Глава V. Вторжение в королевство Конго народа, именуемого жага. - Их обычаи и оружие. - Захват столицы.

В, где был погребен этот человек, и, с ужаснми звуками, слышавшимяис по сему гроду, вытащили его тело из могиыл и то время королевство Конго начали опустошать некие люди, по образу жизни схожие с арабами или древними номадами, которые назывались жага и обитали около первого озера реки Нил, в провинции империи Моэнемуги. Они - жестокая и убийственная раса, высоко роста и ужасной внешности, питаются человеческим мясом, но очень храбрые и стойкие в битве. Их оружие - дубины, дротики и кинжалы. В своих обычаях и повседневной жизни они очень дикие, и ходят полностью обнаженными. У этих людей нет короля, и они живут в хижинах в лесах, на манер пастухов. Они переходили из одной местности в другую, предавая огню, мечу и разграблению все части страны, которые лежали на их пути, пока не достигли [королевства] Конго, в которое они вторглись через провинцию Батта. Отбросив тех, кто первыми [попытался] дать им отпор, они затем повернули к городу Конго, где находился король, который лишился присутствия духа после победы, одержанной его врагом в Батте. Несмотря на это, он вышел против них с теми солдатами, которые него были [в наличии], и на той же самой равнине, где в прежние годы Панго сражался с королем доном Афонсу, этот король дал бой своим противникам. В этом сражении король, будучи частично разгромлен, отступил в город, где, не чувствуя себя в безопасности, но оставленный Богом по причине его грехов, поскольку его недоставало такой же веры в Него, какую питал дон Афонсу, он принял решение оставить город на милость своего врага. Затем он бежал на некий остров на реке Заир, называвшийся "островом Коней", в сопровождении португальского священника и главных вельмож королевства. Племена жага таким образом завладели столицей и, по сути, всем королевством, а жители бежали в поисках спасения в горы и пустынные места, тогда как враги предали сожжению город и церковь, уничтожая всё перед собой и истребляя без милосердия всех, кто попадался им на пути, так что, разделившись на несколько армий, они стали повелителями этой провинции и всей страны.

От этих преследований пострадали все живущие в королевстве: король, население, португальцы и их священники, каждый в соответствии со своим рангом; так что бедняки, бродящие по стране, умирали от нехватки продовольствия и других необходимых для жизни вещей. Равным образом и сам король, и его приближенные, которые нашли убежище на вышеупомянутом острове, поскольку он был невелик, а людей много, так сильно страдали от нехватки пищи, что бОльшая их часть умерла от голода и истощения. Цена за малую толику продовольствия сравнялась с ценой на раба, которого продавали по меньшей мере за 10 крон. Таким образом, под давлением нужды отец продавал своего сына, а брат - брата, и каждый пускался на ужасные преступления ради того, чтобы достать еду.

Тех, которых продавали [в рабство], чтобы утолить голод других, покупали португальские торговцы, которые прибывали с острова Св.Фомы с продовольствием, и продавцы говорили, что они [продаваемые в рабство] были рабами, а эти последние, желать избежать дальнейших невзгод, подтверждали этот рассказ. Таким образом, на острове Св.Фомы и в Португалии теперь можно встретить большое количество рабов, уроженцев Конго, которые были проданы в эту годину испытаний, и среди них даже лиц королевской крови и других представителей высшей знати,. Король ясно понимал, что такие великие невзгоды обрушились на них по причине его грехов, и хотя ему не приходилось испытывать муки голода, в то же время он не избежал страшного заболевания водянкой, заразившись ею из-за плохого воздуха и пищи и заболоченности острова, и этот недуг оставался с ним до самой смерти. Сокрушенный до глубины сердца этими бедствиями, король обратился к Богу, испрашивая прощения за свои недостойные деяния и каясь в своих грехах. По совету португальцев он отправил послов просить помощи у короля Португалии, которому они должны были поведать обо всех этих последних бедствиях. Это случилось в начале правления короля дона Себастьяна, который с большой добротой немедленно прислал на помощь капитана по имени Франсишку де Гувеа, который участвовал в различных войнах в Индии и Африке. Он привез с собой 600 солдат, а кроме того, большое число авантюристов благородного происхождения, которые (по собственному желанию) примкнули к экспедиции.

