А. и Б. Стругацкие «Полдень. XXII век».

Закон – внутренняя существенная и устойчивая связь явлений, обуславливающая их упорядоченное изменение. Зная законы бытия можно достоверно предвидеть течение процессов и их конечные результаты. Типы законов в объективном мире весьма многообразны, но нас наиболее интересуют те из них, реализация которых наполняет нашу жизнь некой пугающей ирреальностью. А от ирреального явления до вымысла явно фантастического – всего один шаг. Здесь, в частности, имеются в виду поджанры остранённая проза и её концентрат – абсурдистская фантастика. Забавная сумятица, дефицит которой присутствует в реальной жизни, характерна для поджанров «остранённой прозы», абсурдистской фантастики и сюрреализма. Такой приём мы можем найти у ряда английских поэтов, включая сюда Джона Леннона. Та же картина в некоторых ранних произведениях В. Аксёнова. Мотивы абсурдистской фантастики чётко прослеживаются в творчестве Кобо Абэ. Наконец, «на бытовом уровне» можно услышать серию анекдотов по образцу: «Переоделся как-то раз Пушкин Гоголем…». Но здесь обычно присутствует игра слов…

Не так часто, но всё-таки и в строгой фантастике тоже моделируются миры, где привычные нам объективные законы природы действуют как-то иначе (Т. Чан «72 буквы алфавита»; Дж. Брин «Дело практики»; Л. Дель Рей «Небо падает»). А сама идея столкновения привычных человеческих представлений и повседневного практического опыта с действием ещё неоткрытых законов природы проявилась в научной фантастике достаточно давно – в романе Ж. Рони старшего «Таинственная сила» (1914). Здесь логику представлений о физических законах заставляет меняться падающий на Землю поток неизвестной энергии. Позднее А. Беляев в литературной форме – в виде рассказа «Светопреставление» – «реализовал» действие закона преломления света в разных по оптической прозрачности средах для того, чтобы показать, как это может отразиться на жизни населения нашей планеты, попавшей в облако космического газа. В 1960-х на страницах журнала «Техника- молодёжи» кто-то из популяризаторов науки не без юмора воображал мир, лишённый сил трения. В рассказе В. Журавлёвой «Приключение» умозрительноменяется одна из мировых констант – постоянная Планка. Другим автором был задействован достаточно наивный приём: экспериментаторы, не обременённые твёрдыми знаниями таких-то законов природы, случайно добиваются таких-то феноменальных результатов (М. Владимиров «Остров неопытных физиков»).

В отличие от упомянутых авторов Р. Хайнлайн в повести «Монополия нечистой силы» уже одним её заглавием, словно отсёк попытки рациональных объяснений чудес.

В заочную полемику с американским фантастом вступил Е. Лукин в повести «Алая Аура протопарторга», где трудно возразить мнению одного из персонажей: «– Сколдовать любой дурак сможет... - мрачно изрек он, выслушав сбивчивые речи гостя. - Тут главное – отмазаться потом... Природа - она ж дотошней прокурора! Так и норовит, сука, под вышку подвести...

На всю жизнь запомнил Глеб эти пророческие слова и всегда соблюдал осторожность. Например, ставши Президентом, он, к изумлению Лиги, отменил далеко не все запреты – даже из тех, что наложены были еще советской властью, хотя полномочия имел. Саперам, правда, разрешил ошибаться дважды, но этим и ограничился. Поэтому вечные двигатели первого рода в Баклужино до сих пор изымались точно так же, как и в Лыцке, а штрафовали за это дело, пожалуй что, и покруче...

Правоту Президента осознали, когда мировая общественность была потрясена известием о Царицынском феномене. Как позже выяснилось, тамошний мэр личным распоряжением приостановил в черте города действие закона о сохранении энергии... Нашел, понимаешь, лекарство от энергетического кризиса!.. Всем мегаполисом в черную дыру загремели - шутка?

Вот американцы в этом плане молодцы. Что бы ни случилось - и дух соблюдают, и букву. Там у них за нарушение закона Ома или, скажем, закона всемирного тяготения высшая мера в ряде случаев светит - и никакая реанимация не отмажет..."

В другом рассказе Е. Лукина «Бытиё наше дырчатое» идея развивается так: для того, чтобы законы природы перестали действовать привычным образом, надо перестать верить укоренившимся в науке формулировкам. Объяснением этой гипотезы служат стихийные вмешательства авантюристов (хронотерракты) в исторический процесс развития человеческой цивилизации. Кое-где происходит свёртывание пространства и «девальвация» физических величин. За нарушениями по мере своих возможностей следят правоохранительные органы. Но где им угнаться за народом, которому не привыкать приспосабливаться к новым условиям существования.

