Я бросаю камни на дороге в Кайилиаук

 

Я отступил к обочине грязной дороги. Было дождливое раннее утро. Несколько мужчин, кто‑то верхом на кайилах, кто‑то пешими, проходили мимо меня, с лязгом и скрежетом оружия и доспехов. Это были наемники. Но они не принадлежали какой‑то одной наемной компании, которую я бы знал. Похоже, что их нанимали то тут, то там.

Униформой и оружием они сильно отличались друг от друга. Подозреваю, что кое‑кто из них даже могли быть людьми без Домашнего Камня – изгоями. Они двигались на север, как и я. Мне показалось, что они направлялись в Кайилиаук. По моим прикидкам, их было приблизительно тысяча. Это было необычайно крупный отряд для наемников, и потребовалась бы значительная сумма денег для найма и содержания подобной силы.

По центру дороги, запряжённая двумя тарларионами, и богато украшенная, приближалась двухколесная повозка. Офицер, бородатый парень в шляпе с плюмажем, возможно капитан этого отряда наёмников, следовал рядом с этой повозкой. В кресле, закрепленном на высокой двуколке, под шелковым навесом, гордая и изящная, облачённая в декорированные Скрывающие Одежды, сидела свободная женщина. Сбоку повозки был прикован цепью за шею молодой краснокожий, одетый в какие‑то тряпки.

– Остановиться! – приказала женщина, поднимая свою маленькую, затянутую в белую перчатку ручку, когда повозка приблизилась ко мне.

– Остановиться! – громко повторил командир наёмников, поворачивая свою кайилу поднимая руку.

– Остановиться! Остановиться! – раздались вдоль колонны крики других офицеров. Отряд остановился, и женщина опустила руку.

– Тал, – поприветствовала меня она, предварительно, внимательно рассмотрев.

– Тал, Леди, – поздоровался я в ответ.

Одной рукой, она беспечно, откинула свою внешнюю вуаль. Черты её лица, теперь, остались скрытыми, но весьма слабо, под второй вуалью, немного более тонким клочком почти прозрачного шёлка. Очевидно, она сделала это, чтобы можно было говорить со мной более свободно. Она улыбнулась. Я также улыбнулся, но про себя. Хозяин, возможно, дал бы такую вуаль своей рабыне, но в шутку. Она была тщеславной женщиной. Она хотела, чтобы я видел, что она потрясающе красива. А вот я видел, что из неё могла бы получиться весьма приемлемая рабыня.

– Я вижу, что Ты носишь меч, – заметила она.

– Да, Леди, – трудно было отрицать очевидное.

– Кто Ты? – поинтересовалась она.

– Путешественник, мечник, – ответил я обтекаемо.

– Это – Леди Мира из Венны, – представил женщину бородатый офицер. – Я – Альфред, капитан этого отряда, наемник из Порт‑Олни.

Венна – курортный город на запад от Волтая, к северу от Ара. Порт‑Олни расположен на северном берегу реки Олни. Этот город – член Салерианской Конфедерации.

– Похоже, Ты не хочешь представиться, – сказала женщина.

– Имя столь скромного человека, каковым я являюсь, Вряд ли могло бы заинтересовать такую прекрасную леди.

– Ты, случайно не вне закона? – спросила она с толикой интереса.

– Нет, Леди.

– Ты знаешь, как пользоваться клинком, висящим на твоём поясе? – спросила Леди Мира.

– Некоторым образом, Леди, – ответил я, улыбнувшись.

– Мы нанимаем мечников, – объявила она.

– Благодарю, Леди, но я не собираюсь наниматься.

– Доставай свое оружие, – вдруг приказал капитан.

Я выхватил свой меч, быстро и мягко, и отступил на шаг назад. Когда гореанин приказывает обнажить свой меч, вообще‑то будет не слишком мудро тратить время на рассуждения. У на уме может быть только одно.

– Нападай на него, – приказал офицер, указав на одного из мужчин поблизости.

Наши мечи не скрестились дважды прежде, чем остреё моего уже было у горла наёмника.

– Не убивай его, – крикнул Альфред торопливо.

Я вложил свой клинок в ножны, и побледневший наёмник отступил.

– Серебряный тарск в месяц, – предложил офицер. Это было значительной суммой. Я был уверен, что это больше, чем получало большинство из этих воинов.

– Куда Вы направляетесь, Капитан, – спросил я, якобы заинтересовавшись, – и по какому делу?

– Мы идем в Кайилиаук, а потом собираемся войти в Прерии, – объяснил он. – Есть племена, которым пора показать их место.

– Не понял.

– Ты же слышал о произошедшем вчера набеге?

– Ваши силы были, собраны явно не вчера, – указал я на очевидное.

