Трагедии на почве алкоголизма

 

На Руси бражничали испокон веков. И поговорка «На Руси питие – есть веселие» появилась не случайно – пить у нас действительно любили и предавались этому делу со всем размахом, какой был свойствен раздольной русской душе. Пили все: и низшие слои населения, и высшие. Причем если первые пили от плохой жизни, то вторые – от избытка хорошей. Первые глотали самогон и дешевые вина, вторые – марочные коньяки и не менее качественную водку. Однако итог для всех был один – ранняя смерть на почве алкоголизма. Но если смерть рядового гражданина большого отклика у населения не вызывала, то смерть какого‑нибудь спившегося артиста или спортсмена всегда становилась поводом к широкому обсуждению. Так было раньше, так осталось и поныне.

Одной из первых советских кинозвезд сталинской поры, кого сгубил «зеленый змий», стала актриса Валентина Серова. Собственно, неумеренное употребление алкоголя поставило крест на судьбах многих советских кинозвезд (Петр Алейников, Сергей Гурзо и т. д.), однако случай Серовой особенный – она этот список открыла, будучи отринутой своими коллегами еще в конце 40‑х. Последним звездным фильмом Серовой, где она сыграла главную роль, была комедия «Сердца четырех», которая вышла на экраны страны в 1945 году.

Истоки алкоголизма Серовой, судя по всему, берут свое начало с конца 30‑х, когда она была замужем за Героем Советского Союза летчиком Анатолием Серовым. Тот на все банкеты стал брать свою молодую супругу, а банкет без выпивки – что брачная ночь без невесты. Хотя первое время Серова этому сопротивлялась и даже пыталась отучить от пагубной привычки своего мужа. Однажды она нашла его заначку – бутылку водки – и перепрятала ее в валенок. Серов сунулся – бутылки нет. Он к жене: где? Та в ответ: не знаю. Тогда он схватил топор и погнался за нею. Пришлось отдать.

В мае 1939 года Серов погиб, выполняя испытательный полет. Серова тогда была беременна и спустя четыре месяца родила сына Анатолия. Это событие, а также работа в театре и кино как‑то отвлекли ее от грустных мыслей. В те дни Серова практически не пила. И главное – даже малейших позывов к этому не было. А весной 1940 года стала гражданской женой писателя Константина Симонова. Казалось, что жизнь постепенно налаживается. Но потом грянула война, и Серова встретила будущего маршала Константина Рокоссовского. Она влюбилась в него так страстно и пылко, что готова была бросить Симонова и уйти к нему незамедлительно. Но Рокоссовский к такому повороту событий был не готов. Он не захотел бросать свою семью и связывать жизнь с кинозвездой. И первым пошел на разрыв. Видимо, этот разрыв и сыграл роковую роль в последующей судьбе Серовой.

Вернувшись к Симонову, которого она, по большому счету, не любила, Серова нашла утешение в алкоголе. Благо было где «приложиться» к рюмке: война близилась к своему благополучному концу, и в Москве опять возобновились богемные банкеты и застолья. Причем если раньше она пила, чтобы снять стресс, напряжение, то теперь пила от тоски и уныния. Как напишет в одном из своих писем Симонов: «У тебя, я знаю, есть чудовищная русская привычка пить именно с горя, с тоски, с хандры, с разлуки…»

Несмотря на то что в мае 1950 года Серова родила Симонову дочку Машу, победить свою болезнь она так и не сумела. И погубила не только себя, но и своего сына от первого брака Анатолия. Тот стал прикладываться к рюмке еще будучи подростком – лет в двенадцать. Причем делал это прямо дома: следил, когда кто‑то из взрослых не допивал водку или вино, втихаря сливал остатки в стакан и пил. Так аукнулось Серовой нежелание отдавать сына в Суворовское училище (это предлагал сделать Симонов) и потворство тому, что он с юных лет сидел за столом вместе со взрослыми. Вот и насмотрелся.

