Как Куба с чертом в карты играл

Перевод Л. Пивоваровой

Жил на свете молодец, который очень любил играть в карты. Звали его Кубой. И таким он был заядлым картежником, что, бывало, едет на поле, вожжи себе на шею забросит и одной рукой против другой играет.

Вот раз едет он, играет, а навстречу ему прохожий.

Заступил он Кубе дорогу и говорит:

— Вижу я, ты в карты играть любитель. Сыграем кон?

Обрадовался Куба.

— Вот повезло — партнер нашелся! Садись, называй свою ставку.

Отвечает прохожий:

— Играем на душу. Ты ставь свою, а я — ту, что мне подвластна.

На том и порешили. А был то не прохожий, а черт, и звали его Рокитой. Но Кубе все равно было с кем играть, лишь бы играть. Слетал черт в пекло за грешной душой, возвратился, посадил душу на дерево при дороге.

Пошла у них игра. Играли они, играли — Куба выиграл. Ничего не поделаешь, пришлось Роките выпустить душу на волю. Скривился нечистый, говорит Кубе:

— А ну, давай еще кон! Должен же я отыграться.

Соглашается Куба.

— Только, — говорит, — я в долг не играю. Ставь еще душу.

Полетел черт в пекло за грешной душой. Молвить «аминь» не успеешь, вернулся с грешной душой, и опять началась игра.

Играли они, играли, вспотел Рокита, как мышь, а все равно проиграл. Разгневался черт и в азарт вошел.

— Давай еще кон, а то не дам тебе покою ни днем, ни ночью.

Отвечает Куба:

— Сделай милость! Покуда у тебя есть, что ставить, я от игры не встану.

Призадумался черт.

— Так и быть, ставлю еще одну грешную душу. Но если уж и ее проиграю, тут игре конец.

Полетел нечистый в пекло за ставкой, только пыль столбом взвилась. Но вернулся нескоро. Не хотели ему больше давать ни единой души, а самый старый черт сказал ему:

— Дурень ты, Рокита! Нашел, с кем в карты играть! Да ведь Куба такой игрок, каких на свете мало, он у тебя все пекло выиграть может.

Оправдывался Рокита, выкручивался, а потом и говорит:

— Ты, старик, раньше времени не ворчи. Если я и эту душу проиграю, раздобуду взамен три других, возмещу потерю.

Дали ему третью душу. Вернулся он к Кубе и опять проиграл. Понял он, что Куба ему не по зубам, пригорюнился, призадумался. А потом и говорит:

— Ох, и достанется мне в пекле за проигрыш, да ничего не поделаешь, ты и вправду хват. Черта — и того обыграл! Достоин ты за это награды. Хочешь, я женю тебя на самой красивой девушке?

Улыбнулся Куба:

— А почему бы и нет? Коли есть у тебя на примете богатая и красивая невеста, подавай ее сюда, женюсь хоть сейчас.

— Ишь, какой ты быстрый! Так, брат, дела не делают. Женить я тебя женю, да только должен ты сперва семь месяцев не мыться, не стричься, не причесываться, и ногтей на руках и ногах не обрезать, А через семь месяцев я за тобой приеду, повезу тебя к невесте.

Согласился Куба. Дал ему черт немного денег и наказал идти, на постоялый двор, снять там каморку, жить отдельно и никому на глаза не показываться. Может он есть, пить, веселиться, сколько душе угодно, но не должен ни мыться, ни бриться, ни ногтей не обрезать, пусть черта ждет.

Исполнил Куба все, что Рокита ему сказал. И стал он похож на страшилище: волосы в разные стороны торчат, как иголки у ежа, лицо грязное, обросшее, а ногти на руках и ногах, как шпоры у самого дьявола. В таком виде лучше людям на глаза не показываться — разбегутся, как от черта. И потому сидел Куба в своей каморке, никуда носа не показывал, Рокиту ждал.

Прошло семь месяцев, и явился лукавый. Вид у него, как у богатого господина, прикатил он на постоялый двор в карете, четверкой лошадей, и говорит Кубе:

— Пора, собирайся, поехали к твоей невесте.

Сели они в карету и поехали в чужедальнее королевство. Король того королевства воевал с соседями, а воевать — деньги нужны. И было по всему королевству объявлено, что тот, кто даст королю три меры золота — будь то бедняк, старик или чужестранец, — получит полкоролевства и одну из королевских дочерей себе в жены.

Повез нечистый Кубу прямо в королевский замок, велел доложить, что они, дескать, привезли королю три меры золота. Обрадовался король, приказал страже гостей впустить и проводить их в зал. Подтвердил король свое слово, и начали слуги золото носить из чертовой кареты. Перенесли, перемерили, сложили в королевскую казну. Тут черт и говорит:

— А теперь, король, должен ты отдать одну из своих дочерей вот этому человеку.

И на Кубу показывает. А Куба до того у него за спиной прятался, чтоб людей не пугать.

Посмотрел король на Кубу и ахнул. Так вот за кого придется ему дочку-то отдать! Но что поделаешь, королевское слово — не воробей.

