Путешествие четвёртое: через Малайзию

Что ж, нам опять пора садиться в машину. Сейчас мы в Малайзии, где коэффициент Джини около 0,5, так что нет ничего удивительного в том, что фирма по прокату автомобилей выделяет двух разнорабочих, дабы те подвезли машину прямо к тому дому на западе Куала-Лумпура, в котором я поселился. Автомобиль называется Proton Waja: второе слово означает «мощный», а Proton – это имя национальной автомобильной компании, любимого детища Махатхира. Среди всех своих индустриальных начинаний он дольше всего финансировал именно Proton и потратил на него самую крупную сумму. Waja – первый настоящий малайзийский автомобиль, разработанный местными специалистами, и с малайзийским двигателем от Proton. Компания начала его выпуск в 2001 г.

На мой дилетантский взгляд, Waja ничуть не менее привлекательна на вид, чем Hyundai Elantra первого поколения, выпущенная после того как южнокорейская фирма сумела создать свой первый оригинальный двигатель{302}.

Арендованной машиной я пользовался около недели. За все это время я обнаружил только одну техническую проблему – не работал регулятор скорости стеклоочистителя. Должен признать, что у Waja хорошее ускорение, что она послушна и способна двигаться гораздо быстрее, чем рекомендуют дорожные знаки. Словом, вполне достойный автомобиль. Proton довел его до готовности вместе с собственным двигателем быстрее, чем потребовалось Hyundai для создания корейского автомобиля с корейским двигателем{303}. Огорчает лишь одно: Waja и несколько других моделей, выпущенных сразу вслед за ней, символизируют собою тот предел промышленного развития Малайзии, выше которого стране так и не удалось подняться. Чтобы понять, почему так вышло, сперва необходимо разобраться в том, до какой степени Махатхиру удалось (или не удалось, как это обычно случалось в Юго-Восточной Азии) заставить частных предпринимателей внести вклад в развитие отечественной индустрии. Вы можете неплохо разобраться в этом вопросе, проехавшись лишь по одной улице Куала-Лумпура – Джалан Султан Исмаил, идущей с юга на север через центр столицы. Здесь вы увидите штаб-квартиры олигархов-миллиардеров, которых в свое время не допустили к реализации планов по индустриалиации, задуманных Махатхиром. Откуда появились огромные состояния, принадлежащие всем этим людям? Ответив на этот вопрос, мы поймем, почему провалилась малайзийская экономическая политика. Начинаем мы с южного конца Джалан Султан Исмаил, точнее со светофора, расположенного у отеля Star Hill на перекрестке, который можно было бы назвать именем Фрэнсиса Йео, словоохотливого миллиардера китайского происхождения. Ему принадлежат все крупные здания вокруг перекрестка: торговый центр, пятизвездочный отель, офисные комплексы. Йео – один из двух местных предпринимателей, у которых за плечами имеется опыт строительного бизнеса, и этим они напоминают Чон Чжу Ёна в Южной Корее. Его отец начинал с постройки школ, больниц и других подобных зданий по заказу государства. К 1970-м он уже обладал изрядным состоянием. Потом семейное дело перешло к Фрэнсису и его братьям. Однако, в отличие от братьев Чон, государственная политика никогда не принуждала клан Йео заняться промышленным бизнесом. Вместо этого, когда Махатхир в 1980-х гг. запустил индустриальные проекты в государственном секторе, бывшие строители получили возможность без торгов приватизировать ряд отраслей в сфере услуг, например в производстве электроэнергии. Это предложение частично обусловливалось искаженным представлением премьер-министра о защите «молодой промышленности», приватизации и дерегулировании. В 1992 г. братья Йео получили без всякого публичного тендера первый в Малайзии контракт в качестве независимого поставщика электроэнергии. Условия контракта обязывали государственную энергетическую монополию покупать у поставщиков электроэнергию по очень высоким ценам. Это соглашение, равно как и другие подобные договоры на оказание инфраструктурных услуг, принесли клану Йео водопад наличных средств – безо всяких обязательств что-либо производить и экспортировать{304}. Все, что им требовалось, они просто закупали у крупных иностранных фирм, таких как General Electric или Siemens. Когда инвестиции в недвижимость внутри страны уже не смогли больше впитывать доходы, полученные от щедрот государства, братья стали искать новые возможности за рубежом и в 2002 г. купили за $ 1,8 млрд английскую водоснабжающую компанию Wessex Water, а затем и активы различных производителей электричества в Австралии, Индонезии и Сингапуре. Итак, в течение трех десятилетий компания Йео (известная как YTL) создала огромный пассивный и доходный инвестиционный бизнес, который с точки зрения технологического обучения Малайзии является почти целиком несообразным{305}. Проедем ещё немного вдоль Джалан Султан Исмаил