II. Жертвоприношение пта-собека.

 

П

 осле столкновения с Джосером и Камией в стигийской пустыне («Нас-

 ледие Стигии») Конан-варвар преследует своих врагов. Его путь лежит

 в обширный оазис, где возвышается башня Пта-Собека, высокопостав-ленного чародея из Чёрного Круга, посвящённого жреца Сета. Сам чародей меж-ду тем не подозревает о приближении героя-киммерийца. Пта-Собек меняет капитана личной стражи и готовит новое жертвоприношение своему зловещему богу…

Волшебник.

В

 олшебник Пта-Собек стоял перед зловещим алтарём чёрного мрамора, что на-

 ходился в глубине огромного чертога. Змеевидные факелы ярко горели по ок-ружности чертога, их пламя плясало завораживающий танец в полированном чё-рном камне. Факелы удерживали в обеих руках здоровенные, в два-три человеческих роста высотой, бронзовые стигийские воины с головами крокодилов. Нефритовые пасти чудовищ были приоткрыты, клыки из слоновой кости оскалены, а в ярких ру-бинах, заменявших крокодилоголовым воинам глаза, играли отсветы адского огня.

Но даже эти воины не смогли бы произвести на неофита такого жуткого впечат-ления, как изваяние свернувшегося кольцами чешуйчатого змея, что нависало над чёрным алтарём. Длинные щупальца змея почти доставали до алтаря. Изваяние бы-ло золотым или позолоченным, вылепленным настолько искусно, что на блестящем теле змея как будто играла и жила своей отдельной жизнью каждая чешуйка. Из ра-звёрстой пасти змея шёл призрачно-сизый ледяной пар. Казалось, змей живой – или вот-вот оживёт. Несмотря на то, что дело было в жаркой Стигии, в чертоге чародея царил могильный холод. Ледяной пар застывал на оскаленных клыках золотого змея, превращая их в причудливые сталактиты и сталагмиты. Льдинки, медленно тая, ка-

пали из его пасти вниз мутной, шипящей слюной.

Эта слюна стекала на чёрный алтарь, где лежала обнажённая женщина. В её гла-зах, расширенных от ужаса, страх, обида и гнев понемногу уступали место безыс-ходному отчаянию. Она ещё стонала, дрожала от холода, билась в своих путах, пытаясь освободиться, но всё тщетно: верёвки были крепки, а мучитель – неумолим.

Он наслаждался её болью, её страхом и её отчаянием. На своём долгом веку он повидал сотни, а может быть, тысячи женщин на алтаре чёрного мрамора, но это зрелище никогда ему не надоедало. Женщины, что приняли здесь свою участь, были в большинстве своём покорны ей. Часто одного лишь взгляда на золотого змея было им довольно, чтобы утратить волю к жизни. В редких случаях они пытались сопро-тивляться, отчаянно, но обречённо, и то лишь поначалу. Жертвы казались очень раз-ными, и возрастом, и цветом кожи, много ещё чем; были среди них уродины, но встречались и красавицы, что глаз не отвести – как эта, лежащая теперь на алтаре. Женщины, которые заканчивали здесь свой жизненный путь, принадлежали к десят-кам различных народов от крайнего севера до почти мифического юга и от дальнего востока до вполне осязаемого запада Хайбории.

Эта красавица была шемитской царевной. Так отрекомендовал её Сенефра, но-вый капитан стражи волшебника. Небсех, прежде занимавший это место и верно служивший Пта-Собеку десять лет, внезапно допустил непростительную для слуги могучего мага оплошность и в тот миг утратил его расположение. Пришлось Неб-сеху стать обедом для детей Собека!

Вспомнив об этом, чародей желчно усмехнулся и перевёл взгляд с алтаря на бас-сейн. Глубокий бассейн, подобный озеру, располагался в самом центре чертога. В прозрачной голубой воде лежали грязно-зелёные туши исполинских крокодилов, ка-ждый мог легко перекусить человека пополам. Даже такого крупного, каким был Небсех! В отличие от своих бронзовых собратьев, эти монстры были живые. Кроко-дилы в бассейне казались спящими, но Пта-Собек отлично знал: монстры реагируют на малейшее движение, стоит кому-то оступиться и упасть в бассейн, как его участь будет решена в одно короткое мгновение. Уровень воды в бассейне, впрочем, был на два человеческих роста ниже уровня пола, так что у детей Собека, встань они даже на задние лапы и хвост, не оставалось шансов выбраться наружу. Разве что, взле-теть! Но летать, хвала Сету, эти твари не умели.

Они нужны здесь были для того, чтобы пожирать тела, оставшиеся после жерт-воприношений. Не брезговали и жертвами, что предназначались Сету, но ему не по-дходили. Чародей также подкармливал их нерадивыми рабами, да и другими, кто оказывался неугоден. Эти крокодилы никогда не голодали.