Приказал король позвать четырех своих дочерей. Пошли они, показал им король на Кубу и говорит:

— Милые мои дочери, скажите мне, кому из вас этот человек по душе? Придется одной из вас за него замуж пойти, не то должен буду я вернуть три меры золота и все свое войско потеряю.

Первая дочь говорит:

— Я такого мужа не хочу. Чем его в мужья брать, лучше повеситься!

Взглянула на Кубу вторая:

— Чем за такого замуж идти, лучше утопиться!

Третья губы надула:

— Чем с таким венчаться, лучше отравиться!

А самая младшая королевская дочка, самая красивая, говорит:

— Я пойду за него замуж, батюшка. Лучше уж мне пропадать, чем войску нашему погибнуть.

Поехал Куба к себе домой, помылся, подстригся, причесался, ногти на руках и ногах обрезал и опять стал статным молодцем, каким прежде был. Прикатил за ним Рокита в карете, запряженной шестеркой лошадей, сел Куба в карету, и направились они к его невесте.

Увидели три старшие королевны, какой Куба пригожий молодец, досада их взяла. От зависти старшая повесилась, другая утопилась, а третья — яд проглотила.

Достались их души Роките, стал он в пекло собираться. Простился с Кубой и сказал ему на прощание:

— Мы оба не в обиде. Ты получил жену-красавицу, а я три души взамен тех, что тебе проиграл. Стало быть, мы квиты. Прощай, Куба! Кто знает, не доведется ли нам еще встретиться!

О РЫБАКЕ И ЧЕРТЕ

Перевод Л. Пивоваровой

Давным-давно, когда ещё старый дуб, что растет по дороге на Устку, был чуть побольше ромашки, жил старый рыбак по прозванию Ясень.

Прозвали его так, потому что очи у него были ясные-ясные. Мудрый был старик, добрый, всем всегда помогал. Почитали его, любили и другим в пример ставили.

И хотя стар был Ясень, со своими сетями расстаться никак не хотел. Руки у него были еще сильные, посильней, чем кой у кого из молодых.

Уловом своим делился Ясень с одной убогой вдовой.

— Нет у Ясеня ни одного греха на совести. Святой старик, — говорили меж собой устковские рыбаки. — Никогда он не злится, никогда никого не обругал, уста свои худым словом не осквернил.

Услыхал это черт, притаившийся в дюнах, и решил завладеть душой старого рыбака, чтобы не попрекали его в пекле, бездельником не называли.

С той поры перестало Ясеню везти. Попадались ему в сети одни крабы, морские ракушки да мелочь всякая. Шел он раз домой с ловли, вдруг подгребает к нему незнакомый рыбак, приветствует, спрашивает, хорош ли нынче улов.

— Что-то в последние дни худо, — отвечает старик. — Одна мелочь в сеть идет. Я ее в море выпускаю, пусть подрастет. Вот полюбуйся.

Показал Ясень свой улов — засмеялся незнакомый рыбак:

— Эх, вижу я, хоть и стар ты, а в деле не много понимаешь. Что у тебя за сеть? Ячеи-то крохотные, то-то в них всякая мелочь и лезет. Подумай сам — если будут в твоем доме двери вышиною в пол-локтя, разве к тебе гость настоящий придет? Кот прошмыгнет, пес протиснется, а человеку-то и не пройти. Глянь на мою сеть, видишь, какие ячеи крупные? И глянь на мой улов. То-то!

Удивился Ясень.

— Ни за что бы не додумался! У нас во всей деревне такие сети, как у меня. А ты откуда будешь?

— Я-то? Издалека.

— Я старый рыбак, но разумный совет, хоть и от молодого, охотно выслушаю. Подскажи, что же мне делать?

Помолчал незнакомец и говорит:

— Распусти свою сеть, Ясень, да сплети по-моему. Тогда и увидишь, кто из нас прав. А до той поры об этом деле помалкивай.

Поблагодарил Ясень за совет, повел лодку к берегу. «Надо бы, конечно, рассказать рыбакам про новинку, — подумал он. — Да новинкам-то не вдруг люди верят, нужно самому вперед испробовать. Будет удачный лов, так это лучше всех уговоров».

Засел старик в своей избе и принялся сеть распускать и по-новому вязать. С непривычки дело шло медленно. Три дня вязал, наконец связал и пошел в море. Отгреб подальше от берега, перекрестился и закинул сеть.

— А ну-ка посмотрим!

Не помогла новая сеть Ясеню, не поймал он ничего.

Вздохнул старик, стал было к берегу поворачивать — вдруг слышит знакомый голос.

— Счастливого улова! Ну, как дела, Ясень?

— Совсем плохо. Нынче даже камбала в сеть не идет.

— А сеть-то у тебя какая?

— Да новая.

— Покажи-ка.

Поднял Ясень сеть со дна лодки — рассмеялся незнакомец.

