А. Н. Власов, 3. Н. Мехреньгина

СОЛЬВЫЧЕГОДСКИЙ МУЗЕЙ В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ГОРОДА (деятельность первого директора музея И. И. Томского. 1919-1924 годы)*

 

Забытой страницей истории Русского Севера оказалась история Северо-Двинской губернии, образованной в 1918 году по решению I Вологодского губернского съезда Советов и ликвидированной в 1929 году. Забыты имена и деятельность людей, которые проводили в жизнь решения Вологодского съезда. Впрочем, осталась до конца неясной и сама идея этого образования. С точки зрения культуры подобное образование кажется вполне оправданным, так как Великий Устюг и Сольвычегодск издавна являлись теми центрами, которые формировали культурный облик огромного Северо-Двинско-го региона между Вологдой и Архангельском. Образование этой губернии на заре новой эры в жизни российского общества, очевидно, диктовалось импульсами культурно-психологического характера и амбициями жителей этого края. Однако в экономическом и политическом отношении эти амбиции оказались совершенно несостоятельными. В 1922 году выделяется из состава губернии Коми автономная область (затем республика), территория которой сложилась большей частью из восточных уездов Северо-

* Работа выполнена в рамках гранта РГНФ № 02-04-00049а.

Двинской губернии, а также части уездов Архангельской и Вятской губерний. Несмотря на короткий период своего существования, в Северо-Двинской губернии произошли довольно значительные события, в том числе в области культурной жизни. Достаточно назвать такие факты, как образование в Великом Устюге Северо-Двинского государственного университета в 1920 году и музея Сольвычегодского края в 1919 году. Складывается впечатление, что в деятельность администрации Северо-Двинской губернии наиболее существенный вклад внесли работники народного образования и культуры.

К числу таких деятельных людей губернии следует отнести И. И. Томского, первого директора музея Сольвычегодского края. Биографические данные об Илье Ивановиче Томском достаточно скудны, почти ничего не известно о его личной жизни. На основании официальных анкетных данных можно предположить, что он был уроженцем местного края, так как в период его работы в Сольвычегодске он проживал со своей матерью. До Сольвычегод-ска И. И. Томский учился в Петербургской духовной академии и Археологическом институте, работал в Новгородском церковно-археологическом обществе (примерно в 1915—1916 гг.); в 1916 году он обучался в Петергофской школе прапорщиков военного времени. Очевидно, что еще в студенческие годы И. И. Томский постиг основы своей будущей профессиональной деятельности. По документам уездного комитета народного образования, до вступления в должность заведующего Подотделом по музейным делам и охране памятников искусства и старины, инициатором создания которого был сам И. И. Томский, он числился как археолог-любитель. За год работы в Подотделе Томскому удается организовать ряд мероприятий, направленных на учет и охрану памятников старины в городе и уезде, и создать в 1919 году музей в уездном центре.

Действия по организации работы Подотдела, а затем и музея позволяют судить об И. И. Томском как энергичном и профессионально опытном человеке, несмотря на его молодой возраст. Следует отметить, что среди сотрудников Подотдела и уездной интеллигенции в Сольвычегодске не было специалистов по музейному делу и искусствоведов. Тем не менее усилиями одного человека начинается учет памятников старины не только в городе, но и уезде, занимавшем большую территорию. Фотографируются и зарисовываются подлежащие сносу и разрушающиеся памятники деревянного и каменного зодчества, перевозятся в каменное здание и тем самым избегают уничтожения архивы города (городской управы, бывшего Духовного правления); ведется реставрация выдающихся памятников архитектуры (например, Введенского и Благовещенского соборов, построенных в Сольвычегодске Строгановыми); организуется двухнедельная художественная выставка картин любителей и работ учащихся, создается библиотека справочного характера по вопросам искусства, истории, археологии края; ведутся учет и регистрация музыкальных инструментов в городе и уезде и многое другое. Среди этих мероприятий, несомненно, исключительно важное значение для истории края имели так называемые охранные грамоты, которые от имени Подотдела были выданы церковноприходским общинам и владельцам особо ценных памятников культуры. По этим охранным грамотам в последующие годы уничтожения и разрушения храмов удалось многое сохранить. Взяты на учет и под охрану правительства почти все известные архитектурные памятники в Сольвычегодском уезде. К сожалению, многие из них не сохранились до настоящего времени, а дошли до нас на фотоснимках и рисунках (например, Ильинская шатровая церковь на Вые и др.). Осознавая научную и художественную значимость музейной работы, И. И. Томский практически за один год деятельности Подотдела по охране памятников сумел обосновать необходимость создания в Сольвычегодске музея, первого в Северо-Двинской губернии.