Он засмеялся. Конечно, такие силы действительно могли бы войти в Прерии и разорить несколько деревень Пыльноногих. Вот только, как это слишком часто бывает, пострадают именно мирные и невиноватые. И такой урок может быть понят так, что не стоит быть слишком мирным или слишком благоразумным. Никто не выживает рядом с волками, становясь овцой. Это – самый короткий путь к самоуничтожению.

– В Прериях живут тысячи дикарей, – напомнил я ему.

– Эти мужчины – профессионалы, – ответил он, указав на своих людей. – Каждый из них стоит тысячи полуголых дикарей.

Люди вокруг меня засмеялись.

– Они разбегутся, едва заслышав дробь наших барабанов, – гордо заявил Альфред.

Я предпочёл промолчать.

– Граница держалась слишком долго, – продолжал он. – Мы продвинем её дальше на восток. Мы принесём туда знамя цивилизации.

Я улыбнулся. Я иногда задавался вопросом, что есть варварство, а что цивилизация, и в чём их различия.

– И Вы собираетесь взять женщину с собой в Прерии? – спросил я удивлённо.

– Надеюсь, Ты понимаешь, что краснокожие могут сделать с такой женщиной?

– Я прекрасно защищена, я уверяю Тебя, – смеясь, отозвалась Леди Мира. А вот мне был интересен вопрос, что она почувствует, вдруг обнаружив себя голой и связанной сыромятным ремнём, лежащей у ног похотливых воинов.

– Леди Мира представляет касту Торговцев, – пояснил капитан. – Она уполномочена вести переговоры с завоеванными племенами.

– А это кто? – я указал на краснокожего юношу, с цепью прикованного к повозке цепью.

– Пыльноногий урт, раб, – ответил Альфред. – Мы купили его на юге. Он может говорить на языке дикарей, и знает Знак.

Мальчишка смотрел на меня, с ненавистью.

– Сколько времени он уже в рабстве? – спросил я заинтересованно.

– Два года.

– У кого он был куплен первоначально? – паренёк меня заинтересовал.

– У Пыльноногих.

– Маловероятно, что они продали бы кого‑то из своего собственного племени, – предположил я.

– Они же – дикари, не захотел видеть странностей Альфред.

– Ты не Пыльноногий, – обратился я к краснокожему пареньку.

Он не ответил на меня.

– И Вы доверите вести переговоры такому переводчику? – опешил я.

– Наша самая ясная речь, – гордо проговорил Альфред, – будет произнесена сталью.

– У Вас много людей, – заметил я. – Такая экспедиция должна быть очень дорогой. Если бы этот наем был осуществлён несколькими городами, я думаю, что услышал бы об этом. Откуда же тогда берётся золото для плату столь многочисленному отряду?

Офицер бросил на меня сердитый взгляд.

– Нас поддерживает торговый совет, – вступила в разговор женщина. – Наши бумаги в полном порядке.

– Не сомневаюсь.

– Редко я видел, чтобы сталь перемещалась, и так стремительно, столь обманчиво, как твоя. Моё предложение в силе. Питание и серебренный тарск за каждый месяц службы, – вновь попытался заманить меня капитан наёмников.

– Питание, и золотой тарск, – предложила женщина, смотря на меня сверху. За легкой шелковой вуалью сияли её глаза. Она сделала предложение, даже не спросив капитана. Похоже, её авторитет и власть были повыше. Я задавался вопросом, как она будет выглядеть, если опустить её до состояния беспомощности и неволи.

– Благодарю, Леди, – вновь отказался я. – Но у меня есть собственные дела.

– Предлагаю достаточно высокую должность, даже в моей ближайшей свите, – сказала она, сверкая глазами.

– У меня есть собственные дела, – повторил я.

– Двигаемся дальше! – звонко крикнула она, поднимая свою одетую в перчатку руку, сердито откидываясь на спинку кресла.

Я отступил на обочину.

– Вперёд! – скомандовал капитан, поднимая руку. Леди сердито взглянула на меня, её руки в белых перчатках, вцепились в подлокотники кресла. Затем, она подняла голову, и стала смотреть прямо перед собой.

– Хо! – прокричал офицер. Его рука упала. Колонна наемников, сопровождавшая повозку, пришла в движение, на север, в сторону Кайилиаука. Я отошел в сторону и присел в тени, среди скал, наблюдая за строем наёмников. Я прикинул число воинов, и тщательно, посчитал фургоны со снабжением. Мои догадки начинали подтверждаться. Фургонов в колонне было несколько больше, чем это необходимо для проведения подобной операции в Прериях.

Когда колонны и фургоны прошли мимо, я вышел из скал и на некотором расстоянии, последовал за ними в Кайилиаук.