Сенефра, новый капитан дворцовой стражи, сам столкнул Небсеха, прежнего ка-питана, в этот погибельный бассейн. Несчастный Небсех, скованный чарами своего могущественного господина, даже не пытался оказать сопротивление. Но Сенефра, конечно, видел неизбывный ужас в глазах обречённого. Пта-Собек велел новому капитану смотреть, как крокодилы терзают и пожирают его предшественника. И ка-питан смотрел, не смея ослушаться воли жестокого мага.

До самого конца их пиршества Небсех оставался в сознании. А потом волшебник поймал его душу и стёр из реальности. Этот урок Сенефра запомнит на всю жизнь. Такова великая честь служить тому, кто служит Сету!

Пта-Собек раскинул руки и расхохотался. От его гулкого смеха заколыхалось, затерпетало пламя бесчисленных факелов. Волшебник был красив сумрачной, жес-токой красотой, он словно олицетворял собою мощь незримых и зловещих сил. Это был настоящий стигиец-аристократ, гигант с бронзовым телом и ястребиным черта-ми лица. Несмотря на морозный холод в чертоге, Пта-Собек был почти наг, узкая повязка-схенти на бёдрах и тяжёлая змеевидная диадема на шишковатой бритой голове составляли всё его облачение. Маг вовсе не чувствовал холода: незримые силы, которыми он управлял, согрели бы его и во льдах Нордхейма.

Да, могущество переполняло его! В этот момент он чувствовал, что может пере-вернуть Вселенную. Конечно, он не станет это делать, он чересчур умён и опытен для этого, он знает свою меру, он так осторожен. Воистину, слишком, слишком ос-торожен! Осторожность, пожалуй, чрезмерная, всегда оставалась его самой большой проблемой.

Волшебник Пта-Собек был посвящённым жрецом Сета, пятым в иерархии Чёрно-го Круга. И в этом заключалась главная несправедливость его жизни. Несправедли-вость, которую Отец Сет отчего-то никак не желает исправлять! Владеть магическим искусством, как владеет Пта-Собек, и быть лишь пятым в тёмном братстве наиболее могущественных магов – это всё равно что быть никем, никем! Сколь часто в после-дние годы он оказывался так близко, точно в одном шаге от престола верховного жреца, владыки Чёрного Круга! Но ему всякий раз не хватало то ли удачи, то ли смелости, то ли безрассудства сделать этот последний шаг. Он выжидал. И может быть, лишь потому до сих пор оставался в живых.

Владыка Тот-Амон не видел в нём угрозы своей власти. Тот-Амон, этот ничтож-ный выскочка, относился к нему с покровительственной иронией. И ему, Пта-Собе-ку, гордому наследнику древней династии потомственных магов Стигии, приходи-лось играть простака и тупицу, делать вид, что этой оскорбительной иронии он не видит и не понимает! В затаённых грёзах Пта-Собека не оставалось такого унижения или такого истязания, которому он не подверг бы проклятого выскочку Тот-Амона.

Но ничего, подумал Пта-Собек, очень скоро всё изменится. Да, очень-очень скоро все его мечты осуществятся. Тот-Амон однажды уже терял престол верховного жреца, так потеряет снова, и теперь-то навсегда!

Маг послал мысленный приказ. Змеевидный фиал из чёрной платины поднялся в воздух со стола и поплыл к чародею. Пта-Собек закрыл глаза и открыл рот. Ру-биновое с зелёными искринками вино тонкой струйкой полилось в его горло.

О! Это было нечто несоизмеримо более волшебное, чем просто блаженство. Пта-Собек смаковал чудесный напиток и явственно чувствовал, как все его члены нали-ваются новым могуществом, наполняются ещё большей силой. Хотя, казалось бы, куда уж больше! Но чародей отчётливо сознавал, как с каждой каплей выпитого им напитка растёт его магическая мощь. И это не было обманом, обман бы он с лёгко-стью распознал! Всё было правдой, мощь росла.

Сенефра привёз сей чудесный напиток из Пунта. А в Пунт он попал из Зембаб-ве, в Зембабве же, должно быть, из каких-то ещё более далёких земель юго-восто-ка, возможно, из Камбуи или даже с континента Му. Так или иначе, прежде волше-бник его не встречал. Сенефра дал клятву священным именем Сета, что самолично выкрал кувшин с напитком у таинственного купца, прибывшего ко двору пунтийского владыки. Пта-Собек не находил оснований сомневаться в словах своего нового ка-питана. Сенефра был молод, крепок, отлично сложён, а в его глубоких серых гла-зах волшебник рассмотрел неподдельное восхищение и привитый с детства трепет перед посвящённым жрецом Сета.

По рассказам Сенефры, он происходил из княжеской семьи, которая была заме-шана в дворцовом заговоре ещё при первых Ахмесидах, то есть, почти что два сто-летия тому назад. Но заговор провалился, и семья бежала – сперва на восток Сти-гии, потом в Кешан и дальше, в Пунт, там и осела. В отличие от многих, на чью долю выпала скорбь изгнания, предки Сенефры не стали отрекаться от своей роди-ны, они всегда чувствовали себя стигийцами и детей воспитывали как стигийцев. Его растили в страхе перед Сетом, в почтении к священным слугам Вечного Отца.

