Глава первая . Совет в Каер Даллбен

ЧЕРНЫЙ КОТЕЛ

ОТ АВТОРА

Спешу вас успокоить. Это еще не конец приключений в нашей Хронике Придайна. Всем, разумеется, не терпится узнать: а что же дальше? «Черный Котел» отчасти и ответит на этот ваш вопрос. Но он не только продолжение, а сам в себе – отдельная хроника. И все же в этой книге продолжаются и развертываются те приключения, которые только были намечены в предыдущей – «Книге Трех».

И в это повествование вплетены пряди следующих приключений, которые серьезно повлияют не только на судьбу Придайна, но и на жизнь самого Тарена, Помощника Сторожа Свиньи. Придайн, хоть и вымышленная страна, не очень-то отличается от нашего реального мира, где близко соседствуют смешное и трагичное, радость и печаль. Решения, которые так тяжело даются Помощнику Сторожа Свиньи, не проще тех, что вынуждены принимать мы сами. Даже в воображаемой стране взросление дается нелегко.

Читателей, вступающих в эту страну первый раз, следует предупредить, что внешне она иногда напоминает Уэльс, а ее обитатели вызывают в памяти героев древних валлийских легенд. Да, я вдохновлялся этими легендами, однако книга в целом – мой вымысел, сходный с ними по духу, но не в подробностях.

Тем, кто уже путешествовал с Тареном, могу сообщить, что Гурги, невзирая на трясучки и боячки, грозящие обрушиться на его бедную слабую голову, пожелал отправиться в новое приключение, и порывистый ФФлеуддур Ффлам тоже, и ворчливый Доли из Дивного Народа. Что до принцессы Эйлонви, дочери Ангарад, то как же без нее?

Я с радостью узнал, что у Тарена, несмотря на все его недостатки, появились за пределами Придайна, уже в нашей жизни, верные друзья: не ведающий страха Беверли Бонд, Зэй Борман, который отважно посетил Болота Морвы в грозу, Карл Брандт, поверивший в Придайн до того, как тот был открыт, Энн Дарелл, которая была с нами с самого начала, Макс Джейкобсон, мой суровый друг и лучший критик, зоркая Эвалайн Несс, Луиза Уоллер, помогавшая выпалывать одуванчики. А также Эван и Рид, Крис и Майк, Флер, Сузи и Барбара, Питер, Лиз и Сьюзи, Майкл, Марк, Гэри и Диана. И все их родители. Им я с любовью посвящаю эти строки.

Ллойд Александер

Глава третья. Адаон

С первыми лучами солнца воины были готовы к походу. Тарен поспешно седлал серого с серебряной гривой Мелинласа, сына верной Гвидионовой Мелингар. Гурги, несчастный и нахохлившийся, как сова, из-за того, что его оставляют дома, помогал наполнять седельные сумки. Даллбен нарушил свое уединение и тоже вышел наружу. Он стоял в дверях хижины, глубоко задумавшись. Эйлонви тихо стояла рядом.

– Я не разговариваю с тобой! – крикнула она вдруг Тарену. – Ты вел себя ужасно. Это все равно как если бы ты позвал гостей на пир, а вместо этого заставил их мыть посуду. Но в любом случае до свидания! Это, – добавила она, – не считается, будто я с тобой разговаривала!

Гвидион двинулся вперед. Всадники ехали сквозь клубящийся туман. Тарен приподнялся в седле, обернулся и прощально помахал рукой. Белая хижина и три фигурки около нее становились все меньше и меньше. Вскоре пропали из виду поле и сад. Мелинлас легким галопом скакал между редкими деревьями. Но вот лес поглотил их полностью и сомкнулся за спиной Тарена. Увидеть Каер Даллбен он уже не мог.

Лошадь Эллидира подъехала впритирку к Тарену. Мелинлас с тревожным ржанием встал на дыбы, и тут же злобная лошадь Эллидира вытянула шею и куснула вздрогнувшего коня. Тарен натянул поводья и чуть было не вылетел из седла.

– Держись подальше от Ислимах, – сказал Эллидир со смехом. – Она кусается. Мы очень похожи, Ислимах и я.

Тарен уже собирался ответить достойно, но Адаон, который заметил эту перепалку, направил свою гнедую к Эллидиру.

– Ты и твоя лошадь не зря горячитесь, сын Пен-Лларкау, – сказал Адаон. – Тяжелая ноша досталась твоей кобылке. Да и твоя ноша тяжела.

– Какая ноша? Почему она тяжела? – вскипел Эллидир.

– Прошлой ночью мне обо всех вас приснился сон, – сказал Адаон, задумчиво теребя пряжку плаща. – Тебя я видел с черным существом на плечах. Бойся, Эллидир, оно может проглотить тебя. – Он грустно взглянул на гордого принца и улыбкой смягчил свои тревожные слова.

– Избавьте меня от спесивых скотников и мечтателей-сновидцев, – резко ответил Эллидир, пришпорил Ислимах и устремился вдогонку за колонной, пылящей впереди.

– А я? – спросил Тарен. – Что в твоем сне было обо мне?