Торговцы Порт‑Олни, разумеется, не вынесли бы огромные расходы такой экспедиции. Они не были глубоко вовлечены в это предприятие, но нужны в качестве ширмы. У настоящих торговцев, по крайней мере, первоначально, методы были бы коммерческими и не военными. Они, попробовали бы, хотя бы на первом этапе, действовать через местных торговцев, или даже непосредственно через Пыльноногих. У меня не было сомнений относительно того, из какого источника на Горе появились идеи и ресурсы, чтобы устроить такую экспедицию. Так же у меня не было сомнений относительно того, кто были обитатели некоторых закрытых фургонов среди колонн отряда наёмников.

Я шёл по дороге в Кайилиаук, и от души хохотал над возникшей ситуацией. Ко мне, Тэрлу Кэботу, подошли агенты кюров, и предложили плату за работу на них! Никаких сомнений, что Ког и Сардак, как и другие такие же твари, нетерпеливо, неловко скорчившись, беспокоясь о своём задании, тащатся в фургонах передо мной. Такие ограничения, причём добровольно наложенные на себя, конечно, были бы почти невыносимы для них. Я восхищался их дисциплинированностью. Я надеялся, что им придётся терпеть подобные неудобства подольше. Но самое главное, было то, что теперь я знал, где они находятся.

Я наклонился, поднял булыжник, бросил его на дорогу прямо перед собой, и продолжил свой путь в Кайилиаук.

Кое‑что ещё я был вынужден отметить для себя. Ни одного рабского фургона, ни одной вереницы скованных за ошейники цепью невольниц бредущих в пыли позади фургонов, да даже ни одной рабыни не было видно среди колонны наёмников. Поразмыслив, я решил приписать эту странность, исполнению воли Леди Миры из Венны. Как свободная женщина она, несомненно, ненавидела рабынь, похотливых, бесстыжих шлюх, которые выводили мужчин из себя от желания обладать ими. А возможно это тешило её тщеславие, быть единственной женщиной среди такого количества мужчин. Я видел приятные черты лица, скрытые только клочком шелка. Мне было интересно, как она могла бы выглядеть, исполняя для меня танец шелка и стального ошейника, или становясь на колени передо мной с тенью от моей плети, падающей на её тело. Полагаю, что в этом случае она не смогла бы уже казаться такой гордой. Находящимся в собственности, униженным, рабыням это не к лицу. Кюры, я отдавал им должное, почти всегда, выбирали агентов женского пола невероятной красоты. Конечно, они выполняли серьезные задачи, но всегда есть кое‑что ещё, что может быть сделано с ними.

Я швырнул ещё один камень на дорогу, вслед колонне и фургонам.

Я не должен был демонстрировать своё умение владения мечом. Ведь отправляясь в поход, я решил, что следует притворяться, что у меня довольно скромные успехи в работе с оружием, конечно, кроме тех ситуаций, когда действительно необходимо поступить иначе. Только вот как только два клинка соприкоснулись, я увидел то, что должно быть сделано, и сделал это. Это был вопрос рефлексов воина, рационального там не было вовсе. Сталь, как это часто бывает, думала сама за себя. Но я не сожалел о том, что я сделал. Я опять рассмеялся.

– Я показал им, – сказал я сам себе, – что умеет тот, кто когда‑то обучался в воинских дворах Ко‑ро‑ба.

Я веселился от души. А вот интересно, что сделали бы эти агенты кюров, если они узнали, что Тэрл Кэбот был среди них. Но у них не было никаких причин искать его близ Прерий. На данный момент они знают только, что повстречали того, кто был весьма привычным к стали.

А ещё я думал о Леди Мире из Венны. Как же хорошо она будет выглядеть, впрочем, как и любая другая красавица, раздетая, в ошейнике и с клеймом, ползя к ногам мужчины.

 

Кайилиаук

 

Я смотрел вниз, в широкую, округлую, мелкую яму, облокотившись на деревянные перила высотой мне по пояс. В яме, на глубине приблизительно пять футов, сидели девятнадцать девушек. Их запястья и лодыжки были скованы кандалами, позволяющими развести руки на шесть дюймов, а ноги приблизительно на двенадцать. Также, они были скованы друг с дружкой цепью за ошейники. Когда рабынь держат в такой яме, то стоять им не разрешается, если только не дан прямой приказ сделать именно это.

В яме был грязно, поскольку утром прошёл дождь. Некоторые из них, кто осмелились это делать, смотрели вверх, на мужчин, разглядывавших из сверху, оценивая их качества как женщин. Они ещё не знали, что смотрят в глаза своих будущих хозяев. Они еще не были даже заклеймены.

– Варварки, – проговорил парень рядом со мной.

– Точно, – подтвердил я.

– Тут есть ещё две другие ямы. Видели их?

