Сто фунтов стерлингов за голову Черной Бороды

 

В дверь громко стучали, словно тот, кто стоял за ней, обладал самым большим нетерпением в мире. Мейнард промычал нечто непонятное и перевернулся на другой бок. Ему не хотелось просыпаться, хоть он и чувствовал, что пора на службу. Но в свете недавних событий силы оставили его, он снова одинок. Впрочем, упрямое пробивание в дверь свидетельствовало о том, что некому человеку он все же нужен. Тяжело привстав на кровати, лейтенант приблизился к двери и резко открыл ее, так что пришедший чуть не упал лицом вперед, налетев на жильца, соизволившего, наконец, показаться на свет божий.

Как оказалось, гостем Мейнарда в это утро был никто иной, как сам вице‑губернатор Вергинии, Александр Спотсвуд. Теперь понятно, отчего он так нетерпелив. Пришел узнать, как продвигаются дела по поимке пирата. Спотсвуд решительно вошел внутрь, даже не спрашивая разрешения. Резко развернувшись на каблуках, метнул молнии злости из своих маленьких глазок в сторону лейтенанта и опустился в кресло возле окна. Вся его поза говорила о том, будто он здесь хозяин. Судя по тону, которым он начал разговор, так и было.

– Что‑то мне не видно вашей активной деятельности.

Мейнард замялся. Опять пришел настаивать. Нужно сосредоточиться и быть как можно более вежливым.

– Мистер Спотсвуд, я работаю над проникновением в команду пирата. Мне известно, что его ближайший помощник и соратник Хэндс занимается скупкой краденого в городе Бат и не только. При этом местонахождение пирата остается засекреченным.

– Так действуйте скорее! – рявкнул вице‑губернатор. – Разве вы не слышали, что он захватил порт в Южной Каролине, заблокировав полностью входы и выходы для всех кораблей?

– Да, я знаю. Но рисковать тоже не стоит. Фрегат пирата мощный, к тому же, сейчас численность его команды близка к 300 матросам, а это немало.

– Но неужели вы думаете, что королевский флот слабее, чем горстка проходимцев под предводительством какого‑то выскочки?

– Я думаю, что вам целесообразнее было бы собрать свидетельства против пирата, а потом направить их в Лондон для рассмотрения дела и законного суда.

Спотсвуд побагровел от злости, а потом придвинулся ближе к краю кресла и погрозил своими пухлыми пальцами:

– Уж не вам мне указывать! Похоже, что вы обладаете отнюдь не самой длинной памятью и успели запамятовать, что обязаны мне излечением того мальчишки, как его там? Ко всему прочему, восстановление в должности – тоже моя заслуга, иначе бы вы давно проиграли последнюю майку.

«Я так и знал, что ты припомнишь мне это, жирный дурак», – но вслух Мейнард промолчал. Пусть он выговорится, зато хоть скорее уйдет отсюда. Возражать больше не имеет смысла, потому что вице‑губернатора не переубедить. Лейтенант, во время пребывания своего в Бате, слышал, что в молодые годы Спотсвуд и Тич служили вместе в одном пехотном полку. Возможно, что уже тогда они не поладили друг с другом, и теперь один мстит другому. Что ж, это не так интересно лейтенанту, нужно только скорее закончить все дела, и приступит он к этому сегодня же вечером. Напоследок Спотсвуд протянул Мейнарду свернутый листок бумаги с красивыми вензелями, которыы обычно использовался для записи на определенных указаний. Развернув сверток, лейтенант прочел: «Акт содействия уничтожению пиратов. За голову бесчинствующего на морях пирата Черная Борода правительство Англии и лично вице‑губернатор Вергинии обещают каждому отважному командиру награду в сто тысяч фунтов. За обычного матроса назначается награда в 10 фунтов, за боцмана – 15, за помощника– заместителя капитана, плотника или иного мастерового – 20. Ждем от вас отваги, смелости, ибо только так можно одержать победу над пиратством». На этом обращение заканчивалось. Лейтенант посмотрел на Спотсвуда, который ждал реакции, но Мейнард молчал. Тогда вице‑губернатор сам добавил, как ему казалось, очень убедительно:

– Торговцы жалуются на пирата, а местные власти не хотят содействовать. Именно поэтому мы с вами должны прислушаться к голосу народа и принять активные, категоричные меры. Власти Лондона не всегда столь внимательны, как следует, чего стоит случай пирата Генри Моргана, которого королевский суд оправдал и ко всему прочему назначил на пост командующего военно‑морским флотом Ямайки. Каково, а?! Пытаясь договориться с капитанами кораблей «Жемчужина» и «Лима», я только потерял время, потому что они не согласились оказать мне содействие. В отличие от вас, надеюсь. Я готов доплатить вам из своего кармана, если указанная сумма не удовлетворяет вашим запросам.

