Растерянность в зеленых глазах сменяется яростью.

— Ненавижу, — шипит Поттер. — Если бы ты только знал, КАК я тебя ненавижу.

— Взаимно! — усмехается вслед убегающему истинный слизеринец.

…Поначалу ты ничего не почувствовал. И только в мозгу грохотало: «Свершилось — свершилось… Свершилось! Так близко, не сон!» А дальше, как сквозь туман: его пальцы, неверяще-робко касающиеся твоих плеч, чтобы через мгновение, соскользнув на грудь, жадно стиснуть ткань рубашки; выдох, движение навстречу; стук его сердца, под твоими ладонями…

Очнувшись, ты обнаружил свою руку у него под одеждой, а другую — в его волосах. Кошмар. Сил едва хватило, чтобы оттолкнуть…

Помнишь его лицо? Ах, ты сделал это ради вашего же блага, и никогда не жалел о своем решении?

Лжец!

< ♦ > • < ♦ > • < ♦ >

Холодный порыв ветра уносит воспоминания прочь. Девчушка, подняв воротник, зарывается щеками в мех и виновато улыбается. Возникает непонятное желание привлечь ее под свой плащ.

— Не могу понять с чего это вдруг одна странная рыжая особа взялась меня терапевтировать? — не агрессия — так, дружеское подтрунивание,

— У тебя доброе сердце и ранимая душа, — отзывается Марилу, — И тебе очень плохо. Никто не заслуживает таких страданий, даже ты. Особенно ты.

Добрая, милая девочка. Такая наивная. Ангел.

Он делает глубокую затяжку и выбрасывает окурок. Тлеющая сигарета падает на край большого кленового листа. По золотистой поверхности медленно расползается темное пятно. Балансирующая на противоположном конце букашка, замирает, воззрившись на явившееся ей чудо.

— Наверное, ей кажется, что это огромный огненный цветок, — нарушает молчание Марилу. Она лежит грудью на коленях, подобрав руки к животу.

Молодой человек, ухмыльнувшись, давит сигарету и жука носком ботинка.

— За что?! — ахает Марилу.

— А просто так! — злость в его голосе заставляет девушку податься назад. — Доброе сердце, говоришь? Ранимая душа? А если у меня вообще нет сердца, а душа продана, еще до рождения? Нет сердца, понимаешь, нет! Да что ты…

Он поспешно отворачивается, но она успевает заметить дрожащую влагу в уголках серых глаз.

— Эй… — жалобно зовет Марилу, касаясь плеча собеседника. — Расскажи мне, я пойму.

Смех — хриплый, сухой похож на кашель:

— Тебе нравится вкус тухлой рыбы, которую прямо на пол швыряет тебе охранник? Ты знаешь, каково это, когда кандалы уже не впиваются в кожу, а трутся о кости? Когда крысы воротят от тебя морды, потому что ты воняешь, как труп? Нет? А мой отец провел за решеткой три года. Три. Кошмарных. Года. По вине, — шлепок по надгробию, — вот этого самого Поттера. Мой отец выжил там, где другие от боли и страха сходят с ума за месяц. А все потому, что каждый день начинал с клятвы уничтожить мерзавца, заключившего его в этот ад.

Вздох, и он продолжает уже тихо.

— После амнистии отец собрал вокруг себя таких же бывших арестантов, сумасшедших фанатиков, ненавидящих новое правительство, и внушил им, что Поттер — источник их бед. Больше года готовилось покушение. А я просто не мог в этом не участвовать, ведь я — его сын…

— Ты не мог, — эхом соглашается Марилу.

— Сначала они поймали невесту Поттера. Хотели, чтобы он пришел за ней. Но мелкая Уизли чуть все не испортила. Выбрала момент и выпрыгнула из окна прямо на чугунную ограду. Когда я подбежал, она еще была жива. Знаешь, что она сказала мне?

— Что? — почти беззвучно.

— Эта рыжая стерва… из нее эти окровавленные штыри торчат, а она… черт… она смотрит на меня и спокойно так, с улыбкой, говорит… не «помоги» и не «добей»… она говорит: позаботься о Гарри, ты ведь его тоже… — он стискивает виски руками. — Да с чего она это вообще взяла! Я никогда не смог бы вот так! Ради Поттера…

— По-твоему, сила чувств измеряется готовностью расстаться с жизнью? — шепчет Марилу, глядя в пустоту перед собой.

— Скажи, что нет! — маска сброшена, лицо Драко пылает. — Поттер шел спасать свою Джинни, прекрасно понимая, что это верная смерть! Если не этим, то чем измеряется ваша гребанная любовь?

— Ревностью, — усмехается Марилу. — Довольно болезненная штука, не так ли?.

— Какая к черту… — ему наконец удается совладать с эмоциями и вернуть лицу привычное апатичное выражение. — А ведь я пытался его предупредить, только Поттер мне не поверил.

Звук шагов гулким эхом разносится по заброшенному Малфой-мэнору. Темноволосый парень в аврорской форме решительно движется по коридору, пинками распахивая двери.

— Поттер, подожди!

Высокая тень преграждает проход к лестнице. Драко Малфой. Враг. Почти не изменился за четыре года…

— Ты? Какого черта! — двумя руками, с силой, в грудь. — Дай пройти!