И падали трупы в белых халатах,

Олег Верещагин.

Никто, кроме нас!

Но как он мог узнать это, не перевернув выцветший почти полностью переплёт?

- Да, вы правы, - вновь соглашаюсь я. - Может, вы знаете, чего я хочу?

- Я знаю, ЧЕГО ты хочешь. Только скажи, а ты точно ли хочешь ЭТОГО? Понял ли ты, что ЭТО - не игра?

На мгновение я немею. Хочется сказать как можно убедительнее, но я просто не понимаю, как это сделать. Могу лишь сделать два утвердительных кивка головой, хотя зубы начинают работать как молотилка.

- А ты до конца прочитал, чем дело кончилось? - отец моего друга-тёзки перешёл на шёпот. - Осознал ли ВСЕ последствия?

- Замолчите! - приказываю я своим стучащим зубам и, едва они умолкают, я бросаю слова, как будто делаю одиночные выстрелы:

- Да! Прочёл! Осознал! Решил! НАДО! - последнее слово я неосознанно выделяю своим голосом, но именно от этого...

- А ты понимаешь, что ты, Юрий Антонович, являешься не только сыном моего друга, но и другом моего сына?

- Понимаю, – как можно твёрже говорю я, польщенный тем, что ко мне обратились как к равному. - И помню. Только я помню и понимаю ещё и другое: если не мы, то кто? Никто, кроме нас...

 

 7

-... Никто кроме нас! - после того, как клятва была произнесена, меня с моим другом (или уже побратимом?) потянуло вместе орать только что сочинённую нами же кричалку.

А почему бы и нет? Горящий костёр в ночи, общий котелок со свёклой на двоих, это незабываемое и это не передаваемое словами чувство единения, когда ты настолько счастлив, что по твоему лицу текут искренние слёзы. Дозволительные для мужчины слёзы, применительно к данной ситуации - разрешённые. И я, Юра Антонович, сын своего отца, крепко сжимаю руку своего собрата (вот как это называется!), Юркина Антоновича, отец которого является не только нашим соседом, но и побратимом отца моего! До кучи, наши отцы ещё оба Антоны Константиновичи, что только придаёт данной ситуации ещё большую сакральность.

Будто бы ТО, что случилось, было предрешено заранее. Когда в одном и том же месте, в одно и то же время случай (или ТОТ, кто пользуется таким псевдонимом) сводит разных людей, чтобы они вместе изменили реальность. Не знаю, как у Юрки, а у меня, Юркина, было именно такое ощущение.

А сейчас, когда мы бежим друг с другом рядом, я размышляю над тем, как же всё у нас так сложилось. Когда началось? У костра ли полтора часа назад или всё же при первой нашей встрече?

Тогда, насколько помню, первыми НОВЫМИ для нас людьми, которых мы встретили ПОСЛЕ, как раз оказались Антон Константинович с женой и двумя детьми.

Сначала короткими рукопожатиями обменялись наши отцы, и даже вроде как, формально. Но совершенно неожиданно они оба удивлённо переглянулись (лично я это хорошо запомнил!), сначала мой отец, а потом и его, то есть наш новый знакомый. И вдруг они захлопали друг друга по плечам (мне потом папа сказал, что взрыв веселья вызвал ответ нашего нынешнего соседа на вопрос "Антон, а по батюшке, как?") и замахали нам руками, приглашая присоединиться. А ещё я тогда подбежал к мальчишке моего по виду возраста (он, кстати, ко мне тоже!), крепко сжал его протянутую ладонь, и сказал:

- Привет! Я - Юра! А тебя как зовут?

На что сначала получил ответ.

- Ух-ты, и меня также! Здравствуй, тёзка!

Через секунду он, повернувшись к отцу, весело кричал:

- Папа, папа! Представь, моего нового друга зовут тоже Юра...

После чего наши отцы, несмотря на царивший вокруг нас постапокалиптический (кажется, так это называется) ужас, в голос расхохотались, не в силах сдержаться...

Ой, нет! Как правильно сказал священник на похоронах Андрея "... я был ребёнком, я говорил как ребёнок, думал как ребёнок". Ничего тогда начаться не могло! Ни-че-го! У нас даже не было бы книги. А, даже если бы была, я просто не понял бы слова из неё. Их значение. Их вес...

Нет, нет, ещё раз нет! Всё началось именно три дня назад! Для нас двоих началось! Когда я брёл по улице, раздосадованный неудачей (мой друг, увы, оказался, по старой песне, "вдруг"), а навстречу мне шёл столь же нахохлившийся Юркин. Как оказалось (какое совпадение!), примерно по той же самой причине...

Именно тогда "пазл и сложился окончательно", как сказал бы в подобной ситуации мой отец. И вот я бегу рядом со своим другом в ночной (по часам и правда ночной) темноте и мне, то есть нам, абсолютно не страшно! В конце концов, как там поётся в песенке детской?

Если с другом вышел в путь,

Если с другом вышел в путь,

Веселей дорога!

Без друзей меня чуть-чуть,

Без друзей меня чуть-чуть,

А с друзьями - много!

