Литературные вкусы и пристрастия

В XVIII веке Россия пережила грандиозный культурный переворот, в результате которого вырос интерес к человеческой личности, к быту, к вещной, материальной стороне окружающего мира. Петровские реформы заложили мощную основу светской культуры. Разнообразнее стали источники удовлетворения духовных потребностей, свободнее доступ к ним, увеличился объем допустимого в художественном творчестве, терпимее стало отношение к развлечениям посредством литературы.

Часть купечества довольствовалась интересами народных слоев, другая — ориентировалась на высшие образцы дворянской литературы. Безусловно, что такое разделение было неравномерно не только в количественном, но и во временном пределе. Купеческая масса всецело принадлежала народной культуре, жила ее интересами. В отношении литературных вкусов эта часть купечества "питалась" "мещанской" литературой, как и читающее крестьянство. Тех, кто ориентировался на дворянскую культуру среди купечества было незначительное число. На всем протяжении XIX века этот слой купечества постоянно рос и для второй половины XIX в. можно говорить о том, что значительная часть купечества оказалась вовлеченной в орбиту дворянской/интеллигентской культуры.

В народной среде печатное слово вызывало уважение, и слыть чистым, то есть "пустым" развлечением для литературного произведения считалось предосудительным и сочинитель, чувствуя это, стремился успокоить читателя, уверить его в том, что, забавляясь, он одновременно занят чем-то полезным. "Мещанская литература" вообще дорожила жизненной правдой.

Негативное отношение к развлекательному чтению, оставаясь принадлежностью сознания "простолюдинов", постепенно уступало место иному взгляду. Уже в середине XIX в. интерес к книге проникал в самые толщи городского населения.

Правда, нельзя забывать и того, что в это же самое время, определился читатель, интересующийся сугубо прикладным чтением, помогавшем в торгово-промышленной деятельности. Такой читатель рождался, прежде всего, среди купцов-фабрикантов.

Интерес к специальной литературе проявлялся и в том, что некоторые купцы стали формировать собственные библиотеки. Однако о широком бытовании их в купеческой среде в это время говорить не приходится. Хотя и здесь нельзя ограничивать возможность более широкого распространения книжных собраний в купеческой среде, чем принято считать. Русские купцы, приобщаясь к книжной культуре, заводили библиотеки, сами обращались к литературному творчеству, чаще всего, проявляющемуся в написании мемуаров и ведении дневников. Это увлечение, а для некоторых и потребность, проникала не только в среду столичного, но и провинциального купечества.

Именно в такой среде книга была необходимым условием в "деле", а не пустым времяпровождением. Можно заключить, что специфика деятельности купечества определяли их литературные интересы: наряду с развлекательным чтением, в этой среде уже с XVIII в. определился интерес к специальной литературе. Однако он обозначался лишь как тенденция. Господствующие литературные пристрастий купцов на всем протяжении XIX в. лежали совершенно в иной плоскости. Их увлекали персонажи рыцарских романов, активно обживавшие художественное пространство устного народного творчества и древнерусской письменности. Проникали они в былину в волшебную сказку, где сильно развито авантюрное начало. Но главным образом их судьба складывалась в русле традиционной так называемой "неполезной" повести.

Для основной массы купечества, особенно для детей и женщин лубок, лубочные картинки с надписями, а впоследствии уже и с текстами, вполне заменяли книгу. Популярность лубочных книг современники объясняли тем, "что в них словесные описания соединены с изображениями происшествий истинных или вымышленных, которые, рисуясь воображению и красками и словами, сильно и надолго впечатляющая, управляя мнением". Подобным образом распространялись приключенческие и фантастические романы, сонники, календари, учебная литература и многое другое.

О том, что читала купеческая молодежь провинциальных городов России в начале XIX в. некоторое представление дает дневник молодого купеческого сына И.Лапина из г. Опочки Псковской губернии: "От Анны Лаврентьевны получил я для прочтения книжечку в 2 частях: "Молодой дикой или опасное стремление первых страстей", г-жи де-Жанлис, которую с наивеличайшим удовольствием прочел", — писал молодой купчик. Следующая запись свидетельствует, что Анна Лаврентьевна вновь снабдила автора дневника книгой, на сей раз — "Товарищ разумный и замысловатый"^^. По воспоминаниям М.А.Дмитриева, в первой половине XIX столетия "Ужасное и чувствительное — вот было два рода чтения наиболее по вкусу публике". Не случайно, в купеческой среде существовало стойкое неприятие светской литературы, особенно среди людей "старой веры". В очерках "Апраксинцы" Н.А.Лейкин, описывая нравы и быт торговцев Апраксиного рынка в Петербурге, замечал: "чтение каждой светской книги и газеты считается грехом и отпадением от религии". Однако время брало свое, и молодое поколение интересовалось иной литературой: "Девицы еще читают кой-что из переведенных романов, попадающих к ним Бог весть каким путем, переписывают в тетради чувствительные стихи, однако, делая это все днем, когда тятенька их пребывает в лавках.

Популярность романов заключалась в том, что в них зафиксированы многие бытовые и психологические детали, ускользавшие от историков. К чтению романов пристрастились не только дворяне, но и купцы, и мещане — все те, кто знал грамоту.