– Да, – ответил я. – Я уже осмотрел товар, что в них содержится.

Приятно посмотреть на голых, закованных в цепи женщин, рабынь или тех, кто скоро ими станут.

Я провел ночь в дороге и прибыл в Кайилиаук вчера вскоре после десятого ана, в гореанский полдень, голодный и грязный. Подходя к окраине города, я услышал удар колокола времени, установленного на крыше магазина Администратора. В Кайилиаук, как это обычно в городах приграничья, Администратором является член касты Торговцев. Главное занятие в Кайилиауке – торговля кожей и кайилами. Как и многие такие города, этот служит социальным и коммерческим центром для многих отдаленных ферм и ранчо. Это – шумный город, но большинство людей находящихся в нём – приезжие. Сомневаюсь, что его постоянное население насчитывает больше чем четыреста или пятьсот человек. Как я и ожидал, здесь было несколько гостиниц и таверн, выстроенных вдоль его центральной улицы

Его наиболее достойной внимания достопримечательностью, вероятно, являются его открытые пакгаузы. Под крышами этих навесов, на платформах разложены, тысячи рулонов кожи. В других местах, в окрестностях города, то тут, то там, возвышаются огромные кучи костей и рогов, часто тридцать или больше футов высотой. Эти отходы были результатом прореживания стад кайилиауков краснокожими. Чаще всего в Кайилиауке можно видеть фургоны, с кожей, с костями, выезжающие из города или возвращающиеся обратно. Численность кайилиауков в Прериях просто потрясающе. Ничего удивительного, ведь эта местность предоставляет им роскошные пастбища с почти полным отсутствием врагов. Большинство кайилиауков, я в этом уверен, никогда не видело человека или слина.

В Прериях пасётся огромное количество стад. Четыре или пять самых известных из них, таких как стадо Босвэлла, названное в честь того кто открыл Перевал Босвэлла, или стада Бенто и Хогар, названные в честь первых белых, которые их увидели, оцениваются, где‑то между двумя и тремя миллионами особей. При движении такого стада дрожь земли можно почувствовать за пятьдесят пасангов. Такому стаду требуются два – три дня, чтобы перейти вброд реку. Бывало, что враждебные племена охотились на одно, и тоже стадо в разных местах и только после того, как охота окончилась, к их удивлению, они понимали, насколько близко друг к другу они находились. Помимо этих самых крупных стад есть несколько меньших, называемых исходя из поголовья в сотнях тысяч животных. Вне их, как можно догадаться, есть великое множество малых стад, общее количество которых, не известно даже краснокожим. Поголовье таких стад часто колеблется от нескольких сотен до нескольких тысяч животных. Предполагается, что часть из этих малых стад могут быть подстадами более многочисленных, отделяясь от основного в определенные моменты в течение сезона, в зависимости от обилия корма и воды. Если это так, то численность кайилиауков, не столь уж велика, как это иногда оценивается. С другой стороны, то, что их поголовье невероятно, несомненно. У каждого из этих стад, есть свой ареал внутри которого, стадо мигрирует в течение года, обычно описывая гигантский овал. За сезон стадо покрывает много тысяч пасангов, при этом пересекая территории разных племен в разное время. Таким образом, на одно и то же стадо могут охотиться различные племена, не требуя опасного удаления от своих земель.

Кайилиаук – мигрирующее животное, но только в своеобразном смысле. Например, его нельзя сравнивать с перелётными птицами, предпринимающими ежегодные перелёты по прямым маршрутам с севера на юг, и с юга на север, покрывая тысячи пасангов. Кайилиаук должен питаться во время своего пути, поэтому миграция идёт очень медленно. Он не в состоянии преодолеть расстояния, за короткое время. Соответственно стада склонны не мигрировать согласно сезону, а как бы дрейфовать с ними, овальные ареалы имеют тенденцию выгибаться к северу летом, и к югу зимой.

Запах кожи из сараев, приносит в атмосферу Кайилиаука совершенно особый аромат. Но после того как проведёшь в городе несколько часов, аромат кожи, становится знакомым и перестаёт восприниматься.

– Некоторые из них довольно симпатичны, – заметил мужчина рядом со мной, изучая товар внизу в яме.

– Да, – отозвался я, соглашаясь. Мы стояли в зоне Рама Сэйбара – торговца рабынями.

Он владеет здесь довольно большой территорией, представляющей собой квадратную огороженную зону. Кроме работорговли, он также занимается и продажей кайил. Я бы оценил размер стороны этого квадрата в более чем триста футов, или немного меньше чем одна десятая пасанга. В зоне имеется несколько рабских ям, но сейчас были заняты только три. Здесь также есть несколько больших и малых деревянных строений, прежде всего это склады, бараки и различные вспомогательные здания. Вся зона обнесена деревянным забором. На самом большом здании, главном торговом складе, размером семьдесят футов в ширину и сто двадцать футов в длину, развевался вымпел Сэйбара, желтый с черным кругом, внутри которого изображены кандалы и кнут.