— Не умеешь ты сети вязать! Глянь-ка на мою еще раз! Видишь, какой у меня улов? Недаром ты идешь домой с пустыми руками, от веку не было в Балтике такой рыбы, чтобы в твою сеть зашла. Ступай домой, сделай ячеи еще крупнее. Ну, бывай!

Возвратился Ясень домой, опять засел за работу. «Не беда, — думает. — Потружусь, сделаю такую сеть, как у того рыбака, пойдет в нее рыба — будет нашим сельчанам новинка в подспорье».

Но лов опять не удался. Первый раз за всю жизнь рассердился Ясень, бросил сеть на дно лодки.

— Черт бы побрал такую работу! — говорит.

И тотчас же незнакомый рыбак подплывает. Поглядел на него Ясень, видит — из-под капюшона рожки торчат. А тот во все горло хохочет.

— Мой верх, Ясень! Дважды ты согрешил: рассердился — раз, меня помянул — два. Лиха беда начало. Помяни мое слово, достанется нам, чертям, твоя душа.

— Одурачил ты меня, лукавый! Поверил я твоим богомерзким речам, но в другой раз тебе это не удастся. Сгинь, а не то получишь…

— Да не горячись ты! Лучше давай договоримся: ты мне свою душу отдаешь, а я тебе даю невод-самохват — закинешь его в море, и сей же миг будет он полон рыбы. А не согласишься, я тебя в покое не оставлю до конца дней твоих. Будешь жить в нищете, ругаться, грешить — и все равно в пекло попадешь. Сам подумай, что тебе выгоднее.

— Я вот думаю: не съездить ли тебе веслом по шее?

— Ишь какой упрямый! — фыркнул черт. — Ты не спеши, подумай как следует. А надумаешь — ударь три раза в старую сосну на берегу. Я и явлюсь.

Добрался Ясень домой, посмеялся над своей простотой, а наутро взял моток веревки и пошел к старой сосне. Подошел, перекрестился и постучал по коре. Черт тут как тут. Смеется.

— Так я и знал: ты мужик неглупый, согласишься отдать душу за невод-самохват.

— Будь по-твоему, но сперва исполни три моих желания.

— Говори скорей, какие. Я все на свете сделать могу.

Показал старик рукой на дюны и говорит:

— Хочу, чтобы здесь была тихая бухта для рыбацких лодок. Подвинь-ка ты дюны поближе, так чтобы здесь бухта была.

Набрал черт полную грудь воздуха и давай дуть! Дул три дня и три ночи, наконец передвинул дюны. Аж вспотел.

— Что еще я должен сделать?

— Теперь посади на этих дюнах густой сосновый бор, чтобы ветер песок с места на место не носил.

Три дня и три ночи таскал нечистый деревья из-под Дунинова, Храброва и Рытвян, пока не покрылись дюны соснами.

— Ну, а последнее твое желание? — спрашивает. А сам думает: «Вот-вот заграбастаю я твою душу!»

— Я два раза в ладоши хлопну, а ты за это время размотай эту веревку и обкрутись ею с головы до пят.

Захихикал черт от радости

— Экий пустяк! А ну давай!

Хлопнул в ладоши Ясень, глядь, а черт стоит с головы до ног веревкой опутанный. Повалил его Ясень на землю, связал концы веревки, поднял черта и бросил в море.

— Не будешь больше, нечистая сила, рыбаков соблазнять неводами-самохватами! Лежи теперь на дне, пускай тебя там крабы щиплют!

Долго жил еще старый Ясень, а когда помер, вся деревня его хоронила. Но до сих пор устковские рыбаки стороной обходят то место, где Ясень черта утопил. Мутит там нечистый воду над собой, водовороты крутит, бьется в ярости лбом о морское дно.

КАК МУЖИК ОТ БЕДЫ ИЗБАВИЛСЯ

Перевод А. Щербакова

Жили-были мужик и баба, жили бедно-пребедно. Наконец, осталась у них всего четверть муки. Говорит мужик бабе:

— Свари, жена, из этой муки затируху. Потом согрей воды, вымоем ноги перед дальней дорогой и поутру пойдем куда глаза глядят, на край света. Авось нам там будет получше.

Вот съели они затируху, вымыли ноги, сели возле печи на лавке, утра дожидаются. И слышат, как в подпечье что-то трепыхается. Мужик и говорит:

— Что это там такое?

— А это я, ваша беда. Я вас не оставлю, на край света с вами пойду.

Выпорхнул из подпечья белый голубок, сел на жердочку, перышки чистит.

Мужик бабе и молвит:

— Жена, не пойдем мы с тобой ни на какой край света. Увяжется с нами беда — мы и там бедняками будем.

Утром взял мужик топор, вытесал клин. Припомнил он, что воробьи в дупле на груше птенчиков вывели. И толкует беде:

— Садись, беда, мне на плечо, пойдем-ка в сад за птенцами.

Села беда к нему на плечо, пошли они в сад, подошли к груше. Мужик и говорит:

— Полезай-ка ты, беда, в дупло да подай мне птенчиков.

Полезла беда, подала ему шесть птенцов. Спрашивает мужик:

— Много их еще там?