– Ты, – ответил Адаон после минутного колебания, – ты был печален.

– Не вижу никакой причины для печали! – удивился Тарен. – Я горд тем, что служу лорду Гвидиону. У меня есть шанс снискать честь и славу. – Он смутился и добавил: – Во всяком случае, больше шансов, чем в Каер Даллбен за мытьем свиней и прополкой огорода.

– Я был во многих походах, – тихо ответил Адаон, – но не гнушался сеять хлеб и убирать урожай. И скажу тебе: больше чести – вспахать поле, чем напитать его кровью.

Всадники во главе колонны ускорили шаг, и Адаон с Тареном тоже поторопили своих коней. Адаон сидел в седле легко и привычно. Голова высоко поднята. На лице – открытая улыбка. Казалось, он выехал на веселую прогулку и радостно впитывает запахи и звуки лесного утра. Ффлеуддур, Доли и Колл держались Гвидиона. Эллидир угрюмо ехал в хвосте войска Морганта. Тарен старался не отставать от Адаона. Они ехали бок о бок по усыпанной листьями лесной дороге.

Скрашивая утомительное однообразие пути, Тарен и Адаон тихо беседовали. И Тарену открылось, как много видел, знал и пережил Адаон.

Плавал он за остров Мона, к дальнему северному морю, работал гончаром, плел сети с рыбаками, ткал одежду на ткацких станках, стоял у наковальни в раскаленной кузнице, как и Тарен. Он знал все о лесе, как настоящий лесник, и Тарен с удивлением слушал его рассказы о повадках лесных зверей, о смелых барсуках и осторожных сонях, о гусях, летящих высоко, под самой луной.

– В мире много интересного, – говорил Адаон, – и многое можно любить. Все равно, смена ли это времен года или неприметный окатыш с речного дна. И чем больше у нас в жизни того, что мы любим, тем больше вмещает и наше сердце.

Ранние лучи солнца словно бы смягчали, проясняли лицо Адаона, но в голосе его звучала какая-то тревога. Тарен спросил его об этом, и тот сразу же ответил искренне и открыто:

– У меня станет легче на сердце, когда все будет позади. Дома, в северных владениях, ждет меня невеста Арианллин, мы обручены с ней. И чем быстрее будет уничтожен Котел Арауна, тем скорее вернусь я к ней.

К концу дня они уже были настоящими друзьями. И с наступлением ночи, когда путники пересекли Великую Аврен и были на подступах к королевству Смойта, Гвидион велел расположиться лагерем на привал, Адаон и Тарен оказались рядом.

Гвидион был вполне доволен быстротой их продвижения, хотя и предупреждал, что им еще предстоит самая трудная и опасная часть пути.

Все были в хорошем расположении духа, кроме Доли, который терпеть не мог ехать верхом. Он сердито ворчал, что, мол, пешком у него получается намного быстрее.

Отдых в небольшой, защищенной со всех сторон от ветра и посторонних глаз роще обещал быть приятным. Ффлеуддур протянул арфу Адаону и уговорил его спеть. Адаон, удобно прислонившись спиной к дереву, взял инструмент и на мгновение замер. Взгляд его стал мечтательным и ускользающим. Голова склонилась на грудь. И руки нежно коснулись струн.

Голос арфы и голос Адаона слились в таком согласии, в такой чудной гармонии, какой Тарену еще не доводилось слышать. Лицо певца было обращено к звездам, и казалось, серые глаза его видят далеко-далеко, проникая в самые глубины бездонного неба. Лес умолк. Стихли ночные звуки.

Это была не воинская короткая баллада, а песня мирной и спокойной радости. Тарен слушал и слушал, и звуки этой песни наполняли сердце его счастьем и покоем. Он желал бы, чтобы музыка продолжалась вечно, но Адаон остановился почти внезапно. С печальной улыбкой он протянул арфу Ффлеуддуру.

Путники завернулись в плащи и уснули. Эллидир лег в стороне от всех, у ног своей лошади. Тарен положил под голову седло, а руку – на рукоять меча. Ему не спалось. С нетерпением ожидал он рассвета и продолжения похода. И уже в полудреме, мнилось ему, он увидел скользнувшую среди ветвей темную крылатую тень. Тарену вспомнился сон Адаона.

 

На следующий день путники перешли реку Истрад и стали продвигаться на север. Здесь король Смойт должен был отделиться от колонны и поехать к Каер Кадарн, чтобы собрать и подготовить своих воинов. С недовольным ворчанием он подчинился Гвидиону, все еще не смирившись с тем, что не придется ему принять участие в основном деле.

А впереди, среди холмов, замаячили зеленые просторные луга. Колонна сбавила ход, и вскоре после полудня всадники спокойным шагом въехали в лес Идрис. Трава здесь высохла, пожухла, превратилась в колкую коричневую поросль. Когда-то цветущие дубы и ольха, так хорошо знакомые Тарену, сейчас показались ему странными. Листья их повисли на склонившихся ветвях, словно клочки истрепанной одежды, а черные стволы открыты были ветрам и торчали, будто обуглившиеся кости.