Факт создания музея явился закономерным итогом деятельности Томского на посту заведующего Подотделом. Достаточно привести его «Докладную записку о сохранении памятников искусства и старины в г. Сольвычегодске и его уезде», направленную в адрес исполнительных властей губернии, чтобы в полной мере осознать глубину его гражданских чувств: «На долю гор. Сольвычегодска и его уезда выпала честь быть хранителем Ценных памятников художественной старины: в городе — архитектурных — собора, монастыря и зданий бывших присутственных мест, памятников церковной живописи и прикладного искусства, заключенных в первых двух, и богатейших архивов го-родской управы, Духовного правления и полиции; в уезде — памятников деревянного зодчества, старинных домов, церквей, заброшенных в самые далекие уголки, которые часто таят в себе величайшее проявление человеческого духа, статуй, книг, часто созданных много веков тому назад. Художественная и историческая ценность вышеперечисленных памятников подтверждается тем, что нет ни одного издания о Севере, в котором не было бы упомянуто о сольвычегодских сокровищах, нет ни одного туриста, который, путешествуя по Северу, объехал бы Сольвычегодск... Гибель каждого из этих памятников есть тяжелая потеря общечеловеческой культуры. И если наши памятники погибнут по нашему нерадению, то на нас и русскую демократию ляжет тяжелое сознание, что мы могли спасти эти сокровища человеческого духа, но не спасли их. Да не будет этого. (Составил И. Томский. 1918 г.)».

Эмоциональный тон «записки» не мешает понять актуальные до настоящего времени основные направления работы музея (сохранение, изучение исторических памятников края) и их воспитательную роль в формировании культуры и исторического сознания местных жителей. Нельзя упрекнуть Томского в «квасном патриотизме». Его обширные связи с научными учреждениями (переписка с Археографической комиссией, Комитетом по изучению Севера России при Русском Географическом обществе, Центральным бюро краеведения при Российской Академии наук, Ученым советом центрального географического музея) позволяют говорить о нем как о человеке, обладающем поистине «государственным умом и размахом». По его инициативе в Сольвычегод-ске создаются Общество изучения местного края, отдел Сольвы-чегодского музея в селе Черевково, организуются перевозка экспонатов для Вятского губернского музея искусств, преподавание краеведения на педагогических курсах и в старших классах школ. Он выступает с обращением (29 июля 1919 г.) к школьным работникам уезда об оказании помощи музею в деле сохранения и собирания памятников старины. В обращении содержится просьба предоставить «в музей каждому школьному работнику хоть один экспонат, записать песню, предание — вообще поддерживать живую связь с музейными работниками». В настоящее время в архиве музея хранятся переданные местными корреспондентами записи заговоров, частушек, лирических песен и др.

Несмотря на тяжелое положение, вызванное Гражданской войной, огромную административную работу в связи со становлением музейного дела в уезде, Томский в 1921 году организует научную экспедицию в самые отдаленные и труднодоступные уголки Сольвычегодского уезда — на Малую Пинегу и Выю. В результате этой поездки были выявлены и взяты на учет первоклассные памятники старины. Впечатления и наблюдения о Малопинеж-ском крае были подробно изложены в двух его очерках — «Эскизы из природы и жизни Малопинежья» (1921), «Малая Пинежка и Выя (топографо-исторический очерк)» (1922). Экспедиционные наблюдения характеризуют И. И. Томского как опытного полевого исследователя, материалы которого до настоящего времени являются востребованными и уникальными.

Издание Синодиков Сольвычегодского Благовещенского собора в 1919 году — первый опыт молодого исследователя и директора музея по введению в научный оборот новых источников по истории края. В 1924 году выходит иллюстрированный альбом «Народное искусство Севера России», подготовленный И. И. Томским совместно с С. Ф. Соколовым, с предисловием И. Э. Грабаря.

Среди работ И. И. Томского следует назвать еще две публикации: «Памятка о достопримечательностях г. Сольвычегодска» (1918) и «Путеводитель по Северу России» (1920), в которых дана общая характеристика исторических памятников Вологды, Тоть-мы, Великого Устюга, Сольвычегодска, Яренска. Научной ценности эти публикации не имеют, но чрезвычайно интересны для массового читателя и экскурсанта.