— Один остался.

Взял мужик клин и забил им дупло. Пошел обратно в хату мимо старой яблони. «Дай, — думает, — я ее заодно выкорчую сейчас и пожгу. Столько времени сухая стоит, а все руки не доходят».

Выкорчевал он яблоню, глядь, а под ней горшок, денег полный. Разом мужик разбогател.

Стал его кум спрашивать, как это он деньги раздобыл. Все бедный был и — на тебе! — в одночасье разбогател. Приставал кум, приставал — ну, мужик и рассказал, что вот уже три года, как забил он беду клином в дупле. А кум завистливый был, взял топор, потихоньку в сад пробрался, клин выбил и говорит:

— Беда, а беда, ты еще жива?

— Жива, — отвечает беда. — Оставил он мне, подлец, птенчика, я им тут три года кое-как кормлюсь.

— Вылезай-ка ты, беда, да ступай, отомсти ему, подлецу, — говорит кум.

— Нет, — говорит беда. — Я к нему не пойду, я на него сердита. Вот ты, ты добрый человек. Лучше я с тобой останусь.

Испугался кум и бегом домой, стал коней запрягать чтоб удрать поскорей да подальше. А кони как понесут — да под сарай. А там бороны грудой лежат. Вот кони и переломали ноги-то. И обнищал кум вконец.

Не рой другому яму — сам в нее попадешь.

ХОРОШО ИМЕТЬ ТАКУЮ ЖЕНУ

Перевод А. Щербакова

На Кашубах есть поверье: тот, кто при жизни сотворил зло и не покаялся, должен после смерти отбыть покаяние в нашем грешном мире, сделаться привидением. Какова провинность, таково и привидение. Они, привидения-то, всякие бывают, не только страшные да вредные, что людям зло чинят.

В одной деревне, которой владел злющий и распутный пан, было привидение-девица. Она при жизни была очень красивая, многие ее добивались, но она никого к себе не подпускала. Из-за нее было много ссор и драк, одного парня даже убили. Он-то как раз ей нравился, и когда его убили, она с горя заболела и померла. И за гордыню ей было назначено каяться и ждать, пока ее кто-нибудь избавит.

Один парень увидал это привидение, ему понравилась девица. Задумал он на ней жениться. Как-то раз подстерег ее, схватил и держал, пока петух не пропел. А как петух пропел, она в могилу больше не вернулась. Кончилось ее покаяние, и очень она была ему благодарна за это.

— Хватит, — говорит. — Отпусти. Теперь я здесь остаться должна.

Парень обрадовался, свадьбу затеял, а на свадьбу решил пригласить пана. О пане шла худая слава: мало того, что был он человек жестокий, но еще и завистливый. Невеста парня и отговаривала: не зови, мол, пана на свадьбу, беда будет. Но он ее не послушал, своих дружков послушал. А этот пан, как увидел молодую, так покоя лишился — уж очень она была умна, скромна и красива. Решил он отобрать ее у пария, а как за дело взяться, не знает. Пошел он домой со свадьбы, и попался ему по пути дружок того жениха, который тоже от зависти места себе не находил.

Пан ему и скажи, что у него на уме. А тот отвечает, что дело, мол, легче легкого.

— Вы ему задайте такую работу, чтобы он исполнить не мог. А как не исполнит, предайте смерти. Закон-то вам этого не воспрещает.

— Так-то оно так, да вот что ему приказать? — спрашивает пан.

— А прикажите ему за одну ночь всю вашу землю вспахать. Этого ему не сделать.

— Верно, — говорит пан.

Назначил советчика надзирателем, вызвал того парня и велел ему за одну ночь всю свою землю вспахать. «А не вспашешь, — говорит, — смерти предам за неисполнение господского приказа».

Вернулся парень домой — лица на нем нет.

— Что случилось? — жена спрашивает. — Ты чего кручинишься?

Рассказал парень ей, что ему велено и какая кара назначена, если не справится.

— Вот видишь, говорила я тебе: не зови пана на свадьбу. Не послушался меня, теперь горя хлебнешь. Ну, в а этот раз, считай, все обошлось. Иди на поле, воткни лемех в землю и домой возвращайся. Не бойся, дело будет сделано.

То-то народ дивился, когда на следующее утро оказалось, что вся панская земля вспахана.

— Ну, а теперь что делать прикажешь? — спросил пан у своего надзирателя.

— Прикажите ему все деревья в вашем лесу вверх тормашками поставить. Этого ему не сделать.

Пан вызвал парня. «Молодец, — говорит, — все вспахано как следует». И тут же новую работу задал. «Не исполнишь, — говорит, — предам смерти».

Тот опять идет домой, ног не чует от беды. А жена и на этот раз ему подсказывает:

— Иди в лес, отыщи самую молодую елочку, вырви ее с корнями, воткни в землю вверх тормашками и домой возвращайся.

Он так и сделал. А на следующее утро люди смотрят — весь панский лес стоит вверх тормашками. Пан, как увидел, у него волосы дыбом встали — это ж разоренье!