 

Глава VI. Король Португалии отправляет помощь и посла к королю Конго. - Последний отказывается уведомить короля Португалии о рудниках, но в то же самое время отправляет послов в Испанию, чтобы они доставили (королю Испании) образцы металлов из копей и попросили прислать священников. - События, которые последовали за этим. - Клятва Дуарте Лопиша.

 

Капитан имел при себе приказы короля, [в которых говорилось], что остров Св.Фомы должен обеспечить его кораблями, продовольствием и всем необходимым для этого предприятия. Прибыв с этим снаряжением на остров Коней, где все еще находился король, португальцы забрали его с собой и, собрав воедино всех вооруженных людей в королевстве, они выступили против неприятеля со всей возможной поспешностью, и [раз за разом] вступая с ним в сражения на открытой местности, спустя полтора года вернули короля на трон; но они побеждали скорее благодаря грохоту и мощи пушек, чем своей численности, наведя ужас на жага своим огнестрельным оружием.

Таким образом, несмотря на их сопротивление, эти противники были изгнаны из королевства Конго, и лишь немногие вернулись в свои дома. Португальский капитан, оставшись в течение четверти года [в стране], чтобы проследить за тем, как король вернет себе свои владения, вернулся в Португалию, привезя с собой письма короля Конго, [в которых содержалась] просьба [прислать] священников, чтобы упрочить христианскую религию, но несколько португальцев, которые сопровождали капитана в этой экспедиции, остались там [в Конго], где они живут и поныне, приобретя большие богатства и владения. Снова вернув свое королевство, в котором воцарился мир, король стал добрым христианином и вступил в брак с донной Катариной, которая еще жива, и от которой он имел четырех дочерей, а от одной из принадлежавших ему рабынь - двух сыновей и дочь. Женщины в тех странах не наследуют трон, и он перешел к старшему сыну, также носившему имя дон Алвару, который правит и по сей день. Когда вышеупомянутый капитан находился в Конго, король дон Себастьян, услышав о том, что в этой стране есть месторождения золота, серебра и других драгоценных металлов, послал двух опытных рудознатцев, которые работали в Галисии, для той же самой цели на запад [Конго], чтобы они нашли эти месторождения и начали их разрабатывать.

Но один португалец по имени Франсишку Барубто, близкий друг и советник короля, убедил его не позволять открыть эти месторождения, внушив ему, то если это случится, то он постепенно утратит свою независимую власть в королевстве. По этой причине [король] приказал вести этих изыскателей такими путями, где, как он знал, они не найду никаких месторождений. И поскольку король запретил добычу металлов в королевстве Конго, и такие вещи существенно ценились в Европе, то всякая дальнейшая большая торговля с этими странами прекратилась; португальские купцы больше не стремились осесть там, а вслед за ними оттуда уехали и несколько священников. Дело в том, что этим причинам, и по другим, о которых мы уже сказали, христианская религия стала в Конго едва теплиться, пока наконец полностью не угасла. Но король дон Алвару, как мы сказали, после столь многих трудностей, посланных ему Богом в наказание за его грехи по части религии, осознал свои ошибки и стал добрым христианином. Он также очень дружественно относился к португальцами, называя их своими сыновьями и выполняя все их просьбы. Кроме того, он никогда не утрачивал надежды получить священников и других (лиц), сведущих в Священных Писаниях, отправил снова послов в Португалию, чтобы попросить такой помощи, которая способствовала бы упрочению католической веры, которая, из-за недостатка священников, могущих учить людей и совершать таинства, пришла в королевстве почти в полное забвение. И это произошло не по причине какого-либо заблуждения со стороны [простых] людей, потому что они чудесным образом очень благосклонно относились к святой вере.

