Мрачный не стал садиться за компьютер – он просто лег спать, сразу. Лежал и слышал, что там, за стенкой, она слушает дождь. И еще он слышал, что она слышит, что он тоже слушает дождь.

       И тогда он понял, что такое счастье. Когда, устав к ночи, ты широко распахнешь окно, и ляжешь в свою постель, и вот к тебе в комнату с водяным шумом ворвется дождь, и пара капель упадет на тебя, но тебе это не страшно, ведь ты укрыт одеялом. И ты засыпаешь, слушая песню дождя, которую тот выстукивает по окнам, крышам, земле и листве деревьев. И в каждом доме каждого города есть кто-то, кто так же, как и ты, засыпает под стук дождя – ты не одинок! Таких, как ты, сотни тысяч! И все слушают песню дождя – вместе с тобой… Вот что такое счастье.

Мрачный быстро уснул. Он видел уже десятый сон, как вдруг его разбудил шепот рыжей, которая впервые за все время зашла к нему в комнату:

- Мне страшно, Мрачный! – шептала она, склонившись над ним и съежившись в комок, отчего казалась такой маленькой и беззащитной. Куда только подевался весь ее гонор?

- Что случилось?

- Мне приснился кошмар. Они преследуют меня, преследуют…

- Кто?

- Они. Они говорят, я скоро умру.

- Ты?! Ты не можешь умереть, - усмехнулся эгоистичный парень. – Ты никогда не умрешь.

Он уступил ей свою кровать, а сам улегся на полу. И не засыпал, пока ее дыхание не стало ровным.

*Как все-таки важно ощущать чье-то дыхание рядом с собой.

Глава 18. Разве для этого?..

Мрачный стоял на вершине холма и смотрел вниз, на город, с высоты казавшийся таким хрупким и беззащитным. Чувствуя печаль и боль, он быстро пошел – почти побежал – вверх, вверх.

Через полтора часа, глубоко вдыхая чистый воздух, он попытался увидеть город с вершины горы. Но не увидел ничего – город был скрыт плотной лиловой завесой смога.

Наступили сумерки. Мрачный взгляд Мрачного случайно устремился вверх… и он был поражен. Такое грозное было небо. Темное и величественное, и такое пронзительно красивое, что он остановился и стал смотреть, и не мог пошевелиться, завороженный. И стоял до тех пор, пока и небо, и все окружающее не стало черным.

Тогда медленным шагом он отправился домой, очень грустный. Он был одинок, и одиноки были все, кто вокруг. «А самое грустное то, что никто не в силах спасти друг друга от одиночества», - подумал Мрачный.

У него захолонуло сердце, когда на следующий день он увидел ее: пожилую женщину с измученным лицом; она покупала на базаре сморщенные зеленые яблоки.

- А, это ты, - сказала она, увидев парня. – Здравствуй.

Он взял из ее рук тяжелые сумки, чтобы проводить до дому.

- Заходи, чаю выпьешь.

Мрачному совсем не хотелось заходить, сидеть и слушать ее. Но и отказать ей он, конечно, тоже не мог.

Никто, кроме нее, не умел готовить такой вкусный чай. Мрачный пил его, закрыв глаза от наслаждения.

- Вот видишь, сынок, теперь мы с тобой – товарищи по несчастью. Ты лишился матери, а я – сына. Но увидеть смерть детей, поверь мне, куда тяжелее, чем смерть родителей.

Мрачный молча слушал.

- Когда люди умирают – это плохо. Но хуже быть не может, когда они умирают молодыми. Это ведь так неправильно, сынок! Как ты считаешь?

- Конечно.

- Ты хорошо знал его. Скажи, зачем ему надо было это делать – забираться так высоко? Ради чего, зачем?

- Его что-то позвало, вот он и пошел… Он не мог иначе, - ответил парень.

- Не мог иначе!.. – воскликнула она так горько, что казалось – сейчас у нее разорвется сердце. – Разве для этого я его родила? Разве для этого вырастила и воспитала – только для того, чтобы в один прекрасный – ужасный! – день он ушел и больше не вернулся? Разбился, как вазочка, погиб в самом расцвете лет, и не оставил после себя ни кровиночки! Уж я бы постаралась в память о нем воспитать достойных людей… Но самое обидное даже не это – а то, что погиб он так бесславно. Не на войне, защищая родину, не в реке, спасая кого-нибудь, и даже не в драке, заступаясь за женщину или за друзей, – а просто так, ни за что ни про что. Зачем? Для чего?..

*Каждая мать хочет, чтобы ее ребенок был счастлив и жил долго-долго. А еще некоторые родители хотят, чтобы их дети были героями. Если уж не при жизни, то чтоб хотя бы умерли за идею…

Глава 19. Старик милосердия

 

Наступило лето. Мрачный давно – около месяца - не видел рыжую, и не знал, само собой, когда она появится. И нашел ее в парке; она сидела на скамейке и о чем-то думала. Мрачный подошел и молча уселся рядом. Так они и сидели некоторое время. Легкий ветерок осыпал их белыми лепестками с цветущих деревьев, божьими коровками и еще каким-то мусором. Цветки источали тончайший запах меда и тепла. Хорошо было вот так сидеть и молчать под благоухающим деревом.

Она встала и пошла, а он направился за ней следом. Пара шагов – и он догнал ее и шел рядом.

- Ты наступил на жука! – вдруг воскликнула рыжуха.

- Извини, я не нарочно.

- Бедный жук! - сказала она таким возмущенным и раздосадованным голосом, будто Мрачный убил человека. - Он спешил по своим важным делам, и не знал, что в следующую секунду его раздавит своим ботинком какой-то нахал!

- Это, - продолжала она, - равносильно тому, как человек бежит через дорогу, спеша домой, к родным, и не знает, что в следующую секунду его насмерть собьет машина! И не говори мне, что это не одно и то же! Это как раз-таки одно и то же! Попробуй, докажи мне: чем человек лучше жука? Да ничем! В том-то и дело, что человек в тысячу раз хуже!

- Согласен. Лучше бы вместо жука я раздавил человека.

- Это же надо так ненавидеть людей, чтобы – ха! - так говорить! – она возмущенно уселась на скамейку рядом с седобородым стариком с добрыми глазами. – Представляете, дедушка, вот этот тип, - указала она на Мрачного, в то время как тот усаживался рядом, - только что убил жука, и при этом считает, что лучше убить человека, чем жука.

- А по мне лучше не убивать вообще никого, - ответил старик и заглянул парню в глаза. Тому показалось, что он смотрит в небо. – Вы нарочно убили жука, молодой человек, или нечаянно?

- Нечаянно наступил. Извините, не заметил под ногами.

- Я думаю, он вас простит!

- Мы ведь все божьи созданья, правда, дедушка? – спросила рыжая.

- Если верить тому, что бог – не нечто отдельное и воплощенное в форму, а энергия, заполняющая вселенную и живущая в каждой клетке каждого существа, то, убивая насекомое, мы уже совершаем грех, так?

- Видимо, так оно и есть, дедушка! – воскликнула рыжая, страшно довольная.

- Если бог есть я, и бог есть также и жук, то, убив жука, я убиваю бога, а следовательно, и себя самого?

- Похоже, да! Мрачный, ты только что убил бога и себя самого!

- С чем я себя и поздравляю, - пробормотал парень.

- Только не забывайте, милая, что за сегодняшний день вы сама, возможно, убили бога, себя, его, меня и еще с десяток людей… Счастья вам, молодые люди! – и старик раскланялся.

* Какой милый дедушка…