– Не знаешь ли Ты Гранта, торговца? – спросил я своего собеседника.

– Да, знаю, – отвлёкся он от разглядывания живого товара.

– А где его можно найти?

– А вот этого я не знаю.

Я искал этого парня во всех гостиницах и тавернах Кайилиаука. Но пока не встретил никого, кто знал о его местонахождении. Я уже начал сомневаться в удачном исходе поисков.

Этим утром, в конюшне «Пять Рогов», в Кайилиауке, я купил двух кайил. Уздечки, седло, различные виды сбруи, припасы, товары для торговли я купил в городе, в магазине Публиуса Крассуса из касты Торговцев, который по совместительству был и Администратором Кайилиаука. Заодно я купил короткий лук, такой же какими пользуются дикари, пригодный для применения с седла, и колчан с двадцатью стрелами.

По моему мнению, одной из ошибок кавалерии белых приграничья была их приверженность к арбалету, который всё же является, прежде всего, оружием пехоты. Да, конечно, у него есть свои преимущества. У арбалета значительная убойная сила, его может держать изготовленным, и стрелять почти немедленно и точнее, чем из лука. А при стрельбе с близких расстояний, пробивать большинство обтянутых кожей щитов, используемых краснокожими. Но его главный недостаток – низкая скорострельность. У кавалерийского арбалета есть железное стремя, в которое наездник, без спешивания, может вставить ногу, таким образом, получая рычаг, необходимый для натягивания тетивы двумя руками. Если наездник правша, он обычно вставляет правую ногу в стремя самострела и наклоняясь направо, взводит арбалет. Левше придётся наклониться в другую сторону. Конечно, такая конструкция позволяет наезднику стрелять без спешивания, и добавляет к его мощи скорострельности, но всё же еще не обеспечивает, достаточного приближения к скорострельности лука. Я думаю, что краснокожий сможет отправить в цель три – пять стрел за то время, что понадобится для единственного выстрела из этого более неуклюжего оружия. По моему мнению, если арбалет облегчить, придумать механизм быстрой перезарядки, то он окажется превосходным метательным оружием для того типа боёв, что ведутся в Прериях, и тогда дикари возьмут его на вооружение. Но пока они их не используют.

Я выбирал оружие, исходя из моих знаний в этом вопросе, оружие подобное тому что доказало свою полезность во внезапной, жестокой войне идущей на обширных полях Прерий. Неспособный найти Гранта, я опасался, что должен буду идти в Прерии в одиночку. Уже этим утром, на рассвете Леди Мира из Венны и Альфред из Порт‑Олни со своими наёмниками покинули Кайилиаук.

Мужчина, облокотившийся на ограждение, повернулся, и посмотрел на меня.

– А зачем Тебе нужен Грант? – спросил он меня, наконец.

– Мне надо пойти в Прерии, – ответил я, немного подумав.

– Идти туда – безумие, – предупредил меня собеседник.

Я пожал плечами.

– Жаль, что Тебя не было в Кайилиауке месяц назад, – сказал он.

– А что произошло месяц назад? – не мог я не спросить.

– Поселенцы, вооруженные, с двумястами фургонами, пересекли Иханке, – стал рассказывать парень. – Мужчины, женщины, дети. Где‑то семьсот или восемьсот человек. Ты, мог бы их сопровождать. При такой численности есть шанс.

– Возможно, – сказал я. Однако, такой караван будет перемещаться крайне медленно. Вдобавок, будет невозможно скрыть следы передвижения.

– Ты – крупный мужчина, – отметил он, – и кажешься достаточно быстрыми и сильными. Почему же тогда Ты не подписал контракт с отрядом, что вышел этим утром?

Я промолчал.

– Это была самая многочисленная группа наемников, когда‑либо покидавшая Кайилиаук, – сказал он. Тебе стоило бы пойти с ними.

– Возможно.

– Я на цепи! Он заковали меня в цепи! – рыдала одна из девушек в яме под нами. Она стояла на коленях, голая, грязная. Своими маленькими руками, крошечные запястья которых плотно охватывали наручники, она держала цепь, прикреплённую к стальному кольцу на её шее. Она дернула цепь дважды, но добилась лишь того, что ошейник врезался в её шею. – Я закована в цепи, – плакала она, не веря в происходящее. – Где я? Что происходит? Где моя одежда? Кто эти мужчины? Как они смеют смотреть на меня? Что это за место и как я здесь оказалась?

– Они не могут даже говорить по‑гореански, – усмехнулся мужчина рядом.