Некоторое время спустя лес кончился, и показались отвесные склоны скалы, вершина которой была зазубрена наподобие каменной короны. Гвидион дал знак своим спутникам ехать вперед. Сердце у Тарена стеснилось, и он не сразу решился направить Мелинласа на каменистую тропу. Хоть Гвидион и не произнес ни слова, Тарен прекрасно понял, что Врата Ночи уже недалеко.

Узкие тропы, вьющиеся вверх над глубокими ущельями, стали теперь уже и круче. Ехать по ним можно было по одному, колонна растянулась. Тарен, Адаон и Эллидир двигались в хвосте колонны. Но Эллидир ударил пятками по бокам Ислимах и, тесня Тарена, стал пробивать себе дорогу вперед.

– Твое место сзади, скотник! – закричал он.

– А твое там, где ты оказался! – отпарировал Тарен, натягивая поводья Мелинласа, чтобы не уступать дороги.

Лошади стали отталкивать одна другую. Всадники шпынялись коленями и локтями. Ислимах встала на дыбы и дико заржала. Свободной рукой Эллидир схватил уздечку Мелинласа, чтобы принудить коня отпрянуть назад. Тарен попытался отвернуть голову коня и вырвать уздечку из рук Эллидира. Но Мелинлас, осыпая копытами щебень, соскользнул с тропы на край крутого склона. Тарен вылетел из седла и успел зацепиться за острый выступ. Еще немного, и он рухнул бы со скалы и разбился в лепешку.

Мелинлас, напрягши все четыре ноги, вновь обрел равновесие. Тарен лежал животом на ускользающем из-под него склоне, извивался, скреб ногами гладкие камни, тщетно пытаясь взобраться на тропу. Адаон мгновенно спешился, спрыгнул на выступающий острый камень и ухватил Тарена под мышки. Мощным рывком он вытянул Тарена наверх, будто мешок с мукой, и тот плюхнулся на тропу. Эллидир спрыгнул с седла и подставил плечо Мелинласу, ухватив его за подпругу. Мало-помалу, кряхтя и упираясь ногами в каменные уступы скалы, он поднимал Мелинласа, до тех пор пока конь и сам не шагнул на середину тропы.

– Ты дурак, что ли? – кинулся Тарен к Эллидиру. – Гордость твоя совсем вытеснила разум! – Он подбежал к Мелинласу и обнял его, потом вдруг поглядел на Эллидира с некоторым удивлением и даже уважением. – Ты спас Мелинласа. Ну и силенка у тебя! Не подумал бы! – признался Тарен.

Эллидир, пожалуй, впервые выглядел смущенным и испуганным.

– Я не хотел тебя столкнуть, – начал он. Потом вскинул голову и неожиданно грубо добавил: – Я спасал коня из королевской конюшни, но не лошадь скотника.

– Я тоже восхищаюсь твоей силой, Эллидир, – резко сказал Адаон. – Но стыдно выказывать ее таким образом. Черное существо едет рядом с тобой в седле. Даже сейчас я вижу его.

Один из воинов Морганта, услышав шум, дал сигнал тревоги. Почти сразу Гвидион, а за ним и король Моргант прошагали назад вдоль цепочки воинов. Позади них спешили взволнованный Ффлеуддур и невозмутимый карлик.

– Твой дружок-скотник не выдумал ничего лучшего, как попытаться выехать вперед меня, – вызывающе сказал Эллидир. – Если бы я не вытащил его лошадь…

– Это правда? – строго спросил Гвидион, оглядывая истерзанного Тарена и его порванную и испачканную одежду.

Тарен, не собираясь отвечать, сжал губы и кивнул. Он заметил удивление в озленных глазах Эллидира.

– Мы не имеем права терять людей, – сказал Гвидион, – а вы рискнули сразу двумя. К сожалению, я не могу никого отправить назад. Каер Даллбен уже далеко позади. И все же я это сделаю, если такое повторится. И тебя, Эллидир, и любого другого.

Король Моргант вышел вперед:

– Это подтверждает то, чего я опасался, лорд Гвидион. Наш путь труден, даже сейчас. Представляю, как нелегко нам придется, когда мы будем отягощены захваченным Котлом Арауна. Я настаиваю на том, чтобы не возвращаться в Каер Даллбен этой дорогой. Гораздо разумнее будет принести Котел на север, в мое королевство. – Он надменно поглядел на Гвидиона и уверенно продолжал: – Я также предлагаю часть моих воинов оставить в засаде, чтобы обезопасить наше возвращение. В обмен я предлагаю этим троим, – он указал на Тарена, Эллидира и Адаона, – поступить под мое начало, когда я стану атаковать. Если я правильно понял по выражению их лиц, они предпочтут это ожиданию в резерве.

– Да! – закричал Тарен, хватаясь за рукоять меча. – Разрешите нам принять участие в сражении!

Гвидион мотнул головой:

– План остается таким, как я его вам изложил. Быстро по коням! Мы уже и так потеряли много времени.