Вышеупомянутый капитан, прибыв в Португалию, и представив эти просьбы королю, не получил никакого другого ответа, кроме обещания короля, который был еще молодым человеком, сделать то, о чем он просил, но не приложив никаких усилий по отправке священников или учителей в Конго.

Поэтому король Конго отправил другого посла, своего родственника, по имени дон Себастьян Алвариш, вместе с португальцами, чтобы попросить [прислать] священников, а также чтобы собрать вместе всех уроженцев Конго, которые, как мы уже рассказали, были проданы в рабство под давлением нужды и отвезены на остров Св.Фомы и в Португалию. Некоторые из них, однако, по собственной доброй воле остались в рабстве, но множество [других] было выкуплено и возвращено на родину, и этими средствами, и особенно при помощи многих сеньоров и знатных лиц, оказавшихся среди них, король смог восстановить христианскую религию, которая понесла большие потери, а также использовать их в качестве ценных советников и государственных министров в своем королевстве, поскольку за время своего длительного пребывания в неволе они приобрели немалый опыт [по части] мирских дел. Король Португалии любезно заверил вышеупомянутого посла, что отправит в Конго священников, но вернулся он, не привезя с собой ни одного из них. Три года спустя король дон Себастьян отправил епископа, по имени дон Антонио де Гилова, в основном на остров Св.Фомы, но также дал ему разрешение посетить королевство Конго. По прибытии на остров Св.Фомы он обнаружил, что губернатор противится ему, и потому отплыл в Конго. Здесь он также подвергся преследованию со стороны вышеупомянутого губернатора и его друзей, [живших] в Конго, которые дали понять королю, что епископ был человеком амбициозным и надменным, и очень упрямым и, следовательно, недоброжелательно настроенным по отношению к нему и его двору. Под влиянием этих наговоров король вначале запретил епископ въезд в свое королевство; несмотря на это, впоследствии он [изменил свое решение и] принял его с большими почестями, отправив одного из своих сыновей встретить его и препроводить в город. Там он [епископ] пробыл почти 8 месяцев, а затем уехал, оставив двух монахов и четырех священников; это произошло еще до того, как король Португалии отплыл в Африку. Этот король (имеется в виду дон Себастьян. - Aspar) потерпел в Африке поражение, и епископ уехал, а король Конго написал дону Энрике, кардиналу, вступившем теперь на трон Португалии, прося как можно скорее отправить к нему священников, но не получил никакого ответа, поскольку кардинал вскоре скончался.

Дону Энрике наследовал дон Фелипе, король Португалии, который послал объявить о своем вступлении на престол губернатору острова Св.Фомы, направив ему также письма для короля Конго с той же целью. Вслед за этим губернатор отправил Себастьяна да Косту, облеченного полномочиями посла, чтобы доставить королевские письма королю Конго. Получив письма, и решив все не терпящие отлагательств государственные дела, король Конго отправил его [португальского посла] ко двору короля дон Фелипе, с ответом на его письма, в то же самое время предложив показать ему месторождения металлов, сокрытые им в свое время от королей Португалии, его предшественников, а также отправил различные образцы этих металлов. Он особенно добавил просьбу, чтобы король послал к нему большое количество священников, и приложил подробное описание того жалкого состояния, до которого дошли его люди, оставшиеся верными христианской религии, по причине прошлых смут в стране. Этот посол Коста по пути скончался, а его судно потерпело крушение у берегов Португалии; об этих новостях узнали (ибо все люди, [находившиеся на борту] утонули) из писем, обнаруженных в сундуке, выброшенном волнами на берег, в которых также содержались сведения о его посольстве к королю.

Услышав, что произошло с Костой, король Конго, не прекращая своих благочестивых попыток сохранить христианскую религию в своем королевстве, решил отправить в Испанию другого посла; и после различных помех, - ибо несколько сеньоров его двора соперничали за эту честь, - король, не желая наносить обиду никому из них, остановил наконец свой выбор на Дуарте Лопише, португальца, от которого Пигафетта услышал настоящий рассказ и запечатлел его в письменном виде.