– Варварки, – сказал я.

– Да, – согласился он

Девушка говорила на английском языке. Это подтвердило мое предположение относительно их происхождения. Я заехал на рынок Сэйбара из любопытства, узнав, что он был главным дилером в Кайилиауке занимавшимся варварскими рабынями. Я не знал, но я подозревал, что сам он не был в союзе с кюрами, а просто купил оптовую торговлю таких девушек у одного или нескольких их агентов. Таких девушек, насколько я знал, из моих бесед с возницей рабского фургона, с которым я доехал до Форт Хаскинс, распродают в разных местах Приграничья. Днем ранее, на одной из купленных мною кайил, я провёл разведку местности к северу и к югу от Кайилиаука. Во время поездки я нашел одно место, скрытое среди небольших холмов, на котором я нашел опалённую траву и несколько, округлых отпечатков в грунте глубиной порядка шести дюймов. Я не сомневался, что один из орбитальных кораблей кюров приземлялся именно там. А также были следы фургона, ведущие от места посадки в Кайилиаук. А вот с получением информации в различных небольших лагерях и отдаленных фермах, относительно местонахождения белого торговца по имени Грант, мне повезло значительно меньше. Пока я не приближался к Иханке, да и не хотел этого делать, до последней возможности, пока я не получу всей информации и не решу, что мне делать дальше. Я не знал, например, даже того есть ли какая‑либо охрана в тех местах или нет.

– Даже если бы такие девчонки и понимали гореанский, – сказал мужчина рядом со мной, привлекая моё внимание, – они вряд ли бы смогли понять то, что от них требуется. Готов поспорить, они ещё не познали сотню поцелуев.

– Ну так, можно им это преподать, – усмехнулся я.

– Это точно, – засмеялся мой собеседник.

– Станьте в сторону, Джентльмены, если Вы конечно, Джентльмены, – послышался голос рядом, одного из людей работорговца.

Мы отстранились, и он, вывалил в грязную яму корзину, наполненную объедками, таких как корки хлеба и огрызки фруктов. Это был мусор, мусор – оставшийся от еды служащих работорговца.

Сначала девушки в яме разглядывали эти объедки с ужасом. Потом я увидел маленькую, закованную в цепь руку, которая потянулась к огрызку булки. Несчастная подняла его и затолкала в рот. Другая девушка тоже потянулась к огрызкам фруктов. Следующая, схватила пропитанный соусом кусок желтого хлеба Са‑Тарна. А за ней, мгновение спустя, путаясь в своих цепях, остальные невольницы, извиваясь и визжа, бросились подобрать то небольшое количество объедков, вываленных туда свободным мужчиной, из грязи на дне ямы, при этом отнимая друг у друга, царапаясь и дерясь.

– Они – рабыни, – заявил мужчина рядом со мной, когда мы возвратились к ограждению.

– Да, – ответил я. – И их обучение уже началось.

– Я слышал, что есть ещё лучший товар внутри пакгауза, – поделился со мной секретом мой товарищ. – Но его скрывают до продажи, а некоторые ещё даже в своей варварской одежде, в которой они и были захвачены.

– Это будет интересно, – поддержал я его.

– Но и они, тоже, будут учиться выпрашивать еду, ползая на животе, – сказал мужчина ухмыляясь.

– Несомненно, – поддержал я. После чего я отвернулся от ограждения. Я был расстроен, что все мои попытки определить местонахождение торговца Гранта оказались тщетными. Утром, с ним или без него, я пойду в Прерии. Решение принято.

 

Джинджер

 

– Варварки! Варварки для продажи! – кричал зазывала, стоящий на круглой деревянной платформе, у открытых ворот большого, круглого павильона.

Внутри я видел нагую женщину, её руки были связаны за спиной. Двое работорговцев тащили её, вперёд поддерживая за руки, с обеих сторон.

– Варварки для продажи! – продолжал рекламировать товар зазывала на платформе. Это был тучный, жирный мужчина, одетый в открытую, грязную рубашку сине‑жёлтого шелка.

Его кожаные брюки были завязаны широким, трижды обёрнутым поясом. На поясе, висели массивные, украшенные бусами ножны, очевидно скрывавшие крепкий, кинжал с треугольным клинком. Он носил, также, обувь для верховой езды, с серебряными шпорами на пятках, служащими для понукания кайилы. В его руке был длинный, гибкий кавалерийский хлыст из чёрной кожи, приблизительно одного ярда в длину. Волосы зазывалы были собраны в хвост и стянуты лентой из сине‑желтой ткани. Это были цвета касты работорговцев.

Женщину со связанными за спиной руками, грубо стиснутыми работорговцами, вытащили на платформу, и поставили около толстяка.