— Вот они, твои глупые советы! — говорит надзирателю. — Не приведешь лес в порядок — голову сниму! Понял?

— Да не тревожьтесь вы! — говорит надзиратель. — Велите ему лес в порядок привести.

Вызвал пан того парня и говорит:

— Ты что мне ночью натворил? Ты что, шуток не понимаешь? Ты что, разорить меня хочешь? Чтоб завтра лес у меня был, как прежде, а то и впрямь тебе голову снесу!

Пану поперек слова не молвишь. Повесил парень голову, побрел домой. Но и тут жена его выручила.

— Видишь, что наделал, меня не послушавши. Говорено тебе было: не зови пана на свадьбу! Ну ладно, это горе — не горе. Ступай в лес, найди ту самую елочку, что выдернул, поставь ее как следует и домой иди.

Наутро люди смотрят — лес стоит, как и прежде стоял: верхушками в небо, корнями в землю.

— Ну и мужик! — говорит пан. — Чует мое сердце, но добраться мне до его бабы.

— Доберемся, — отвечает надзиратель. — Пошлите его на чертову мельницу за мешком золота. Черти его нипочем оттуда не выпустят.

Опять призвал пан этого парня и говорит:

— Мужик ты исполнительный, это хорошо. Мне срочно нужен мешок золота на расходы, так что ступай ночью на чертову мельницу и там добудь его. Принесешь — молодец, с пустыми руками вернешься — смерть.

Побежал парень домой, а жена уж на пороге ждет, спрашивает, что новенького пан придумал. Рассказал он ей, что ему велено идти на чертову мельницу за золотом — рассмеялась она.

— Это дело нетрудное. Ступай к пану и скажи, что согласен идти на мельницу, да нужен тебе человек, чтобы дорогу туда показал и мешок нести помог, пусть-де пан для верности пошлет с тобой своего надзирателя. Подойдете к мельнице — ты его вперед пошли чертей оповестить, что ты, мол, пришел. Пока они его драть и гонять будут, набери себе мешок золота и уходи оттуда подобру-поздорову.

Вот пришли парень с надзирателем, с дружком своим бывшим, на мельницу — он и говорит надзирателю: иди, мол, скажи чертям, что я пришел за золотом. Тот пошел, черти его схватили и в пекло поволокли. А парень тем временем набрал мешок золота и бегом домой!

А пану все неймется, решил сам придумать, как от парня избавиться. Думал-думал и придумал.

— Ты — говорит, — мужик добросовестный и мне полезный. Хочу я поохотиться, да лень мне по лесу за зверем шастать. А раз ты все умеешь, сгони-ка к утру на мой двор все лесное зверье.

Парень затылок чешет, а жена ему говорит:

— На том все и кончится. Ступай в лес, найди медведя сядь на него верхом и гони к пану на двор. Все звери следом пойдут. Заодно и пана попугаешь — больше приставать не будет.

И вправду: только парень медведя оседлал, как все лесные звери следом пошли к пану на двор. Пан перетрусил, в подвал спрятался. А звери давай подвал подкапывать! Парень им спервоначалу не мешал. «Пусть, думает, — пана попугают». Потом стал их отгонять да куда там! Звери как взбесились, ничем не уймешь. Добрались до пана и на куски растерзали. Сгинул он бесславно.

Что ни говори, а хорошо иметь такую жену!

СКАЗКИ - РАССКАЗЫ

О СКУПОЙ БАБЕ

Перевод А. Аврова

Жила-была одна баба, очень скупая, никому никогда ничего не давала. Одна бедная соседка у нее как-то молока попросила, так она ответила:

— Да я лучше свиньям вылью, пусть свиньи жирней будут.

Был у нее сын, но не в мать пошел. Добрый. А потом сын женился, и невестка попалась тоже не жадная. Придет, бывало, нищий, так она, сколько может, столько и даст ему хлеба. А свекровь, на то глядя, злится:

— Возьму-ка я, — говорит, — кочергу да обломаю ее об тебя — будешь знать, как нищим хлеб раздавать!

Вскоре свекровь померла.

А у молодых все дело никак не наладится. Задаст жена свиньям корму, те визжат, ходят вокруг корыта и не едят. Хозяйка поглядит, а корыто пустое. И так каждый раз. Отощали свиньи, вот-вот подохнут. Решила хозяйка, что нет ей в свиньях удачи, взяла да и продала их.

Потом кто-то взялся поедать кочны в поле. Удивлялись все; откуда, мол, здесь воры. Отправила жена мужика капусту стеречь. Пошел он, засел между грядок, вдруг слышит: кто-то капустой хрустит. Он давай искать вора и вдруг слышит голос:

— Это я, сынок, твоя мать. Жила я на этом свете, никому ни крошки не давала. Бывало, лучше свиньям скормлю. Попроси кто у меня капусты — отвечаю: пусть лучше гниет в поле, земля жирней будет. И за то постигла меня теперь кара: раз я на этом свете никому ничего не давала, мне на том свете никто ничего не дает. А у твоей жены четыре стола едой заставлены, уступила бы она мне один, я бы вам больше зла не чинила.