– Меня все устраивает. Как только мне удастся получить необходимые сведения от Хэндса, я сообщу вам, и мы сможем напасть на судно пирата.

– Вот и замечательно! – Александр так и сиял. Тут же он вскочил с кресла и оставил лейтенанта размышлять над предстоящим тактическим ходом. У Мейнарда же, честно говоря, особых соображений на этот счет не было. Ему до смерти надоел Бат, Спотсвуд, вся эта работа и было, по большому счету, наплевать на Тича и страдающих от него торговцев. Если бы только было возможно, лейтенант сбежал бы прямо сейчас. Впрочем, он и так бежит – разве рисковать жизнью в сражении, это ни есть возможность смыться из давно опостылевшей жизни? Да, правда, и почему подобная мысль не приходила на ум раньше? Именно она теперь толкнула Мейнарда выйти из дома и направиться в сторону порта, где наверняка уже вовсю торгует Хэндс.

Расчет лейтенанта оказался верным, помощник пирата занимался контролем над выгрузкой новых товаров. Больная нога не давала ему самостоятельно поднимать тяжести, а также вести излишне активный образ жизни. Хотя, следя за ним до бара, в котором он подцепил какую‑то красотку, Мейнард подумал, что не такой уж тот не активный, раз продолжает соблазнять женщин. Сперва лейтенант хотел воспользоваться услугами той девушки, что обслуживала почившего секретаря Найта, ведь у нее хорошо получилось выудить нужную информацию из секретаря. Но потом, поразмыслив капитально, Мейнард удостоверился, что станет действовать открыто. Пусть Хэндс знает, кто его враги или друзья. Все зависит оттого, как тот ответит, захочет ли сотрудничать. Впрочем, только полный дурак отказался бы от того предложения, которое собирался сделать Мейнард. И начал он переговоры весьма оригинальным способом.

Когда Хэндс в полумраке ночи нетвердой от выпитого походкой направлялся по пирсу в лодку, чтобы на ней добраться до пиратского корабля, внезапный прыжок какой‑то тени и веревка, обтянутая вокруг шеи, остановили помощника Тича. Он начал хрипеть, схватился пальцами за давившую веревку и пытался оторвать ее. Но сил было недостаточно. Нападающий стоял сзади и был выше и сильнее. Его крепкие руки не отпускали петли, завладев положением полностью, так что жизнь несчастного Хэндса сосредоточилась в них. Наконец, нападающий подал голос, заговорив негромко, но очень отчетливо:

– Хочешь, чтобы это случилось с тобой снова и входом в ад для твоей душонки стала петля виселицы? – не дожидаясь ответа, незнакомец сам продолжил. – Наверняка, ты этого не желаешь. А раз так, то тебе нужно пойти со мной и рассказать все, что тебе известно про пирата Черная Борода.

Сказав это, мужчина сбросил веревку с шеи Хэндса, оставив свободу для дыхания. Было очевидно, что тот никуда не побежит со своей нездоровой ногой, а потому опасности не было, так что и пистолет, уткнувшийся в бок подручного пирата, не столь необходим. Только убирать его не хотелось хотя бы ради того, чтобы напустить как можно больше страху и это удалось. Хэндс, от природы отважный, на этот раз струхнул. Когда он обернулся, то увидел высокого человека в форме лейтенанта. «Власти и до меня теперь добрались, дело плохо». Он догадывался, чего от него хотят – вздернуть на виселице как страшного преступника, не единожды нарушившего закон. Сейчас бы сбежать, скрыться, но оружие в руках лейтенанта – это мощный аргумент в пользу спокойного следования за незнакомцем. Итак, они покинули пирс, и зашли в небольшой паб в нескольких кварталах отсюда. Лейтенант, пока не называвший своего имени, шел за Хэндсом, так что у того не было возможности увернуться, затеряться среди посетителей паба. Заказали выпивку и приземлились за столиком, ближайшим к выходу.