Поскольку в кино Серову практически не снимали (разве что в небольших эпизодах), единственным местом ее работы оставался Малый театр. Но в январе 1952 года ее уволили и оттуда – за пьянку (как‑то вечером она выпила с приятелем Павлом Шпрингфельдом и отказалась приезжать на вечерний спектакль). После этого случая Серова запила еще сильнее. Симонов, как мог, пытался спасти жену, но у него это плохо получалось. Болезнь пустила слишком длинные корни. Не спас Серову даже перевод в другой театр – имени Моссовета – и постановка специально под нее пьесы «История одной любви», которую она впервые играла в Ленкоме 16 лет назад. Но нынешняя Серова была не чета той, ранней: та была молода и обаятельна, эта – бледна и с отекшим лицом. В 1956 году от Серовой ушел и Симонов. Как пишет Н. Пушнова: «Связь с Серовой становилась для него тягостной – неуместной. Человеку его ранга невозможно оставаться с такой женщиной. Невостребованная, никому, по сути, не нужная, уже стареющая актриса. Это было непрестижно в тех кругах, в которых он вращался. Тем более что от прежней красоты оставалось все меньше, красота таяла и таяла на глазах, вернее, так: она не просто таяла – время от времени красивая женщина уступала место тетке, вульгарной, малосимпатичной. И это было безобразнее обыкновенного и естественного старения двух людей. Шло уже самоуничтожение, и оно звалось алкоголизмом…»

В 1959 году мать Серовой, видя, что дочь безнадежно больна, забрала к себе Машу. И Серова осталась жить с сыном Анатолием. Но радости от этого житья было мало. К тому времени Анатолий стал еще более неуправляем: продолжал пить, водился со шпаной. Однажды он собрал во дворе мальчишек и, указывая на мамин «Виллис», заявил: «Это моя машина – что хочу, то с ней и сделаю». «Врешь!» – не поверили пацаны. Тогда Анатолий взял в руки железную трубу и стал крушить автомобиль. После этого его пришлось продать. А когда Серова угодила в больницу, сын продал из дома многие вещи: холодильник, ковры и др.

В последние несколько лет своей жизни Серова влачила поистине жалкое существование. Так как денег на выпивку у нее постоянно не хватало, она распродавала свои личные вещи, на продажу которых раньше у нее не поднималась рука. Например, в одном случае она по дешевке продала одной актрисе из Театра‑студии киноактера дорогое кольцо, в другом – брошь, которую ей когда‑то подарил Симонов.

Собутыльником и другом Серовой тогда был молодой мужчина, который работал постановщиком на одной из киностудий. Ему она доверяла все свои тайны, даже читала дневники, которые писала в течение нескольких лет.

Финальную точку в этой истории поставил 1975 год. Сначала тем летом в возрасте 36 лет от рокового пристрастия к алкоголю скончался Анатолий Серов. А буквально через полгода после этого – 12 декабря 1975 года – умерла и Валентина Серова. Ее нашли в коридоре на полу с разбитым, черным от запекшейся крови лицом. Как напишет позднее ее дочь: «Умерла она одна, в пустой, обворованной спаивающими ее проходимцами квартире, из которой вынесли все, что поддавалось переноске вручную…»

А за четыре года до ухода Серовой погибла от алкоголизма другая звезда советского кинематографа – Изольда Извицкая. Она стала популярной в 1956 году, когда сыграла главную роль в фильме «Сорок первый». И в течение последующих пяти лет Извицкая снималась без остановки, став одной из самых снимаемых молодых актрис советского кино. Но ее триумф длился недолго. К началу 60‑х Извицкая пристрастилась к алкоголю, причем очевидцы утверждают, что немалую роль при этом сыграл ее муж – актер Эдуард Бредун. В 60‑е годы Извицкую практически не снимали, а если и брали сниматься, то лишь в эпизоды – длинные роли она могла сорвать. В марте 1971 года Извицкая умерла в возрасте 38 лет. К слову, и муж актрисы Эдуард Бредун тоже ушел из жизни сравнительно молодым – он не дожил до своего 50‑летия трех месяцев.

На почве увлечения «зеленым змием» ушло из жизни и много прославленных советских спортсменов. Например, Валерий Воронин. Этот футболист в 60‑е годы играл в столичном «Торпедо» и входил в состав первой сборной страны. Однако после тяжелейшей автоаварии в мае 1968 года он был вынужден уйти из большого спорта. Но найти себя на тренерском поприще Воронин так и не сумел. На спортивные невзгоды наложились личные – распался его брак. В итоге Воронин нашел утешение в алкоголе. Он его и погубил. В последние годы своей жизни Воронин буквально предчувствовал, что его ждет трагический уход. Не зря он часто повторял своим друзьям: «Я, как Володя Высоцкий, умру рано, не намного его переживу».