Экспедиционные поездки и издательские проекты Томского позволяют оценить их как попытку поставить музейное дело в провинции на уровень академической науки.

Деятельность И. И. Томского в Сольвычегодском уезде, к сожалению, была прервана в 1924 году. Истинные причины смещения его с должности директора остаются пока не выясненными. Официально Томский уволился «по мотивам личного характера». Известно, что летом 1924 года он переехал в Ленинград. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Оценивая в целом деятельность первого директора Сольвычегодского музея, следует отметить, что собранные Томским памятники сольвычегодской старины составляют основу собрания Сольвычегодского историко-художественного музея, а заложенные им принципы работы и этики сотрудников музея остаются до настоящего времени профессиональным «кредо» современных представителей музейного дела.

Деятельность И. И. Томского по организации Сольвычегодского музея определила основные константы исторической памяти провинциальной культуры на ближайшее столетие.

 

QQQ

 

И. О. Лебедев

СУДЬБА СЕЛЬСКОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЫ

 

В 1873 году в Великом Устюге в семье владельца иконописной мастерской Сергея Петровича Шемякина родилась девочка, которую назвали Женей. Она была вторым ребенком в семье. Старшую сестру, родившуюся годом раньше, звали Манефа. Впоследствии родились еще две девочки (Агния и София) и четыре мальчика (Николай, Виктор, Дмитрий и Владимир). София и Виктор умерли в детстве. Вскоре после рождения Жени семья переехала в новый дом на улице Предтеченской (ныне улица Шильников-ского), рядом с Иоанно-Предтеченским женским монастырем. Отец заботился об образовании своих дочерей: все девочки закончили женскую прогимназию, а старшие, Манефа и Женя, после окончания прогимназии продолжили образование в епархиальном женском училище, открытом в 1888 году.

Духовенство уезда на своих епархиальных съездах неоднократно обсуждало вопрос о необходимости иметь подобное учебное заведение в городе Устюге. Посылать девочек в учебные заведения Вологды или Ярославля было весьма накладно, и дочери священников удаленных приходов зачастую получали только домашнее образование. Деятельное участие в разрешении этого вопроса принял епископ Вологодский Израиль, возбудивший перед Синодом ходатайство о преобразовании существовавшей при Иоанно-Предтеченском монастыре школы-приюта для девочек-сирот духовного звания в трехклассное епархиальное женское училище. Вопрос был решен положительно, о чем и последовал указ Синода от 4 июля 1888 года. 1 октября того же года, в праздник Покрова, в Иоанно-Предтеченском монастыре состоялось торжественное открытие училища. С крестным ходом из Велико-устюгского Успенского собора в монастырскую соборную церковь была принесена чудотворная икона Одигитрии. Торжественную литургию совершал епископ Великоустюжский Иоанникий.

Церковь была полна молящимися, в числе которых присутствова-ли уездный исправник, преподаватели духовного училища и других учебных заведений города Устюга. Воспитанницы епархиального училища стояли рядами под присмотром начальницы и ее помощниц. После литургии епископ Иоанникий совершил освящение здания.

В первый год на обучение было принято 99 учениц, из которых 25 были воспитанницами бывшего монастырского приюта. Из общего числа воспитанниц 46 содержались на церковно-епар-хиальные средства; одна воспитанница была стипендиаткою епископа Иоанникия и содержалась на пожертвованные им средства; девять состояли своекоштными пансионерками; остальные были приходящими, проживая в городе у родителей и родственников. На учебу принимались дочери не только лиц духовного звания, но и других сословий. Евгения и Манефа Шемякины, как окончившие женскую прогимназию, были приняты сразу в третий класс. Они являлись приходящими воспитанницами и платили за учебу по десять рублей в год. Преподавались в училище следующие предметы: 1) Закон Божий, который включал объяснение молитв, заповедей и Символа веры; священную историю Ветхого и Нового Заветов; учение о богослужении православной церкви; пространный христианский катехизис; 2) русский и церковнославянский языки; 3) арифметика и геометрия; 4) гражданская история (всеобщая и русская); 5) география; 6) физика; 7) педагогика; 8) церковное пение; 9) чистописание. Кроме того, воспитанницы обучались рукоделиям и домашнему хозяйству. Для ознакомления с приемами преподавания была предусмотрена практика в Красногорской образцовой церковноприходской школе, расположенной рядом с монастырем¹.