– В дополнение к нашему обычному ассортименту прекрасных товаров, – зазывал торговец, – мы только что получили новую партию варварок!

Это была одна из тех самых девушек, что я уже видел этим днем, в рабских ямах в пределах торговой зоны Рама Сэйбара. Вечером после ужина, я снова приехал сюда. Я подумал, что неплохо было бы присмотреться получше к некоторым из предложенных на продажу женщин.

После этого, я собирался пойти в таверну, чтобы пропустить чашку другую паги, и может быть арендовать девушку, взять её в свою комнату на ночь, чтобы возвратить её утром.

– Они еще не имели своих владельцев, – продолжал расхваливать свой товар мужчина на платформе. – Этот маленький сочный фрукт, принесёт немало удовольствия своему хозяину, – говорил он, указывая на девушку на платформе радом с собой, своим кайловым хлыстом. – И эта одна из самых худших во всей партии.

По моему мнению, это было не совсем верно. Мне кажется, что она может занять весьма высокое место среди девушек выставленных сегодня на продажу. Безусловно, самые заманчивые лоты, пока оставлены, чтобы быть проданными ближе к вечеру, и они не были, вероятно, даже помещены в ямы.

– Покажите её, парни, – приказал аукционист своим помощникам. Двое работорговцев вытолкали женщину вперед, к толпе, и заставили её изогнуться. Девушка заскулила.

– И это – одна из худших в этой партии товара, – повторил торговец. Его товарищи повернули женщину сначала в одну сторону, затем в другую. – Мясо, настолько свежее, что клеймо ещё не остыло! – отметил толстяк. – Достаточно, ребята, – сказал он своим людям. И они оттащили женщину назад, спустили вниз с помоста и увели назад в зону.

– О, если бы Вы видели остальных, – пообещал, закатив глаза работорговец, тем из нас, кто собрался вокруг платформы, – Вы должны прийти в торговую зону. Там Вы сможете купить и её, и других таких же, как она, с боковых прилавков. Там, имеются и ещё более сочные товары, и Вы можете приобрести их с центрального прилавка на открытых торгах!

Я задавался вопросом, догадывалась ли эта женщина, для чего ей выжгли клеймо. В большинстве гореанских городов продажа женщины без клейма с аукциона является незаконной. По‑видимому, из уважения к чувствам свободных женщин. Клеймо являет собой катастрофическую пропасть между гореанской свободной женщиной, защищённой в её надменности, красоте и кастовых правах, и голыми, безымянными и бесправными рабынями, продаваемыми как простые, но прекрасные домашние животные, на невольничьих рынках этого примитивного, но великолепного мира. Женщины без клейма, конечно, могут быть проданы тайно, например, как свежезахваченные, работорговцам или мужчинам, проявившими к ним интерес.

– Варварки! Варварки для продажи! – продолжал своё дело зазывала, стоя на деревянной платформе у ворот, ведущих во владения Рама Сэйбара. – В дополнение к нашему обычному ассортименту прекрасных товаров, мы только что получили новую партию варварок. Они еще никому не принадлежали. Они будут подняты на прилавки для продажи в течение этого ана. Войдите внутрь, Джентльмены, и исследуйте наши предложения.

– Выбирайте товары дома Рама Сэйбара! Бесплатные напитки! Даже если Вы никого не купили!

Я почувствовал, как кто‑то слегка потянул мой рукав, и затем деликатно сжал мою руку. Я чувствовал мягкую щеку, прижатую к моей руке.

– Господин, – прошептал тонкий голос. Я посмотрел вниз, на девушку, с распущенными темно‑рыжими волосами, смотрящую на меня снизу. Она улыбнулась.

– Пойдёмте со мной в таверну Рэндольфа, – предложила она. – Я доставлю Вам огромное удовольствие.

На её горле был одет ошейник узкий, крепкий и плотно прилегающий. Я отстранился, чтобы получше её разглядеть. Она носила короткую, украшенную бисером тунику с бахромой по краям, оставлявшую её бедра высоко открытыми. Туника имела вырез спереди до самой талии, открывая сладость и очарование её грудей. Она была подпоясана верёвкой из сыромятной кожи, дважды обёрнутой вокруг талии и туго завязанной. Верёвки такой длины и прочности более чем достаточно, чтобы связать женщину многими способами. Она была босой. На её левой лодыжке была украшенная бусами манжета – ножной рабский браслет – анклет, приблизительно два дюйма шириной. Её платье представляло собой характерный, оскорбительный и позорный предмет одежды, в который краснокожие предпочитают наряжать своих белых рабынь. Одно различие, однако, всё же было. Дикари не используют стальные ошейники. Они обычно используют высокие, бисерные ошейники, связанные спереди шнурком из сыромятной кожи. По тонким различиям в стилях ошейников, и в узлах, которыми они закреплены на горле девушки, можно определить мужчине, какого племени принадлежит невольница. В пределах одного племени бисерный ошейник позволяет определить конкретного хозяина про расположению и цвету бусин. Это – распространенный способ, для воинов дикарей отмечать различные принадлежащие им вещи.