– Я лейтенант Мейнард и представляю интересы власти. Меня интересует личность пирата по прозвищу «Черная Борода». Мне известно, что вы служите именно ему, я видел вас. Отпираться не имеет смысла. Вся ваша банда сбывает краденный товар на рынках города Бат и не только. Власти давно ведут борьбу против пиратов, иногда успешную, но чаще всего они ускользают и ничего другого не остается, как действовать другими путями.

Хэндс понял, что таким «другим» путем на этот раз оказался он. Говорить ему было нечего, а потому для лейтенанта, который давно мечтал почувствовать собственную власть, наступило время триумфа.

– Итак, я жду от вас сведений о месте последнего прибежища Черной Бороды. Тогда мы даруем вам королевское помилование и вы сможете спокойно зажить на суше, оставив морские вылазки, ведь и здоровье ваше уже не то.

Мейнард видел, что нащупал живую струну в душе пиратского помощника своими словами, а потому продолжил, чтобы окончательно его добить:

– Наверняка и ногу прострелил вам Черная Борода? – тут уж Хэндс окончательно выдал свою заинтересованность, мелькнувшей в глазах жалостью к самому себе. – Теперь у вас есть шанс отыграться за все годы, что Тич позволял себе командовать вами.

Мейнард ждал. Оставалось недолго. Хэндс поднес кружку ко рту, выпил несколькими глотками все ее содержимое, а потом рассказал, где искать пирата. Пришло его время.

А в это время из паба выскользнул мужчина в черном плаще. Он принадлежал к посланникам Чарльза Идена. Губернатор Северной Каролины после суда и загадочной гибели Найта стал крайне подозрителен и наставил всюду своих людей. Он даже сожалел, что не придумал такую штуку раньше, потому что эти люди приносили ему очень интересные сведения о том, что происходит на подвластной ему территории. На этот раз человек в плаще сообщил информацию, которая встревожила Идена. Он тут же написал письмо своему другу Эдварду Тичу о грозящей опасности.

 

Глава 23

Семь кругов вокруг корабля

 

«Что за чертовщину мне тут понаписал Иден? Какое еще нападение? Экспедиция? Неужели кто‑то еще осмелится выступить против Черной Бороды – одного из самых грозных пиратов всех морей? Да что уж там скромничать – самого грозного пирата!» – Тич подошел к установленному в каюте зеркалу, осмотрел себя со всех сторон и снова убедился, что победить такого гиганта, как он, просто невозможно, а потому он не станет забивать голову всякими страхами. Просто старик Иден беспокоится за него, да еще и мнителен излишне стал после суда. Пират скомкал послание и выбросил за борт в открытый иллюминатор. Смелый морской ветер ворвался в каюту, словно птица, принося с собой чувство надежды. Правда, Тич уже давно перестал на что‑либо надеяться, разве только на собственные силы. Теперь его жизнь состояла из бесконечных гуляний, боев. Заканчивалось одно, начиналось другое. Может быть, и не о такой жизни он мечтал, но теперь уж поздно об этом думать. Лучше позаботиться о том, как прекратить боли в голове, которая раскалывалась от выпитого. Они гуляли неделю, празднуя очередную победу. «Выйти освежиться пора», – решил про себя пират и поднялся на верхнюю палубу. Но там его ждал неожиданный «сюрприз» – прямо на них надвигался военный корабль, сопровождаемый кораблями попроще. Пират во все горло отдал приказ матросам в срочности продирать глаза, отобрал у некоторых из них бутылки с ромом.

– Где рупор, бездельники? Толку от вас никакого! – меряя шагами палубу, он, наконец, отыскал рупор, направил его в сторону приближавшихся кораблей и спросил как можно тверже:

– Кто такие? – вопрос, само собой, был не очень целесообразен, потому как без того было понятно, что это англичане, и ими двигают явно не дружественные намерения.

Роберт Мейнард, находившийся на одном из кораблей, ответил:

– Можете не опасаться, не пираты.