В 1890 году состоялся первый выпуск. Женя обучалась весьма успешно, без троек, и по окончании училища в разрядном списке выпускниц значилась под седьмым номером (сестра Манефа по успеваемости была двенадцатой).

Молодые учительницы распределялись по сельским школам уезда. Женя, вернее теперь уже Евгения Сергеевна, получила назначение в Шарденгскую Георгиевскую школу грамоты, Манефа - в Ратмеровскую Ильинскую церковноприходскую школу, а год спустя на ниве народного образования начала трудиться и третья сестра — Агния, закончившая к тому времени женскую прогимназию. Шарденгская Георгиевская школа находилась при церкви в Усть-Алексеевской волости и существовала с 1885 года. Учеников было 36 человек — 33 мальчика и 3 девочки. Свою педагогическую деятельность Евгения Сергеевна начала весьма успешно. В отчете земства по народному образованию за 1890 год отмечалось, что учительница Евгения Шемякина отличалась «особенным усердием и любовию к своему делу» и что в Шарденгской Георгиевской школе грамоты дело обучения было поставлено настолько хорошо, что с нового учебного года предложено переименовать ее в одноклассную церковноприходскую школу². В 1891 году на средства прихожан было построено новое училищное здание со специальной квартирой для учителя. Такие квартиры имелись при большинстве сельских школ уезда, и можно без преувеличения сказать, что, за исключением летних каникул и того короткого периода, когда Евгения Сергеевна жила на служебной квартире мужа, вся ее взрослая жизнь прошла в школе.

В устюгском земстве служил фельдшером Николай Васильевич Лебедев. Молодая и красивая учительница ему приглянулась, и 20 июля 1892 года они обвенчались в Воскресенской церкви города Устюга. Евгения Сергеевна оставила учительство и переехала вслед за мужем в Вотложемскую волость, по месту его службы. Вскоре, однако, выяснилось, что одного жалованья мужа (он получал 360 рублей в год) для содержания семьи недостаточно, и в 1893 году Евгения Сергеевна вновь начинает работать в Городецкой Михайло-Архангельской церковноприходской школе Вот-ложемской волости. Брак не был счастливым. Николай Лебедев был вообще странным человеком, часто менял место службы, переходя из одного земства в другое. Мог написать в земскую управу заявление, что бросает службу и просит принять у него дела, а через несколько дней прислать другое заявление, что было бы более желательным предоставить ему отпуск, то вдруг его начинали разыскивать из другого земства. Странное поведение вскоре разъяснилось. Земский врач Бурцев сообщил в управу осенью 1894 года, что «фельдшер Лебедев, как страдающий падучей болезнью и вообще нервнобольной человек, непригоден к отправлению возложенных на него обязанностей»³. Он не был немедленно уволен. В управе поступили иначе: в феврале 1895 года Николая Лебедева посылают сопровождать в Вологодскую Кувши-новскую психиатрическую лечебницу двух душевнобольных жен-щин. Женщин он сдал, но и сам там остался и уже 1 марта написал в управу из Кувшиновской больницы заявление с просьбой уволить его со службы по болезни, что и было немедленно удовлетворено. В больнице он пробыл недолго и 2 июля того же года

План Георгиевско-Шарденгской церковноприходской школы

вновь (как ни странно) был принят на службу в устюгское земство и направлен в Усть-Алексеевский участок (в уезде была острая нехватка фельдшеров). Евгения Сергеевна переехала вслед за мужем и стала учительствовать в Подволоцкой школе грамоты. В следующем, 1896, году Николай Лебедев был, однако, снова уволен, и на этом его карьера в устюгском земстве завершилась.

