Кинув взгляд назад, я заметил как далеко внизу из леса выехал всадник, а за ним еще и еще.

Я не знал ни этих людей, ни их лошадей. Может быть, если бы у меня был бинокль, я и разглядел бы кого‑нибудь знакомого, только зачем? Если они смогут догнать меня, я узнаю, что это за люди, а они тоже получат возможность познакомиться со мной. Похоже, эти люди не понимали: если гонишься за кем‑то, нельзя терять ни минуты. Мозги у них, наверное, заняты всякой ерундой, что мешает им трезво оценивать ситуацию.

Эти люди, можно не сомневаться, гнались за мной, и конечно же они не были моими друзьями. Если нам все‑таки придется встретиться, без стрельбы не обойтись, но я вовсе не собираюсь предоставить им такую возможность. У меня дело — я ищу следы отца.

Впереди и справа расстилалась величественная горная страна — всюду, куда ни кинь взгляд, громоздились горы, покрытые лесом; кое‑где виднелись голые скалы. Взгляду моему предстали высокогорные долины и луга. Небо над головой было неправдоподобно синим, по нему плыли легкие пушистые облачка, без которых невозможно представить небо над Ла‑Платой и Сан‑Хуан. Что бы ни ждало меня впереди, я не мог не восхищаться красотой этих грандиозных гор, и еще я знал, что это страна настоящих мужчин.

Тропа повернула, и я потерял преследователей из виду. Рядом с тропой я увидел пятнышко нежно‑голубого цвета — мне показалось, что на камнях, потрескавшихся от мороза, и на гравии, окружавшем их, присел отдохнуть кусочек неба — на самом деле это были альпийские незабудки. А внизу, на крутом склоне, по которому, если, не дай Бог, упадешь, будешь катиться вместе с лошадью футов семьсот или восемьсот, росли лилии, отливавшие на солнце золотом.

Последние несколько футов до вершины оказались самыми трудными — аппалузе пришлось карабкаться по камням, но он привычен к этому, а лошадь оленьей масти, похоже, готова была идти за ним куда угодно.

Когда мы наконец взобрались на вершину, нашим глазам предстало зрелище, которое трудно описать. Прямо перед нами расстилалась огромная впадина, открывавшаяся в одном месте в каньон реки Ла‑Платы, которая и вытекала из этой впадины. Слева располагалась еще одна ледниковая ложбина, а впереди тонкой ниточкой петляла древняя индейская тропа. Она вилась среди высокой зеленой травы, расцвеченной цветами всевозможных видов и окраски.

А вокруг, насколько хватало глаз, громоздились горы. Я находился на высоте двенадцать тысяч футов над уровнем моря. Далеко на севере возвышался огромный шпиль горы Голова Ящерицы, а рядом виднелась вершина Инженерной горы. К востоку располагались Игольная гора, горы Белый Купол и Король Бури, а также Пирамида Рио‑Гранде, рядом с которой находится гора Рио‑Гранде. Этот вид породил во мне чувство преклонения перед величием природы, описать которое у меня не хватает слов.

На старину аппалузу, похоже, тоже произвела впечатление открывшаяся нашим глазам картина, но когда я направил его на тропу, бежавшую между потрескавшимися от мороза камнями и участками гравия прямо к центру огромного цирка, он недовольно фыркнул.

Этот ледниковый цирк напоминал кратер гигантского вулкана, с той лишь только разницей, что дно его занимала долина, а не озеро раскаленной лавы.

Человек, лежавший под елью, занял эту позицию еще на рассвете. Винтовку «шарп», одну из самых лучших дальнобойных винтовок, он положил на ствол поваленного дерева. Он держал под наблюдением всю впадину, и ничего не могло укрыться от его глаз. Увидев, что Телль Сэкетт появился на краю цирка, человек обрадовался. Никогда еще сто долларов не давались ему так легко, ведь убить Сэкетта отсюда — пара пустяков.

Он всегда убивал свои жертвы с первого выстрела — безжалостный человек, питавший пристрастие к оружию, и в особенности к винтовкам. Он ждал, пока Сэкетт подъедет поближе, чтобы выстрелить наверняка.

Человек мысленно выбрал место, где тропинка, до сих пор спускавшаяся довольно круто, немного выравнивалась. Когда Сэкетт доедет до этого места, он выстрелит. До Сэкетта было приблизительно четыре сотни ярдов, может быть, чуть больше. С такого расстояния он убивал лося, а бывали случаи, когда ему приходилось стрелять и на тысячу ярдов.

Человек прицелился, подождал немного и снова прицелился. Сэкетту оставалось проехать еще двадцать ярдов… Человек устроился поудобнее и приготовился стрелять. Говорят, что этот Сэкетт — опасный противник. Ну ничего, скоро он будет мертвецом.