Родителей Сенефры схватили и казнили по обвинению в подготовке мятежа. Он был тогда ребёнком, и его отдали в услужение наследнику престола Пунта, который оказался его ровесником. Но едва представилась возможность, Сенефра убил пунти-йского кронпринца и бежал, прихватив с собой этот чудесный напиток.

Не без приключений молодой стигиец добрался до Тайи, где в это время шла война с бунтовщиками. Прослышав, что карательный поход возглавил сам король Ментуфер, Сенефра решил пасть к его стопам, чтобы просить прощения за своих предков, восставших против предков Ментуфера, а также разрешения участвовать в карательном походе. Всем сердцем молодой Сенефра стремился искупить грехи се-мьи перед правящей в Луксуре династией. Но не успел: попущением Отца Сета и с помощью хайборийского идола Митры – будь он проклят вовеки!! – тайанские повс-танцы одержали верх над стигийцами, армия Ментуфера была разгромлена, сам ко-роль-воин пал в битве. А новый король Ктесфон, известный противник агрессивной политики своего отца, велел оставить мятежную Тайю тайанцам. (См. П.Андер-сон «Секира Света». – авт.)

Среди остатков армии ходили, правда, слухи, будто в Луксуре зреет новый заго-вор, который должен привести на рубиновый трон другого сына Ментуфера. Его зва-ли Джосер. Младшему принцу едва исполнилось шестнадцать лет, однако, несмотря на юность, в армии Джосер был намного популярнее своего старшего брата, уже за-служив себе репутацию отважного и доблестного воина. Однако новый заговор, по-хоже, не сложился, и крамольные разговоры о «короле Джосере» понемногу стих-ли. Стигийцы покинули Тайю.

Тогда Сенефра отправился в Сабатею, большой и шумный город, что стоял на шемитском берегу великой реки Стикс. Там он оставался довольно долго, пока не прослышал о великом волшебнике Пта-Собеке, который держит за правило набирать в свою стражу исключительно родовитых стигийцев. Служить такому чародею было верхом мечтаний Сенефры. Тем более, что путь к луксурскому двору ему был зака-зан. Однако являться перед очи могущественного мага без рекомендаций, с одним лишь кувшином неизвестного напитка, было бы глупо, наивно и просто опасно. То-гда Сенефра выкрал эту самую шемитскую царевну. С нею и прибыл, сразу проявив себя в глазах волшебника как ловкий, умелый, а главное, понимающий свою роль малый. И буквально через день после того, как Пта-Собек, выслушав историю Се-нефры, принял молодого аристократа к себе на службу, Небсех, капитан стражи, со-вершил ту самую фатальную оплошность, вследствие которой сделался обедом для прожорливых детей Собека. Недолго поразмыслив, чародей назначил своим новым капитаном молодого новичка.

Возможно, жалкий и трусливый Тот-Амон так бы не поступил, взял бы кого-то из проверенных многолетней службой. Но Пта-Собек, потомок древнейшей династии стигийских магов, был достаточно уверен в своих силах, чтобы принимать подобные решения. Он не чувствовал угрозы от людей, стоявших ниже. Угрозу представляли центры силы – властительные боги и их слуги-демоны, а также посвящённые жрецы богов, короли, чародеи и армии. Все прочие людишки были чересчур мелки, слабы или далеки, чтобы иметь возможность как-то навредить ему, могущественному Пта-Собеку. А кроме того, маг сразу ощутил симпатию к этому парню. Несмотря на ко-лоссальную разницу в возрасте, они были похожи не только внешне: обоих обошла счастливая судьба, оба отчаянно нуждались в милостях Отца Сета и оба же стара-лись эту милость заслужить. Назначая молодого стигийца капитаном, Пта-Собек возложил руку на его голову, сверкнул горящими глазами и сказал, как повелел: – Служи мне верно, мой Сенефра, и ты сам не заметишь, как сделаешься первым, по-сле своего господина, человеком в Стигии. Клянусь Сетом!

После чего молодой Сенефра облобызал его змеиный перстень и поклялся в

вечной верности.

Пта-Собек на это только усмехнулся: как всякий посвящённый жрец Сета, он владел искусством продлевать свою жизнь гораздо дальше, чем дозволено обычным смертным. По правде говоря, волшебник сам теперь не помнил, сколько ему лет. Но уж никак не меньше, чем выскочке Тот-Амону! В эпоху первых Ахмесидов Пта-Собек ещё не прошёл через таинство посвящения Сета и не вошёл в Чёрный Круг, но уже служил старшим жрецом при великой пирамиде в Кеми. Так что, мой верный Сенефра, мысленно отметил Пта-Собек, твоя служба мне будет «вечной» лишь для тебя! А я переживу ещё не один десяток таких капитанов, как ты… Но вслух чародей этого не сказал: он полагал себя достаточно предусмотрительным, чтобы щадить иллюзии и самолюбие преданных слуг. Ибо сколь бы мелки и слабы они ни были, в сравнении с ним, а даже у осы или муравья найдётся и жало, и яд.