Хотя брак и не был удачным, в результате его на свет появилось двое детей (к счастью, болезнь не передалась по наследству). Летом 1896 года родилась дочь Ольга (или Леля, как звали ее и дома, и в училище). А Евгения Сергеевна в том же году получила новое назначение — в Бабаевскую церковноприходскую школу Приводинской волости с окладом 96 рублей в год. Успехи учительницы в деле народного образования вскоре были отмечены начальством. Как сказано в отчете земства за 1896/97 год, Евгения Лебедева «весьма способна и старательна и, несмотря на свое тяжелое семейное положение, достигает в деле обучения весьма хороших успехов, а потому заслуживает поощрения»⁴. Поощрение было выражено в виде денежной премии в размере двадцати четырех рублей (правда, на решении Совета Стефано-Прокопь-евского братства имеется странная резолюция председателя отделения священника В. Полякова: «...деньги не были посланы за другим назначением»⁵). Отмечена она также и в отчете за 1897/98 учебный год, как более опытная, педагогически лучше подготовленная и ревностно относящаяся к делу учительства⁶. В 1899 году учительнице Бабаевской школы Евгении Лебедевой от имени епископа Вологодского и Тотемского Алексия «преподается Божие благословение на продолжение добрых и полезных трудов в деле народного образования»⁷. Довольны были работой учительницы и крестьяне, «видя, что дети их каждый воскресный и праздничный день посещают храм Божий, читают и поют, привязываются более к школе и храму; совершаются в домах их вечерняя и утренняя молитвы, читают более книг...»⁸.

Проучительствовав в Бабаевской школе пять лет, Евгения Сергеевна в 1901 году переходит в Шипицынскую церковноприходскую школу. Ее оклад возрос со 144 до 240 рублей в год. К сожалению, в этой деревне у нее вышел конфликт с местными крестьянами. Вот что пишет по этому поводу в апреле 1903 года член земской управы Тарутин: «Имею честь сообщить: крестьяне дер. Губина, Шипицына и др., которых дети обучаются в Шипи-цынской школе, неоднократно заявляли мне, что для них составляет большое затруднение по воскресным и праздничным дням

поочередно возить учительницу школы за б верст к Вон-докурской церкви, на что они теряют целый день, и особенно это тяжело для тех, у коих нет лошадей, тем приходится нанимать за себя, т. к. г-жа Лебедева требовала и в случае ослушания угрожала исключением детей виновных родителей из школы, и что дети исполняют обязанности сторожа.

Вследствие такого ненормального отношения к учащимся и во избежание дальнейших недоразумений я счел долгом лично переговорить с г-жой Лебедевой, заехав в школу в декабре 1902 года в 6 ч [асов] вечера, после занятий, застал ее одну и между прочими разговорами высказал о рапорте крестьян. На что г-жа Лебедева заявила, что она действительно пользуется даровыми подводами, но что так практиковалось и ранее ее предшественником с разрешения заведующего школами, а относительно носки воды и дров учащимися высказалась, что это практикуется поневоле, так как сторожа за отпускаемые 1 р. 60 коп. в месяц нанять невозможно.

Обо всем нашем разговоре по этому делу я просил г-жу Лебедеву донести своему начальству для распоряжений и остановиться взятием натурой подвод, в противном же случае я вынужден буду доложить земскому собранию, в чем она и дала слово.

В 1903 году жалоб от крестьян на взимание подвод не было, но обязанности сторожа нередко исправляли дети»⁹.

На отношение начальства к Евгении Сергеевне этот конфликт не повлиял, и в октябре 1903 года учительница Лебедева была награждена Библией от Синода «за труды по народному образо-ванию в духе православной церкви»¹⁰. Обида на крестьян, оче-видно, осталась, и Евгения Лебедева пишет заявление: «Находя условия жизни в д. Шипицыне слишком тяжелыми для себя, по. корнейше прошу Устюгское отделение: не найдет ли оно возмож ным перевести меня на должность учительницы какой-либо из имеющихся церковноприходских школ»¹¹.

С 1904 по 1907 год Евгения Лебедева — учительница в Городецкой Николаевской церковноприходской школе в Палемской волости. В этот период произошли два важных события в ее жизни. Летом 1904 года родился сын Алеша, а в 1905 году по указу императора она была награждена серебряной медалью «За усердие» на Александровской ленте¹².

В 1908 году Евгения Сергеевна оставила работу в церковноприходской школе и перешла на службу в земство. Не объясняя причин, она просто уведомила: «Имею честь сообщить Устюгско-му отделению Совета Стефано-Прокопиевского братства, что с 1-го января 1908 года я оставляю должность учительницы при Городецкой Николаевской церковноприходской школе вследствие перехода моего на земскую службу»¹³. Тем не менее о причинах такого шага можно догадываться. Дело в том, что в это время наступил общий кризис церковноприходского начального образования. Всего по стране за период с 1905 по 1907 год было закрыто 4468 церковных школ¹⁴. Основным их конкурентом были земские начальные училища. Учебный процесс в них курировало Министерство народного просвещения, земство же лишь заботилось о материальном обеспечении училищ, которое было гораздо лучше, чем в церковноприходских школах, и в процесс обучения не вмешивалось. Не было опеки со стороны церкви. Учителя в педагогическом плане пользовались относительной свободой, что давало им возможность шире использовать свои способности. Кроме того, как земские служащие, они пользовались рядом льгот, да и зарплата была значительно выше — 360 рублей в год. Все это приводило к тому, что лучшие педагогические кадры переходили в земство.