И пусть рядом со мной сейчас бежит только один друг (он же побратим), страх исчез. А чего бояться-то? Нас же двое! Да и боль в большом пальце уже сошла на нет.

Куда это мы бежим? Да просто решили обежать нашу деревню кругом. Чтобы "локтевую обкатку" пройти, как бы сказал Антон Константинович, уже не мой, а Юркина отец. Пройти с полкилометра к лесу (на самом деле больше, ибо надо попетлять между едва заметных ветошек) сможет каждый. Даже за полночь. Развести костёр тоже. И съесть варёной свёклы из ОБЩЕГО котла. Вот... вот порезать себе палец так, чтобы выступила кровь (а как ещё побрататься?) уже нет. Но мы с этим оба справились!

Хорошее это дело - ночная пробежка! Вот бежишь ты, чувствуешь тёплое дыхание своего... уже брата и думаешь, можно ли с ним пойти, скажем, в разведку! Каков ОН будет в деле? А самое главное... каков ТЫ сам?

Это тебе не Гришку Крайнова тузить, чтоб потом с ним разойтись, оделив друг друга фонарями. И не на спор прыгать через ограду старого палисадника до тех пор, пока один из спорщиков не запнётся и не приложится носом о землю так, чтобы к нему надо было прикладывать самый настоящий лёд. И это каждый может! И подставить свою ногу игроку другой команды, когда играешь в футбол, так, чтобы заработать если не пенальти, то штрафной. А вот по-настоящему? Вопрос вопросов!

Итак, нам остался один поворот и мы... Впереди, метрах в шести, возникает, будто из-под земли, какой-то чёрный столбик, слышится очень тихое "тэнк" и Юра, Юркий, (Побратим!) оседает на мёрзлую землю (Почему?) а я по инерции делаю несколько шагов, моя ладонь, сжатая в кулак с размаху натыкается на этот самый столбик. Я ещё успеваю непомерно удивиться, поскольку этот столбик оказывается чем-то живым, обернутым в материю, после чего я слышу ещё раз это странное "тэнк" и тоже оседаю на землю. Сознание ещё мгновение продолжает борьбу, за которое я успеваю подумать: "Какого? А-а-а..."

8

- Какого? А-а-а...

Сознание вернулось ко мне не сразу. Полное сознание. Ибо частичное точно было, когда меня волокли вместе с Юркиным... Юркий!

Преодолев небольшую боль, я приподнялся и огляделся по сторонам. Я, то есть мы (мой побратим приподнимался с железного настила буквально в полуметре левее меня) находились внутри транспортного средства, а рядом с нами...

- Ай!

Я получил достаточно сильный тычок стволом автомата в спину. Позади нас на скамейке сидел взрослый человек среднего роста без лица. То есть лицо у него было, но оно было закрыто чёрной шерстяной шапочкой с прорезями для глаз и рта. Правда и на глазах красовался огромный бинокль с красными светофильтрами вместо линз. Прибор ночного видения! Вот как это называется! Рядом с ним сидел такой же "призрак".

Я попытался перевести руки вперёд и (Ай!) не смог! Они были связаны узлом куском прочного шпагата.

- Сидите, щенки!

- Не щенки, - зло поправил его дальний "призрак" - Ягнята! Мя-я-со!! Хэк!

Ближний "призрак" достал его прямым длинным тычком.

- Сказано же, не тявкать без разрешения! Твой номер десятый, тля! Мы - волки! Ник решит!

Хотя в моей голове всё ещё ощущается гудение, мой разум пытается вспомнить всё, что знает о волках и сопоставить с фактами. Итак, волки…

Хищники? Ну да, по поведению они явно не вегетарианцы. Ходят стаей? Тоже верно. Их как минимум пятеро. Почему пятеро? Двое в салоне, один водитель, и минимум двое там, на месте. Строгая иерархия? Вот как сейчас вспомнил урок «Окружающего мира»! Все эти "альфа" "беты", "гамма", "омеги". Вот дальний точно был из категории последних, почти НИКТО. Причём, (это вызывало у меня полное отвращение к нему), тот даже не подумал огрызнуться, не возражал против своего статуса, хотя был при оружии. Вот ближний к нам (мы с Юркиным уже сбились в группу, представляя собой двухголовое нечто) был уже интереснее. Не "альфа", иначе бы решал он, но, судя по панибратскому именованию решающего, вполне себе "бета" - особь.

Куда нас везут? Как далеко? Как долго? Зачем? Ой! Транспортное средство остановилось, на меня повалился Юрка. Вроде как по инерции, а на самом дел, чтобы успеть шепнуть мне на ухо конец клятвы из двух слов, а я… Я ответил ему тем же. Едва я замолчал, как почувствовал, что меня схватили за плечо, приподняли подвели к боковой двери и… И на хорошем пинке выпроводили из самодельных аэросаней! Я смог спрыгнуть на ноги, правда, в приседе, а вот Юрка повалился в снег. Но его тут же рывком руки грубо приподняли и как и меня потащили вперёд, к костру, вокруг которого сидело очень много людей. Часть из них посторонилась, освобождая нам проход. Всё теми же пинками нас поставили на колени и лишь после этого развязали нам руки. Как же они затекли-то…

Тот, из наших похитителей, кого я моментально определил, как «омегу», обежал костёр и с заискивающим полупоклоном обратился к сидящему в центре седоватому мужчине лет шестидесяти, показывая правой рукой на нас:

- Вот они, босс! Вот они, эти два куска ходячего мяса! Мы не тронули их, ваш первый ку-у-со-очек…

- Лев, или Тля, как тебя надо было правильно маме назвать, если бы нам нужно было мясо – я бы так тебе и сказал! Не, мне и всем нам нужно от них совершенно другое, совсем...