Повинуясь мысленному повелению Пта-Собека, пустой фиал улетел прочь. Го-рящий взор волшебника вернулся к обнажённой жертве. Женщина больше не сопроти-влялась своей участи. Она лежала неподвижно. Несмотря на лютый холод, даже не дрожала. Её огромные чёрные глаза смотрели дерзко и непримиримо. Жертва не прятала взгляд в неизбывном ужасе перед волшебником, наоборот, искала его взгля-да. А найдя, не прятала свой, как все лежавшие на этом месте до неё.

Это показалось чародею странным. Обычно после яростной борьбы у жертвы на-ступает апатия. Жертву даже приходится взбадривать, используя чары, чтобы она ни в коем случае не предстала перед Отцом Сетом сонной или, того хуже, отдавшей душу зря и раньше времени. Великий Змей такого не прощает! Душа должна доста-ться лишь ему! Зачем иначе жертвоприношения? Обманутый и оскорблённый бог бе-сконечно страшен в гневе, лишить нерадивого жреца своего расположения ему ниче-го не стоит, и тогда жрец сам позавидует участи тех, кого приносит в жертву.

В редких случаях жертве хватает сил биться в путах до самого финала. Жертвен-ный нож уже рвёт её грудь и вырезает сердце, а она всё бьётся и цепляется за свою никчёмную жизнь! Отец Сет больше всего ценит такие жертвы. Сам Пта-Собек их любит пуще прочих: ведь так приятно наслаждаться отчаянием и смятением сильно-го, непокорного духа, когда конец всё равно предрешён!

Однако в этот раз ни апатии, ни буйства непокорного духа у жертвы он не наб-людал. Она лежала на чёрном алтаре, смотрела прямо в глаза колдуну и жевала грубый кляп, которым был заткнут её рот. Жевала не затем, чтобы выплюнуть кляп, это оказалось невозможно, а лишь затем, чтобы привлечь зачем-то интерес её му-чителя. Пта-Собек пошевелил двумя пальцами, и кляп во рту жертвы тотчас обер-нулся живой мышью. Маг ожидал услышать пронзительный женский визг, который его, безусловно, потешит перед самым жертвоприношением. Но жертва сомкнула зубы и перекусила мышь напополам. А потом просто выплюнула обе половинки. Её глаза сверкнули гневом, и волшебник вдруг услышал: – Это ты хозяин пса Сенефры? Он опоил меня и похитил, пока я спала, подлый, вероломный, как и все стигийцы! Но ты не смеешь обращаться со мной, как с рабыней! Освободи меня немедля, или, клянусь Иштар, ты горько пожалеешь! Могучий Конан скоро будет здесь! А я Белит, царевна Асгалуна, слыхал о такой?

Жертва.

П

 та-Собек удивлённо моргнул, сначала решив, что ослышался. Жертва говори-

 ла о себе так, как будто была она не царевной мелкого и незначительного го-

 родка-государства в варварском Шеме, а правительницей великой державы, та-кой как Стигия или, в крайнем случае, Кхитай. Притом, эта царевна Асгалуна гово-рила по-стигийски без заметного акцента. Маг повнимательнее присмотрелся к ней.

Она была очень юной, уже не девочка, ещё не совсем женщина. Вернее, девоч-ка, только-только превратившаяся в девушку. У неё была точёная фигура с совер-шенными пропорциями, если не считать грудь, которая, на взгляд чародея, могла бы быть больше. Может, ещё не выросла? Волосы лежат пышной копной, такие же иссиня-чёрные, блестящие, как и её глаза. Эти глаза немного раскосы, нос чуть-чуть загнут, скулы высокие и полные, дерзкие, идеально очерченные губы.

В первый миг, когда девушка открыла рот и эти губы пришли в движение, Пта-Собеку почудилось, что перед ним совсем другая женщина. Та, что была отрадой для его мужского естества без малого полвека назад. Да, та последняя из женщин, которой он наслаждался не как могущественный маг и посвящённый слуга Сета, а как человек, мужчина. Та, которую он потом очень-очень осторожно подтолкнул к

рубиновому трону короля Ахмеса – четвёртого этого имени, если не изменяет память. Всё остальное она сделала сама, как он её учил. Влюбила в себя короля и вышла за него, сделалась королевской супругой, затем королевой-консортой, затем родила Ахмесу IV трёх сыновей – сначала Ментуфера, потом Хеврена и последним Амене-та. Ахмес же, этот влюблённый болван, на радостях от короновал её, сделал из ко-нсорты правящей королевой, своей законной соправительницей. И вскоре, как это случилось, король внезапно отошёл к Владыке Сету, и молодая королева осталась на троне Стигии одна. Пта-Собек ожидал, что теперь настанет его время. Но дальше всё пошло совсем, совсем не по плану… Волшебник горестно вздохнул. Удача в ту пору от него отвернулась! Не в первый раз и не в последний. Или он был слишком осторожен, чтобы схватить свою удачу за горло?