Пошел сын просить жену, чтобы отдала покойной матери один стол, а та говорит:

— Да я ей все столы отдам, пусть только больше нас не обирает.

Он пошел, рассказал об этом матери, а та говорит:

— Да воздастся ей стократ.

Трижды она это повторила, пропала и с тех пор больше никогда не появлялась.

КАК СОЛДАТ СТАЛ КОРОЛЕМ

Перевод А. Щербакова

Был у одного отца сын. Отец был мужик богатый, сына поил-кормил. Вырос сын — отдали его в солдаты. Стал он писать отцу, чтобы тот денег прислал. Послал ему отец денег. Три раза посылал. Сын все писал, что ему чины идут, а сам, как был солдатом, так им и оставался.

Вот собрался отец навестить его, еще и сотню захватил для него. Приехал в город, остановился на постоялом дворе. А тут войско мимо марширует. Узнал отец сына — опомниться не может! Писал сын, что он генерал, а сам грязь месит перед полком и в барабан бьет.

Под вечер идет войско обратно, и снова отец сына в барабанщиках видит.

Вот прошло войско, а один капрал зашел на постоялый двор. Стал его отец спрашивать, под каким именем этот барабанщик у них значится. Капрал сказал. Тогда отец спросил, нет ли у них в полку генерала под тем же именем. «Нет», — говорит. Заплакал отец. Спрашивает капрал: чего, мол плачешь?

— Да как же! — говорит отец. — Сынок-то мой, Игнась, писал, что у вас генералом стал, просил денег прислать. Я ему три сотни послал, приехал его навестить, а выходит, он простой барабанщик. А я ему еще сотню привез! Не дам ему больше денег.

Распрощался отец с капралом, сел на воз и обратно поехал. А капрал пошел к тому солдату и говорит;

— Отдавай деньги, три сотни. Я их твоему отцу отправлю. Он приезжал и видел, что никакой ты не генерал, а барабанщик.

И стал над ним насмехаться.

Выхватил солдат саблю, отрубил тому капралу голову, пошел к генеральскому денщику и стал у него генеральский мундир просить. Просил, просил — выпросил. Все деньги, все три сотни за него заплатил. Переоделся, сел на капральского коня и вдогонку за отцом! Догнал его, поставил коня поперек дороги и говорит:

— Давай деньги, отец, ту сотню, что мне вез. А не дашь — убью!

Отец, рад не рад, дал ему деньги.

— Только ты, — говорит, — больше мне не сын и домой не показывайся.

И поехал к себе в село.

А тот солдат в генеральском мундире поехал к соседнему королю и выдал себя за самого старшего генерала. Поверили ему, войско поручили. И стал он им командовать, как положено.

Была у того короля дочь. Очень ей захотелось посмотреть, как новый генерал командует, молва о нем добрая шла. Приехала она, поглядела, и очень он ей по сердцу пришелся. Пошла она к отцу и стала просить, чтобы дозволил он ей замуж за него выйти. Отец дозволил, поженились они, а как год прожили, обещал король, что оставит ему все королевство.

Вот прожили они еще год и говорит генерал своей жене-королевне:

— Живешь ты здесь и каждый день своих родных видишь. А я у своих давным-давно не бывал. Хочу я к ним съездить.

Взял он с собой пятерых капитан-министров, денег набрал и в путь-дорогу отправился. А жене наказал:

— Если мы через год и шесть недель не появимся, то езжай за нами, только возьми с собой еще пятерых капитан-министров, их начальника да войска побольше.

На том и распрощались.

Ехал он, ехал, заехал в густой лес, а в лесу корчма. Заночевали они там. Только легли спать — выходят из лесу разбойники.

— Добрый вечер, — говорят корчмарю. — Что нового?

— Добрый вечер, — отвечает корчмарь и шепчет: «Пять капитан-министров и с ними шестой, начальник».

Велели разбойники ужин готовить, сели в кружок, сговорились и напали на них, на сонных. Пятерых капитанов порубили, а тот генерал без мундира, без денег через малое окошко вылез, руки-ноги покалечил, но убежал.

Добрался он до своей тетки, стал просить, чтобы она сходила к отцу. Пошла она и говорит:

— Поверите ли, приснилось мне, что вернулся наш Игнась.

— Видеть его не желаю, — отвечает отец. — Пусть он мне на глаза не показывается. Он убить меня хотел.

Тетка толкует:

— А если б он и вправду пришел, вы бы его домой пустили?

— Видеть его не желаю!

— За провинность-то побить можно, — говорит тетка. — А из дому гнать не годится.

Вернулась она, рассказала обо всем Игнасю, а на другой день опять пошла к его отцу и говорит:

— Поверите ли, пришел-таки Игнась. Гол, как сокол, раздет, разут, весь покалеченный.

— Видеть его не желаю! Он убить меня грозился.

А тетка знай просит:

— Примите его. Это же сын ваш.