В то же время столичная купеческая молодежь приобщалась к самой передовой литературе. Н.А.Лейкин вспоминал: "Вся молодежь, посещавшая лавку Иванова (А.Ф.Иванов — поэт, торговец сукнами. — М.Б.), много читала, увлекалась литературой, следила за ней, поклонялась Некрасову, Салтыкову, зачитывалась Добролюбовым и Чернышевским. Ходил по рукам и запретный тогда "Колокол" Герцена. В лавке Иванова только и говорили, что о литературе, так что присутствовавшие при этом портные-покупатели и те просвещались". Хотя и в среде петербургского купечества продолжала жить лубочная литература.

В далеких провинциальных городах первой половины XIX в. читающая публика, вне зависимости от социальной принадлежности, воспитывалась на русских "классиках" XVIII века; новые веяния проникали в провинцию медленно. Определенную роль играл только возраст: молодежь оказывалась более податливой на иностранную литературу и современных писателей.

Таким образом, можно отметить, что на всем протяжении рассматриваемого времени основная масса купечества значительно отставала в своих литературных пристрастиях от дворянства/интеллигенции, которые всегда были ближе к моде, и сами диктовали те или иные вкусы. Хотя в провинциальных городах это расхождение не было столь очевидно: круг возможного чтения здесь был значительно уже, чем в столицах, поэтому местное дворянство и интеллигенция часто читали тоже, что и горожане.

Но даже в самом конце Х1Х столетия огромное количество старых книг раскупалось довольно быстро не только в провинции, но и в столицах.

В купеческой среде чувствовалось разграничение литературных интересов даже между поколениями. Дети купцов, воспитываясь иначе, чем их родители, имели и другие вкусы, сходные с просвещенной средой. Подобно дворянским семьям, в "культурных" купеческих домах детей с раннего детства приобщали к литературе. Среди литературы, которую читали купеческие дети, можно было встретить весь спектр, отражавший литературные вкусы взрослых.

Для русского купечества традиционен был интерес к истории своей Родины. Историческая литература всегда была важным "чтивом" в этой среде. Интерес к истории проявлялся у купцов и в том, что многие из них увлекались собиранием и чтением летописей. У многих имелись солидные коллекции.

Особой популярностью среди исторических сочинений пользовались "гистории" (былевые песни), где сведения по истории сочетались со сказочным стилем. Этот вид литературы был доступен для малограмотных людей — купцов, мещан, посадских, дворовых людей, крестьян и имел широкое хождение в записях второй половины XVIII в.

Уже в первой половине XIX в. в купеческой среде обязательным становится чтение периодических изданий.

Во второй половине XIX в. развитие полиггической жизни в стране, расширяющийся круг периодических изданий подогревали интерес к современной истории, политике и наиболее грамотная часть "мещанства", даже в отдаленных от столиц городах живо интересуется периодикой: усиливается тяга к чтению журналов и газет. Но, говоря о чтении в гушеческой среде, нужно иметь в виду то, что для части купечества и мещанства подписка на периодические издания являлась всего лишь данью моде.

Широкое распространение, прежде всего, в среде лиц духовного звания, мелких чиновников, купцов и военных имели духовные стихи, передававшиеся от поколения к поколению в устных рассказах. В народной среде широкое хождение имела Псалтырь. В купеческих семьях читали Библию, Евангелие и другие богослужебные книги.

Наряду с увлечением литературой развлекательного, практического и духовного содержания, уже с конца XVIII в. у части купечества, даже не столичного была определенная тяга к философско-политической литературе. Эту часть купечества привлекали идеи французских просветителей. Но этот интерес в купеческой среде был, вероятно, связан с всплеском интереса к идеям просветителей в начале XIX в. в русском обществе вообще. В целом же, политические идеи с трудом проникали в эту среду. Даже во второй половине XIX в. и даже в наиболее образованной части купечества политические идеи не выходили за рамки официальной идеологии. Русское купечество прочно стояло на позициях незыблемости существующих порядков — государственных, сословных, идеологических и религиозных. И уж, конечно, было бы большим преувеличением говорить о каком-либо идеологическом обосновании необходимости преобразований в русской жизни. Правда, купеческие дети, посещавшие учебные заведения, увлекались идеями, пропагандировавшимися в демократически настроенных изданиях.

Итак, можно заключить, что эволюция литературных интересов русского купечества свидетельствует о том, что это сословие так и не смогло выработать собственной литературы. Подавляющее большинство купечества на всем протяжении XIX в. довольствовалась интересами народа ("мещанская" литература), другая часть — ориентировалась на высшие образцы дворянской/интеллигентской литературы. Однако и для этой части купечества литература играла несколько иную роль, чем для дворянства, для которого литературные образы становились моделями поведения, которым они пытались следовать. Такое поведение не являлось модой, оно воспитывалось всей дворянской культурой. В купеческой же среде литература выполняла совершенно иные функции: здесь она играла развлекательную или же чисто утилитарную роль. Правда весь спектр литературных интересов купечества говорит о том, что оно "питалось" литературой самого разного характера: от лубочной и сказочной, до духовной и философско-политической. Вероятно, можно говорить о не устоявшемся литературном вкусе русского купечества, что явно отражало культурную неопределенность этого слоя населения. Однако во второй половине XIX в. значительная часть купеческой молодежи, прежде всего, обучавшейся в учебных заведениях, в своих литературных пристрастиях ничем не отличалась от русской интеллигентной среды.