Он даже не знал, жива ли ещё та молодая королева. Хотя обширный оазис Со-бекка, где его предки-маги возвели эту цитадель, находился всего-то в трёх часах езды от Деншура, роскошного, величественного замка, вернее, целого города, воз-ведённого новоявленной королевой посреди пустыни. Даже Луксур был от Деншура дальше! Королева опасалась жить в Луксуре, древней столице Стигии. Подобно всем узурпаторам, она страшно боялась заговоров и ещё больше – собственных законных сыновей, наследников престола. Поэтому она окружила себя верными людьми, а сыновей никогда не отпускала за высокие стены Деншура. Там, в Деншуре, она пле-ла свои интриги, планировала новые строительные прожекты, к которым всегда имела слабость, а остальное время предавалась самым разнузданным оргиям, нис-колько не мешая Тот-Амону и его прислужникам на деле заправлять державой Сета. Когда её первенец, молодой Ментуфер, всё-таки вырвался из Деншура и сверг мать с рубинового трона Стигии, этот неприступный замок стал для неё золотой клеткой.

Будь Пта-Собек чуть менее осторожен, чуть больше склонен к риску ради высшей цели, он бы помог бывшей любовнице бежать. Но он прекрасно понимал, что бегс-тво свергнутой королевы непременно навлекло бы на него опаснейшие подозрения и немилость. А много ли нужно, чтобы вылететь из Чёрного Круга? Сам Тот-Амон, оказавшись в суровой немилости у короля Ментуфера, на некоторое время утратил власть над братством чёрных магов, где все «братья» как пауки в банке, каждый ме-чтает избавиться от соперника и готов использовать для этого любой повод.

Нет, нет, ни в коем случае, разумный маг не мог так рисковать! Поэтому он по-ступил иначе, сделал всё наоборот: используя чары забвения, стёр всякие воспоми-нания о ней из своей памяти, забыл даже имя её, словно и не было этой девушки в его отмеренной столетиями жизни. Вспомнил в первый раз за тридцать лет только теперь, глядя на губы жертвы, что вот-вот умрёт на алтаре. Он мог бы поклясться, что ничем, кроме своих губ, она не напоминала ту весёлую, жизнерадостную пыш-ку, которая и сердиться-то по-настоящему не умела. Почему волшебник вспомнил

вдруг её, он и сам не знал.

Да, Нехтесси! Ту ловкую девицу звали Нехтесси, внезапно вспомнил маг. Поте-шив естество, волшебник использовал чары, чтобы вернуть девице её девственность, и отправил юную Нехтесси к молодому королю Ахмесу. Наверное, ей было столько же в ту пору, сколько и этой девчонке, Белит.

И чем внимательнее Пта-Собек присматривался к этим ярким, изумительно оче-рченным губам, тем отчётливее понимал, что и они совсем другие, чем у Нехтесси. Губы его последней любовницы были чувственные, созданные для страсти, для по-рока, для плотских удовольствий, для самых запретных утех, то были губы беско-нечно похотливой самки.

Но в хрупкой девушке, лежащей перед ним на чёрном алтаре, Пта-Собек вовсе не ощущал чувственности, она казалась холодной и непреклонной, а её губы явно были созданы не для страсти, но для власти. Волшебник в своей долгой жизни сли-шком много повидал людей у власти, ошибиться он не мог: эти губы созданы по-велевать, произносить приказы. Человек с таким губами никому не позволит что-либо решать за него. Скорее, сам захочет всё решать!

По спине волшебника пробежал холодок. Странное, позабытое им ощущение. А самое странное, что оно родилось вдруг, без видимой причины, явилось ниоткуда и ушло в никуда.

Да, эта девушка казалась маленькой и хрупкой, однако внимательный взгляд различал сильные руки и ноги, плотную кость, развитые, тренированные мышцы. Пальцы на руках и ногах были изящные, по-девичьи тонкие, но вместе с тем

длинные и гибкие, это удивило волшебника. Он лишь пару раз в жизни встречал

людей с такими пальцами, и было это очень, очень давно, в пору его юности… У тех между пальцев вроде ещё были перепонки, как у морских существ.

– Великий Сет! – воскликнул Пта-Собек. – Ты говоришь, тебя зовут Белит? Это шемитское имя, но ты не шемитка. Или я, по-твоему, не знаю, каковы шемиты? Они простые, грубо сложенные, как все варвары севернее Стикса. А ты… я бы ска-зал, что ты стигийка, но у стигийцев не бывает таких пальцев и твоего разреза глаз! Так кто же ты? Откуда ты? Скажи мне правду, и тогда тебя ждёт быстрая и лёгкая смерть. А станешь лгать, так тебе придётся очень долго умолять меня о смерти!