Шутка была оценена Тичем по достоинству, он тут же велел дать залп из пушек по кораблям противника. После первого же удара на судне «Джейн» было ранено шесть матросов, в том числе и капитан. Команда пирата, признав, что намечается увлекательная заварушка, активизировалась. Они принялись закатывать ядра в пушки и стрелять, стрелять…

– Посыпьте палубу опилками! – кричал из всех сил лейтенант. Он сетовал невероятно на командира, готовившего судно к сражению – как тот мог забыть погрузить орудия на корабли? А потом он оправдывался, мол, это позволит суднам легче двигаться, что не нужно утяжелять их. Да и Хэндс говорил, что подвыпившая команда испугается красных мундиров и отступит. Но, похоже, что пока Мейнард дождется этого отступления, с кораблями, находящимися под его командованием, будет покончено. Остается спасаться теми средствами, какие есть. Сейчас хотя бы по опилкам матросы не будут скользить, ведь палуба залита кровью. И тут снова очередной залп, повлекший за собой мощный взрыв. Теперь до лейтенанта дошло, что взорвались подготовленные боеприпасы. Угораздило же их так опростоволоситься! Для чего все это нужно на судне, которое лишено орудий? Все происходившее походило на фантастическую историю, бредовую, невероятную.

– Спрячьтесь в трюме, – продолжал командовать лейтенант. Он опасался новых взрывов, ведь команду из 60 матросов терять вовсе не хотелось. Один из снарядов пробил бок центрального корабля, образовалась трещина и в нее начала заливаться вода. В страхе Роберт Мейнард бросился к оставшимся в живых матросам.

– Вычерпывайте воду, иначе нас затопит, мы пойдем ко дну!

Бедные матросы не знали, за что им браться. Теперь они одновременно и прятались, и черпали воду ведрами, тазами, потому что пробоина коснулась трюма. Три корабля кое‑как дали задний ход, а пиратский корабль двинулся опрометчиво вперед и на свою беду наскочил на мель. Тут то бы Мейнарду и наступить решительно, потому как пиратский корабль оказался зажатым в проливе, но, по непонятным причинам, лейтенант не двинулся на фрегат. Возможно, взял верх страх самому оказаться на мели, ведь у корабля была широкая присадка. Как бы там ни было, но Тич видел, что верхняя палуба фактически полностью пуста, если не считать раненых матросов и трупов. Пират возликовал – теперь можно брать корабль врага на абордаж! Присвистнув, он махнул рукой, словно призывая следовать команду за собой и матросы с готовностью перешли на корабль Мейнарда. Но как только они ступили на палубу, храбрость оставила членов команды пирата. А потом неожиданно из трюма выскочили английские матросы. Вот уж этого никто не ожидал, даже Черная Борода. Его соратники тут же отступили, напуганные красными мундирами и превосходящими силами. Как нарочно, накануне они изрядно выпивали, и протрезвели до сих пор не многие. Горе‑пираты соображали, что не на что им надеяться, если они сдадутся в плен, но все же капитулировать сейчас лучше. Они без тени сомнения оставили своего командира сражаться в поединке с вражеской командой. Проще говоря, пирата предали. Моряки же не покинули своего командира. Посыпались дождем пистолетные выстрелы. Приблизились к грозному пирату и напали на него сзади самые отчаянные храбрецы. Но взглянуть прямо в лицо гиганту не рискнул никто, чтобы встретить его свирепый взгляд, полный решимости и гнева.

Черной Бороде были нанесены тяжелые ранения саблями. Тич оглянулся на вояк, не способных даже постоять за него, и с горечью двинулся на Мейнарда. Словно черная туча, он был невероятно грозен и страшен. Оставалось разок взмахнуть саблей, и лейтенанту – конец, но тут на пирата налетели матросы и ранили ко всему прочему, Тича из пистолетов. В общей сложности, Черной Бороде было нанесено больше двадцати пяти ранений, пять из которых – огнестрельные. Немудрено, что сознание покинуло пирата, и он превратился в легкую добычу для Мейнарда. Кровь вытекала из некогда сильного тела Тича, лишая последних сил. Потеря командира окончательно ввела пиратов в отчаяние, так что они безропотно сдались.

Лейтенант Мейнард одним ударом обезглавил поверженного врага, водрузив его голову на корабельный бушприт как символ триумфа правосудия. Ко всему прочему, это должно было послужить предупреждением и угрозой жесткого возмездия для всех тех, кто все еще пиратствует в морях его королевского величества.

Тело Черной Бороды выбросили за борт, тем не менее, согласно легендам, оно не сразу отправилось ко дну, а только после того, как семь раз мистически покружило в воде вокруг корабля. Похоже, что плоть его не желала, также как и душа, оставить развеселое, бурное разбойное бытие.

 

Глава 24