Наконец отец смилостивился.

— Ладно, пускай приходит. Пошлю его коз пасти.

Пошла тетка за ним, привела, пал он отцу в ножки. Взял отец дубину потолще, вытянул его раза три вдоль спины и послал коз пасти. Одежонку дал самую худую, латаную, свое стадо поручил и еще из города коз нагнал. Паси, мол, всех.

А сынок дознался, где кожи достать, сделал барабан, и давай коз муштровать! Большую к большой, меньшую к меньшой, рогатых — направо, безрогих — налево. И — шагом марш под барабан!

Пригонит к вечеру коз домой — отец на него кричит:

— Ты что мне коз моришь?

— Пасу, как положено, — сын отвечает. — С травой нынче худо, сухо в поле.

А сам-то час их пасет, час муштрует да кланяться учит. Вот они все и отощали, горемычные.

Прошел год и шесть недель. Ждет Игнась, вот-вот за ним приедут.

И вправду жена его взяла пять капитан-министров, начальника их да все войско и поехала за ним. Добралась до той самой лесной корчмы и там с капитан-министрами заночевала. А войско в лесу остановилось, в корчме-то его и не видели.

Разбойников-то было там одиннадцать, корчмарь — двенадцатый, они его за атамана почитали. И кухарка еще была в корчме. Вот королевнин слуга ужин собирает, с кухаркой заговаривает и видит, что она сама не своя. А уж темнеет. Вот слуга и спрашивает:

— Ты чего, вроде сама не своя? Чего слезы льешь? От меня тебе ни худа, ни добра. Что плакать-то?

— Я бы, — шепчет кухарка, — сказала, только лучше в сторонку отойдем.

Отошли они в сторонку, она и толкует:

— Год шесть недель тому назад проезжали здесь пятеро капитан-министров и с ними шестой — начальник. Заночевали здесь. Тут явились одиннадцать разбойников да двенадцатый — хозяин мой. Убили они пятерых, шестой неведомо куда подевался.

Побежал слуга к королевне и все рассказал. Дали знать войску, чтобы стояло наготове, ухо востро держало — не то все погибнут. И тайный караул вокруг корчмы выставили.

К полуночи ввалились в корчму одиннадцать разбойников, спрашивают хозяина:

— Как вечер? Добрый?

— Добрый-добрый, — отвечает хозяин. — Добрей, чем год и шесть недель тому назад.

И договорить не успел, как — бабах! — со всех сторон солдаты напали и всех поубивали. Только ту кухарку пощадили. Показала она им, где подвалы. В одном подвале денег полным-полно, в другом — одежды всякой, а в третьем — все убитые лежат. Узнали они одежду с тех капитан-министров и их начальника, а кто именно убит, кто жив остался — уже невозможно было узнать. Королевна и говорит:

— Уж я не знаю, стоит ли дальше ехать. Да ладно уж, поедем. Может, хоть родителей его повидаем.

Вот подъезжают они, а козопас их издалека приметил, коз по-военному построил, рогатым венки надел, безрогим букеты привязал и повел навстречу войску свое стадо — большие впереди, меньшие — позади. Идет через город, сам в барабан бьет. Люди повыбегали, смотрят, что за войско, кто барабанит.

— Это же, — говорят, — козопас наш! То-то наши козы такие заморенные! Он их, оказывается, маршировать заставлял!

Сошлись два войска: королевнино и козье. Узнала королевна мужа. Спешит навстречу, а козы-то кланяются, кланяются. Капитан-министры чуть с коней не попадали со смеху. Поздоровалась они, вернулся Игнась к своим козам, скомандовал. И пошли они: он впереди, а козы за ним, что твое войско.

Подошли они к дому отца, войско в поле остановилось, а королевна с двумя капитан-министрами, слугой и тем козопасом во двор вошли. Игнась коз загоняет, а она у его отца ночлега просит. Отец ей отвечает, что, мол, стыдно ему такую госпожу принимать, в хате у него-де грязно. А гостья ужин велит готовить. Игнась коз загнал и в хату входит. Поглядела на него королевна и говорит его отцу:

— Уступи мне этого молодца. Хочу его к себе на службу взять.

Отец сердито отвечает, что он-де непослушный сын, убить его грозился; куда, мол, ему служить у такой госпожи, когда он коз, и тех переморил, еще платить за них придется!

Тогда королевна просит, пускай-де козопас хоть ей на стол подаст. Отец отговаривается. Куда, мол, такому драному да строптивому на стол подавать!

— А мы ему и такому рады, — говорит королевна.

Набрал Игнась тарелок с едой, принес, поставил. Потом мяса положил, понес тарелки, да увидел стебелек на полу, загляделся на него, споткнулся, упал и все побил. Отец на него кричит, а королевна знай смеется.

А наутро козопас надел свой генеральский наряд, который ему жена привезла. Отца и спрашивают:

— Ну что, узнаешь своего сына середь нас, министров?

— Что ему середь вас делать? — ворчит отец.

— А вы узнайте. Небось не узнаете.