– Я надеюсь, что Господин найдет Джинджер приятной, – пообещала рабыня.

– Джинджер? – переспросил я.

– Господин? – не поняла девушка моего удивления.

– Ты что, варварка? – уточнил я.

– Когда‑то давно я была ею, Господин, – прошептала Джинджер, испуганно. – Но я прошла обучение. Я больше не чужда своему ошейнику.

– Ждите открытия торгов с нетерпением! – продолжал своё дело зазывала.

– О‑о‑о! – вскрикнула девушка, когда я схватил её и потянул с того места, где мы стояли. Две кайилы прогрохотали мимо.

– Дорогу! – услышали мы. – Поберегись!

С глухим топотом когтистых лап табун кайил, мчался прямо на нас.

– Хо! Хо! – орал их пастух во всю глотку, держась позади табуна, и вращая зажатой в руке сыромятным кнутом. Я и другие прижались забору торговой зоны Сэйбара. Кайилы, возможно сто пятьдесят голов, гремели мимо нас. Мне кажется, что не стоит гонять таких животных по улицам, но это, похоже, очень нравится их пастухам. Это было уже не раз, за мою бытность в Кайилиауке. Кайилы, судя по всему, прибыли с северных ранчо и должны быть проданы здесь, а может их погонят дальше на юг.

– Совершенно бессмысленно перегонять стадо таким образом, – сказал человек рядом со мной.

– Есть и более короткие маршруты к загонам и огороженным пастбищам.

– Иногда достаётся и людям, – отметил другой.

– А уж девки в тавернах просто в ужасе от подобного, – присоединился к разговору ещё один голос.

Я посмотрел вниз на девушку, зажатую в моих руках. Я видел, что то, что сказал последний, соответствовало действительности. И это мне понравилось. Это соответствовало тому, что рабыни должны жить в страхе перед свободными мужчинами.

– Ещё хорошо, что они не часто прибывают это в Кайилиаук, – сказал человек, бодро.

– Зато когда они прибывают, – сказал другой, смеясь. – То жаждут напиться паги и полапать распутных девок в тавернах.

– Ну и кто может их обвинить в этом? – рассмеялся ещё один.

Ранчо, занимавшиеся разведением кайил, вероятно, были весьма отдаленными и пустынными местами. Вся земля, подходящая для сельского хозяйства, и поблизости от городов, реже вдоль границы, отдана под пастбища.

– Они – вообще‑то добрые малые.

– Да, деньги они тратят не считая.

– Это – очко в их пользу.

– Это – очко в нашу пользу, – сказал горожанин и рассмеялся.

– Некоторые из них опасны и жестоки.

– Давайте надеяться, что в этот раз обойдётся без убийств.

Убийства среди таких мужчин, вспыльчивых и разогретых пагой, похоже, здесь не редкость. Совсем не редкость. Подозрение в обмане в играх в камни или диски, или споре из‑за рабыни, могли бы привести к блеску стали, или внезапному выпаду ножа.

– Вы спасли меня, Господин, – пролепетала девушка, вцепившись в меня.

– Возможно, но только до некоторой степени, – усмехнулся я, глядя ей в глаза. – Я всего лишь защищал инвестиции твоего хозяина.

Это объяснение должно помочь рабыне твёрдо помнить, что она – только собственность и статья дохода.

– Для него моя цена не высока, – сказал Джинджер и улыбнулась.

– Возможно, мне не стоило беспокоиться.

– Но, моя ценность немного выросла.

– О! С чего вдруг? – спроси я, удивлённо.

– Пойдёмте в таверну Рэндольфа, – попросила она. – Я покажу Вам.

Она прижалась ко мне всем телом, крепко, похотливо и беспомощно, как рабыня, как та из женщин, что познала себя абсолютной собственностью мужчины. Затем она обвила руки вокруг моей шеи, и, поднявшись на носочках, потянулась своими губами к моим. Это был настоящий поцелуй рабыни. Я отстранил её от себя.

– Ты хорошо целуешься, Рабыня, – похвалил я Джинджер.

– Спасибо, Господин.

– Ты, на самом деле, варварка?

– Да, Господин, – подтвердила девушка. – Я была продана, здесь же, в доме Рама Сэйбара.

– Когда? – спросил я. Мне нужна была информация

– Восемнадцать месяцев назад.

– Теперь Ты уже не чужда к своему ошейнику, – заметил я. Поцелуй рабыни был безупречен.

– Да, Господин.

– Централь