Здесь, в этом мире, только редкий человек с божественными качествами достигает высочайшего блаженства за пределами свободы и несвободы.

Что значит за пределами свободы и несвободы? Вопрос в том, кто свободен и кто не свободен, для кого существует свобода? Свобода существует для того, кто сейчас не чувствует себя свободным. Свобода - это нечто отличающееся сейчас от меня, это противоположность несвободы. И тут я обнаруживаю, что несвобода была только моим воображением. Я только воображал себя ограниченным. На самом деле я всегда был есть и буду этим безграничным – это и есть свобода от поиска, но она теперь уже не имеет смысла, потому что свобода это не нечто, к чему я стремлюсь, а то, что всегда было. Я обнаруживаю то, что было удивительным образом всегда, и удивительным образом я как-то умудрился не видеть столь долго этого очевидного факта. Свобода, как противоположность несвободы, теряет смысл. Мы на самом деле стремимся не к свободе, а к тому, что превосходит и свободу и несвободу. Сат-чит-ананда всегда свободна, всегда неизменна и незатрагиваема тем, что в ней происходит. Понятия свободы и несвободы возможны только с точки зрения ограниченного человека, который чувствует себя сейчас несвободным и стремится к свободе. В самой сат-чит-ананде нет ни одного понятия, ни другого понятия. Она всегда свободна, и ей не нужны понятия о свободе и несвободе. В ней не было никогда противоположности этому, то есть она никогда не чувствовала себя несвободной, и поэтому не чувствовала себя никогда и свободной. Она всегда просто была свободной и безграничной, была тем, что находится за пределами свободы и несвободы.

Ощущение несвободы нереально. Верёвка всегда была свободна от змеи. Только тот, кто видит змею в верёвке, несвободен от этой змеи. Он пытается освободиться от этой змеи, принося свет, пытаясь понять, что это за змея, и обнаруживает в результате, что змеи нет. Но на месте этой змеи, на том же самом месте существует верёвка. Точно также мы спрашиваем себя «кто есть я?», в этом вопросе заключён и вопрос «что есть весь мир?», потому что мы уже всё многообразие этого мира свели к тому, что все мои понятия об объектах основаны на понятии, что есть «я», который осознаёт эти объекты. Спрашивая себя «что есть я?», я подразумеваю и «что есть этот мир?». На том же самом месте, где была иллюзия, обнаруживается то, что было основой иллюзии. Любая иллюзия требует основы. Нет иллюзии без основы. Иллюзия оазиса в пустыне основана на жаре пустыни; иллюзия змеи основана на верёвке; иллюзия цвета кристалла основана на самом кристалле (кристалл бесцветный, если рядом с ним кладётся что-то обладающее цветом, кажется, что кристалл приобретает этот цвет). И точно также иллюзия этого мира не висит в пустоте, она не основана ни на чём. Она основана на чём-то. И вот обнаруживается эта основа, которая этой иллюзией никогда не была затронута. Когда понят жар пустыни, теряет смысл спор о том, большой оазис или маленький, сам оазис известен как иллюзия. Когда понята веревка, основа змеи, отпадает вопрос о том, ядовита эта змея, или нет. Когда известен сам кристалл, теряет смысл обсуждение его цвета. Когда узнана Бесконечность, теряет смысл и свобода, и несвобода.

Больше нет давления поиска, больше нет стремления к свободе. Я понимаю, что я всегда и был, и есть свободен. И я настолько свободен, что нет даже необходимости повторять для себя «я свободен, я свободен, я свободен…», то над чем я раньше всегда только медитировал, теперь ощущается как абсолютно непреложная истина.  

В этом мире под деревом самсары только редкий человек с божественными качествами достигает высочайшего блаженства. Божественные качества упоминаются в других классических текстах веданты, мы уже проходили это: вивека, вайрагья, шесть божественных качеств и мумукшутвам. Здесь Рамана говорит своими словами, по-другому, не называя эти качества классическими именами, но это те же качества, которые необходимы для успешного наблюдения за «я». Мы прошлись по всем им, как они возникают, как они поддерживаются, как даже небольшая искорка качества взращивается методом отдавания, методом осознавания, методом ощущения себя в любви. Это те же самые классические качества. Мы говорили о вивеке, различении, и о том, что реально, что нереально, что моё чувство «я» не имеет отдельной реальности. Мы учились этому различению. Вайрагья – когда я понимаю, что это никогда не было моим, я могу это легко отдать. Шесть качеств это тоже самое, о чём мы говорили: регуляция разума, регуляция внешних органов, устойчивость в самом себе, способность к медитации, через всё это мы прошли. Мумукшутвам – стремление к освобождению, которое является необходимой движущей силой, без которой мы собственно и не пришли бы никогда к этому тексту. Это то чувство, которое привело вас сюда. И это то чувство, которое пропадает, только когда река встречается с океаном, когда движение реки больше не необходимо, она пришла к своему родителю, к своему источнику, откуда она и появилась. Река тоже появилась из океана. Вода испаряется с поверхности океана, облаками несётся куда-то, опускается в виде снега, в виде дождя, и появляется река, которая стремится опять к своему родителю.

अहमपेतकं निजविभानकम् ।

महदिदं तपो रमण वागियम् ॥ ३० ॥

30. aham-apetakaM nija-vibhAnakam |

mahad-idaM tapo ramaNa vAg-iyam ||

aham – я (эго); apetakaM – лишённый; nija – природа; vibhAnakam – обнаруживает; mahad – великий; idaM – это; tapo – аскетизм; ramaNa – Рамана; vAg – говорит; iyam – это.