И князь, едва остыв от свалки,

Из-под руки уже следил,

Как беглецов остаток жалкий

К ливонским землям уходил.

Глава Седьмая

Год

…и бысть сеча ту велика Немцевъ и Чюди…

Новгородская Первая Летопись

Не затихала канонада.

Был город полуокружён,

Красноармейские отряды

В него ломились с трёх сторон.

Германцы, бросив оборону,

Покрытые промозглой тьмой,

Поспешно метили вагоны:

«Нах Дейчлянд» - стало быть, домой!

Скорей! Не солоно хлебнувши,

В грязи, в пыли, к вокзалу шли

Из той земли, где год минувший

Они бесплодно провели.

А впрочем, уж не столь бесплодно -

Всё, что успели и смогли,

Они из Пскова благородно

В свой фатерлянд перевезли.

Тянули скопом, без разбора,

Листы железа с крыш псковских,

Комплект физических приборов

Из двух гимназий городских.

Со склада - лесоматерьялы,

Из элеватора - зерно,

Из госпиталя - одеяла,

С завода - хлебное вино.

Окончив все труды дневные,

Под вечер выходил отряд

И ручки медные дверные

Снимал со всех дверей подряд.

Сейчас - уже при отступленье -

Герр лейтенант с большим трудом

Смог удержаться от стремленья

Ещё обшарить каждый дом.

Он с горечью, как кот на сало,

Смотрел на дверь, где, как назло,

Щеколда медная сияла,

Начищенная, как стекло.

Они уж больше не грозились

Взять Петроград. Наоборот,

С большой поспешностью грузились

И отбывали от ворот.

Гудки последних эшелонов,

Ряды погашенных окон,

И на последнем из вагонов

Последний путевой огонь.

Что ж, добрый путь! Пускай расскажут,

Как прелести чужой земли

Столь приглянулись им, что даже

Иные спать в неё легли!

На кладбище псковском осталась

Большая серая скала,

Она широко распласталась

Под сенью прусского орла.

И по ранжиру, с чувством меры,

Вокруг неё погребены

Отдельно унтер-офицеры,

Отдельно нижние чины.

Мне жаль солдат. Они служили,

Дрались, не зная, за кого,

Бесславно головы сложили

Вдали от Рейна своего.

Мне жаль солдат. Но раз ты прибыл

Чужой порядок насаждать -

Ты стал врагом. И кто бы ни был -

Пощады ты не вправе ждать.

Заключение

Год

Сейчас, когда за школьной партой

«Майн Кампф» зубрят ученики

И наци пальцами по картам

Россию делят на куски,

Мы им напомним по порядку -

Сначала грозный день, когда

Семь вёрст ливонцы без оглядки

Бежали прочь с Чудского льда.

Потом напомним день паденья

Последних орденских знамён,

Когда, отдавший все владенья,

Был Русью Орден упразднён.

Напомним памятную дату,

Когда Берлин дрожмя дрожал,

Когда от русского солдата

Великий Фридрих вспять бежал.

Напомним им по старым картам

Места, где смерть свою нашли

Пруссаки, вместе с Бонапартом

Искавшие чужой земли.

Напомним, чтоб не забывали,

Как на ноябрьском холоду

Мы прочь штыками выбивали

Их в восемнадцатом году.

За годом год перелистаем.

Не раз, не два за семь веков,

Оружьем новеньким блистая,

К нам шли ряды чужих полков.

Но, прошлый опыт повторяя,

Они бежали с русских нив,

Оружье на пути теряя

И мертвецов не схоронив.

В своих музеях мы скопили

За много битв, за семь веков

Ряды покрытых старой пылью

Чужих штандартов и значков.

Как мы уже тогда их били,

Пусть вспомнят эти господа,

А мы сейчас сильней, чем были.

И будет грозен час, когда,

Не забывая, не прощая,

Одним движением вперёд,

Свою Отчизну защищая,

Пойдёт разгневанный народ.

Когда-нибудь, сойдясь с друзьями,

Мы вспомним через много лет,

Что в землю врезан был краями

Жестокий гусеничный след,

Что мял хлеба сапог солдата,

Что нам навстречу шла война,

Что к Западу от нас когда-то

Была фашистская страна.

Настанет день, когда свободу

Завоевавшему в бою,

Фашизм стряхнувшему народу

Мы руку подадим свою.

В тот день под радостные клики

Мы будем славить всей страной

Освобождённый и великий

Народ Германии родной.

Мы верим в это, так и будет,

Не нынче-завтра грянет бой,

Не нынче-завтра нас разбудит

Горнист военною трубой.

«И если гром великий грянет

Над сворой псов и палачей,

Для нас всё так же солнце станет

Сиять огнём своих лучей».

1938