Очевидцы утверждают, что в последние годы жизни вокруг Воронина постоянно крутились какие‑то подозрительные личности. Вот и накануне трагедии в «Лужники», где он работал, заехали какие‑то веселые кавказцы. Коллега Воронина Юрий Степаненко спросил его: «Валера, ты их знаешь хорошо?» Тот рассмеялся и ответил утвердительно. Они все вместе уехали на «Волге». А на следующий день, 9 мая 1984 года, в 8.15 утра Валерия Воронина нашли с разбитым черепом рядом с Варшавскими банями у проезжей части автодороги. Врачи предприняли все возможное, чтобы спасти его, но все их попытки были безрезультатны: 21 мая Воронин скончался. Степаненко честил себя за то, что не подумал запомнить номер той «Волги». Дело было закрыто из‑за отсутствия улик и подозреваемых.

Популярного в 70‑е годы певца Аркадия Звездина тоже погубил алкоголь. Практически всю свою сознательную жизнь он пил, в последние годы, что называется, пил не просыхая.

Рассказывает М. Шелег: «За год до смерти Аркадию Северному вшили ампулу, и он некоторое время не пил. В Москве, где он за ночные концерты заработал небольшую сумму, его обокрали. И похоже, обокрал кто‑то из тех, кому он доверял. Это настолько потрясло Аркадия, что он решил покончить жизнь самоубийством – просто напиться, чтобы сработала вшитая ампула. Но ампула, по счастью, не сработала, Аркадий остался жив. Видно, это была советская ампула или над ним просто пошутили врачи. Это обстоятельство усугубило и без того тяжелое депрессивное состояние, в котором он находился. Аркадий ушел в запой длительный и последний. Он почти ничего не ел, исхудал и осунулся.

В последнее время он нашел приют на квартире обойщиков‑шабашников… Эта компания зарабатывала тем, что обивала двери квартир дерматином, имела, как правило, много заказов и, соответственно, денег. Водка и вино на столе не переводились. И без того нетрезвая жизнь Аркадия превратилась в бесконечную пьянку. На работу его не брали, а только угощали водкой.

После очередного пьяного застолья Аркадий лег на продавленную тахту и уснул. Во сне, вероятно, ему стало плохо, он хрипел и кашлял. Собутыльники не обратили на это внимания, утром собрались и ушли на очередную халтуру. А когда вернулись, застали Аркадия в очень плохом состоянии – он лежал, разметавшись на грязном матрасе, хрипло стонал, один глаз вылез из глазницы…

Кинулись звонить в «Скорую помощь». Пока она приехала, пока врачи брезгливо осматривали пьяное бесчувственное тело, пока довезли до больницы, время уже было потеряно. Видимо, и в больнице не спешили приступить к операции, глядя на затрапезный вид поступившего пациента, очередного бомжа и пьяницы.

Так ночью с 11 на 12 апреля от кровоизлияния в мозг умер Аркадий Дмитриевич Звездин, он же Аркадий Северный, король блатной песни. Диагноз: гипертоническая болезнь с атеросклерозом и тяжелая форма дистрофии.

В 1990 году из жизни ушел киноактер Владимир Тихонов – сын звездной пары Вячеслав Тихонов – Нонна Мордюкова. На момент смерти Владимиру было 42 года. Его ранний уход из жизни был предопределен множеством обстоятельств, но главный из них – дружба с «зеленым змием». Ему было всего 10 лет, когда его звездные родители развелись. Поскольку в ту пору оба делали успешную карьеру в кино и много снимались, времени на единственного ребенка у них практически не оставалось. И парень был предоставлен самому себе. И это в самом трудном для подростка возрасте – 12–15 лет! Единственное, что делали родители – давали ему побольше денег на карманные расходы, чтобы он ни в чем не нуждался. А он эти деньги спускал на дружков: сначала они пили вино, потом перешли на водку, а затем очередь дошла и до наркотиков. Как итог – в 1966 году, когда Мордюкова вернулась со съемок фильма «Комиссар», она нашла своего сына в больнице. Это было его первое попадание туда после употребления наркотиков. Несмотря на все старания матери защитить сына от пагубного влияния друзей, сделать это так и не удалось: Тихонов скатывался в пропасть все дальше и дальше. На экране он выглядел сильным и красивым молодым человеком, игравшим только положительных героев. А в жизни все оказалось иначе. Его не могли остановить даже любимые женщины и рождение детей: у него было два сына от двух Наташ – Варлей и Егоровой‑Тихоновой. С последней он прожил дольше всех – 18 лет.