Этот Лопиш в течение некоторого времени жил в тех краях, хорошо знал людские обычаи и, оказавшись тогда при дворе, был обласкан королем, который дал ему в письменном виде подробные инструкции в отношении его миссии к Его Католическому Величеству в Испании и к Его Святейшеству Папе в Риме. Он также снабдил его верительными грамотами и полномочиями к обоим, равно как пропускными свидетельствами и всем прочим, необходимым в его положении, особенно рекомендациями ко всем другим христианским принцам, и прося их удостоить его обращения, подобающего послу.

Цель его посольства заключалась в том, что он должен был привезти письма к королю дону Фелипе и рассказать ему во всех подробностях о том плачевном состоянии, до которого дошло королевство Конго вследствие последних войн и от нехватки священников, и попросить Его Величество прислать достаточное число исповедников и монахов, чтобы упрочить Евангелие в тех отдаленных областях, где люди лишь недавно обратились в христианскую веру. Кроме того, он должен был преподнести [королю Филиппу] различные образцы металлов и другие вещи, и предложить ему от имени короля Конго [открыть] свободную торговлю ими, хотя его предшественники не получили дозволения на это.

Дуарте также должен был от имени короля Конго облобызать стопы Папы и вручить свои верительные грамоты. В то же самое время он должен был перечислить все великие бедствия и утраты, которые претерпели его люди за приверженность христианской вере, и препоручить эти души Его Святейшеству, моля его, как верховного главу всех христиан, проявить сострадание к столь многим верующим, которые, из-за недостатка священников, могущих обучать их христианской вере и совершать таинства, постепенно идут к вечной погибели.

Получив свои послания, Дуарте оставил двор и провел почти 8 месяцев, выполняя различные королевские поручения в тех краях, но наконец, в январе, когда в Конго стояло лето, он сел на определенное судно водоизмещением в 100 тонн, которое направлялось со своим грузом в Лиссабон. Плывя вдоль берега, он достиг океана там, где лежат острова Зеленого Мыса, и здесь в носовой части судна, которое было ветхим, открылась течь. Поэтому, ибо ветер был встречным, и они были не в состоянии достичь вышеупомянутых островов или африканского материка, и еще меньше того - продолжать свое плавание, держа корабль к ветру, и из-за того, что в трюм судна уже просочилось слишком много волы, кормчий счел за лучшее лечь на другой галс, чтобы ветер дул с кормы, и взять курс к якорным стоянкам на островах Новой Испании. Вкратце говоря, после страшных испытаний и подвергаясь угрозе голодной смерти из-за отсутствия провизии, они с большим трудами достигли острова Кубагуа, который лежит напротив острова Св.Маргариты, где ловят жемчуг. Отсюда, с трудом отремонтировав корабль и сделав запасы провизии, они отплыли кратчайшим путем к материку, войдя в гавань Куманы, или, как ее называют, Королевства Новая Гранада в Западных Индиях. Это изношенное судно благополучно достигло города и сразу пошло ко дну, но пассажиры, однако, спались, хотя и едва живые после тех лишений, которые им пришлось перенести от голода и жажды, и, кроме прочего, от свирепых штормов этого буерного океана.