Вспышка яркого света на мгновение ослепляет и меня, и всех присутствующих, заставляя прикрыть глаза. Едва они привыкают к тому, что нас освещает целая батарея из прожекторов, прикрепленная к самодельным аэросаням, я сразу замечаю, что на тыльной стороне ладони у многих из них отсвечивают татуировки. Причём…

- Юрк, - слышу я шепот своего тёзки. – Да это же – зеки!

- Ага, - также шепчу я. – Зоопарк на выезде! Смотри – негр, да и этот (киваю в сторону «омеги») недалеко от них ушёл.

- Да этот к тому же ещё и…

Мой друг произносит такое слово, которое его никак не красит (а ведь он…), но которое является самым верным определением для этого человекоподобного существа. И в этом смысле тоже. А я, пока все присутствующие находятся рядом со мной, стараюсь их пересчитать. Так: четверо, двое кавказцев, четверо, таджик, негр, (реальный негр!), опять четверо, босс с двумя телохранителями и НЕ человеком, семеро, и держащие нас сзади двое. Ой, ещё же кто-то свет включил… Тридцать! Много! Для нас очень много!

- Стойте! Николай! Стойте все! – голос, показавшийся мне знакомым, летел из темноты со скоростью стрелы, пущенной из самострела. – Удача! Невероятная удача! Я сейчас!

Буквально через полминуты к двадцати девяти фигурам присоединилась последняя, тридцатая. Человек средних лет подбежал к костру и злорадно крикнул:

- Ну, чё, огольцы? Кто из вас меня сдал, когда я Светку крал? У, мерзавцы! С пользой провести время не дали!

Теперь я понимаю, почему мне знаком этот голос. Это же... Евгений с пятой линии, тот самый, который…

- Сволочь! – неожиданно для меня выстрелил ему в лицо словом Юрка. – Сколько лет притворялся хорошеньким! Потребовалась БОМБА, чтобы сорвать эту маску с твоей истинной хари! Жаль мой отец промазал по тебе, тварь! Мы уж думали, ты скопытился, но такого червя как ты трудно убить!

Но тот, довольный тем, что мы стоим перед ним на коленях, повернулся к главарю этой банды и начал вести речь:

- Вот они, эти оба! Два Юры, оба Антоновичи, оба – мои враги! Оба являются первыми по старшинству сыновьями двух лидеров данного посёлка! Крепкие орешки их отцы, придумали, как обезопасить посёлок. Целая система сигнализации окружает его. Да и жизнь они нормализовали… Для всех! А не только для самих себя. И именно это мешает нам уже вторые сутки сделать на месте этого посёлка нашу базу! Но эти сорванцы попались! Они все секреты знают! Задумайтесь, Николай, то есть босс, пара выбитых у них зубов и всё наше! А сестра вот этого (он ткнул пальцем в моего тёзку) по уговору моей будет, вместо Светки!

- А за Свету… ты ответишь! – бросил Юра. – И за сестру,…(следует смачное и сочное определение сволочи)

- Что? Щенок! Да я тебя… - наш бывший односельчанин, который оказался редкостной гнидой, в три шага-прыжка оказался рядом с нами, резким движением руки рванул молнию на его зимней куртке, занёс кулак и…

И закричал страшно изменившимся голосом, отпрыгнув на пару шагов назад, к костру, с неподдельным ужасом в глазах, с дрожащим выставленным указательным пальцем, направленным в сторону моего друга и брата. Точнее в сторону его шеи, на которой повязан галстук. Красный галстук. Пионерский, как и у меня.

9

Красный галстук. Пионерский, как и у меня. Да, мы с моим другом – пионеры! Может быть, первые пионеры нового постъядерного мира. Дети Света! Казалось бы это просто слова, произнесенные впервые пару часов назад. А ведь они оказались абсолютной правдой! Вон как покорёжило этого мерзавца, когда он увидел ГАЛСТУК! Шарахнулся, будто нечистый от креста. Он отпрыгнул так, как будто незримый боксёр нанес ему хороший апперкот. Да и с лиц многих сидящих у костра слезли улыбки. Как мне сказал недавно отец, когда я ему задал в сомнениях вопрос? «Слова имеют силу. Символы имеют силу. Но, только в том случае, если ты веришь сам!» Мгновения мистического ужаса прервал сам зачинщик.