А как всё-таки расценивается ситуация с точки зрения традиционных наук и научной фантастики? Пожалуй, наиболее компактно эта позиция выражена в рассказе А. Шалимова «Путь в никуда», гдеодин гениальныйфизик пошел дальше Эйнштейна и сформулировал законы взаимодействия гравитации, времени, микромира и макромира. Ученые, проверяя следствия его теории, проникают в миры шести и большего количества измерений. Вроде бы оптимистично, только автор предупреждал о громадном риске подобных экспериментов, который мы часто испытываем на собственном опыте, не выходя за пределы нашей собственной формации, когда многое из необъяснимого оправдывается так называемым «законом Мэрфи» и его многочисленными следствиями.

Основная формулировка закона Мэрфи гласит: «Всё, что может пойти наперекосяк, обязательно пойдёт наперекосяк». А всю совокупность следствий из упомянутого закона бытия можно разделить на три большие группы. Первая из них без прикрас характеризует нашу человеческую природу. В рассказе А. Азимова «Зеркальное отражение» реализуется «второй закон Финагля». Общая формулировка его такова: «Каков бы ни был ожидаемый результат, всегда найдётся кто-нибудь, кто его переврёт, подделает или припишет себе». Фантаст поведал, как учёный с мировым именем выдохся в творческом отношении, но, выведав у доверчивого молодого коллеги новые подходы к научным проблемам, беззастенчиво присвоил себе честь открытия. Чудо же, пожалуй, заключалось в том, что роботу-детективу удалось вывести плагиатора «на чистую воду».

О многочисленной армии вредителей – тупых завистников, идущих на клевету и жульничество, а также просто незадачливых идиотов – говорит восьмое следствие из закона Мэрфи: «Невозможно изобрести абсолютную защиту от дурака, потому что дураки невероятно изобретательны». Более узкий вариант этой формулировки приводится в рассказе «СУС» И. Варшавского: «Ни современные средства автоматики, ни наличие предупредительной сигнализации, ни автоблокировка не могут гарантировать эксплуатацию любой машины, попавшей в руки дурака».

Вторая группа следствий из закона Мэрфи на житейский лад перефразирует второй закон термодинамики, утверждающий, что состояние любой замкнутой физической системы всегда меняется так, что порядок и организация в ней неизбежно сменяются нарастающим хаосом. Касательно систем общественных, соответствующее исследование о тенденции к сохранению социального зла проведено И. Ефремовым в его романе «Час Быка» (смотри статью ИНФЕРНАЛЬНОСТИ ТЕОРИЯ).

В ноябрьском выпуске журнал «Analog» за 2002 год опубликованы законы Ларри Нивена, которые можно считать частными случаями законов Мэрфи. Но есть среди этих умозаключений и фразы похожие на афоризмы.

«Любой дурак может предвидеть прошлое».

«Если и существуют экстрасенсорные и \ или магические способности, то, значит, они почти бесполезны».

«Произведения, призванные положить конец всем историям на данную тему, точно этого не сделают».

Следствия третьей группы заставляют заподозрить, что сама природа строит козни человеку. «Если может произойти нескольконеприятностей, то произойдёт именно та из них, которая причинит наибольший ущерб», - так сформулировано взятое в данном случае за основное третье следствие закона Мэрфи. Чаще это появляется по мелочам: отсутствием нужного томика в библиотеке, падением бутерброда маслом вниз и т. п. В открытую и «по полной программе» природа противопоставила себя отдельным людям в повести А. и Б. Стругацких «За миллиард лет до конца света». Причиной тому послужила, похоже, преждевременность проникновения человеческого познания в её пока ещё нераскрытые тайны.

Фундаментальные законы природы в условиях земного опыта до сих пор устанавливались учёными на основе проводимых экспериментов. И если что-то здесь подвергается сомнению, то научные взгляды меняются не по мелочам, а кардинально, но…в чётких «граничных условиях», как например, механика Ньютона и теория относительности Эйнштейна.

Основы даже самого фантастического Мироздания требуют для своей стабильности соблюдения системы нерушимых правил. Иначе оно уподобится паровозу, снятому с рельсов, колёса которого вдобавок вросли в грунт.

Отметим три важнейших качества законов бытия: КАУЗАЛЬНОСТЬ (см. соответствующую статью), подчинение событий и явлений теории вероятности и (спорно, но в формате фантазирования представимо) цикличность исторических событий.

БЮРОКРАТИЗМ.

«…ибо сказано в заповеди тринадцатой: «Не входи без доклада к ближнему своему!»

М. Булгаков «Дьяволиада».

Мучения человека, испытываемые им из-за бюрократических препон, начались уже с появлением первых чиновников: шумерских клинописцев, египетских писцов на папирусе и так далее. Пышная ветвь современных бюрократизма сформировалась благодаря чрезвычайной строгости руководства над письмоводителями. Испортил табличку или каменную скрижаль, или казённый папирус – изволь пожаловать на экзекуцию! А если «накосифорил» сам начальник, то ему было на кого свалить собственный промах. Ввиду этого формулировки бюрократических резолюций стали до крайности лапидарными (без разночтений) либо вновь и вновь отсылали просителя для получения подписи к какому-нибудь третьему лицу. Так и появились бюрократы – люди, ставящие пустую формальность превыше дела.