В то время, когда вышеупомянутый посол пытался восстановить здоровье, тот флот, который каждый год отправляется от тех берегов в Кастилию, уже отплыл, так что ему поневоле пришлось дожидаться следующего флота, и провести там целый год, ничего кроме этого не делая. Между тем король Конго, не получив никаких вестей от Дуарте и не зная, что неблагоприятная погода забросила его в Западные Индии, и полагая его мертвым, все же не охладевал к своей цели восстановить христианство в своем королевстве. Поэтому он отправил другого посла, по имени дон Педро Антонио, который был вторым человеком в королевстве, с тем же самым поручением. Его сопровождал Гаспаро Диас, предводитель португальцев, [живших в Конго], и богатейший и старейший жители в королевстве; так что [король Конго] решил использовать все возможности, чтобы побудить короля Испании дать ответ на его просьбы. Послы получили специальный приказ, если найдут Дуарте Лопиша, расспросить его о том, как прошли порученные ему переговоры. Но эта экспедиция имела печальный конец, поскольку корабль, на котором они плыли, был захвачен англичанами, которые отвели его на буксире к побережью Англии, и впоследствии затопили. Дон Педро Антонио и его сын утонули, но несколько [моряков] спаслись, и среди них Гашпаро Диас, который высадился в Испании, когда Лопиш уже прибыл ко двору со своим посольством. Тогда Гашпаро написал Дуарте, чтобы рассказать ему о том, что он желает вернуться в Конго, не являясь ко двору, то ли по причине смерти короля-кардинала, то ли по какой другой причине, никто в точности не может сказать, но именно так он и поступил.

В то время, когда наш Дуарте Лопиш находился в Западных Индиях, где климат во всех отношениях напоминает климат Конго, он обратил внимание, что [живущие] в тех краях люди отличаются по цвету кожи от обитателей Конго. Ведь в Конго люди обычно черные, но в Западных Индиях - почти белые, т.е. [имеют цвет кожи] между белым и черным, и испанцы называют их мулатами. Это ясно показывает, что кожа приобретает [черный] цвет не вследствие солнечного жара, а по некоторым естественным причинам, чего вплоть до сегодняшнего дня никогда полностью не понимали ни древние, ни современные авторы.

Восстановив здоровье, Дуарте отплыл в порт города Сан-Доменико, на острове Эспаньола, чтобы сесть на борт первого же корабля, идущего в Кастилию. Среди кораблей, готовых присоединиться к [ежегодному] флоту, ему повезло найти португальское судно, поскольку, следуя этим курсом, оно шло бы в большей безопасности.

Ветер был благоприятным, и все суда, держась вместе, прибыли на Тершейру, один из островов, называемых Азорскими, что означает "ястребиные", и отсюда отплыл в Сан-Лукар-де-Баррамеда, гавань на входе в реку Гвадалквивир, и затем в Севилью. Затем Дуарте Лопиш направился в Португалию, чтобы повидать свою семью и, запасшись всеми необходимыми вещами, наконец прибыл в Мадрид, где в то время случилось пребывать двору. Здесь он удостоился доброжелательного приема у Его Католического Величества, которому он изложил цели своей миссии. Но затем возникло много трудностей, и различные происшествия противодействовали и препятствовали осуществлению дел, которые он должен был выполнить от имени короля Конго. Поскольку вскоре после его прибытия он получил печальные новости о смерти короля Конго, который отправил его [в посольство], и, помимо этого, король Фелипе был занят [приготовлениями к] завоеванию Англии, его переговоры не сдвигались с места, но только раз за разом откладывались, и он не мог никакими средствами получить аудиенцию, пока наконец ему не дали понять, то в настоящее время он не может рассчитывать на [то, что король уделит ему] внимание.