Глаза короля Морганта вспыхнули.

– Будет так, как вы приказали, лорд Гвидион, – выдавил он.

– Что случилось? – шепотом спросил Тарена Ффлеуддур. – Только не толкуй мне о том, что Эллидир ни в чем не виноват. Зачинщик он, я же вижу. Не знаю, о чем думал Гвидион, когда призвал его к себе.

– Мы оба виноваты, – сказал Тарен. – Я вел себя не лучше его. Надо было мне попридержать язык. Но, – добавил он раздраженно, – с Эллидиром это не так просто.

– Да, – вздохнул бард, искоса глядя на арфу, – я тебя понимаю. У меня тоже кое с чем некоторые трудности.

 

Весь следующий день войско двигалось с особой осторожностью. Участились полеты гвитантов. Эти страшные птицы – вестники Арауна – кружили высоко в небе, почти под облаками. Перед самым закатом тропа резко повернула вниз и привела их к мелкому озеру, вокруг которого высились сосны и рос густой кустарник. Здесь Гвидион остановился. Впереди поднимались зловещие утесы Врат Ночи. Их двойные, сходящиеся вверху склоны казались багровыми в лучах умирающего солнца.

До сих пор они не встретили ни одного из Детей Котла. Тарен полагал, что это большая удача, однако Гвидион недовольно хмурился.

– Мне было бы спокойнее столкнуться с ними лицом к лицу, – сказал он, после того как собрал воинов вокруг себя. – Я уже поверил, что Дети Котла покинули Аннуин. Но Доли принес новости, от которых я бы хотел вас всех уберечь.

– Заставил меня сделаться невидимым и пойти вперед, вот что он сделал, – разъяренно бормотал Доли. – Когда мы войдем в Аннуин, мне опять придется это проделать. Хм! В ушах у меня гудит, будто там поселился целый пчелиный рой.

– Будьте внимательны, – продолжал Гвидион. – Охотники Аннуина повсюду.

– Я уже смотрел в лицо даже Детям Кот-ла! – воинственно выпрямился Тарен. – Простые Охотники Арауна не испугают меня!

– Ты так думаешь? – сдержанно улыбнулся Гвидион. – А я, признаюсь, побаиваюсь их. Они холодны и безжалостны, как и Дети Котла, и не менее сильны, если не больше. Они пешие, но передвигаются быстрее конного воина и необыкновенно выносливы. Усталости, голода и жажды для них не существует.

– Дети Котла бессмертны, – возразил Тарен. – Если же Охотники – обычные смертные люди, их просто-напросто можно убить.

– Они смертные, ты прав, – сказал Гвидион, – хотя не стал бы я называть их людьми. Это самые подлые из воинов, предавшие своих товарищей. Убийцы, получающие удовольствие от убийства. В царство Арауна привела их жестокость и страсть к насилию. Они присягнули ему на верность кровавой клятвой, которую не в силах теперь нарушить.

Гвидион вздохнул, потер ладонью лоб и помолчал, словно размышляя о чем-то.

– Да, – снова заговорил он, – их можно убить. Но Араун выковал из них кровавое братство убийц и наделил их страшной силой. Они держатся небольшими отрядами, и убитый отдает силу оставшимся в живых, удваивая ее. Остерегайтесь их, – предупредил Гвидион. – Не вступайте с ними в открытый бой, если это возможно. Чем больше вы уложите воинов, тем большую силу получат оставшиеся. Даже когда их число уменьшится, сила их возрастет непомерно. А теперь нам всем надо отдохнуть. Укройтесь хорошенько от посторонних глаз и поспите. Сегодня вечером мы атакуем.

Волнение, как всегда, гнало сон от Тарена. Он заставил себя закрыть глаза и через некоторое время погрузился в тягостную, беспокойную дремоту. Пробудился он, когда начались сборы в дорогу. Первым делом Тарен нащупал свой меч. Адаон уже давно встал и знаком велел Тарену молчать и не шуметь. Холодная и блестящая луна взирала на них. В сгущающейся тени бесшумно двигались воины короля Морганта. Чуть слышался слабый звон доспехов и звяканье клинков, вытаскиваемых из ножен.

Доли, снова превратившись в невидимку, отправился к Вратам Ночи. Тарен заметил, что бард пристегивает широким ремнем к плечу свою арфу.

– Не уверен, что она мне потребуется, – признался Ффлеуддур, – но никогда нельзя быть уверенным и в обратном. Ффлам всегда готов к любым неожиданностям!

Рядом с ним Колл прилаживал на своей голой голове высокий конический шлем. Глядя на старого воина, на шлем, который едва прикрывал лысину, Тарен вдруг почувствовал необыкновенную грусть. Он обвил руками шею Колла и тихо пожелал ему доброй удачи.

– Все хорошо, мой мальчик, – подмигнул ему Колл. – Не бойся. Мы вернемся раньше, чем ты успеешь об этом подумать. А потом назад, в Каер Даллбен. И дело сделано!

Король Моргант, закутанный в тяжелый черный плащ, остановился около Тарена.