- Босс, да он шутит!!! Вот вам Крест, шутит! (И напоказ перекрестился) Обыкновенные мальчишки, и те еще шалопаи! Я же их по посёлку помню. Вот увидите, стоит нам только дать вот этому (палец негодяя показал на Юркина, не на меня) дать по шее пару раз, он и галстук снимет и нас в посёлок проведет вместе со своим приятелем! Жить то всем хочется, и им тоже…

- Ты тут не божись, Иуда! – прерываю его я. – ОН тебе точно не поможет и не ответит! Ты ЕГО предал! В тот самый миг и час, когда связался с этими людоедами.

- Что? И ты старших перебиваешь? Может быть, ты тоже — пионер?

- Да! ПИОНЕР! – нечто, заглушающее мой разум, заставляет меня расстегнуть воротник зимней куртки и предъявить на всеобщее обозрение мой галстук. – Я. Вас. Не боюсь!

- И я – тоже! – вторит мне мой друг.

- Вот оно! – проговорил главарь, сплюнув себе под ноги. – Началось.

- Что, не нравится? – в один голос спрашиваем вместе я и Юрка.

- Именно поэтому я и сохранил тебе твою никчёмную жизнь, - начал обращаться к нашему бывшему односельчанину главарь. – История, рассказанная тобою неделю назад, настолько меня встревожила, что я собрал всех своих, и поспешил сюда. Сколько раз мы брали штурмом отдельные дома в деревнях, вырезая всех, кто находился в них? И ни разу соседи не приходили на выручку, предпочитая руководствоваться словами: «моя хата с краю». Здесь же дело объединения зашло слишком далеко. Вот оно, самое страшное доказательство – красные галстуки этих мальчишек! Так ты говоришь, деревня окружена целой системой сигнальных устройств?

- Да! Когда я удирал от преследования, надо мной трижды взлетали разноцветные звёздочки, треск стоял такой, что и мёртвый пробудился бы. Ой, и окопы там тоже есть… два, ой четыре! А раз они их прошли тихо, то они знают путь!

Ну не гад ли, а? Ведь и в самом деле вокруг нашей деревни в два ряда стоят самые настоящие заграждения, установленные после того как со склада полностью разорённой военной базы взрослые (в их числе и мой отец) сумели вывезти с десяток ящиков разнообразных сигнальных мин, отвергнутых иными мародёрами. Дальше – проще! Из них был сделан самый настоящий лабиринт из проходов и тупиков. Не зная секретов, к нам пробраться в ночное время невозможно (как и в дневное), поскольку иные сигнальные мины поставлены на неизвлекаемость. Именно это нас пару раз спасало от сверхнаглых одиночек, пытавшихся потребовать с нас дани. Но самое страшное, что эти секреты мы ПРАВДА знаем, и поэтому…

- Вот и узнай от них! Даю полчаса! Иначе…

Не успевает главарь сказать о том, что будет иначе, как этот Иуда с радостным «Давно мечтал» подбежал к нам. Не останавливаясь, он с разворота (держись, Юркин!) ударил кулаком моего побратима в лицо. Я пытаюсь вскочить на ноги, чтобы хотя бы укусить мучителя, но меня резким рывком сзади снова ставят на колени. Через мгновение кулак этого бывшего односельчанина врезается с размаху уже в моё лицо, отчего моя голова начинает гудеть как футбольный мяч от хорошего пинка. Едва шум прекращается, как Юрка (от очередного удара) падает на моё плечо.

- Продержись, брат! – шепчет он мне разбитыми губами. – Молчи и держись!

- Помню клятву! – шепчу ему я и пытаюсь вжать подбородок в плечи, чтобы следующий удар пришёлся не по зубам.

Бесполезно. Угадав моё желание, этот зверь в человеческом облике ударом снизу по подбородку заставляет мои зубы скрежетать. Минут десять протекли в одном темпе: удар по моему лицу чередовался с ударом по лицу моего друга. Просто удары. Без затей. Без слов. Через каждые полминуты на меня обрушивался очередной, а в промежутке между ними такой же удар получал и мой собрат. Где-то на третьем ударе у меня потек кровью нос. Но это было не страшно! Страшно было другое: ядовитой змеёй в сознание вползала мысль о том, что это можно прекратить. На слёзы боли я уже не обращал никакого внимания, направив все помыслы, чтобы отбросить от своего сердца эту шипящую гадину.

- Ю-урк! – снова услышал я шепот. – не сейчас… ещё немного… станет легче… вот увидишь… услышишь... надеюсь, вспомнишь и поймёшь…

- Брат, ты о чём? – впервые я обращаюсь к своему другу именно таким образом, сплюнув кровь, повернувшись к нему. - Что я должен вспомнить, что понять?

Боже, а ему досталось гораздо сильнее, хотя число ударов было одинаковым. Видимо его отец насолил ему гораздо больше моего. Но, странное дело, Юркин нашёл силы, чтобы на мгновение улыбнуться, и, кажется, прошептать: «Све-тик». Но это тут же исчезло, как только вновь Евгений повернулся к нам.

- Ну что, кончились игры в «молодую гвардию»? Говорить будем? А то я могу повторить.