Теперь же этот самый Дуарте, подавленный таким множеством препятствий, и вспомнив о пережитых им раньше опасностях и мучительных испытаниях, перенесенных в течение длительного и страшного путешествия, и видя, что в своих переговорах он в одно время продвигаются вперед, но в другое - возвращается вспять, почувствовал также, то в этом мире не на что уповать, за исключением Бога Всемогущего. При мысли о том, то он оказался не в состоянии помочь людям Конго в их бедственном положении, он постоянно терзался душевными страданиями, более чем достаточно зная, какая опасность вечной погибели им грозит, и тяжелое бремя ежедневных расходов, которые приходилось нести ему самому и его семье при дворе, было другим источником переживаний. Вкратце говоря, у него не было надежды когда-либо довести до успешного завершения делА, которые доверил ему король Конго, и поэтому он избрал образ действий, который был настолько же выгоден ему самому, насколько целителен для его души. Поскольку Добрый Ангел коснулся его сердца, [он], проявив смелость, оставил меч и принял крест, отрекшись от мира и его ложного величия. Облачившись в серую монашескую рясу, он покинул Мадрид и направился в Рим, чтобы изложить перед папой Сикстом V предмет своего посольства, поскольку он не хотел пренебрегать желаниями короля, который послал его, хотя тот и перешел уже в лучшую жизнь. Его Святейшество оказал ему милостивый прием, и он описал ему жалкое стояние народа Конго, затронув [вопросы] поклонения и служения Господу, из-за нехватки священников, которые могли бы учить их церковной доктрине и совершать церковные таинства; ведь бесчисленное множество людей каждый день приходило, [желая] принять крещение, получить наставление в вере, исповедоваться и получит отпущение грехов. Кроме того, Лопиш в дополнение к принесенной им клятве решил использовать богатство, которым благословил его Бог в Конго (и каковое было весьма немалым) для постройки дома, где могли бы жить ради служения Богу определенные ученые мужи и разные священники, чтобы обучать молодежь тех стран другим языкам, свободным искусствам, доктрине Евангелия и таинствам нашего Спасителя. Из какового дома, как из святой школы, могли бы время от времени выходить ученые люди, хорошо разбирающиеся в божественных законах, которые затем на своем языке разносили бы дальше семена христианской веры, теперь почти позабытой и увядшей в те краях, тем самым собрав плоды благословений и воскресив души христианской верой. Также он хотел построить госпиталь, который послужил бы приютом для нищих во Христе, которые, пребывая из дальних стран, останавливались бы в нем, дабы исцелиться от недугов.

С этой целью он отправился в Рим, а также чтобы получить от Его Святейшества разрешение построить эту школу и госпиталь, в то же самое время упрашивая его даровать юбилейные индульгенции и другие особые милости, необходимые для тех добрых и христианских трудов в тех краях, столь отдаленных от христианства.

Он представился Папе и вручил свои верительные грамоты, а также полностью изложил суть своей миссии, и был любезно выслушан. Но папа дал ему понять, что королевство Конго принадлежит королю Испании, и поэтому он должен обсудить свое дело с ним.

 

 

Глава VII. О дворе короля Конго. - Об одежде людей Конго до и после того, как они стали христианами. - О королевском столе и манерах двора.

 

До сих пор мы ясно показали, как христианская религия распространилась в Конго, и ту последовательную череду бедствий, которые ей пришлось перенести. Теперь пора описать также манеры и обычаи двора этого королевства. В старые времена король и его придворные, как мы уже говорили выше, носили одежду, сделанную из [волокон] пальмового дерева, которые закрывали нижнюю часть тела, начиная от пояса, и придерживались поясом из итого же самого материала, красивой работы. Спереди они также носили в виде украшения тонко выделанные шкуры виверр, куниц и соболей, по внешнему виду похожие на фартук, и также, напоказ, накидку на плечах. Затем они обматывались в круглый отрез ткани, нечто вроде стихаря, ниспадающего до колен и сделанного подобно сети, из волокон прекрасной пальмовой ткани, со свивающими с сети кисточками. Эти стихари, которые называются "инкутто", они перебрасывают назад через правое плечо, оставляя руку свободной, и на том же самом плече носили хвост зебры, прикрепленный к рукоятке, согласно древнему обычаю тех краев. Они носили очень маленькие жёлтые и красные шапочки, квадратные сверху, которые почти не закрывали голову и использовались больше для вида, чем для защиты от солнца или жары. Большинство этих людей ходило босиком, но король и некоторые знатные особы носили сандалии на манер древних, похожие на те, что можно увидеть на римских статуях, и они также были сделаны из [волокон] пальмы. Бедняки и простолюдины носили такую же одежду, прикрывающую нижнюю часть тела, но [сделанную] из более грубой ткани, оставляя всё прочее тело обнаженным. Женщины носили три вида фартуков: один - длинный, доходящий от талии до пят, другой - короче, и третий - еще короче; каждый фартук был по краям обшит бахромой. Другая одежда была похода на камзол, и доходила до пояса. У них есть также накидки для плеч, все они делаются из ткани, (сотканной из волокон) пальмы. Женщины, выходя из дома, оставляли лицо открытыми и носили такие же головные уборы, что и мужчины. Простонародье одевалось подобным же образом, но в значительно более грубые ткани. Рабы и чернь носили одежду, закрывающую только нижнюю часть тела, оставляя прочее полностью обнаженным.