– Я почитал бы за честь взять тебя в свой отряд, – сказал он. – Гвидион немного рассказал мне о тебе, да и сам я внимательно наблюдал за тобой. Я воин и сразу узнаю настоящих храбрецов.

Впервые Моргант обращался прямо к нему, и Тарен был так ошеломлен, удивлен и обрадован, что даже не смог ничего произнести в ответ. Он лишь, моргая, смотрел вслед удаляющемуся королю. Тот подошел к своему коню и вспрыгнул в седло.

Тарен увидел, что и Гвидион уже сидит в седле Мелингар, и подбежал к нему.

– Позволь мне идти с вами, – торопливо заговорил он. – Если я считался настолько мужчиной, чтобы участвовать в совете и идти рядом с тобой до самых Врат Ночи, то я в достаточной мере мужчина, чтобы сражаться вместе с твоими воинами.

– Неужели тебе так мила опасность? – спросил Гвидион. – Когда ты действительно станешь мужчиной, – мягко добавил он, – то научишься ненавидеть ее. Да и бояться тоже, как я. – Он наклонился с седла и пожал Тарену руку. – Пусть твое сердце всегда будет таким же смелым. А мужество свое ты еще успеешь показать.

Разочарованный Тарен вернулся назад. Всадники исчезли за деревьями, и роща казалась пустой и заброшенной. Мелинлас, привязанный рядом с другими лошадьми, беспокойно и жалостливо ржал.

– Эта ночь будет долгой, – сказал Адаон, пристально глядя на тенью нависшие громады Врат Ночи. – Ты, Тарен, первым будешь стоять на часах. Эллидир – вторым, до тех пор, пока не зайдет луна.

– Выкраиваешь себе побольше времени для сна и пророческих сновидений? – спросил Эллидир с презрительным смешком.

– Сегодня тебе не придется жаловаться на мои сны, – добродушно ответил Адаон, – потому что я разделю дозор с вами обоими. Спи, Эллидир, – добавил он. – А коли не собираешься спать, то хотя бы помолчи.

Эллидир сердито завернулся в плащ и лег на землю рядом с Ислимах. Рыжая лошадка заржала и опустила голову, обнюхивая хозяина.

Ночь была холодной. Иней засверкал на сухой осоке, и облако смазало ясный и четкий круг луны. Адаон вынул меч и пошел в ту сторону, где редел лес. Белый свет луны заиграл в его глазах и на мгновение превратил их в две блестящие холодные звездочки. Он был насторожен, молчалив, мышцы его напряглись, как у ночного зверя, почуявшего опасность.

– Как ты думаешь, они уже добрались до Аннуина? – прошептал Тарен.

– Скоро должны быть там, – ответил Адаон.

– Жалко, что Гвидион не позволил мне идти с ним, – произнес Тарен с горечью. – Или с Моргантом.

– Не жалей об этом, – быстро ответил Адаон. На лице его обозначилось беспокойство.

– Почему? – озадаченно спросил Тарен. – Я был бы горд следовать за Моргантом. После Гвидиона он, по-моему, самый великий военачальник в Придайне.

– Он, конечно, смелый и могущественный человек, – согласился Адаон, – но я тревожусь за него. В моем сне, до начала похода, он стоял в кругу врагов, а меч его был сломан и обагрен кровью.

– Может быть, это ничего не значит? – попытался успокоить Адаона Тарен. – Неужели все твои сны сбываются? И все в них правда?

Адаон улыбнулся:

– Частичка правды есть во всем, надо только ее увидеть.

– Ты никогда не говорил мне, что видел во сне об остальных, – сказал Тарен. – О Колле, например, или о старине Доли, или о себе.

Адаон не ответил, он опять отвернулся и пристально вгляделся в уплывающий во тьму силуэт Врат Ночи.

Вынув меч из ножен, Тарен последовал за ним к опушке.

Глава шестая. Гвистил

Доли поспешно отпихнул Эйлонви и снова сунул голову в дупло. Он принялся кричать еще громче прежнего. Голос его тонул в глубине дерева, и Тарен никак не мог разобрать слов. Разговор карлика с неизвестным в дупле похож был скорее на перебранку. Доли отпускал длинные сердитые тирады, а в ответ ему доносились короткие реплики-ответы.

Наконец Доли выпрямился и кивком пригласил остальных следовать за ним. Он быстрой походкой направился в гущу леса и шагов через сто вдруг прыгнул с выросшего перед ними обрыва. Тарен, ведший в поводу одной рукой Мелинласа, а другой – пони, не раздумывая последовал за Доли. Адаон, Эллидир и бард тоже направили своих коней за ними следом.

Обрыв был такой крутой, что кони с трудом удерживались на его склоне. Они оскальзывались, осторожно ступали и снова скользили, бороздя копытами каменистую почву и обламывая колючие кусты ежевики. Ислимах беспрерывно мотала гривой и беспокойно ржала. Лошадь барда почти села на задние ноги, и даже Мелинлас еле удерживал равновесие своими крепкими, пружинистыми ногами.