Все грамотеи оказались поделёнными на две неравные части. С одной стороны, появились старательно истребляемые просветители, с другой – жизнестойкие по причине своей бездушности буквоеды.

М. Е. Салтыков-Щедрин пускал сатирические стрелы в бюрократов, сравнивая любого из представителя их касты с нехитрыми заводными механизмами, каковыми были, например, первые андроиды. Для бюрократического делопроизводства, скажем, в царской России, по мнению сатирика, было вполне достаточно располагать механическими болванами с примитивной жёсткой программой («Игрушечного дела людишки»).

Что касается отдалённого будущего, то не обнадёживает в плане перемен и одно из предвидений Ж. Верна: «…не было ни одного отпрыска честолюбивого ремесленника или деклассированного крестьянина, который не претендовал бы на места в администрации; бюрократизм развивался во всех возможных формах; легион служащих подчинил себе правительство»(«Париж в XXIX веке»).

Бюрократизм в больших дозах способен превратить жизнь в фантасмагорию почти так, как это происходит благодаря уродствам его детищ в виде никому не нужных организаций «Геркулес», «Рога и копыта», «Клооп» (И. Ильф, Е. Петров «Золотой телёнок»; «Светлая личность»). О нём, о бюрократизме Ф. Кафка писал так, как только он умел это делать.

Иные миры, иные времена… Порочная суть бюрократизма всюду неизменна и узнаваема: всё то же бесконечное перепихивание просителей по инстанциям в поисках никому не нужных справок и виз; откладывание решения в долгий ящик по какому-нибудь смехотворному поводу, но с оглядкой на возможную реакцию начальства всех уровней. Проблема бюрократизма обретает в фантастике вселенский характер (см. ниже и всю прилагаемую библиографию).

Бюрократизм охватил те сферы человеческой деятельности, в которых о нём раньше и. казалось, слыхом не слыхивали. Например, в лесу, где стало невозможным собирать грибы, не избив пороги специального заведения и не оформив груды служебных бумаг, обнаружившихся в архиве. Содержимое этих бумаг небезынтересно для постороннего взгляда, ибо, как известно, комедия – это трагедия, которая произошла с кем-то другим. «Возможно. где-то здесь хранились без исполнения заявки строителей Иерусалимского храма на ливанский кедр, жалобы Шервудского шерифа на безобразия, творимые в королевских угодьях браконьером Робин Гудом, и челобитная небезызвестного Соловья-Разбойника с просьбой о помиловании и возвращении на вечное поселение в Муромский лес» (Ю. Брайдер, Н. Чадович «Администрация леса»). Эти документы выстраданы теми, кто десятилетиями носил их на подпись, теряя веру в светлые идеалы человечества.

Стойкость чиновнически-бюрократических рядов удручающе велика. Им, как говорится, сам чёрт не брат. И лукавый порой вынужден уйти от махрового бюрократа посрамлённым (Дм. Билёнкин «Адский модерн»). Впрочем, бюрократизм распространился и на мир демонов, где образовались разные департаменты, канцелярии и «рабочие» группы. Пустячное дело по поводу выдачи молока одному из демонов затянулось на долгих четыре года (В. Орлов «Альтист Данилов»).

Подобно тому, как в детстве делают прививки от различных заболеваний, необходимо вырабатывать антибюрократический иммунитет путём знакомства отроков с его мягкими формами. Что и сделал Э. Успенский, осмеяв некоего Ивана Ивановича, который с размеренностью метронома, через раз ставил на служебных документах всего две резолюции: «разрешить» и «не разрешать». Делал он это без разбора, не утруждая себя погружением в смысл написанного. К концу рабочего дня на столе этого руководителя появлялись две одинаковые стопки бумаг, а дела… дела двигались! («Крокодил Гена и его друзья»).

Необходимо всё-таки отметить те редчайшие случаи, когда бюрократизм становился положительным фактором. С его помощью был восстановлен симбиоз Мускулатов и Мегацефалов. Последним из перечисленных удалось выжить физически только благодаря неумению своих партнёров с атрофированными головами разбираться в искусно чинимых бюрократических препонах (Я. Зайдель «Бунт»). Бюрократизм оказался действенным средством против вторжения из космоса (Ст. Лем «Кибериада») и против самого себя (Дм. Билёнкин «Выручайте, Мих. Мих!»).

В целом же борьба сбюрократизмом напоминает бой Геракла с Гидрой – с той лишь разницей. Что исход поединка предрешён в пользу чудовища. В этом на собственном горьком опыте уверились лучшие умы города Великий Гусляр. Они пытались лишить местных бюрократов бумаги и рабочих мест, но на помощь своим гибнущим собратьям ринулась армада бюрократов-пришельцев (К. Булычёв «Титаническое поражение»).

Даже маги в НИИЧАВО практически бессильны против Большой Круглой Печати (А. и Б. Стругацкие «Сказка о Тройке»).