Тьфу! Наши плевки слились в один. Кажется, кто-то из нас попал. Вон как он в удивлении рот раскрыл и провёл своими пальцами по щеке. Едва осознание достигло его далеко не умного мозга, то удивление сменилось необузданной яростью.

- Ах, вы, твари!

Первый же его удар (прямо в левый глаз) отправляет меня в нокаут, очнулся я лишь от того, что слышу целую серию ударов, направленных в Юрку. Первый, третий, пятый, седьмой… На седьмом (или всё же шестом?) я слышу:

- Боль-но! До-воль-но! Хва-тит!

- Что? - кулак нашего истязателя замирает в воздухе. - Ну-ка, повтори!

- Хва-тит! Проведу! Не бейте!

- Нет, нет, нет, ну нет же! Юрка, ну как же та- то, а? - вою я про себя.

Не от боли вою, хотя боль сильная. От отчаяния! Ведь буквально два дня назад я впервые за долгое время поверил в то, что невозможное возможно. Что слова, символы и идеи действительно могут что-то для кого-то значить. Что я не один. Поверил и в то, что будущее есть, а не закончилось после первого взрыва первой же ракеты атомной начинкой. неужели всё это ЛОЖЬ?

- Сам проведёшь? - Евгений в полном недоумении даже опустил руку и раздал кулак. - А почему? Чего ты хочешь?

- Жи-ить! Забьёшь же!

- Я забью тебя и так, щенок!

- Не-а, - утерев кровь отвечает мой... (нет, наверное уже не...) тот, кто стоит на коленях рядом со мной. Вы же не пройдёте без проводника! Что вам наши метки? Мимо них пройдёте! Вы не найдёте веточку Судьбы, вы даже не знаете, что такое камень присяги!

10

Камень присяги! От этих слов, произнесённых моим побратимом по крови, меня передёргивает и, с выражением полного удивления и ужаса на лице, я оборачиваюсь к нему, пытаясь прочесть на его лице: неужели всё так и есть? Скорее всего, моё искреннее поведение было столь красноречивым, что проникся даже подошедший главарь.

- Так-так, значит свою-то жизнь мы всё же любим больше, чем жизни других, даже родных?

- Це-ню, - по слогам проговаривает Юрка. - И проведу. Всех! Только вот его оставьте здесь, у костра. Живого!

- А-а, - протягивает Николай, глумливо улыбаясь, будто лицезреет клопа, которому сейчас нехило прилетит тапком. - Типа в благородство поиграть захотелось? Ню-ню! Ладно, в конце концов....

В конце концов меня пробивает на "ха-ха". Представляете себе? Вы избиты в кровь, а начинаете хохотать так, что вас и не остановить...

- Юрка (ха-ха!) да ты представляешь, что будет, когда эти тридцать рыл (ха-ха!) пойдут за тобой след в след? Да по одному узкому проходу? Обязательно, (ха-ха!) какой-нибудь умник света представление устроит! А по второму-то они без проводника не... Ай!

Буквально за какую-то минуту на меня обрушивается град ударов кулаками и ногами. Будто бы все четверо: главарь, Иуда и два обыкновенных козла постарались вернуть мне ту разницу между полученными ударами, которая была у меня и Юрки. От последнего у меня уже нет сил даже увернуться. Кажется, (не кажется, а точно!) мне выбили зуб. В довершении всего к моему лицу поднесли зажигалку.

- Ну что, ты и вправду герой?

Я нехотя слабо качаю головой из стороны в сторону.

- Какой я герой! Герой бы вас всех тут...

Хрясь! Словил ещё один.

- Тогда проведёшь? Вторым путём проведёшь?

Честно говоря, я уже и вижу (с такими то фонарями!), и слышу очень плохо, но понимаю о чём мне кричат и киваю дважды, на этот раз, к собственному ужасу, утвердительно.

- Утрите им лица и в машину киньте. И сами собирайтесь! - приказал Николай. - Эй, все! пять минут на сборы! И в дорогу!

- Это что же? - непомерно изумился наш давний знакомый. - Мы, значит, на листах, а они, как баре поедут?

- Они поедут так, как я сочту нужным! Впрочем, ты отчасти прав, и поэтому ты и Тля поедете вместе с ними в брюхе, чтобы им поездка малиной не казалась. И Гориллу с собой возьмите!

- Но... - от подобной перспективы лицо Евгения вытянулось.

- Ты не ценишь мою добрость? В таком случае, воспринимай это, как приказ!

- Но слушать их вопли...

- Так заткни их чем-нибудь, чтобы правда не вякали!

Нас вновь грубо подняли на ноги, с ненавистью заклеили рот клейкой лентой и повели. Вот чует моё сердце, что этот Николай не только из отморозков (тутуировок аж три и все разные!), но ещё и бывший военный. И не из рядовых. И даже не из сержантов! На что способен сержант? Держать в повиновении десяток человек что в походе, что в бою. Кулаками. Боевой машиной распорядиться. Тупо-глупо ворваться в деревню на предмет пострелять и стырить. Но не более того.