В ответ девушка набрала слюну и смачно плюнула в его сторону. Плевок не до-стиг цели, испарился в полёте. Но волшебник чуть не отшатнулся.

– Вот так я плюю на твои угрозы, мерзкий маг! Разве ты не слышал о Белит, царевне Асгалуна? Тогда ты, вероятно, слышал о Белит, королеве Чёрного Побере-жья, которая разграбила и потопила десятки кораблей стигийцев, а им, убитым, по-теряла счёт? Так знай, что это тоже я! Освободи меня, или станешь одним из них! Белит слова на ветер не бросает!

Волшебник сглотнул. Он ничего и никогда не слышал о Белит, ни о царевне, ни о королеве. Он вообще не сильно интересовался делами внешнего мира, поскольку мир в его глазах того не стоил. Мир ему казался слишком суетным и мелким. Мир отвлекал от главного в жизни посвящённого жреца – от служения Сету.

Это больше не представлялось ему забавным. Умом он понимал: девчонка нагло лжёт. Даже если поверить, что какая-то отчаянная предводительница морских раз-бойников на самом деле грабила стигийские суда и убивала множество стигийцев, просто по возрасту эта девчонка не может быть ею. Но она произносила свою ложь с такой глубокой убеждённостью, с таким прирождённым достоинством, с таким по-истине царственным величием, что Пта-Собеку становилось не по себе. Подобной лжи должна быть веская, особая причина. Люди на пороге смерти так не лгут. С трудом выдерживая её взгляд, полный холодной ярости и внутреннего превосходст-ва, маг позвал Сенефру.

Новый капитан явился на зов хозяина с другого конца чертога. Для этого Сенеф-ре пришлось огибать бассейн с чудовищными крокодилами, детьми Собека. Один из ящеров лениво отворил глаза и проследил за человеком.

– Да, господин?

– Ты знал, что имя этой женщины – Белит? Новый капитан склонил голову.

– Да, господин. Это Белит, царевна Асгалуна.

– А почему не доложил мне?     Сенефра слегка побледнел.

– Так вы не спрашивали, как её зовут. Разве для вас и для Сета есть разница, как зовут жертву? Будь эта девица самой Акивашей, она лишь пыль у ваших ног,

мой повелитель.

Он прав, подумал Пта-Собек, глядя в преданные и смышлёные глаза Сенефры. Конечно, парень ведёт себя со своим повелителем слишком свободно. Но это у него пройдёт. И не у таких проходило, самодовольно отметил маг. Не бросать же свеже-испечённого капитана детям Собека из-за такой мелочи! И где тут взять достойную замену? Поиск подходящего капитана обычно занимает продолжительное время. А этот пришёл сам.

Магу нравилось, что Сенефра не мёрз, хотя и он был лишь в одной набедренной повязке. Чуть выше её на поясе весели два прямых меча, пять разных ножей и кхо-пеш, все в кожаных ножнах, за спиной – лук и колчан со стрелами. Никакое оружие их этого арсенала не могло повредить Пта-Собеку, но магу также нравилось, что новый капитан не расстаётся со своим богатым арсеналом. В отличие от прежнего капитана, Небсеха, который самонадеянно ходил с одним-единственным кинжалом.

– Впредь будешь докладывать мне всё, что покажется странным. Теперь ступай, мой верный Сенефра. Капитан низко поклонился и кинулся прочь от волшебника.

– Беги, подлый стигиец, беги! – вдруг закричала девушка ему вдогонку. – Конан придёт! Я чую, как Конан спешит по твоему следу! Конан настигнет и убьёт тебя, Се-нефра! Пронзит насквозь мечом! Отрубит голову и вырвет сердце! И твоему мерзкому хозяину! Если он немедленно не выпустит меня! Великий и могучий Конан, где же ты? Убей волшебника, спаси свою Белит! Я не хочу быть принесённой в жертву змею Сету! Да славится Пресветлый Митра! Митра! Митра! Солнечный бог Митра!

Пта-Собек краем глаза заметил, как содрогнулся новый капитан. Оба сделали в воздухе знаки Змея, отвращающие всякие козни солнечного идола, которого север-

ные варвары-хайборийцы почитают своим богом.

– Вернись, Сенефра,– повелел волшебник, – и ответь мне: что она несёт? Кто та-кой Конан?

– Всего лишь грязный варвар с гор Киммерии, мой господин,– ответствовал Се-нефра. – Искатель приключений, вор, пират, наёмник, много кто ещё. Я слышал в Сабатее множество рассказов о его похождениях. Они настолько невероятны, что, должно быть, выдуманы от начала до конца.

– Так она женщина Конана?     Сенефра пожал плечами.

– Я этого не знаю, повелитель. Мне неизвестно даже, существует ли он. Или этот Конан такая же выдумка, как и его мнимые подвиги. Я сам его не видел, гос-подин, а веры безумным сказителям нет. Северные варвары готовы возомнить себе героя, раз уж в жизни таких никогда не встречают. Но я вам так скажу, мой госпо-дин: даже если этот Конан существует, он всего лишь пыль у ваших ног! Навряд ли стоит верить россказням девчонки.