и на перекрестке повернем направо на Джалан Раджа Чулан, где находится Wisma Genting, штаб-квартира бизнес-империи, построенной Лим Гох Тонгом. Лим, ушедший из жизни в 2007 г., – второй малайзийский бизнесмен, чья предыстория напоминает начало карьеры Чон Чжу Ёна. Правильнее будет сказать, что он даже больше похож на последнего, чем Фрэнсис Йео. Лим нажил себе состояние не только строительством, а ещё раньше, как и Чон, торговлей с Японией во время Второй мировой войны, затем скупкой и перепродажей гражданского инженерного оборудования из остатков военного имущества. После войны Лим и его партнеры занимались махинациями на британских аукционах бульдозеров и другого тяжелого строительного оборудования{306}. Затем он восстановил купленные по дешевке машины, продал некоторые из них, а остальные уже в постколониальное время использовал в горных разработках и строительстве различных сооружений – дамб, мостов, дорог и систем канализации. Подобно Чону, Лим был мужчиной могучего телосложения и часто выполнял тяжелую работу вместе со своими бригадами и жил там же, где они, на строительных площадках. Оба миллиардера могли похвастаться только средним образованием, однако были сильны в математике. Тот и другой пренебрегали советами подчиненных, и оба прекрасно знали, когда и как обаять политиков или дать им взятку. Подобно тому как Чон Чжу Ён перешел от Ли Сын Мана к его преемникам – генералам Пак Чон Хи и Чон Ду Хвану, так и Лим Гох Тонг сумел поладить с каждым из лидеров постколониальной Малайзии, включая Махатхира. Когда Махатхир в 1981 г. сделался премьером, Лим вполне мог бы выполнить один из самых важных проектов нового лидера – построить мост до острова Пенанг от западного побережья. В начале 1960-х гг. Лим уже получил опыт постройки 850-метрового Sultan Yayha Putra близ границы с Таиландом, самого длинного моста в стране. Но… это была Малайзия, и потому к началу 1980-х Лим уже выбыл из игры. Никогда его не принуждали к экспорту строительных услуг или занятию обрабатывающей промышленностью. В то время, когда Чон Чжу Ён под давлением Пак Чон Хи начал теснить крупнейшие в мире фирмы по производству автомобилей, морских судов и полупроводников, Лим направлял свои ресурсы на развитие игорного бизнеса. В 1969 г. он уговорил Тунку выдать ему лицензию на управление первым и единственным в мусульманской стране казино. Это огромное заведение расположилось в окрестностях Куала-Лумпура в развлекательном комплексе Genting Highlands{307}. Оно обернулось для Лима даже не водопадом, а полноводным потоком из миллиардов долларов США. У Лима вполне хватило бы денег на то, чтобы создать крупную промышленную бизнес-группу в любой отрасли, но ему не пришлось ни разу столкнуться с требованием приступить к производству или экспорту. Во время правления Махатхира компания Лима продолжала получать концессии, включая сделки по добыче нефти и газа, но ничего не отдавала взамен для экономического развития страны. Миллиарды продолжали накапливаться, и когда пассивные инвестиции в плантации и объекты уже не в состоянии были аккумулировать наличные средства, семейство Лимов занялось вложениями в покупку круизных лайнеров, казино и других игорных заведений по всему миру. Игорно-развлекательный курорт в Сингапуре стоимостью $ 3,4 млрд тому пример{308}. Почти анекдотическая развязка всей этой истории заключается в том, что мост на остров Пенанг, столь необходимый Махатхиру, построила в результате не фирма Лим Гох Тонга, а все та же южнокорейская Hyundai Engineering and Construction, принадлежавшая Чон Чжу Ёну, от которого даже в 1980-х гг. продолжали требовать экспорта строительных услуг{309}. Махатхир, как мы видим, вовсе не стремился обучить страну в процессе работы, а предпочитал отдавать строительные заказы фирмам из Японии и Южной Кореи. В 1984 г. он отдал двум японским фирмам право на строительство комплекса Dayabumi в Куала-Лумпуре – на тот момент крупнейший за всю историю Малайзии строительный контракт. Сделал он это, невзирая на тот факт, что местные компании предлагали на тендере более низкие цены. Малайзийские налогоплательщики заплатили по счету, а малайзийцы так ничему на этом проекте и не смогли научиться{310}. На фоне происходящего Лим и прочие частные предприниматели продолжали жиреть на деньгах, получаемых по правительственным концессиям. В 2003 г. Махатхир написал введение к «житийной» биографии Лим Гох Тонга, где заявил: «Лим – пример социально ответственного гражданина. Он подчинялся любым законам, нормам и политике, проводимым в Малайзии»{311}. Трагедия Малайзии в том, что написанное Махатхиром в основном верно. В отличие от братьев Чон, возглавлявших Hyundai, или от клана Ли, владевшего Samsung, малайзийских бизнесменов государство никогда не принуждало внести в любой форме свой вклад в развитие страны.