Не узнал его отец. Выступил сын вперед, попросил у отца прощения.

— Простите, — говорит, — батюшка, меня за глупое баловство. И поедемте с нами, если будет такое ваше желание.

— Не поеду, — говорит отец.

— Воля ваша. Как хотите, — отвечает сын.

А королевна спрашивает:

— Сколько нужно, батюшка, вам денег за обиду вашу и за тех коз?

Молчит отец.

Вынула она целую тысячу и на стол положила.

— Хотите — отдайте коз людям. Хотите — заплатите за них.

Рассказал ему сын про свою женитьбу, распрощались они и уехали. Заехали по пути в лесную корчму, где разбойники засаду устраивали, забрали там из подвалов, что захотели, а корчму подпалили. И дальше поехали.

Приехали к себе, пир устроили, всех господ пригласили. Рассказал им Игнась, что с вам в дороге приключилось. Отдал ему король все королевство, и он до сего дня тем королевством правит.

ЗАВЕЩАНИЕ И ЛЮБОПЫТСТВО

Перевод Р. Белло

Один богатый человек, когда состарился и близкую смерть почуял, позвал своего сына и сказал ему:

— Видишь, сын, я уже старик, да еще и хворый. Пойди, покличь соседей, я сделаю завещание, как тебе моим добром владеть.

Сын тем отцовским словам подивился и спрашивает:

— Зачем, отец, завещание делать? Ведь я же единственный наследник, мне и без того все остается. Зачем же соседей звать?

Но отец ответил:

— Я хочу свое желание при двух свидетелях высказать. Ты моей воле не противься, ступай за соседями.

Сын видит, что отец уперся — пошел, привел двух соседей. Очень ему любопытно было, какое такое завещание отец хочет сделать. Зашли соседи в дом, старик их приветливо встретил, усадил и такие слова сказал:

— Добро мое после смерти тебе, сын, отойдет. Но слушай мой наказ и непременно его исполни. Запомни крепко: первое — пану денег в долг не давай, второе — в корчму хорошую одежку не надевай, третье — жене секрета не рассказывай, четвертое — чужое дитя в дом не бери. Вот тебе мой наказ.

А через неделю и помер старик. Похороны были богатые, добра-то в доме было через край и денег несчетно. После похорон собрались соседи, как обычай велит, выпить, залить горюшко и осиротевшего Франека утешить. Попивали себе, беседовали и наконец к тому пришли, что надо бы ему ожениться. Женись, говорят, Франтишек, хозяйство у тебя большое, один не управишься. Возьми себе в жены Касю. Но Франтишек ответил, что Касю не хочет. «Ну, возьми тогда Виктусю», — советуют соседи. Франтишек согласился и попросил соседей посватать Виктусю. Посватали ему Виктусю, походил Франек в женихах, а там и женился. Справили они свадьбу, пришла в дом молодая жена и зажили они, как пара голубков, в любви и достатке.

Месяца не прошло после свадьбы, позвал их пан на веселый пир, а во время того веселья попросил у молодых взаймы тысячу злотых работникам за жатву заплатить. По осени, мол, как хлеб продаст, тут и вернет он долг. А Франек уж хмельной был, позабыл он отцовский наказ и согласился.

Жизнь у молодых ладилась, всего у них было вдоволь. Как-то раз поехал Франек в город, возвращается назад, смотрит — дитя сидит у дороги и плачет. Жаль ему стало дитяти, поглядел он на него, поглядел вокруг — никого. Взял он дитя и привез домой. Мальчик был пригожий, назвали его Яном, мать его не нашлась, так и остался он у Франека в доме. Забыл он про второй отцовский наказ.

А дальше-то что вышло? Пригласили его раз в корчму, разоделся он, принарядился, а там драка вышла и порвали ему рубашку-то. Тут припомнил он отцовский завет, и стукнуло ему в голову, что он еще и пану денег в долг дал. Уж зима на дворе, а пан-то о деньгах и не вспоминает.

Пошел Франтишек к пану напомнить про тысячу злотых. Что и говорить — деньги большие! Встречают его неприветливо. «Ладно, — думает Франек. — Я свою правду знаю, денежки вытребую». И спрашивает у пана, когда тот долг отдаст. Пан усмехается, вроде и не слышит. Тогда Франека злость взяла, он крик поднял:

— Отдавай деньги!

А пан тоже в крик:

— Дурак ты, дурак! Это не я у тебя в долг брал, это ты мне долг отдал, как закон велит! Ведь твой отец на моей земле свой достаток нажил, моего добра натаскал! Забыл ты, верно, что он тебе наказывал должок этот мне уплатить! Проваливай отсюда подобру-поздорову!

Ушел Франтишек от пана, пригорюнился, что делать не знает, только отцовский завет про себя твердит. Спросила дома жена, отчего он такой печальный — он ей все рассказал: три-де отцовских наказа нарушил.

От панского подвоха он не обеднел, но задумал пану отомстить и денежки вернуть. Был у пана сын единственный, трехлетнее дит<