А здесь? Три отделения, то есть взвод, хотя и не являются ЧАСТЬЮ, но в то же время, уже не ТОЛПА. Разведкой не пренебрегает. Планировать... может. Лейтенант. Наверное, так. Эх, недаром мне отец говорил и ДО (только я его тогда плохо слушал) и ПОСЛЕ - примечай и анализируй! Осторожнее!

Нас просто вталкивают в эту самоделку (бывший десятиместный автобус) на трёх лыжах. Две длинные по бортам, а третья, то есть первая (короткая и ведущая) находится впереди, Заталкивают так, будто мы, а не они, преступники. Чтобы не нарваться на пинки, мы сами отползаем, пока не упираемся спинами в стенку между нами и водителем. Вслед за нами в салон запрыгивают трое. Вот так и знал, что под "Гориллой" именуют именно негра!

Лента настолько крепко склеила нам рты, что мы не в силах разжать губы. Вот ведь гады! Нам бы сейчас... Хоть минуту!

- А ну по углам раздвинуться! По углам! - это уже Тля решил проявить паскудный характер. – Ишь, чего вздумали? Вместе держаться? Не дам!

С этими словами он пощёчиной заставляет меня исполнить приказание.

- Это тебе за меня, гадёныш! - объяснил мне положение вещей этот шкет, которому на вид не больше восемнадцати. - Шее больно было!

Ах, вот как оказалось! Значит тем маленьким чёрным столбиком, по которому я саданул кулаком, был он! Неужели я и правда могу? А это ещё что? Как не тускл свет от лампы в салоне, но я вижу, как Юрка, изогнувшись, выставил на моё обозрение связанные руки, вытянул указательный палец и начинает то водить им горизонтально, то делать вид, будто стучит по воздуху. Через мгновение пантомима продолжается: дважды проводит им горизонтально, а затем сгибает его в фаланге и будто ударяет подушечкой один раз.

Азбука Старины Морзе! Так, вспомнить, срочно вспомнить! Ведь недавно на уроке безопасности было! Вторая – точно буква «Г», а вот первая… не разглядел. Вот Честное Пионерское не разглядел! Если только не… ну конечно же! Тире и три точки! Буква»Б»! Наш девиз! Лови ответ, брат! Я с тобой! Сгибаю свой палец, обозначаю удар, дважды провожу им горизонтально, а затем повторяю сигнал наоборот, выводя заветное: «Всегда Готов!»

11.

Всегда Готов! Надо же, истинный смысл этих слов доходит до меня лишь сейчас, когда я и мой кровный брат сидим избитые, а напротив нас сидят наши враги. Лишь сейчас! Камень Присяги! Я хорошо помню этот рассказ, который нам читали в лицах на уроке древней истории. Он о мальчике и лабиринте, окружавшем его родной город. А ещё он о варварах…

Совершенно неожиданно мы остановились. Хотя шум работающего мотора еще слышен, но движения вперёд уже нет. Сейчас будет дана команда «на выход». Чтобы приободрить выпавшего из нашей реальности Юрку я сначала чуть-чуть дотягиваюсь до него подошвой ботинка (интересно, что ему снилось, если он сейчас улыбается?), а когда он вновь начинает пристально смотреть в мою сторону, вновь вывожу пальцем сначала черточку и три точки, а потом туже комбинацию наоборот. А что нет? «БЖ» - «Будем жить!» Самое то, что нам нужно! Ведь мы же знаем секреты НАШЕГО лабиринта! Прежде чем двери открываются, он успевает сначала три раза ткнуть пальцем, а затем дважды повторить комбинацию из трех горизонтальных штрихов и двух тычков. Чего? Какое ещё «С88»? Что за ерунда?

- А ну давайте, выползайте, чтоб вас! – снова тычет стволом автомата в мой бок «Тля». – Бистро, бистро!

Ох, зря он так, зря! Не смотря на мой возраст. Я прекрасно понял, что он копирует слова и манеры фашистских солдат-конвоиров, причём достаточно бездарно. Он даже на них не тянет. Но мы с Юркиным всё же подчиняемся его команде, чтобы не дразнить гусей зазря, и спрыгиваем на белый снег. Как далеко мы от наших домов? Метрах в трехстах от первого заграждения.

- Ну что, Вали Котики новоявленные, пора вам настоящими сволочами становиться! – главарь всей этой шушеры, передёрнув затвор автомата, встал прямо перед нами. – В Иванов Сусаниных играть будем?

Стоявшие слева и справа от него все остальные бойцы, приехавшие на двух здоровых надувных бобинах, вполголоса засмеялись. В эти мгновения я успеваю оглядеть их ещё раз. Трое бойцов с трубами одноразовых гранатомётов и двое пулемётчиков сразу бросаются в глаза. Все остальные вооружены обыкновенным стрелковым оружием. Но их много. Очень много.

- Отдёрнете мне кляп! – во весь голос пытаюсь заорать я.

- Отдёрнуть? – этот Николай по моему мычанию уловил смысл сказанного. – Вот чего точно не будет, так это снятия кляпов! И даже более того…

Я замер в ожидании очередной подлости. Что же будет?