В то роковое лето 90‑го Наталья уехала на гастроли в Ленинград (она танцевала в Московском балете), а Тихонов остался в Москве. И первое, что сделал, – нашел наркотики. И в тот же день умер от передозировки. В день его смерти, это было воскресенье, Наталье приснился тревожный сон. Якобы муж сидит на кухне и плачет навзрыд. Она проснулась в холодном поту, словно ее кто‑то толкнул в плечо. За окном – низкое свинцовое небо и льет проливной дождь, будто сама природа по кому‑то плачет. На следующий день Наталья вернулась в Москву, и актер Виктор Косых сообщил ей страшную новость: умер Володя. Она была в шоке. Ей казалось, что это кошмарный сон. Ведь в последнее время Володя держал себя в руках, поглощенный обменом (он разменивал с матерью трехкомнатную квартиру в «высотке» на Котельнической набережной).

 

У Тихонова к сорока годам было два инсульта. Врачи предупредили его, что третий он не переживет. Но он их предостережениям не внял. Накануне своей смерти, в пятницу, он получил зарплату в Театре‑студии киноактера и купил «колеса». Когда вечером ему позвонила приятельница, он сказал: «Не мешай, я проворачиваю котлеты». На слэнге наркоманов это означало, что он уже «с дозой». Когда в понедельник утром к нему зашел приятель, он нашел дверь квартиры открытой. Сам Тихонов бездыханный лежал на полу, а на столе стояла початая бутылка водки и лежала россыпь таблеток. Врачи поставили диагноз: ишемическая болезнь сердца.

В ноябре 1999‑го скончался известный легкоатлет (прыжки в высоту) Владимир Ященко. В конце 70‑х Ященко знала вся страна: 18‑летний спортсмен блестяще выступил на чемпионате Европы, преодолев планку на высоте 235 сантиметров. Однако триумф молодого спортсмена длился недолго – всего три года. Потом Ященко получил серьезную травму, которую вовремя не залечил, и результаты пошли хуже (выше двух метров он уже прыгать не мог). Талантливый спортсмен вынужден был уйти из большого спорта. Ему предлагали работу в Спорткомитете Запорожья, где он жил, но Ященко отказался. Сказал: мол, не могу бумажки перебирать. Его позвали в ДЮСШ тренером, но он и там долго не задержался. Не сложилась у Ященко и семейная жизнь. Роман с москвичкой, подающей надежды девочкой‑прыгуньей, закончился вместе с карьерой. В результате всех этих катаклизмов бывший кумир стал спиваться. Так продолжалось много лет. В ноябре 1999 года наступил финал.

Рассказывает О. Мусафирова: «В январе 99‑го Ященко исполнилось 40. В марте Госкомспорт России пригласил его в Москву – подкормить и на профилактическое лечение. Вернулся счастливый, всем показывал костюм фирмы «Адидас», который ему подарили как члену сборной СССР и экс‑рекордсмену.

…Я побеседовала в Запорожье со множеством людей, хорошо знавших Владимира Ященко и любивших его. Со мной говорили очень откровенно. А потом просили: «Это не для печати… Про пьянство, про цирроз печени… Такие, как Володя, рождаются раз в сто лет. Вот что надо помнить!» Только один немолодой и честный человек, бывший спортсмен, чьей фамилии я называть не стану, признался: «Мы виноваты. Мы сами ему сперва предлагали: «Выпей, легче станет!» Чтоб не думал больше о высоте и постепенно становился обычным, как все… Никто из нас не спился. А он – разбился о землю».

Место на кладбище Володе досталось очень хорошее – на Аллее славы, там, где хоронят самых уважаемых в Запорожье граждан. Расходы по организации печального мероприятия взял на себя спортклуб завода «Трансформатор».

Когда покойного привезли из больницы, оказалось, его не во что обрядить. Нет даже костюма. В последние годы Володю, когда он появлялся на людях, видели в одном и том же: потрепанный турецкий свитерок и куртка‑болонья еще времен СССР… Народу на прощание собралось немерено. И потеплело, будто и не декабрь…»

В 2000 году трагически завершилась жизнь популярного киноактера Александра Соловьева. Он стал широко известен после главных ролей в фильмах «Адам женится на Еве» (1980) и «Зеленый фургон» (1983). Однако после череды запоминающихся ролей в ряде других картин 80‑х Соловьев из поля зрения поклонников внезапно пропал. Виной всему был алкоголь, к которому актер пристрастился еще на заре своей киношной карьеры. И хотя Соловьев делал несколько попыток «завязать», однако окончательно победить болезнь ему так и не удалось.