– Я знаю без тебя, во что мне верить, а во что нет, – окрысился на него маг. – Ты чересчур болтлив, Сенефра, как я погляжу! Я взял тебя капитаном моей стражи, а не капитаном очевидности! Мне нужен верный меч, а не длинный язык! Пшёл, пшёл!

Капитан втянул голову в плечи и бросился вон, как ошпаренный, старательно огибая бассейн с крокодилами. У входа в чертог он присоединился к другим страж-никам. Всего здесь несли охрану десять крепких воинов, вооружённых алебардами, мечами, кинжалами и кривыми кхопешами, излюбленным оружием стигийцев.

– И не забывай о поучительной судьбе Небсеха! – крикнул ему в спину Пта-Собек.

Взгляд волшебника вернулся к пленнице чёрного алтаря. Она смотрела на него, как дикая кошка – затравленная, но не сломленная. И почему она не мерзнёт, что за силы согревают её? Какая, впрочем, разница, отметил для себя чародей. Девчонке удалось немного удивить его, но это всё, на что она способна. Через недолгие мгновения она умрёт на чёрном алтаре.

– Я оценил твою неслыханную дерзость, милое дитя,– с издёвкой сказал чаро-дей. – Это прекрасно! Продолжай, продолжай в том же духе! Сет любит дерзких! На обед! В одном мой болтливый Сенефра прав наверняка. Никто тебя здесь не спасёт, Белит. Ни твой придуманный герой, ни солнечный божок, да будь он проклят!

Пта-Собек широко развёл руки, словно надеясь охватить ими весь мир вокруг и показать, что Митра над его чертогом не имеет власти.

– Знай же, Белит: этот чертог находится на вершине башни, построенной моими предками в оазисе посреди бескрайней и безжизненной пустыни. Между башней и оазисом – широкий и глубокий ров с водой, полный бесчисленных ловушек и про-жорливых, опасных для всего живого тварей. Оазис ограждён монолитной стеной в три человеческих роста, её охраняют сотни верных мне людей, их вооружение луч-шее в обитаемом мире, а стена укреплена моей могущественной магией. Мой покой здесь берегут также невидимые слуги, создания из призрачного мира. Ни по земле, ни под землёй, ни по воде, ни под водой, ни по воздуху, ни даже путями Астрала сюда никто против моей воли не проникнет. Даже если все армии всех владык Шема объединятся против одного меня, их ждёт только смятение, отчаяние и гибель! Это говорю тебе я, великий Пта-Собек, прошедший посвящение Владыки Сета, от-меченный его божественным благоволением! – самодовольно закончил волшебник.

В ответ девчонка усмехнулась и сказала:

– Ты такой же трусливый брехун, Пта-Собек, как твой пёс Сенефра. Если бы ты на самом деле верил в свои силы и рассчитывал на них, тебе бы не нужны были ни ров, ни башня, ни стена, ни стражники, ни призрачные твари. Ни магия, которой грош цена! Если бы ты действительно был тем, за кого себя принимаешь, ты бы убил меня сразу, не расспрашивая про Конана, не заставляя своего тёмного бога ждать! Од-нако ты боишься, сомневаешься, ты чуешь мою силу, но не понимаешь, в чём она. Тогда позволь, я тебе покажу! Освободи меня, и ты её тотчас увидишь. Ну! Немед-ленно освобождай меня, это приказ!

Волшебник обомлел. Его уста едва не изменили ему, уже готовые произнести заклинание, снимающее путы с жертвы. Опомнившись в последний миг, маг взял себя в руки. У него больше не было сомнений, что эта наглая девчонка – никакая не царевна Асгалуна. Что она играет с ним, могущественным Пта-Собеком, – но зачем, зачем? Он понял также, что она всё время притворялась, притворялась с самого на-

чала, только очутившись здесь… но для чего это, в чём тайный смысл её игры?

Да, Пта-Собек встречал безумных женщин, но ни одна из них не была безумной настолько, чтобы вести свою игру на чёрном алтаре перед зловещим ликом Сета, Князя Тьмы, в башне могучего волшебника и в полной его власти, среди сотен его верных, хорошо вооружённых слуг. Будь она сама могущественной ведьмой, она не может быть такой наивной, чтобы не понять, какая участь её ждёт на этом алтаре. Пта-Собеку приходилось убивать здесь и волшебников, и волшебниц.

Но он не ощущал в ней магии, совсем. Не видел он в ней и безумия. Кто же она? Сама ли действует – или по воле некоего демона, а может, даже бога?

Пта-Собека пронзила дрожь. С богами шутки плохи! О, если б он был верхов-ным жрецом Сета, если бы на его руке был магический перстень владыки Чёрного Круга! Тогда бы это не могло смутить его. Но он пока всего лишь пятый, пятый в Чёрном Круге… А если Сет отступится от своего слуги, отдаст его во власть иного бога? Кто знает, вдруг они между собой уже договорились на его счёт? Об этом страшно даже думать!

