Запаса было доста-точно на всякие работы, какие надлежало делать, и даже осталось.

Исх.36:7.

2.08.98.

Ильин день. День тайменя. Валера накануне ходил на яму, где я в прошлом году торжествовал. Однако там уже стояла чужая байдарка, и Валера не стал бросать. Сегодня мимо нас вверх с ружьём прошли двое из этой команды. Они казанцы, спускались сверху. На том месте наловили хариуса, сейчас коптят. Поймали и таймешонка на 4 кг. Да ещё хвастались, что одного тайменя так и не смогли вытащить – ушёл! Так что вот такие дела: они нас опередили.

Сегодня Альбертом Николаевичем была поставлена боевая задача – натаскать как можно больше. Забегая вперёд, скажу, что не удалось: получилось только полкороба, около 30 штук.

Но по порядку. С утра сварили манную кашку, поели. Пока готовили снасти, небо начало хмуриться. Я переставил мушечную снасть на старый, очень мягкий стеклопластик. Эта снасть себя не оправдала. Длинную гирлянду забрасывать, в отличие от блесны, очень неудобно. Пошли пешком до скалы по вездеходной дороге Валера, Слава и я. Вдоль дороги много грибов, старых и молодых. Шли 30 минут. В самом конце у Валеры схватило живот и очень сильно. Слава дал ему таблетку, и он побрёл назад. Ну, а мы стали ловить.

Обычно в омуте у скалы хариус всегда брал, на этот раз не поймали ни одного! У меня, правда, был один сход. После этого минут 20 полосовал яму тайменными блёснами. Ничего! Дальше стали спускаться вниз, ловили на балду. Но сначала Сява пошёл посмотреть на лагуну. Пока ходил, я вытащил двух. Потом лучше стало брать у него. Валера вернулся, у него попрошло, и тоже стал ловить. Пришли мы туда в 11³⁰ и весь день шли вниз и ловили. На перекус Слава сделал двух мелких хариусов у костра на палочках. Они с Валерой съели, мне же есть совсем не хотелось. Потом пошёл дождь, да не просто дождь, а гроза. Сверкало, гремело, но в резиновой анораке очень даже комфортно. Клевало неважно, но около 30 штук выловили. Хариус прыгает на мушки, но то ли промахивается, то ли брать не хочет. Разбил два прозрачных поплавка. На одном трещина и он протекает, но ловить можно.[41] А второй: взял хариус какой-то сумасшедший! Прыгал в воде как бешеный, сделал кучу свечек и уже на берегу так скакнул, что оторвал поводок с мушкой. От рывка поплавок стрельнул в камень – и напополам. После этого привязал «балду» и выловил ещё трёх штук. Хватки идут в основном на красный норвежский тройник с мушкой из моей бороды. После восьми вечера пришли в лагерь. Алик варил сладкую рисовую кашку, которая на десерт оказалась очень недурна. Разделали принесённый улов. Набили 4-х литровый бачок Тихонова кусочками в маринаде – завтра будет готово. Сергей сделал две штучки – малосол под соевым соусом. Сява сварил уху, пожарил противень рыбы. Получился обильный и разнообразный обед-ужин; наелись до отвала!

За ужином Алик и Сергей в очередной раз обсуждали проблемы тихоновской палатки. Купленная перед самым отъездом и непроверенная при всей своей лёгкости она оказалась абсолютно непродуваемой. В жару все внутри в мыле, а в холод все запахи остаются внутри (но тепло!). Практические выводы из дискуссии: Алик с Сергеем устроились спать в «энцефалитке» под большим тентом, а Владимир Петрович обиделся и даже есть отказался, и гордо ушёл спать один![42]

Ветер сменился. Дует с северо-запада, и комаров по-прежнему кучи. Спасаемся в накомарниках, у меня репелленты кончаются. Пока ловили рыбу, спугнули гуся – улетел из-под ног, а сейчас по лагерю проскакал зайчишка! Маленький, наверное, сеголеток. Москвичей, которые хотели дойти до «пятиречья», пока не видно. Всё, вот и кончился Ильин день. Темно, сижу у костра, дует ветер, мошки мало – настроение хорошее.

И вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвес-тить тебе.

Иов.1:19.

3.08.98.

День начался очень рано (или ночь закончилась!?). В четыре утра раздались дикие крики: «Слава! Слава! На минутку!» и разбойничий посвист. Выскакиваем со Львовичем из палатки – он в трусиках и тельнике, я в одних армейских кальсончиках. Ветер задувает, мошкары нет. Сцена: голый (абсолютно голый!) Алик, упираясь изо всех сил, держит растяжку тента. Тент упал прямо на них спящих. После этого и Сергей с возгласом: «Ребята, я же голый!», выскакивает наружу, и мы вчетвером забиваем колья и натягиваем тент. Потерпевшие «отбиваются», а мы с Сявой выпиваем по чайку, а он ещё сигарету высмаливает, и только после этого идём досыпать.

Встали после ночной беготни в 9³⁰ и стали собираться в радиальный выход на Лагортаю. Валера благополучно отоспался с устатку – не слышал ни ветра, ни криков, ни нашей беготни, но всё равно собрался и с нами пошёл. Взяли нашу байду, палатку и всё необходимое. Альберт привязал бочку и короб; мол, должны набить! Позавтракали кашкой рисовой вчерашней, упаковались и в 14⁰⁰, похлебав ушицы, тронулись в путь. Шли на верёвочке, не торопясь, попеременно меняясь и полавливая. Однако до вечера выловили всего пять экземпляров. Хариус упорно не клюёт.

Встретили по пути две команды. Одна из Подмосковья, стоят между тайменной ямой и устьем Лагортаю. Два ката, шли с Елецкой и делали волок через одну из Пайёр. Волок закончили. Устали, говорят, даже через перевалы и обрывы пришлось тащиться. Завтра будут делать баню. Постояли с ними – угостили нас чаем с настоящим сахаром, после сукразита одна приятность. В Сяве, по пристёгнутому к нагрудному карману «разгрузника» корнцангу, большая (ну очень, прямо кустодиевская!) девица опознала коллегу. Оказалось, что она тоже заканчивала Ярославский мед. Планы у этой команды наполеоновские: далее они собираются подняться от «пекарни» вверх, и по Кокпеле или Лагорте перемахнуть обратно в Европу.[43]

Вторая команда стоит как раз в устье Лагортаю. Москвичи, шли классику на байдарках. То же мало не покажется! Молодые ребята и «крутой», по разговору, рыбак, на вид лет 55. Этот «профи», узнав, что мы добываем хариуса, заявил, что не видит в этом никакой проблемы! Ловит он только на спиннинг на самодельную «вертушку» и сколько надо, столько и наловит. За час пообещал набить Аликовой полбанки.[44] Кстати, он нам помог войти в русло Лагортаю. Оно настолько похоже на рукав Танью, что мы чуть было не проскочили в Пятиречье. Пришлось спуститься полкилометра вниз от лагеря москвичей и далее подниматься по Лагортаю. Времени было около десяти вечера, поднялись на километр от устья и встали на островке бивачком.

Пишу у костра. На горизонте тучи, поставили палатку. По пути сюда чуть не утопили байдарку. Затащили в бурун и в неё наплескало много воды. Из пяти рыбин приготовили роскошный ужин. Это: маринованный хариус, уха из оного и хариус жареный в панировочных сухарях – при сборах вместо муки нам сунули сухое молоко. Пришлось жарить на крошках от сухарей. На утро осталась уха и жареная рыба, да ещё чай с конфеткой из НЗ. Валера высказывает большие сомнения по поводу рыбалки: мелко и, вообще, хариуса здесь нет.[45] Пессимизм понятный: за весь день он ничего не поймал, а мы с Сявой всего пять. Небывало неудачный день! Но с другой стороны: чем меньше мы поймаем, тем меньше нам тащить назад.

В лагере Алик начал вялить хариуса. Хотели сначала повесить, но он висеть отказался. Разложили на камнях на солнышке. Мы уехали, а его вывешивать под тент уже без нас будут. Завтра ещё пойдём по Лагортаю вверх: посмотрим, что там есть.