К тому времени, когда Тарен достиг наконец подножия обрыва, Доли уже суетился на дне громадного оврага, разводя костер перед изгородью спутанных колючих кустов. Удивленный Тарен видел, как кусты ежевики вдруг начали трястись и содрогаться, будто изнутри кто-то бился, пытаясь их раздвинуть. И верно, вся эта спутанная масса ветвей неожиданно, с треском и шелестом, раздалась, будто раскрылись колючие створки ворот.

– Это придорожный пост Дивного Народа! – воскликнула Эйлонви. – Я знаю, они расставлены везде. И Доли нашел один из них.

Когда Тарен приблизился к карлику, проход уже раскрылся достаточно широко и в переплетении колючих ветвей маячила какая-то фигурка.

Доли пригляделся и проворчал:

– Так это ты, Гвистил? Мне следовало бы раньше догадаться.

– Так это ты, Доли? – ответил тихий печальный голос. – Мог бы предупредить заранее.

– Предупредить? – закричал карлик. – А что я делал, когда ты ни за что не хотел отпирать мне? Эйддилег еще узнает об этом! Какой толк от придорожного поста, если нельзя воспользоваться им при необходимости? Ты же знаешь правило: если кто-либо из Дивного Народа в опасности… Ладно, что там толковать. Я и так наорался до хрипоты. – Он яростно ткнул ногой в сплетение колючих веток ежевики.

В кустах послышался долгий и протяжный звук, похожий на вздох сожаления, и проход расширился. Тарен теперь ясно видел странное существо, скорее напоминавшее пучок сухих прутиков с клубком паутины в том месте, где должна быть голова.

Юноша вспомнил, что уже встречал в королевстве Эйддилега представителей Дивного Народа, подобных этому необычному привратнику. Только этот был, кажется, сейчас не в лучшем виде.

В отличие от Доли Гвистил был не из рода карликов. Длинный и тощий, с редкими длинными волосами, тягучими и тонкими, как паутинки, он действительно напоминал унылую сухую былинку. Нос его устало свешивался над верхней губой, которая в свою очередь нависала над подбородком, придавая лицу Гвистила самое мрачное выражение. Морщины бороздили его лоб, тусклые глаза беспомощно моргали. Казалось, он вот-вот разрыдается. Его узкие, согбенные плечи были задрапированы потертым, грязным плащом, складки которого он нервно теребил пальцами. Гвистил несколько раз жалко шмыгнул носом, вновь протяжно и тоненько вздохнул и неохотно кивком пригласил Доли войти.

Гурги и Ффлеуддур подошли и стали рядом с Тареном. Гвистил, заметив их, испустил подавленный стон.

– О нет, – пискнул он, – никаких людей. Может быть, в другой раз. Мне жаль, поверь, Доли. Но только не люди.

– Они со мной, – коротко бросил карлик – Они просят защиты у Дивного Народа, и я полагаю, что они ее получат.

Лошадь Ффлеуддура, налетевшая на колючки, громко заржала. Это привело Гвистила в полное замешательство.

– Лошади! – всхлипнул он. – Это невозможно! Тащи сюда своих людей, если уж так хочешь. Но только не лошадей. Сегодня, Доли, я никак не расположен к общению с лошадьми. Пожалуйста, Доли, – застонал он, – не делай этого со мной. Я плохо себя чувствую, совсем неважно, правда. Я и подумать об этом не могу, об этих копытах, фырканье, топоте и громадных головах с каменными зубами. Да и разместить их негде. Совсем негде.

– Что это за место такое? – сердито спросил Эллидир. – Куда ты привел нас, карлик? Остальные как хотят, пусть спускаются в эту нору. Но я без Ислимах и шагу не сделаю. Она должна быть при мне.

– Мы не можем оставить лошадей на земле, – сказал Доли Гвистилу, который уже стал удаляться. – Размести их как хочешь, потеснись, в конце концов, – приказал он. – Это мое последнее слово!

Шмыгая носом, ворча, покачивая головой, Гвистил с большой неохотой раздвинул колючие ворота во всю их ширину.

– Очень хорошо, – вздохнул он, – пусть они войдут. Пусть все войдут. И если ты знаешь кого-нибудь еще, тащи его сюда тоже. Хоть целую толпу. Это уже не имеет значения. Я пытался намекнуть тебе, деликатно воззвать к твоему разуму, Доли. Но теперь мне все равно. Теперь мне просто-напросто наплевать.

Тарен начинал понимать, что Гвистил беспокоится неспроста. Причина для беспокойства у него была. Проход был слишком узок и низок для могучих лошадей. Лошадь Адаона протиснулась с трудом. Ислимах яростно выкатила глаза, когда колючки стали царапать и в кровь раздирать ей бока.

Тем не менее, пробравшись внутрь, Тарен увидел, что они оказались в длинном коридоре, похожем на широкую галерею с низким потолком. Одну стену коридора образовывал земляной обрыв, другую – густая завеса колючих ветвей, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть. Однако в этой сплошной завесе было достаточно еле заметных прорех и щелей, пропускавших свежий воздух.