В земских начальных училищах также был трехлетний курс обучения. «Примерная программа предметов, преподаваемых в народных училищах ведомства Министерства народного просвещения» от 7 февраля 1897 года предусматривала следующие учебные предметы и их почасовую разбивку (см. табл. 1).

Крестьяне относились к земским училищам более благожелательно и именно туда старались определить своих детей. Сельская школа начала двадцатого века — это не только образовательное учреждение для детей, но и своеобразный культурный центр на селе. Зачастую при школах имелись такие технические новинки, как граммофон и «волшебный фонарь». Устраивались народ-ные чтения, хотя их проведение осложнялось целым рядом полицейских формальностей, к чтению допускались лишь книги из специально одобренного списка. Власти боялись революционной пропаганды со стороны учителей. Чтения эти пользовались популярностью среди местного населения. Так, учительница Лебедева в 1909 году дважды провела народные чтения, число слушателей за год составило более 300 человек. При школах имелись библиотеки. К примеру, в Бабаевском земском училище в 1909 году в библиотеке было 246 книг, число читателей — 88, число выдач за год - 625 ¹⁵. Интересен список книг библиотеки Ярокурской сельской школы (хотя он и относится к 1921 году, но большинство книг в нем дореволюционные)¹⁶, в котором, наряду с русской классикой, беллетристикой, сказками, религиозно-нравственной литературой, имелось большое количество названий чуть ли не по всем отраслям сельского хозяйства. Было несколько книг по санитарии и гигиене. Научно-популярными условно можно назвать только две книги — «Кометы и блуждающие звезды» и «О свете, цветах и радуге».

Таблица 1 КОЛИЧЕСТВО ЧАСОВ В НЕДЕЛЮ ПО ПРЕДМЕТАМ В ЗЕМСКОЙ ШКОЛЕ

Власти, как уже отмечалось выше, боясь революционной пропаганды, с большим подозрением относились к учителям. Так, в 1908 году с учителей была взята подписка в том, что они не состоят и не будут состоять в противоправительственных партиях и организациях. Специальным циркуляром им запрещалось посещать сельские сходы и другие собрания крестьян. Предписывалось в обязательном порядке посещать церковь и ходить на испо-ведь. Полицейские урядники на местах обязаны были приглядывать за учителями. Так, из секретного донесения урядника 13-го участка Алферова от 25 февраля 1912 года видно, что учительница Лебедева постоянно находилась под его наблюдением¹⁷.

Новое место службы Евгении Сергеевны — Посеговское земское училище Приводинской волости. Здесь она пробыла всего полгода, а с 1 сентября 1908 года перевелась в уже хорошо знакомый Бабаевский Богородский приход той же волости, только теперь — в земское училище в деревне Аносово, в трех верстах от церкви. Здесь она провела долгих семь лет. Здесь пошел в школу ее сын Алеша. Дочь Ольга, поступившая в Устюгское епархиальное училище, приезжала к матери каждые рождественские и пасхальные каникулы, радовала успехами в учебе. В 1914 году она окончила училище, по успеваемости была второй в выпуске. (Ольга Лебедева, умница и красавица, не смогла реализовать своих способностей. Начало ее педагогической деятельности пришлось на самый трудный период — война, революция, время военного коммунизма. Какое-то время работала в Приводинской волости, но тяжелых условий не выдержала: из Коробовской школы она просто сбежала. Какое-то время числилась запасной учительницей, а потом и вовсе безработной. Не сложилась у нее и личная жизнь.)

В 1915 году сын Евгении Сергеевны закончил Бабаевское начальное училище. Интересен внешний вид выданного ему документа. На свидетельстве изображены: двуглавый орел, царь Николай II, наследник Алексей, главнокомандующий Николай Николаевич; по бокам — лавровые гирлянды, увитые георгиевскими лентами; сверху и снизу сцены: «Молебен перед боем», «Схватка казаков с германскими гусарами» и «Наша эскадра у турецкого побережья». Документ больше напоминал свидетельство об окончании не сельской школы, а какого-то военного училища.