Но с тех пор, как это королевство приняло христианскую веру, придворная знать начала одеваться по португальской моде, нося плащи, шляпы, бархатные камзолы и шелковые одеяния, каждый в соответствии со своими средствами. Они также носят капюшоны и шляпы, бархатные и кожаные туфли, башмаки и привешенные к боку рапиры. Те, кто не настолько богат, чтобы подражать португальцам, сохранили свое прежнее платье.

Женщины также переняли португальскую моду и стали носить на голове вуали и поверх них черные бархатные шляпы, украшенные драгоценностями, и золотые цепи на шее; но это относится только к придворным дамам, поскольку бедные женщины остались при своей прежней одежде. После того, как король обратился в христианство, его двор был устроен в некоторой степени по подобию двора короля Португалии, особенно в отношении того, как ему прислуживают за столом. Когда король ест на людях, то ставится трон с тремя ступеньками, устланный индийскими коврами, и вслед за тем выносится и ставится стол и кресло, обтянутое малиновым бархатом и обитое золотыми шишечками. Он всегда ест в одиночестве, а принцы стоят вокруг с обнаженными головами. Его столовая посуда сделана из золота и серебра, как та, что предназначена для еды, так и для питья.

Он держит гвардию из анзичи и других племен, которые несут стражу вокруг его дворца, вооруженные уже упомянутым оружием, и когда он совершает торжественный выезд, то раздается барабанный бой, который можно услышать за 5 или 6 миль, оповещая о том, что король покинул свой дворец. Его сопровождают все его сеньоры, а также португальцы, к которым он питает большое доверие, но он редко выезжает из дворца. Только дважды в неделю он дает публичную аудиенцию, да и тогда не произносит ни слова, а [за него] говорят вельможи. Никто не владеет имуществом или землями, но всё принадлежит короне, и у них нет тяжб, за исключением нескольких слов, потому что они не умеют писать на конголезском языке. К преступникам относятся мягко, очень редко приговаривая кого-либо к смертно казни, и преступление, совершенное мокиконги (ибо так народ Конго называет себя на своем языке) против португальца, рассматривается согласно португальским законам. Когда кто-нибудь из них совершит тяжелое преступление, король приговаривает преступника к ссылке на некий отдаленный остров, считая более суровым наказанием оторвать человека от его сородичей и заставить до конца своих дней нести покаяние за свои грехи, чем сразу казнить. И если случится, что любой наказанный таким образом проживет 10 или 12 лет, король обычно прощает их, если они достойны этого, и даже берет их на государственную службу, как людей, которые получили суровый урок и которых перенесенные испытания научили смирению. В спорах по гражданским вопросам установлено, что если какой-либо португалец имеет разногласия с мокиконго, он должен обратиться [со своим иском] к судье Конго, но если мокиконго имеет претензии к португальцу, то этот вопрос должны рассматривать [сообща] португальский консул и судья, поскольку король пожаловал эту должность одному из представителей собственного народа. Ни одна сделка не скрепляется в письменной форме, ни между самими этими людьми, ни с португальцами, и они не имеют никаких юридических документов, но все сделки заключают только устно. Они не сохранили никакой истории о своих древних королях, ни каких-либо памятных событий прошлых эпох, поскольку не знают письменности. Они обычно считают времена годы по движению луны, не зная продолжительности суток, и обычно говорят, что такое-то событие случилось во время такого-то [короля]. Они исчисляют расстояние не в милях или тому подобных единицах длины, но по количеству дней пути мужчин, идущих с грузом или налегке, от одного места до другого.