– Вы можете поставить лошадей здесь, – тяжко вздохнул Гвистил, указывая на галерею. – Я расчищал ее не так давно. Правда, я не ожидал, что придется превратить ее в конюшню. Но проходите, мне уже все равно.

Поминутно вздыхая и всхлипывая, Гвистил повел путников по коридору, пахнущему влажной прелостью. Тарен заметил, что в одной стене была устроена глубокая ниша, наполненная корнями трав, лишайниками и грибами. «Продуктовые запасы здешнего угрюмого жителя», – догадался Тарен. Вода капала с земляного потолка или бежала ручьями по стенам. Запах сырой глины и прелых листьев стоял в коридоре. Дальше проход вел в небольшой круглый зал.

Здесь в крошечном, выложенном камнями очаге горел слабый костерок. В коротких язычках пламени тлели пучки дерна. Но из этого еле мерцающего огня валили густые, разъедающие глаза и колющие в носу клубы дыма. Рядом лежал неубранный соломенный тюфяк. Здесь же стояли сломанный стол и два колченогих табурета. Все стены были увешаны пучками сохнущей травы. Чувствовалось, что обитатель этой комнаты пытался выровнять стены, пол и потолок, но усилия его оказались тщетными: тут и там из приглаженной глины высовывались скрюченные щупальца корней, усы упрямо прорастающей травы и белые паутинки грибницы. Хотя в комнате было достаточно тепло и даже душно, Гвистил зябко ежился и плотнее укутывал плечи своим ветхим одеянием.

– Очень уютное гнездышко, – сказал Ффлеуддур, густо кашляя.

Гурги поспешил к очагу и, несмотря на едкий дым, свернулся калачиком у самого огня. Адаон, который никак не мог выпрямиться и стать в полный рост, казалось, не обращал внимания на неудобство и беспорядок. Он подошел к Гвистилу и любезно поклонился.

– Благодарим тебя за гостеприимство, – вежливо сказал он. – Мы были в очень трудном положении.

– Гостеприимство! – фыркнул Доли. – Мы его еще и не видели! Ступай-ка, Гвистил, принеси чего-нибудь поесть и выпить.

– О, конечно-конечно, поесть – самый удобный способ потянуть время, – пробормотал Гвистил. – Так когда, вы говорите, собираетесь уйти отсюда?

Эйлонви вдруг взвизгнула от восторга:

– Посмотрите, у него ручная ворона!

Около огня на воткнутом в стену суку, который весьма отдаленно напоминал насест, шевелилась какая-то тень, которая, как догадался Тарен, и была на самом деле крупной вороной. Вслед за Эйлонви он подошел поближе, чтобы ее разглядеть. Ворона скорее напоминала комок темной глины, беспорядочно утыканный потрепанными перьями. Они топорщились и торчали во все стороны, как и спутанные паутинные волосы Гвистила. Зато глаза вороны неожиданно оказались ясными и острыми. Они смотрели на Тарена пронзительно и неотрывно. Несколькими сухими щелчками птица потерла свой клюв о жердочку и подняла голову.

– Какая хорошенькая ворона, – умилилась Эйлонви. – Хотя, по правде, я еще никогда не видела таких растрепанных птиц. Впрочем, перья у нее чудесные. Когда к ним привыкнешь.

Поскольку птица не возражала, Тарен нежно потрепал перья вокруг шеи и потрогал пальцем желтый костяной клюв.

Неожиданно ему на память пришел птенец-гвитант. Вспомнил он с печалью о раненой птице, с которой так подружился. Казалось, это было совсем недавно. Тем временем ворона наслаждалась лаской и вниманием, которыми, вероятно, ее не так часто дарили. Она вертела головой, томно моргала и старалась потереться клювом о волосы Тарена.

– Как ее зовут? – спросила Эйлонви.

– Зовут? – переспросил медлительный Гвистил. – Ее зовут Карр. Такое имя я ей дал из-за тех звуков, – принялся объяснять он, – которые, видишь ли, она издает, когда каркает. Или примерно таких, – добавил он неуверенно.

– Карр! – воскликнул Ффлеуддур, наблюдавший за всем с интересом. – Восхитительно! Как умно! Никогда бы не догадался, что можно дать вороне такое необычное имя!

Он одобрительно кивнул Гвистилу. Пока Тарен гладил разомлевшую от счастья ворону, Адаон принялся осматривать рану Эллидира. Из небольшой кожаной сумки на поясе он достал горсть сухих трав и между ладонями растер их в порошок.

– Ты что, не только мечтатель, но и врачеватель? – буркнул Эллидир. – Если эта рана не волнует меня, с какой стати она должна занимать тебя?

– Не хочешь принимать мое сочувствие и доброту, – невозмутимо ответил Адаон, продолжая обрабатывать рану, – считай тогда мою заботу предусмотрительностью. У нас впереди тяжелый и опасный путь. Мне бы не хотелось, чтобы ты заболел и стал нам обузой.

– Я не буду вам в тягость и не стану задерживать, – ответил Эллидир. – И вообще не привык отступать или прятаться. А мы сейчас удираем и прячемся в норах, как лисы.