В этом же году Евгения Сергеевна написала прошение: «Прилагая при сем свидетельство врача, покорнейше прошу Ваше Высокородие, не найдете ли Вы возможным перевести меня, по слабости здоровья, на должность второй учительницы какого-либо двухкомплектного училища не далее 50-ти верст от г. Устюга или врачебного пункта»¹⁸. Здоровье у нее действительно было неважное. Она перенесла операцию, да и муж болел. Рядом с Устюгом места не нашлось, и ее послали в далекое Бурковское училище Грибошинской волости, что рядом с Лальском. Здесь она проработала всего год, а сын в это время учился в Лальском высшем начальном училище.

В следующем, 1916, году Алеша поступил в Великоустюгскую гимназию. Учитывая хорошую подготовку, его приняли без экзаменов и вне конкурса. Мать хлопотала о предоставлении ему земской стипендии, вопрос решился положительно, и Алексею Лебедеву назначили стипендию в 50 рублей в год. (Впоследствии Алексей Лебедев окончил с красным дипломом Московский горный институт, занимался научной работой, но война перечеркнула его карьеру. В июле 1941 года он ушел добровольцем в ополчение и в октябре того же года пропал без вести где-то на дальних подступах к Москве.)

С 1 сентября 1916 года Евгения Сергеевна приступила к службе в Полутовском земском училище Пятницкой волости. В том же году исчез муж — фельдшер Николай Лебедев, не работавший по болезни последние два года. Куда он пропал, неизвестно. Впоследствии Евгения Сергеевна напишет в анкете, что не имеет сведений о муже с 1916 года.

Революцию Евгения Лебедева встретила в том же Полутовском училище, а следующий, 1918, год начался для нее с семейной утраты. В январе умер ее отец — Сергей Петрович Шемякин.

В 1918 году начались коренные преобразования буквально всех сторон жизни, включая и народное образование. 16 октября 1918 года был опубликован декрет ВЦИК «О единой трудовой школе РСФСР». Основные принципы реформы образования заключались в следующем. Создавалась единая для всех слоев населения школа, разделенная на две ступени: 1-я ступень (соответствующая начальному образованию) — с пятилетним (позднее четырехлетним) сроком обучения; 2-я ступень — с четырехлетним (позднее пятилетним) сроком обучения. Обучение велось по единой программе. Образование стало бесплатным и обязательным; дети обоего пола обучались совместно и на родном языке. Школа была отделена от церкви; все предметы, связанные с религией и занимавшие ранее половину учебного времени, были исключены. Цель школы, как было сказано в Программе РКП (б), принятой на VIII съезде партии, — «воспитание поколения, способного окончательно установить коммунизм». Какие предметы изучались в школе 1-й ступени, видно из отчета Ярокурской школы за 1921/ 22 учебный год¹⁹.

Тогда же была проведена реформа орфографии русского языка. Менялся и сам язык, к сожалению, не в лучшую сторону. В большом количестве появлялись такие словесные уроды, как: Уотнаробраз (уездный отдел народного образования), Сорапрос- культ (Союз работников просвещения и культуры) и др. Даже слово «учитель» показалось кому-то устаревшим, и оно было за-менено словосочетанием «школьный работник», вскоре превратившимся в ужасное словечко «шкраб»²⁰. И его даже стали склонять, так и писали в официальных бумагах: «число вакансий шкра-бов...», «фамилии шкрабов...». Сами же учителя «шкрабами» быть не желали, предпочитая именоваться «учителями», «педагогами», «учащими». (Сейчас слово «учащий» применительно к названию профессии выглядит несколько странным, но в начале XX века оно было довольно распространено.)