- «Тля», «Жук», (меткую же кличку вы прицепили этому нашему Иуде) ко мне! А, вы уже здесь? Поскольку вы с нашими проводниками уже успели подружиться, то я решил, что вы поладите друг с другом! Вот верёвки, две по полметра каждая. И проводников, замечу два, да и вас – тоже двое. Вот поставим мы вас в пары, и вы пойдёте дорогу смотреть. Руки им придётся развязать, но никто не помешает вас с ними связать! Есть возражения?

Эта тирада была встречена вновь одобрительным смехом. Всех, кроме меня, Юрки и двух наших потенциальных палачей.

- Хорошо, - согласился Евгений. – Только мне (красноречивое указывание пальцем на моего тёзку) отдайте вот этого! 

Через минуту, когда нас связали с нашими потенциальными палачами, в наши спины вновь ткнулись стволы автоматов. И мы пошли вперёд. Шаг, шаг, еще шаг. Когда их число перевалило за две сотни, мы резко остановились и стали пристально вглядываться в темноту. Проход мы заметили сразу, но перед этим надо было…

Я красноречиво показываю перед собой рукой, привлекая внимание. Юра делает тоже самое в трех метрах правее меня.

- Что там? – спрашивает сзади Николай. – Почему остановились?

- Они застыли и показывают пальцами перед собой.

Через полминуты сильная мужская рука отталкивает меня в сторону. Николай не лениться присесть на корточки и лично посмотреть.

- Ох, ведь! – воскликнул он в восхищении. – Дешево, топорно, но, блин, эффективно! А самое главное, не извлечешь без шума. Да и сапёров у нас нет. Проход тут? Давайте дальше, и смотрите у меня!

А что делать? Встаём, идём, ведём…Шаг, шаг, шаг. Я падаю,(так надо) и медленно поднимаюсь. Ещё шаг, стоп! Вот она! Вот она вторая наша линия заграждений. И два прохода сквозь неё наискосок справа и слева. А прямо за нами стоит колонной ВСЯ банда. Я смотрю на друга и вопросительно киваю ему. Пора, брат? И он мне утвердительно кивает – пора! И сам, по-дружески оттолкнув меня плечом, заворачивает направо, предоставляя мне возможность проследовать лишь налево. Если бы посмотреть на наш путь сверху, то получилась бы латинская буква «Y». Ну же, просто сделать пять десятков взрослых шагов и… Там, по настоянию моего отца тоже проложили растяжки сигнальных мин. Как самый последний рубеж безопасности посёлка. Я ползу навстречу своей судьбе и НИ О ЧЁМ не жалею, хотя «длинный поводок» в виде той же верёвки сейчас был бы весьма кстати. Но, чего нет - того нет.   

12

Чего нет – того нет! А есть (я специально оглянулся) ровно тринадцать «людей в белом», следующих за мной. Трое стоят рядом с главарём на пересечении трёх палочек. Значит, за Юркой тоже следует его «чёртова дюжина». Правда, там движение что-то застопорилось. Настолько, что из тройки бодигадов вправо срывается одна из фигур, чтобы ускорить движение. Что ты задумал, Юрк? Ведь я тебя вроде как понял! Твой план заманить их в два боковых прохода. Так, чтобы ни один из членов банды (этого страшного порождения, этого метастаза СТАРОГО мира) не смог убежать, когда начнётся «фейерверк». Ради этого я и упал, преграждая своим телом дорогу лучу системы тревоги. И я прекрасно знаю, что там, впереди, в метрах ста пятидесяти от нас, все наши силы самообороны уже заняли (или занимают) свои боевые позиции. А в десяти – та самая проволока, дёрнув за которую…

Взрыв! Страшный взрыв! Как раз посередине правого прохода…

- Юрка! – ору я, срывая липкую ленту и едва сдерживая слёзы. – Зачем?

Часть бандитов, шедших рядом с ним отбрасывает в стороны. Их тела задевают за такие же проволоки, провоцируя срабатывание сразу десятков сигнальных мин. Мне тоже пора! Зацепляюсь, за такую же рядом с собой и, пока мой сторож, оторопевший от неожиданности, ослабил хватку на веревке, рвусь из всех сил вперёд.

Страшный вой бьёт по моим ушам – то включились сразу три «ревуна» воздушной тревоги – наследие войны восьмидесятилетней давности. Моя «чуйка» немедленно приказывает мне: «Ложись!», и я на полном ходу падаю вперёд, зарываясь лицом в снег. Этот точно не радиоактивный, а то, что вновь пойдёт кровь – плевать! Шквал огня из обыкновенных (невидимых) и трассирующих (ещё как видимых) пуль проходится над моей головой слева направо и справа налево. Будто гигантский крестьянин-невидимка решил опробовать в воздухе косу. Глухо ухают ещё три или четыре взрыва, причём один на НАШЕЙ стороне, то есть на стороне защитников посёлка. Кто-то рядом со мной начинает стрелять, кто-то, истошно крича, в страхе бежит, причём назад, натыкаясь, как мы с Юркой и планировали, на новые проволоки в заграждении.