Девчонка между тем как будто наслаждалась его страхом, его паникой. Её взгляд был одновременно насмешливый, безжалостный и леденящий, от этого взгляда сво-дило желудок и кружилась голова… хотелось бежать отсюда вон и более её не ви-деть, вычеркнуть, как страшный сон. Будут у Сета ещё жертвы, нормальные жертвы, какие положено, а не такие, что сами ведут себя не как жертвы, но как палачи…

– Кто ты? Отвечай! Кто подослал тебя? Чего ты хочешь? – хрипло выкрикнул волшебник, не глядя ей в глаза. И она отвечала:

– Смерть! Твоя смерть. Я хочу твоей смерти, волшебник. По-моему, твой бог велик, и он заслуживает лучших слуг! Права ли я, скажи, любимый?

– Ты права, как всегда, любимая, – вдруг услыхал Пта-Собек у себя за спиной приятный баритон своего нового капитана Сенефры. – Во имя Сета и во славу его!

В тот же миг, как прозвучали эти слова, волшебник ощутил прикосновение холо-дной стали. А ещё мгновением спустя увидел клинок, выходящий из его живота на всю длину лезвия. Другой клинок прошёл через шею Пта-Собека, перерезая артерии и вены и ломая позвонки.

Должно быть, этим идиотам так казалось! Ха-ха-ха-ха-ха!!

А, так они вместе, заодно? Они всё разыграли, чтобы подобраться к нему и убить? Используя против него оружие презренных смертных? Но они тем самым раскрыли себя! Какой истинный бог станет посылать против могучего волшебника людей с обычными клинками? А это значит, нет за ними никакого бога! Они даже не безумцы – похоже, эти двое только жалкие, никчёмные глупцы! Ха-ха-ха-ха-ха!!

Он даже не желает знать, как их зовут по-настоящему. Теперь это неважно! Ка-

кими б ни были их имена, сейчас эти двое умрут!

Не оборачиваясь, маг произнёс заклинание. Оно вырвало из рук Сенефры его мечи, подняло молодого капитана в воздух и бросило на чёрный алтарь рядом с де-вушкой, которую он только что назвал любимой. Верёвки, взявшиеся словно бы из ниоткуда, опоясали его, как и её, а незримая сила вдавила в мрамор алтаря. Но в следующий миг эта же незримая сила подняла юношу и девушку над алтарём, верё-вки оборвались, а люди так и остались висеть на уровне груди волшебника.

– Вы, черви говорящие, вы, мелкие, презренные людишки, вы, существа без ка-пли разума, вы, прах и пыль у моих ног! – прогремел Пта-Собек, вознося над ними жертвенный кинжал. – Кем вы себя возомнили, злосчастные? Кто вы – и кто я? Или не знали вы, что Пта-Собека невозможно убить сталью? Равно и ядом, воздухом, растением, огнём, водой и даже чарами? От всякой из смертей, известных миру, я себя заговорил! Лишь Повелитель Ночи властен надо мной! Так отправляйтесь же к нему, глупцы, и бог воздаст вам по заслугам!

Жертвоприношение.

Д

 альнейшее произошло настолько быстро и внезапно, что Пта-Собек не смог на

 это ничего сказать, не смог даже осмыслить происшедшее. Это было невероят-

 но, это не укладывалось в его воображении… этого просто не могло случиться с

ним, великим Пта-Собеком! Если б могло – он непременно бы предусмотрел!

Превозмогая силу чар, которые сковали его члены, юноша каким-то чудом вы-вернулся из-под удара чёрного ножа. Жертвенный нож лишь прочертил кровавую бо-розду на груди того, кто называл себя Сенефрой. Это его не остановило. Вены взду-лись на ногах Сенефры, ноги побагровели от напряжения, но юноше всё-таки уда-

лось схватить ими волшебника за талию. Тут же Сенефра сжал ноги, резким рывком притянул чародея к себе. Пта-Собек инстинктивно подался назад, согнулся в пояс-нице и выпустил жертвенный нож.

А потом волшебник увидал два пальца, и в последний миг ему почудилось, что это две змеи, стремительно несущиеся к его глазам. Пальцы пронзили оба глаза чародея, глубоко вошли в глазницы, провернулись в мозгу, размешивая его, словно студень, потом зацепились за лицевую кость черепа и рванули её на себя, ломая носовые пазухи. Чары ослабли, и все трое рухнули на алтарь из чёрного мрамора. Холодное, бесстрастное изваяние Великого Змея Сета нависало над ними, а с оскаленных клыков бога по-прежнему стекала мутная, шипящая слюна.

– Вижу, этот способ убийства тебе неизвестен, волшебник, – с усмешкой замети-ла девушка, вытирая пальцы о его набедренную повязку.