Касаясь их браков или других праздников, [следует сказать], что они празднуют их, распевая любовные баллады и играя на лютнях любопытного образца. Эти лютни полые внутри и верхней частью похожи на те, то используются среди нас, но плоскую сторону, которую мы делаем из дерева, они обтягивают кожей, такой же тонкой, как пузырь. Струны сделаны из очень прочных и блестящих волос, вырванных их слоновьего хвоста, а также их пальмовых волокон, которые натянуты от низа до верха грифа, привязывая каждую [струну] к отдельному колку, более короткому или более длинному, и закрепляют вдоль шейки инструмента. С этих струн свисают очень тонкие железные или серебряные пластинки, предназначенные для того, чтобы регулировать звучание инструмента, которые издают различные звуки в зависимости от того, [сильно или слабо] ударяют по струнам, и способны [издавать] очень громкие тона. Музыканты очень умело играют на лютне, перебирая ее струны пальцами, не имея никакого ключа [для натяжения струн], как у арфы, но я не знаю, можно ли назвать звуки, которые они извлекают, мелодией, - скорее, они просто играют так, как им нравится. Кроме того, (что на редкость замечательно) посредством этого инструмента они передают всё, что другие люди выражают словами, что приходит им на ум, и, просто касаясь струн, позволяют другим узнать свои мысли. Они также танцуют и вместе хлопают в ладоши, когда звучит музыка. При дворе короля также играют с большим искусством на рожках и флейтах, тогда как люди танцуют на манер мавров, величаво и с достоинством. Простонародье использует маленькие трещотки и рожки, и подобные инструменты, которые издают более грубые и резкие звуки, чем те, что использует знать.

В этом королевстве желают множество лекарств из трав, деревьев, растительного масла, воды и камней, использованию которых научила людей мать-природа. Самой распространенной болезнью является лихорадка, она преобладает больше зимой, чем летом, [поскольку] дожди приносят [с собой] как жару, так и сырость. Кроме того, есть здесь также то, что мы называем французской болезнью, известной на языке Конго как "читангас", но в их краях она не такая опасна и не столь трудноизлечимая, как у нас. Лихорадку они лечат при помощи порошка из красного и серого сандалового дерева, т.е. "lignum Aquila" (орлиное дерево). Этот порошок смешивают с пальмовым маслом, и, после того, как им дважды или трижды намажут больного человека с головы до ног, он выздоравливает. Для излечения от головной боли они прикладывают к вискам определенные небольшие рога, вначале немного проколов кожу, а затем пускают кровь, пока не наберут ее полный рог, используя те же самые средства для отворения жил из любой другой части тела, когда она болит, в качестве лечения. Этот способ кровопускания практикуется также в Египте.

Болезнь, известную как "читангас", они лечат той же самой мазью из сандалового дерева, - красное называется "тавилла", а серое - "чиконго". Серое ценится больше всего, и даже за небольшое его количество отдают раба. Слабительное они делают из древесной коры, растертой в порошок и взятой в малых дозах. Раны лечат соком трав, и прикладывают [к ране] сами травы, и Лопиш рассказывал, что видел раба, получившего семь смертельных ран от стрел и полностью излечившегося соком определенных трав, хорошо известных в этой стране.

Таким образом, у людей нет необходимости обращаться к различным врачам за хирургическим вмешательством, настойками, примочками, копией и тому подобными лекарствами, они просто лечат и исцеляют себя сами, пользуясь природными травами, которые растут в их собственной стране. Но даже в них они не имеют особой нужды, поскольку, живя в умеренном климате и не объедаясь той пищей, которой утоляют голод, ни злоупотребляя вином, они не страдают от болезней, которые обычно проистекают вследствие излишеств в еде и питье.