Юрка! Я понял! Понял, что означало твое «С88». Тот самый Светин («С») поцелуй («88»), свидетелем которого я невольно стал за день до её гибели. Брат, сейчас, когда твоя Душа понеслась в Рай к возлюбленной, замри и оглянись на дело рук своих, ибо оно того стоит! В свете очередной вспыхнувшей осветительной ракеты я вижу большую воронку, вокруг которой валяется с десяток вражеских трупов. И две воронки поменьше. Одна на центральном проходе (двое) и одна ближе ко мне (также двое). А ещё я вижу, как падают ещё два трусливо бегущих… ТРУПА, оседая в чистый снег. Кто-то из налётчиков ещё пытается сопротивляться, огрызаться короткими отсечками в три патрона, кто-то затаился, очевидно рассчитывая отползти, когда...

И тут я поднимаюсь и делаю короткий рывок вперёд, помня тех двух секундах, которые у меня есть. Эти короткие мгновения, требуемые на смену магазинов, что я, что самые понятливые из оставшихся в живых, решили использовать с толком — на движение, правда они - назад. Эх, понеслись салочки, где в роли входящего - сама Смерть! Кого сейчас засалит? Меня или...

Не рассчитал! Прямо за моей спиной раздаётся очередной взрыв, от которого у меня закладывает уши, а сам я реально (вот не поверил бы, скажи мне кто о таком!) пролетаю по воздуху лишние полметра, ударяюсь спиной о бруствер и скатываюсь вниз окопа. Спасён!

 Но, не успеваю я перевести дух, как в мой окоп сваливается НЕЧТО. Вместо лица — чёрная маска зомби, одетое в зимний маскхалат, рычащее на меня диким рыком. Едва ЭТО шлёпается сверху на меня, я к ужасу понимаю, что прекрасно чувствую лежащую на мне... ОДНУ нижнюю конечность упавшего, а вот вторая(после колена) отсутствует напрочь.

- Ты, тварь! - слышу остатки когда-то человеческой речи в рыке монстра, узнавая в ней голос «Тли» и к ужасу наблюдая за тем, как он пытается пытается вставить в свой пистолет очередную обойму. - Ты же меня мёртвым сделал, сосунок! Но я тебя достать успею!Вытяни руку, брат, ОН прямо перед тобой! - звучит в моих ушах голос Юрки и я, повинуясь приказу старшего товарища, посвятившего меня в пионеры, приподнимаюсь в положение сидя и вытягиваю правую руку вперёд, сразу обхватывая ЭТО ладонью.

«Людей сейчас осталось столь мало, что их просто так убивать нельзя!» - кажется, так было сказано недавно в одном из взрослых разговоров, свидетелем которого я стал. Но передо мной - не человек! Монстр, зомби, ТРУП!

Похожие на птиц и на людей.

Как же сейчас пришлись кстати строки этого старого стихотворения! Именно они, да мой кровный брат подсказали мне решение. Вот почему моя рука вытаскивает нож противника из его ножен и за всей силы наносит удар в бок. А потом ещё один, и ещё... Он уже давно повалился на меня, а я на полном автомате наношу очередной удар и с каждым из них выкрикиваю:

- За Юрку! За Юрку! За Юрку!

Бью, а слёзы душат меня. Душат от осознания того, что вот ещё день назад нас было двое, а вот теперь... Теперь, наверное, снова могу сказать себе самому одну фразу: «Ты — один!»

Эпилог.

- Ты один? - вновь задаю я своему приятелю серьёзный вопрос.

- Нет! - с радостью отвечает мне славный парень Александр Индюк. - Не один! Со мною Ромка Лапин, Владимир Пашкевич, Вадим Черентаев, Олег Смирнов, Петя Сидоров и даже девочки: Лена Шарова и Маша Петрова, ну та, которая двоюродная сестрёнка Светы, тоже хочет быть с нами. А самое главное: каждый из них понял и осознал, какова ЦЕНА той клятвы, которую они произнесут. И каждый решился ЕЁ заплатить...

 И в самом деле, вслед за ним к костру выходят ещё семеро ребят, держащие в своих руках сложенные вдвое заветные свёртки, которые в развороте образовывали строгий равнобедренный треугольник с основанием в сто, а боковыми сторонами в тридцать сантиметров. Я с трепетом (О, как я теперь понимаю твой трепет, Юрка, которому удивлялся тогда) принимаю их и вместе со своим галстуком опускаю в тот котёл, в котором варится свёкла так, чтобы один из концов моего остался на поверхности. 

А затем я просто приглашаю их в круг у костра и сажусь рядом сам. На мгновение я прикрываю глаза, чтобы мои будущие собратья не увидели моей слёзы, хотя то была слеза радости. Скупая слеза. 

Хотя, сначала, в ту самую ночь, когда мой отец брезгливо снял с меня поверженного врага и отбросил его в сторону, когда я услышал его ликующий возглас: «Юркий! Сын, ты живо-ой!!!», когда он, иной раз наказывавший меня за всевозможные проделки ДО, крепко обнял меня так, как когда я приносил в дневнике пятёрки в старое время. И как я раз