнусь! Он лишил меня возможности говорить, но слышать-то я могла! Надеюсь, он попытается запихнуть меня в Котел первой. Он очень быстро выяснит, с кем имеет дело. Он еще будет мечтать о том времени, когда и не помышлял о Котле!

Тарен покачал головой.

– Ты не успеешь ничего сделать, – сказал он. – Нас убьют до того, как швырнут в Крохан. Нет, у нас есть только один выход. Никто из вас не будет отдан в жертву из-за меня. Я решил, что должен делать.

– Решил? – откликнулась Эйлонви. – Не решать ты должен, а придумывать, как нам выбраться из этой палатки и убежать. Если ты думаешь о чем-то другом, то попусту теряешь время. Это похоже на то, как решать, почесать или не почесать затылок, когда вот-вот на голову свалится камень.

– Вот мое решение, – медленно сказал Тарен. – Я приму предложение Морганта.

– Что? – воскликнула Эйлонви. – А я-то было подумала, что ты вспомнил что-нибудь из предсказаний фибулы Адаона. Как же ты думаешь выразить ему это свое согласие?

– Я поклянусь в верности Морганту, – продолжал Тарен. – Он получит мое слово, но держать его он меня не заставит. Клятва, данная под угрозой смерти, не может связать меня. Так мы сумеем выиграть немного времени.

– Ты уверен, что воины Морганта, хватая тебя, не повредили твою голову? – резко спросила Эйлонви. – Неужели ты воображаешь, что Моргант не догадается о твоих планах? Он, кстати, и не думает держать свое слово. В любом случае он убьет всех нас. А поскольку мы в его власти, ты не сможешь нарушить слово и выбраться отсюда. Моргант, возможно, и был одним из самых великих военачальников в Придайне. Но он стал злым, коварным, и если ты собираешься прийти к соглашению с ним, то скоро поймешь, что это хуже, чем попасть в Котел. Хотя должна согласиться, что и второе тоже не очень привлекательно.

Тарен некоторое время молчал.

– Наверное, ты права, – сказал он задумчиво. – Но я не знаю, что еще мы можем сделать.

– Для начала нужно выбраться отсюда, – посоветовала Эйлонви. – А что делать, мы решим после. Очень сложно думать, куда бежать, когда ноги у тебя связаны.

С большим трудом, извиваясь и перекатываясь, пленники сдвинулись и стали пытаться развязать друг друга. Узлы не развязывались, выскальзывали из онемелых пальцев, и путы только глубже врезались в тело.

Вновь и вновь они возвращались к своему непосильному труду, до тех пор, пока не рухнули от изнеможения. У Эйлонви даже не осталось сил говорить. Они отдохнули немного, надеясь обрести новую энергию. А ночь тянулась, как тяжелый мучительный сон, и те мгновения, которые они проводили в судорожной дремоте, не восстанавливали их сил. К тому же они не осмеливались терять слишком много драгоценного, как жизнь, времени на сон и отдых. Утро, Тарен это понимал, придет скоро и неожиданно. Холодная серая струйка рассвета уже начала просачиваться сквозь щели в палатку.

Всю ночь, пока они отчаянно трудились, Тарен слышал передвижение воинов по поляне, властный голос Морганта, выкрикивающего резкие, быстрые команды. Теперь он с мучительным стоном подполз к щели полога, прижался щекой к холодной земле и постарался выглянуть наружу. Видеть он мог немногое, потому что поднимающийся утренний туман змеился по траве, растворяя все вокруг. Тарен различал лишь тени, снующие взад и вперед. Он догадался, что воины собирали свои пожитки, готовясь сняться с места. Протяжное, жалостливое ржание послышалось от коновязи. И он узнал голос Ислимах. Крохан черной тенью все еще высился на прежнем месте. Тарен с усилием вгляделся в темную округлую массу, и ему показалось, что пасть Крохана хищно и жадно разинута.

Он перекатился и подполз к своим друзьям. Лицо барда было бледным, почти голубым в предрассветном сумраке палатки. От усталости и страданий Ффлеуддур осунулся. Эйлонви подняла голову и внимательно поглядела на Тарена.

– Что? – прошептал Ффлеуддур. – Уже пришло время сказать слова прощания?

– Не совсем, – ответил Тарен. – Хотя опасаюсь, Моргант довольно скоро появится здесь. Тогда само время будет против нас. Как себя чувствует Гурги?

– Бедняга все еще в беспамятстве, – ответила Эйлонви. – Оставь его в этом состоянии, так ему будет лучше.

Эллидир вдруг зашевелился и слабо застонал. Его глаза медленно открылись. Он поморщился, повернул окровавленное, опухшее лицо к Тарену и некоторое время приглядывался, не узнавая. Затем его израненные губы зашевелились и растянулись в жесткой усмешке.

– Вот мы и снова вместе, Тарен из Каер Даллбен, – прошепелявил он разбитым ртом. – Не думал, что мы встретимся так скоро.

– Не расстраивайся, сын Пен-Лларкау, – ответил Тарен, – это ненадолго.

Эллидир уронил голову.

– Я в этом виноват. И возмещу все неприятности, которые вам доставил.

– Сказал бы ты это, если бы Котел все еще был в твоих руках? – спокойно спросил Тарен.

Эллидир заколебался:

– Скажу правду – я не знаю. Черный зверь, которого ты видел, жестокий хозяин. Его когти остры. Хотя я его и не чувствовал до этого момента.

Эллидир с усилием приподнялся и взглянул прямо в глаза Тарену.

– Но я скажу тебе вот еще что, – продолжал он с усилием, – я украл из гордости, но не со злым умыслом. Клянусь тебе честью, которая у меня еще осталась, я бы не стал использовать его. Да, я бы выдал твою славу за свою, каюсь. Но я бы тоже принес Крохан Гвидиону и предложил бы его уничтожить. Поверь хотя бы этому.

Тарен кивнул:

– Я верю тебе, принц Пен-Лларкау. И теперь, возможно, даже больше, чем ты веришь сам себе.

Ветер поднимался, постанывая в деревьях и раскачивая палатку. Через щель Тарен увидел, что воины строятся в шеренгу позади Котла.