Гвистил с любопытством следил за умелыми действиями Адаона.

– Нет ли у тебя чего-нибудь полезного и для меня? – робко спросил он и, помолчав, добавил: – Вижу, что нет. Ладно, не важно. Просто я ничего не могу поделать с ужасной сыростью и сквозняками. Они меня переживут, уж это я знаю точно. – И Гвистил мрачно покачал головой.

– Перестань болтать про свои сквозняки, – бесцеремонно оборвал его Доли, – и подумай о том, как нам выбраться отсюда и оказаться в безопасности. Если тебе поручен придорожный пост, значит ты должен быть готов ко всяким неожиданностям и непредвиденным случаям. – Он гневно нахмурился. – Не знаю, о чем думал Эйддилег, когда посылал тебя сюда!

– Я и сам часто этому удивляюсь, – согласился Гвистил с меланхолическим вздохом. – Мой пост расположен слишком близко к Аннуину, и каждый прохожий может постучать в эту дверь. Я не имею в виду никого из вас, – поспешно добавил он. – Но этот пост слишком открыт и не защищен. Впрочем, это вам неинтересно. Нет, Доли, боюсь, что ничего не смогу сделать для вас. Разве что как можно быстрее показать вам выход наружу.

– А как же Охотники? – вмешался Тарен. – Если они все еще преследуют нас…

– Охотники? – Гвистил позеленел, и руки у него задрожали. – Как же вы на них наткнулись? Печально, печально. Знать бы мне раньше, но теперь, боюсь, поздно… О, слишком поздно! Они уже, наверное, окружили это место. Нет, вам надо было быть поосторожнее.

– Ты, должно быть, полагаешь, что мы ради собственной забавы устроили охоту на себя? – закричала Эйлонви, которая уже не могла сдержать своего раздражения. – Это все равно как приманить пчелиный рой и попросить пчел пожалить тебя немного.

При виде разъяренной девушки Гвистил съежился и стал похож на побитую морозом былинку. Он задохнулся от кашля, вытер дрожащей рукой взмокший лоб, и одинокая крупная слеза покатилась по его вислому носу.

– Я не то имел в виду, дитя мое, поверь мне, – шмыгнул носом Гвистил. – Просто я не вижу, что можно сделать, если вообще можно что-нибудь сделать. Вы попали в ужасающе трудное положение. Как и почему это случилось, ума не приложу – да и не мне его прикладывать.

– Нас привел сюда Гвидион, чтобы атаковать Аннуин, – сказал Тарен.

Гвистил поспешно заслонился руками.

– Не рассказывай мне, – перебил он испуганно. – Что бы это ни было, я и знать о том не хочу. Предпочитаю не знать, не слышать, не участвовать ни в одном из сумасшедших планов. Гвидион? Я просто удивлен, что он на такое решился. Он-то мог предвидеть, к чему эта затея приведет. Если даже я понимаю. Но что жалеть о содеянном?

– Дело наше срочное, – сказал Адаон, который закончил перевязывать рану Эллидира и подошел к ним. – Мы ничего не просим такого, что навлекло бы опасность на тебя. Я не стану сейчас подробно объяснять все обстоятельства, что привели нас сюда. Но, не зная главного, ты не сможешь понять, как отчаянно мы нуждаемся в твоей помощи.

– Мы пришли забрать из Аннуина Котел, – выпалил Тарен.

– Котел? – прошептал Гвистил.

– Да, Котел! – завопил вдруг взбешенный карлик. – Ты, бледная личинка жука! Ты, беззаботный подземный светлячок! Да, именно воскрешающий мертвых Котел Арауна!

– О, этот Котел… – еле слышно пробормотал Гвистил. – Прости меня, Доли. Я-то думал… Так когда, говорите, вам надо уходить?

Карлик, казалось, готов был разорвать Гвистила на куски. Но Адаон вышел вперед и быстро, четко и коротко объяснил, что произошло у Врат Ночи.

– Какой позор, – качал головой Гвистил, печально и жалостливо вздыхая. – И как же вы могли все так перепутать? Впрочем, поздно об этом сожалеть. Но вы должны использовать это как можно разумнее. Я вам не завидую. Поверьте мне, нисколько. Такое несчастье!..

– Но пойми, – прервал его Тарен, – мы ничего не перепутали. Просто Котла не оказалось на месте. Нет его в Аннуине! Кто-то уже украл его.

– Да, – сказал Гвистил, печально глядя на Тарена, – да, я знаю.

Глава седьмая. Карр

Тарен вздрогнул.

– Ты знал об этом? – спросил он. – Тогда почему же…

Гвистил вобрал голову в плечи, будто ожидал удара, и стал затравленно и нервно озираться.

– О, я знаю. Но только не совсем. Я имею в виду, что ничего толком не знаю. Обыкновенные слухи, вы понимаете меня? А что, скажите, можно услышать здесь, в этом заброшенном месте? Так, ерунду. Не обращайте внимания.

– Гвистил, – сурово сказал Доли, – ты знаешь об этом больше