В августе 1997 года Соловьев проходил курс лечения у известного целителя Довженко. Там же тогда лечилась от той же болезни известная актриса Ирина Печерникова, с которой у Соловьева еще в 91‑м был мимолетный роман. У Довженко их отношения возобновились, и в Москву они вернулись близкими людьми. С тех пор стали жить вместе. Но длилась их семейная жизнь недолго – до декабря 1999 года.

В том месяце Печерникова уехала в Калугу, а Соловьев остался в Москве. Ирина должна была приехать 24‑го, чтобы вместе с мужем отправиться на премьеру в театр. Но приехать в срок не смогла. А когда на следующий день вернулась домой, мужа там не оказалось. Она обзвонила всех друзей и узнала, что в последний раз они видели Александра на банкете после спектакля. О том, что происходило на том банкете, вспоминает Е. Левина:

«25 декабря, накануне Нового года, я была в театре «Русский дом», где в тот день играли премьерный спектакль. Не знаю, случайно ли забрел туда Александр Соловьев, но только он едва стоял на ногах. Его штормило и раскачивало так, что он чуть не рухнул прямо в фойе. Кто‑то Сашу приобнял и отвел в партер. Когда в момент кульминации действа Саша встал и нетвердой походкой покинул зал, публика с облегчением вздохнула: мало ли, что у пьяного на уме, а то еще провалит спектакль. Обошлось. Пьесу отыграли до конца, а когда устроили банкет, Саша вернулся. Бледный, с горящими глазами, агрессивный и злой, он рванул на сцену со словами: «Я долго молчал, а теперь все скажу», ухватился за микрофон. Запахло скандалом. Кто‑то сказал: «Уйди, старик, не порть нам праздник».

И Саша ушел. Или его вывели из театра. Не знаю. Это потом выяснилось, что Саша испортил себе не только праздник, он провалил всю свою жизнь…»

С банкета Соловьев отправился домой. Однако не дошел до него каких‑нибудь несколько сот метров. Что с ним случилось по дороге, так и осталось неизвестным, поэтому стоит рассказать только то, что известно.

Спустя примерно час после завершения банкета в 68‑е отделение милиции, что на Мясницкой (в трех минутах ходьбы от соловьевского дома), заглянул прохожий: «У вас за углом мужчина лежит. Прилично одет. Поскользнулся, упал на бетонную клумбу, похоже, разбил голову». Командир роты Александр Боков с напарником Вячеславом Даниловым вышли проверить. И действительно обнаружили за углом мужчину, лежавшего на земле. Стали его поднимать, но тот внезапно попросил: «Оставьте меня, мне больно».

Милиционеры вызвали «Скорую», а пока она ехала, Данилов вдруг вспомнил: «Этот мужик на одного актера похож. Вот только фамилию не вспомню». Поскольку документов при пострадавшем не было, в журнале регистраций его записали как «неизвестного мужчину среднего роста, на вид лет сорока, похож на артиста. Голова травмирована». Спустя 15 минут «Скорая» увезла незнакомца, которым был Александр Соловьев, в реанимацию Склифа. Там на него завели номерную карточку – № 22043, поскольку личность его продолжала оставаться неизвестной.

Тем временем Печерникова продолжала находиться в неведении относительно того, где находится ее муж. Искать она его не пыталась несколько дней, так как думала, что он уехал куда‑то на заработки (такое иногда случалось с Соловьевым, который не выносил одиночества). Однако 6 января 2000 года терпение актрисы лопнуло, и она отправилась на поиски супруга. И первым делом заехала в Склиф. Но среди больных Соловьева не оказалось. Тогда Печерникова попросила проводить ее в морг. Но и там Соловьева не было. Печерникова вернулась домой, надеясь, что муж все‑таки объявится.