Таблица 2 РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЧАСОВ В НЕДЕЛЮ ПО ПРЕДМЕТАМ И ПО КЛАССАМ

Многое в школьной жизни изменилось. Если раньше участие учителя в общественной жизни не приветствовалось, то теперь он стал проводником новой идеологии на селе, заседая на различных съездах, собраниях, повестка которых была весьма широка — от политики до распределения платков. Если раньше крестьяне возмущались, что их дети работали вместо истопника, то теперь Ученики не только стали носить дрова, но и распиливать их, а также работать в огороде и убирать школьные помещения. Но теперь это уже приветствовалось крестьянами. В обиход стали входить новые песни: «Школьный п/отд. Уотнаробраза сообщает, что отношением Губотнаробраза от 13/Х — с/г. [1920] за № 5881 выражается пожелание, чтобы в школах I и II ступени вводилось обязательное разучивание революционных песен, а по окончании каждого учебного дня и перед началом — петь "Интернационал"»²¹. Еще одно нововведение — выборность учителей. Выбира лись они, конечно, не учениками, а волостным Советом народно, го образования, куда входили представители Отдела народного образования, учителей и местного населения. Выборы проводи-лись тайным голосованием. Вот пример таких выборов в Пятниц-кой волости 8 сентября 1918 года: из 27 кандидатов на учительские должности были избраны только 7, причем только двое из них единогласно — Лидия Александровна Сиземская и Евгения Сергеевна Лебедева²² (так же единогласно Евгения Сергеевна будет избрана и 15 июня 1920 года). Ликвидация безграмотности стала государственной задачей. Интересно отметить, что посещение ликбезов носило добровольно-принудительный характер. Вот выдержка из протокола районного съезда учителей 13 марта 1920 года в селе Красавино: «В целях привлечения к аккуратному посещению постановили оказывать вначале моральное воздействие на учащихся, затем уже прибегать к помощи Комиссии по ликвидации безграмотности или местных властей»²³. С целью «перековки» педагогических кадров в городе Устюге были организованы курсы по единой трудовой школе, пройти которые должны были все учителя. Евгения Лебедева училась на них летом 1919 года. Несмотря на ряд недостатков, школьную реформу 1918 года можно считать весьма прогрессивной.

После революции страна переживала тяжелейший период -Гражданская война, эпидемии, разруха, голод. Вот лишь несколько выдержек из документов того времени. Из протокола собрания Пятницкого школьного совета 13 февраля 1919 года: «Обратиться с ходатайством в продовольственные организации о выдаче учащим, как пролетариям, мяса, масла, рыбы и других продуктов, так как местные кооперативы таких продуктов не имеют и крестьяне отказывают, что у них нет и сами голодают»²⁴. Из отчета за 1919/20 учебный год Полутовской школы: «Учительнице часто приходилось терпеть голод, так как хлебный паек 20 ф [унтов] приходилось иногда получать в конце месяца и то после неоднократного обращения в волостной исполком». И там же: «Бумаги, чернил, перьев и карандашей совсем нет...»²⁵. Из протокола собрания 27 ноября 1921 года: «...общее собрание членов Приводин-ской ячейки Союза Всеработпроса констатирует: 1) что учащие члены союза т. Лебедева Е. С., Лебедева О. Н., Синцова Н. В. и многие другие голодают в полном смысле этого слова; 2) что по неизвестным причинам хлебный паек за ноябрь месяц не выдан никому из работников просвещения, несмотря на то, что месяц проходит и 3) что в поисках за продовольствием занятия в таких школах волости вести нормально не представляется возможным <...> в дальнейшем при таком же продовольственном положении пабота по просвещению в волости, особенно в школах, может остановиться»²⁶. Но даже заработную плату выдавали не всегда регулярно: «Районный Совет н[ародного] образования, обращая внимание, что служащие многих учреждений, несмотря на недостаток денежных знаков, получают содержание ежемесячно, не испытывая всех тяжестей денежного кризиса, между тем работники просвещения финансировались с задержкой на 2 — 3 месяца, и считая, что успех дела просвещения зависит от экономических и продовольственных условий существования работников просвещения, признает необходимым: 1) улучшить экономическое и продовольственное положение работников просвещения <...> и организовать снабжение одеждой и обувью как их, так и их семей; 2) просить Уотнаробраз принять самые энергичные меры к своевременной высылке жалованья работникам просвещения»²⁷. С 1920 года Евгения Сергеевна работала в Ярокурской школе Приводинской волости. Последнее место ее работы хочется описать несколько подробнее. Ярокурская 3-я советская школа 1 ступени была расположена в селе Ярокурье, в четырех верстах от Приводина. По штату в ней полагалось две учительницы. Место второй учительницы занимала дочь Ольга. Вскоре, однако, она тяжело заболела и впоследствии работала в близлежащей Коро-бовской школе, а на ее место заступила Любовь Николаевна Попова. При школе были курсы ликбеза, на которых Евгения Ле