Неизвестно, как долго еще продолжалось бы это ожидание, если бы 21 января тот самый командир роты Александр Боков не спросил у замначальника отделения Сергея Фирсова: «А что, о том артисте, которого мы подобрали, сведений из больницы до сих пор нет?» Фирсов ответил: тот актер скончался. Под впечатлением этого известия милиционеры стали вспоминать имя этого актера. Не вспомнили, зато на память пришел фильм, где он играл, – «Зеленый фургон». «Там же Харатьян еще играл», – осенило Фирсова. И они решили немедленно позвонить артисту. А у того в тот день как раз был день рождения, и он с гостями сидел за праздничным столом. Но все, что мог, он сделал. И главное – сообщил фамилию своего партнера по фильму: «Это Саша Соловьев, он Красавчика играл». «А вы бы не могли приехать сейчас в морг и опознать его?» – спросили Харатьяна. «Не могу, у меня гости, – последовал ответ. – Но я могу дать вам телефоны двух его жен: Людмилы Гниловой и Ирины Печерниковой».

Милиционеры дозвонились до последней. Она приехала в морг и опознала своего супруга. По ее словам: «Я искала его везде: по всем больницам, моргам. Обзвонила, наверное, тысячу людей. И наконец нашла. В морге. Милиционер один честный оказался. 21 января позвонил и сказал: «Знаете, у нас был человек, похожий на вашего мужа. Мы его отправили в Склиф». Мне рассказали, что, когда он возвращался, поскользнулся, упал и разбил себе лоб. Милиционеры нашли его лежащим на снегу. А Саша и милиция – это разговор особый. Он их ненавидел… В морге я была еще 6‑го. Осмотрела всех, кто прибыл туда без документов. Не нашла его и мысленно перекрестилась. А оказалось, они его там просто спрятали. Саши не стало 1 января. Врач, который делал операцию, оказался родственником Жени Жарикова. Он мне сказал, что Саша умер от травмы шейных позвонков. А это очень похоже на удар дубинкой…»

Рассказывает Е. Левина: «Саша с пугающей точностью повторил судьбу своего отца. Иван Николаевич Соловьев тоже умер при странных обстоятельствах и целый месяц, забытый, пролежал в своей квартире, пока соседи не отреагировали на запах. Первым в ту квартиру в Норильске вошел Саша и испытал шок. Он же потом сам мыл и сдирал обои, сжигал пол – так все было отравлено запахом тлена. В течение долгих лет Саша находился под впечатлением ужасной смерти отца, просыпался по ночам от собственного крика, боялся, что с ним случится что‑то страшное… Как будто предчувствовал…»

В отличие от Александра Соловьева у Владимира Семенова была всего одна звездная роль. Всесоюзная слава пришла к нему в юном возрасте – ему было шесть лет, когда режиссер Евгений Карелов взял его на главную роль в свою картину «Нахаленок». Маленький Вова Семенов сыграл эту роль просто гениально. Именно благодаря его игре фильм стал настоящим кинохитом в СССР и за его пределами: «Нахаленка» закупили 78 стран мира. Фразы, произнесенные юным актером с экрана, навсегда ушли в народ. Помню, мы в детстве козыряли ими направо и налево: «Я с тобой водиться не буду – у тебя из ушей дюже воняет», «Ладно, ладно, дедуля, вот выпадут у тебя зубы – я тебе жевать не буду» и т. д.

Между тем именно «Нахаленок» косвенно способствовал ранней смерти Семенова. Став звездой и снявшись затем еще в девяти фильмах, Семенов наивно посчитал, что триумф будет длиться вечно. Он даже во ВГИК не стал поступать, думая, что и без «корочки» сумеет неплохо устроиться в этой жизни. Не получилось. Пьянки‑гулянки вскоре отняли у него здоровье, поставили крест на его личной жизни (жена с ребенком от него ушли). К тридцати годам Семенов превратился в конченого пьяницу. В конце концов его разбил инсульт, парализовав левую половину тела. Он перенес три операции, трепанацию черепа. Последние несколько лет жизни Семенов прожил в Раменском. Несмотря на болезнь, продолжал пить. Что в итоге и стало причиной его смерти в феврале 2004 года. Вот что рассказал журналистам «Московского комсомольца» заместитель главы администрации Раменского по вопросам здравоохранения Валерий Торчинов: «Спасти Семенова было уже нельзя, я видел его во время врачебных обходов. У него начались необратимые нарушения в организме. Конечно, подорвал Владимир Иванович свое здоровье сильно – насколько я понимаю, 50 лет ему только следующим летом исполнилось бы, а выглядел он лет на десять старше. Может быть, для него было бы и лучше, если бы этой сверхпопулярности никогда не было…».